— Согласен, сэр, — судя по холодному бешенству тона, Райден держался из последних сил. Ему было не по статусу конкурировать с командором, да и слухи о его помолвке скорее всего достигли городка. Заявлять свои «особые» права на меня было опасно, и нобиля это явно приводило в негодование.
— Да забирай, — Ежи было все равно кому меня отдавать. — И присмотри за ней. Карга выгонит ее со скандалом, если узнает, в каком состоянии девица бродит по дому в первую же ночь.
— Может быть вызвать врача? — голос командора звучал раздраженно, несмотря на заботливый смысл вопроса.
Жаль, что я видела только потолок. Кажется, среди присутствующих назревало напряжение.
— Разберемся, — легкомысленно сообщил Сантана прямо над моим ухом. Удивительно, но я даже не поняла, когда меня передали ритору. — Малышка просто устала на кухне, мы отнесем ее в свою комнату и утром будет как новенькая, поверьте моему опыту. И не надо смотреть с подозрением, бессознательные девчонки — не мой профиль. Люблю, знаете, чтобы кричали от восторга на весь дом. Если услышите на днях вопли радости, можете не сомневаться, они будут из моей комнаты.
Некоторое время рядом никто не говорил, а потом меня резко дернули за нос и похлопали по щекам.
— Эй, Маккой, твою за ногу, — прошипел Сантана, — быстро приходи в себя, пока твой психованный жених на меня не набросился. Я люблю это дело, но в более доминирующей позиции и не с мужиком.
Застонав, я попробовала пошевелиться, и, к моей радости, тело начало слушаться.
— Меня отравили хаббасами? — прохрипела я, оглядываясь и обнаруживая себя в незнакомой спальне. Тяжелые синие шторы полностью закрывали окна. Над головой теснились пышные складки балдахина, а сама я оказалась лежащей на кровати поистине королевских размеров.
Действие цветов-хаоситов я распознала по методам, которыми меня приводили в сознание. Щипки и хлопки я помню еще по закопанному в землю Райдену на полигоне.
— Именно. От тебя ими несет, — сообщил Сантана, присаживаясь на край. — Только эти ленивые коровы, которые только притворяются мужчинами, а со Стражами-то я их и пьяным не перепутаю, только они да вы, мальки неопытные, могли не почуять запаха.
Теперь и я смогла уловить сладко-прелый аромат, но он становился все слабее.
— Стелле лучше переселиться в мою комнату, — Райден вытирал мне руки мокрым полотенцем. — Пока я не начистил Освальду его масляную морду. Иначе, как пить дать, я загремлю с записью в личное дело. Драка с командором мне с рук уже не сойдет, сэр, будь я хоть трижды герой Прорыва.
— То есть мне намекать на тренировке, что можешь невзначай выбить зубы — это нормально. А местного командора жалеешь? — Сантана хохотнул и подмигнул мне.
— Вы друг друга стоите. Один не может потерпеть, пока его невесту чуть-чуть помнут для дела. Другая по коридорам ночью слоняется и хаббасов где-то находит. Докладывай, Маккой, про свои приключения.
Я рассказала про странную записку, синяки на девушках, ночного посетителя и немного даже расписала в красках, как я за ним гналась. Но категорически отказалась селиться с Райденом. Во-первых, мне и так тяжело. А тут, вдобавок к тяжелому физического труду, еще и репутацию шлюхи взвалю… А во-вторых — я невеста, а не жена. Почему это я должна жить с ним в одной комнате?
— Ладно, — вдруг легко согласился Райден, отошел от кровати и завалился в кресло, вытянув ноги. — Завтра ко мне эта странная девица опять лезть начнет, и мы вернемся к обсуждению моего предложения.
Как же меня иногда бесит его уверенность в собственной правоте. Вспомнив планы Юны прийти к Райдену для соблазнения, я задохнулась от возмущения.
— Так, голуби, — сказал Сантана, — завершаем беседу, пока нас не заподозрили в тройничке. Райден, отведи Стеллу к себе в комнату, проверь на безопасность и поставь охранную руну. Пусть решат, что это я о девочке забочусь, потому что — защитник и молодец! И не задерживайся там, возвращайся быстрее. Стелла устала, а нам завтра обещают сюрприз в честь приезда раненых героев в Циполь. Ты ждешь что-нибудь хорошего? Я тоже нет.
Райден набросил на меня покрывало, и мы вышли в коридор. Рядом с Камачо все казалось не страшным и даже смешным. Зато нобиль категорически отказывался оттаивать, на мои улыбки не реагировал. Комната прислуги ему не понравилась, кровать показалась слишком большой, стены пустыми, расположение опасным. Когда я начала спорить, меня вдруг схватили, прижали к стене, пришпилили трепыхающейся бабочкой. И сразу все стало неважным. Только темнота, в которой сладко целоваться, только его сорванное от ревности дыхание. Ох, Райден.
Я изо всех сил старалась удержаться на слабеющих ногах, цеплялась за каменнонапряженные плечи. А он сиял в темноте. Исступленно гладил стонущее горло и клеймил, клеймил поцелуями как печатями. Жадно и требовательно, заставляя после каждого бессильно обмякать. Подхватывал, снова вжимал в стену, дышал шипящим, острым как укус пчелы отрывистым «Моя».
