Итак, компаньоны много и успешно работали вместе и для удобства жили в одной квартире. Большая квартира понадобилась потому, что в процессе трудовой деятельности они успели обрасти тремя домашними любимцами.
Вначале у Лолы появился песик породы чихуахуа, которого она неизвестно по какой причине назвала именем последнего китайского императора Пу И и страшно избаловала, поскольку вложила в него всю любовь и нежность бездетной женщины.
Затем, в период наиболее сложных отношений, когда Лола сказала, что ей все надоело и хочется простого человеческого счастья, которое предлагал ей банкир Ангелов, Леня встретил в собственном подъезде огромного угольно-черного кота, которого обижали трое полосатых бандитов. Леня назвал кота Аскольдом в честь своего погибшего друга и учителя и пригласил пожить у себя. Разумеется, живи они вместе, Лола бы ему этого ни за что не позволила. А так, после того как, выдержав неделю без Лениной интересной, наполненной событиями жизни, Лола вернулась, ей пришлось смириться.
Третьим питомцем оказался огромный говорящий попугай Перришон, который морозным январским днем просто влетел в открытую Лолой форточку. Да и остался у них, потому что, хоть Лола и расклеила прилежно объявления по всему району о том, что найден попугай, хозяева птицы так и не объявились.
Маркиз утверждал: это потому, что у Перришона ужасно вредный характер. А еще – потому что он употреблял выражения, недопустимые в приличном обществе.
Потихоньку все утряслось, звери подружились, и жизнь потекла своим чередом.
Как уже говорилось, Лола была ленива и терпеть не могла работать. Каждый раз Лене стоило больших трудов уговорить ее пойти на дело. Однако, когда работа начиналась, она брала себя в руки и делала все, что нужно. Сам же Маркиз без работы становился ворчливым брюзгой, так что Лоле волей-неволей приходилось соглашаться.
Понемногу Ленино имя стало известно в узких специфических кругах. Многим солидным уважаемым людям требуется ловкий неболтливый человек для улаживания дел. Сами понимаете, не всегда удобно обращаться в компетентные органы или в собственную службу безопасности. А так, по собственному выражению Лени Маркиза, конфиденциальность – его второе имя. Найти украденное и вернуть или указать на виновника, устроить встречу с большой шишкой, да так, чтобы никто не заметил, изъять кое-какие компрометирующие материалы – да мало ли еще существует деликатных дел.
Леня Маркиз по примеру своего знаменитого предшественника Остапа Бендера утверждал, что он чтит уголовный кодекс. И так же, как и незабвенный товарищ Бендер, в этом вопросе несколько привирал. Одно точно: Маркиз никогда не имел неприятностей с компетентными органами. И старался не ввязываться в криминальные истории. Не всегда получалось, но обычно ум и смекалка выручали.
Заказы Леня брал избирательно. Было у него несколько проверенных людей, от которых заказчик должен был получить рекомендацию. Накладки бывали, но крайне редко.
В этот раз позвонила незнакомая женщина и сослалась на Илью Ароновича Левако. Левако был адвокатом, очень крупным. Все знали, что, помимо обычных законопослушных граждан, время от времени он консультирует криминальных авторитетов и даже целые криминальные группировки.
Тем не менее, хоть занимался он этим с лихих девяностых, по сей день все было у него в порядке, не ограбили, не подвели под статью, просто не застрелили конкуренты. Лене это знакомство перешло от старого его учителя Аскольда по наследству, он Илье Ароновичу доверял, тот никогда его не подводил.
Голос у женщины был негромкий и какой-то сдавленный, скорей всего от волнения. Леня по инерции подумал, что хорошо бы звонившую послушала Лола. Его подруга отлично разбиралась в голосах – могла по паре предложений определить, какого возраста женщина, курит ли постоянно или просто балуется сигареткой в компании подружек, какое у нее образование, из какой местности родом – то есть спокойно могла решить все те вопросы, которые решает дипломированный специалист где-нибудь в ФБР, как уверяют нас детективные романы.
Лола еще кроме этого могла по голосу определить, врет ли женщина или говорит правду. Ленина напарница и сама могла имитировать любой диалект любого возраста. Тут Леня безоговорочно признавал ее компетентность. Проблема была только в том, что Лоле ни в коем случае нельзя было говорить, что заказчик – дама. Лолка и так не хочет ничего делать, а уж работать на женщину никогда не согласится. Отчего-то его подруга очень болезненно относилась ко всем Лениным знакомым женского пола.
