— Чего смотришь! — крикнул тот. — Он теперь наш — усач! Гони обреченских!
Сёма выставил вперёд руки, но работы для них не нашлось. Мальчишки оставили Саньку и отбежали к дороге. Оттуда посыпались оскорбительные слова. Досталось всем. Вовку обозвали ржавым самоваром, Мишука — чёрным попугаем, Сёму — безголовым бульдозером. Но самое обидное выкрикнул напоследок тот обреченский парень, из-за которого произошла драка.
— Усачи-трепачи! Бить своих ловкачи! — гнусаво пропел он и добавил: — Вроде Димки-гармониста!..
Санька не понял намёка. А обреченцы вдруг пустились наутёк. Они знали, что за такие слова их могут поколотить по-настоящему…
Домой Санька вернулся неузнаваемым. Рубашка была разорвана. Брюки измазаны в глине. Болела шея, ныла спина. По перекошенному одутловатому лицу разошлись красные и фиолетовые круги.
— Ого-о! — Этим восклицанием встретил его отец. — Кто же тебя так обработал?
— Пчёлы! — буркнул Санька.
— A-а!.. Это ещё терпимо… Даша! Поди сюда… Принимай первые деревенские цветочки. Ягодки жди — будут обязательно!
Мать ахнула, но узнав, что сына ужалили пчёлы, успокоилась.
— Ничего! — сказала она. — Это даже хорошо! Теперь пчелиным ядом лечатся — к врачам-специалистам ездят.
После обеда родители принялись развязывать привезённые вчера тюки, мешки и узлы. Распределили жилую площадь. Санька выпросил для себя чердак. Ему разрешили на летние месяцы устроить там спальню. На чердак можно было попасть как из дома, так и снаружи — по приставной лестнице. «Вот она — свобода! — подумал Санька. — Когда уйду, когда вернусь домой — никто и знать не будет!»
Знакомство продолжается
Из маленькой баньки, которая стояла в огороде Ивана Прокофьевича — секретаря колхозной парторганизации, вышла ватага ребят. Миновав грядки, они направились на деревенскую улицу.
Они шли, как всегда, двумя четвёрками: впереди старшие мальчишки, сзади — младшие. Всеми усачами командовал Мишук Клевцов. У младшей четвёрки имелся ещё и свой командир — Геня Соков. Ребята учились в одной школе, но в разных классах. На лето они объединялись в одно звено и работали наравне с другими колхозниками.
Сегодня усачи должны были окапывать яблони в саду. По дороге они завернули во двор нового агронома.
Санька встретил их радостным возгласом:
— Здоро́во! Залезайте ко мне!
Ребята по очереди забрались наверх и разместились кто на кровати, кто на полу.
— Ну, как дела? — по-взрослому спросил Мишук.
Санька скорчил пренебрежительную гримасу:
— Какие здесь дела? Вот в городе я бы с утра…
Санька так и не сказал, что бы он сделал с утра в городе. Он только присвистнул, — мол, словами это выразить невозможно.
— После пчёл-то болит? — заботливо поинтересовался Вовка.
— A-а! Чепуха! — отозвался Санька. — Пройдёт!
— А что это у тебя за план? — спросил Гриша Лещук, указав на большой лист бумаги, лежавший на столе.
— Карта окрестностей! — важно ответил Санька.
Ребята окружили стол и стали рассматривать чертёж. Они узнали свою деревню — пятнадцать домов-квадратиков, раскиданных вдоль дороги и обнесённых изгородью. За околицей виднелось голубое пятнышко — силосная яма с водой.
Санька охотно давал пояснения.
— Я считаю, — веско сказал он, — местность надо знать как свои пять пальцев: где что растёт, где родник бьёт, а где озеро или река. Я в городе знал всё, даже что под землёй находится!
В голубых глазах Гриши Лещука загорелась искорка.
— Под землёй? — переспросил он. — И что там?
— Как что? — удивился Санька. — Где труба с газом, а где электрический кабель или телефонный. У вас тут этого ничего нет!
— Ну-у! — разочарованно протянул Гриша. — Я-то думал!.. — И добавил: — А карта — это всё-таки здорово! С картой искать хорошо! Может, у нас за деревней…
— Золото? — съехидничал Санька.
— А что ж такого?.. Хоть и золото! Ты откуда знаешь? В Якутии алмазы нашли?.. Нашли!
— Хватит спорить! — вмешался Мишук. — Карта картой, а дело делом!.. Мы в сад идём. Зашли за тобой…
— В сад? — воскликнул Санька и потянулся за брошенными под кровать ботинками. — Я мигом!
— Яблони будем окапывать, — добавил Мишук.
Санька сердито швырнул ботинки и свистнул. У него в запасе было штук сто разных присвистываний — на все случаи жизни. Сейчас его свист выражал полное разочарование.
А Мишук продолжал:
— В нашем звене — восемь человек. Я звеньевой. Ты будешь девятый. Мы тебя уже включили.
— Ты эти штучки брось! — Санька даже задохнулся от негодования. — Я тебе что — рабочая сила какая-нибудь?.. С яблонями вы и без меня справитесь! Вот если что сложное попадётся — тогда приходите, консультация вам обеспечена!
— Консультация? — переспросил Мишук.
— Да! — гордо отрезал Санька. — Мы за тем и приехали. Отец научит вас урожаи делать, мать подскажет, как молока побольше добыть, а я по всем другим вопросам!
— Хы-хы! — хихикнул Геня Соков, но тотчас испуганно прикрыл рот ладошкой: младшим не разрешалось вмешиваться в дела старших.