Покрывало сползло на пол, словно нас покидали тяготы дня чуждого места. Оставались мы — мои пальцы, вплетенные в его волосы, горячая ладонь Райдена скользящая вниз прямо по ткани ночной рубашки и прижавшаяся у излучины ног.
— Любишь? — едва слышно спросил он.
— Да, — потеряно выдохнула я, поднимаясь на цыпочки от острого, режущего на осколки чувства зависимости. Мира не станет, если мы не будем вместе.
— И я, — сказал Райден. — Смотри на меня, Стелла. Я люблю до боли. До безумия. Не отдаляйся. Понятно, тебе? Даже в шутку не отдаляйся от меня.
Он резко поднял подол и втиснул пальцы в кружевные трусики.
— Говори со мной. Тебе хорошо?
— Да-а.
— Говори!
— Я не могу-у. Мне хорошо. О. О.
Тягучее, горячее наслаждение волна за волной расходилось по телу. Жесткие, жалящие поцелуи прерывали мои стоны. А потом он опять требовал говорить с ним, говорить ему. Шептать, признаваться, умолять.
Я смотрела в темные глаза, пила дыхание сначала твердых от злости, потом все более расслабленных и смягчающихся губ.
А потом он подбросил меня на руке ввысь, слушая тоненькие вскрики, заставляя не купаться, а захлебываться от накатывающего наслаждения. Еще и еще. До белых молний, до обессиленного спокойствия. То, что было нужно в конце изматывающего дня.
Некоторое время Райден продолжал поглаживать меня пальцем, вызывая ломкие рваные вздохи. Потом поцеловал мягко-мягко, почти невесомо, едва касаясь. И выдохнул:
— Теперь поспи, моя любимая. Отдохни.
Меня, уже вовсю зевающую, осторожно положили на кровать. Укрыли…
Уплывая в блаженное забытье, я услышала вопли яичницы: «Нет, нет! Пусти! Я поживу снаружи! Не хочу в комнату! Стелла, спаси-и!»
Открыла один глаз и увидела пулей влетающую в комнату Яю. На мой дремотный шепот, что не надо бояться, нас защитят руной, подружка забурчала нечто неясное, но точно возмущенное. А потом воспользовалась моим уставшим за день состоянием и хлопнулась кулем мне прямо на ноги.
Повозилась немного и затихла, тоже уставшая.
Так мы и уснули.
Глава 5. Праздник, танцы и все кувырком
— Я видела, как к тебе ночью приходил приезжий красавчик, — меланхолично сказала мисс Фарго, раскусывая спелую виноградинку.
Мы сидели в городском парке за одним из столов, расставленных прямо по окружности широкой поляны. Городок был совсем крохотным, и отчетливо ясно это стало именно сейчас, когда большинство жителей собрались на празднование в честь приезда из столицы особых Стражей — настоящих героев Прорыва.
Судя по обилию шелка и бархата в нарядах, в приморском местечке жили богатые и очень богатые люди, все знакомые между собой. Слуг они оставили отсиживаться по домам, только официанты прислуживали за столами. В темных одеждах, молчаливые, когда проходили мимо нашего столика, натягивали на лица выражения, еще более надменные, чем у хозяев. Гордые мыши в ливреях.
Мы, сотрудники Поста, чудом оказались в числе приглашенных и пользовались этим на всю катушку. Юна потащила Джени танцевать в отдельный круг, маленький и дружный. Из таких же счастливчиков, волею судьбы, но не по статусу оказавшихся на празднике: владельцев местных лавчонок, прачечных и кофеен. Люда вроде и солидного, но так и не смешавшегося с многочисленными веселыми группками нобелей.
А мы с мисс Фарго радовались возможности попробовать вкусности, не отстояв перед этим долгие часы на кухне.
— Вы видели, как ко мне приходили? — нейтрально произнесла я. — Значит, отрицать не буду.
За время пока мы остались вдвоем, я успела подтянуть к себе блюдо с рыбной нарезкой и активно таскала оттуда тонкие, почти прозрачные кусочки, от одного вида которых рот наполнялся слюной. Спорить не хотелось совершенно, пусть думает, что у меня появился ухажер. В оправдание все равно сказать нечего — не приходил же Райден ко мне ночью вид из окна посмотреть или в фанты поиграть. Вот такая я молниеносная соблазнительница.
Я грустно вздохнула и поморщилась. Да гори оно огнем! Все сплетни, скандалы, шепотки — все потом, буду с ними справляться по мере возникновения. А пока — сниму туфли, вытяну ноги и поем.
Внимательно за мной наблюдающая старшая кухарка подняла бровь и нравоучительно сказала:
— Негоже приличной девушке ночью ходить по крылу Стражей, приставая ко всем без разбора. А потом уединяться с парнем подруги. Беловолосого уже выбрала Юна, оставь ей его.
Вещала она, чеканя каждое слово, негодующе поджав губы, словно не при ней прислуга годами крутила шашни со Стражами.
— Мы, женщины кухни, не должны ругаться между собой, — с нажимом заявила мисс Фарго, резонно подозревая, что никак не может до меня достучаться. — Выбери любого другого, вон с тебя командор глаз не сводит, а этого ледышку оставь Юне.
Я проследила взглядом за взмахом ее сухой руки. Туда, где за торжественным центральным столом, под ветками цветущего гигантского местного кустарника, сидели сливки местного общества, во главе с мэром.