— Он как кибернетическая машина! — насмешливо произнёс Гриша Лещук. — Ему, значит, вопрос, а он глазами, как лампочками, поморгает, и трык-трык — готовый ответ!.. А через год от такой работы он станет марсианином, как в «Войне миров». Одна голова — огромная!.. Ни рук, ни ног!
— Ни рук, ни ног? — грозно переспросил Санька. — А это что? — он согнул руку и похлопал ладонью по мускулам. — Бицепс называется! Видали, как я вчера раскидал ту троицу?.. Кто хочет попробовать? Садись!
Санька кивнул головой на табуретку напротив себя и, поставив локоть правой руки на стол, с вызовом посмотрел на мальчишек.
— А что будет, если проиграешь? — многозначительно спросил Мишук и подмигнул Сёме Лапочкину.
— Что хочешь! — беспечно заявил Санька. — Хоть яблони окапывать, хоть хвосты коровам заплетать!.. Садись любой!
За стол напротив Саньки сел Сёма и неуклюже выставил свою руку. Только сейчас Санька заметил сильные, почти мужские пальцы Сёмы и широкую ладонь с загрубевшей кожей. Санька беспокойно заёрзал на стуле, но руку со стола не убрал.
— Ну, давай, — лениво произнёс Сёма, и пальцы Саньки встретились с пальцами противника.
— Считаю! — предупредил Мишук.
Санька сгоряча не почувствовал боли, но у него заныло под ложечкой, когда он увидел налившиеся синевой кончики своих пальцев, зажатых в Сёминой лапе.
— Раз! — начал считать Мишук. — Два!.. Три!..
И в то же мгновение рука Саньки оказалась прижатой к столу. Он не успел понять, как это произошло. С удивлением, как на чужую, посмотрел он на свою ладонь.
— Э-э! Ты не по правилам! — растерянно пробормотал Санька. — Во-первых, начал раньше срока, а во-вторых… рывком!
— Считай сам, — покорно ответил Сёма и принял исходное положение.
Ребята стояли вокруг них и молчали. Они знали, чем всё кончится, и потому не испытывали спортивного интереса. А смеяться над Санькой не хотелось — слишком сконфуженным и растерянным было его лицо.
Но гордость не позволила Саньке сдаться без боя. Он второй раз вцепился в неподатливые пальцы Сёмы, сам сосчитал до трёх и навалился на его руку, привстав со стула. Это было явное нарушение правил, но никто не запротестовал.
Рука у Сёмы дрогнула и остановилась в вертикальном положении. Как Санька ни тужился, она стояла свечой.
— Теперь можно мне? — спросил Сёма.
Саньке ничего не оставалось делать, как кивнуть головой. И Сёма начал медленно, без особых усилий пригибать его руку к столу. На пол пути Санька безнадёжно махнул левой рукой и выдернул правую из Сёминой ладони.
— Хватит! — буркнул он и подул на слипшиеся пальцы.
— Ну? — как ни в чём не бывало спросил Мишук.
— Чего ну? — огрызнулся Санька. — Я — человек слова!.. Сколько там у вас яблонь?
— Сотни три будет.
— Насажали на мою голову! — проворчал Санька и полез под кровать за ботинками.
Колхозный сад раскинулся на пологом спуске к неширокой речке, прозванной Болотнянкой. Она вытекала из огромного непроходимого болота, которое протянулось километров на тридцать к востоку от деревни.
Из садовой калитки навстречу звену усачей вышел председатель колхоза, за ним — Санькин отец.
Ребята поздоровались с председателем и уставились на нового агронома. Тот оглядел мальчишек, весело подмигнул сыну и вдруг повернулся к председателю.
— Да вот же тебе, Павел Николаевич, рабочая сила! — произнёс он, продолжая начатый в саду разговор. — Уверен, что справятся. И лопаты у них наготове!..
— Сколько, по-твоему, землей нужно вынуть? — спросил председатель.
— Сколько б ни потребовалось — успеть можно. И такой мы с тобой силос из разнотравья заложим!.. Коровы жевать да похваливать будут!.. Я и место для траншеи приглядел — рядом со старой силосной ямой…
Председатель подумал, посмотрел на ребят и спросил:
— Куда это вы, усачи, путь держите?
— Согласно наряду, Павел Николаевич! — ответил Мишук. — Яблони окапывать.
— Сколько в твоём звене голов буйных?
— Все тут… Девять!
— Так вот что, усачи… Временно будете звеном землекопов. Сначала траншею под силос выроете, а потом, если дело у вас пойдёт, — ямы для столбов: тянут к нам электричество!
— Ну да? — обрадовался Гриша Лещук.
— Вот тебе и ну да!
— Не верится! — воскликнул Вовка.
— А ты верь! — убеждённо ответил председатель.
Не заходя в сад, ребята повернули обратно — к деревне, горячо обсуждая радостную новость. Санька ликовал.
— А я что говорил! — произнёс он. — Яблони окапывать — дело пустое! А траншея — это как на фронте! Мужское занятие! Учтите — со мной на чепуху не пошлют! И вообще!.. Про электричество слышали? Думаете — случайно его проводят? Мы приехали, потому и свет будет! Отец у меня знаете какой!..
— Сёма! — очень торжественно произнёс Гриша. — От имени звена пожми Саньке его благородную руку!
Сёма Лапочкин повернул голову к Мишуку и, получив от него молчаливое одобрение, протянул Саньке широко раскрытую ладонь. Крыльев хотел увильнуть от опасного рукопожатия, но страх прослыть трусом заставил его пересилить себя.