Когда компаньоны решили работать вместе, Маркиз сразу оговорил, что никаких личных отношений у них быть не может. Он-де никогда не смешивает работу с удовольствием. Лола тогда с негодованием согласилась – не больно-то и хотелось, но очень болезненно воспринимала его мелкие интрижки, которые бывали довольно часто. Леня Маркиз был любвеобильный, ветреный и непостоянный. Женщины его любили. Девушкам он нравился простоватым, без особенных амбиций и образования – медсестрам участковых поликлиник, секретаршам мелких начальников, продавщицам парфюмерных магазинов и стюардессам внутренних авиалиний. Если же встречались на Ленином пути дамы постарше – в районе тридцати пяти, – то это уже был совершенно другой случай. Эти женщины обязательно были отягощены одним, а то и двумя высшими образованиями, имелась у некоторых и диссертация. Отчего-то эти ученые дамы сильно благоволили именно к Лене Маркизу.
Этих Лола ненавидела больше всего, потому что вряд ли у девушки из парфюмерного магазина появится нужда в Леониде Маркове как специалисте в своем деле.
В данном случае, судя по голосу, даме не меньше сорока, то есть возраст как раз подходящий. И ведь Лолка прекрасно знает его, Ленины, правила – работа есть работа, и не может быть в работе никаких личных интересов. Но спорить с ней – себе дороже обойдется, во всяком случае, толку не будет.
Поэтому Леня решил благоразумно промолчать насчет того, что заказчица – женщина. Внимательно ее выслушав, он согласился на встречу. Дел как раз никаких не было, и Лене казалось уже, что без работы он начинает потихоньку плесневеть.
Встречу назначили в скромном кафе, которое выделялось только тем, что столики стояли не в общем зале, а в отдельных кабинках, отгороженных друг от друга стенками из матового стекла.
Леня пришел заблаговременно и, поскольку в кафе было немного народу, выбрал, как и было условлено, третью кабинку справа, но она оказалась занята! Там сидела женщина, которая, увидев Леню, приветливо кивнула. То есть постаралась приветливо кивнуть. Кивок получился, привет – нет.
– Это я вам звонила, – сказала женщина все тем же сдавленным голосом, – вы – Леонид?
– Да, это я, – сказал Леня, отодвигая стул, – а вы…
– Меня зовут Виктория Андреевна Вострикова.
– Слушаю вас, Виктория Андреевна. – Тут по закону жанра Леня должен был приветливо улыбнуться, но – странное дело! – у него тоже не получилось.
Женщина была некрасива на любой взгляд, даже самый невзыскательный. Очень худая и плоская как доска, жидкие волосы тускло-мышиного цвета, очки без оправы, отчего глаза, и без того небольшие и неяркие, казались совсем бесцветными. Макияж если и был, то ничуть этому лицу не помогал. Одета она была в какую-то бесформенную серую кофту и слишком свободные брюки.
– Дело в том… – казалось, она с трудом разлепила узкие губы, – мое дело заключается в следующем… я хотела бы… Простите меня, я очень волнуюсь!
– Незачем волноваться. – Леня сделал над собой явственное усилие и улыбнулся приветливо.
То есть ему только так показалось, поскольку, если бы улыбку его увидела не Лола, нет, а просто соседка по площадке, она и то мигом уверилась бы, что Леня нездоров, и тут же продиктовала ему номер телефона своего стоматолога. Лола же, увидев такое Ленино лицо, не стала бы тратить время на расспросы, а мигом поставила перед своим компаньоном огромную кружку крепкого свежезаваренного чая и, открыв холодильник и все кухонные шкафчики, стала бы метать на стол все их содержимое, от палки полукопченой колбасы до песочного печенья и шоколадных конфет.
– Так, я слушаю вас очень внимательно, – повторил Леня, – вы не стесняйтесь.
– Вы уж извините, но начать нужно издалека. – Женщина видно собралась с мыслями и села поудобнее.
Как раз появилась официантка, и Леня махнул ей, чтобы принесла два кофе – обычных эспрессо. Вот не собирался он с этой дамочкой обедать и вести диалог о разных материях. И уж тем более флиртовать за обедом. Ну не получится с ней легкая беседа.
Где-то в глубине души мелькнула мысль, что хорошо бы с ней распрощаться прямо сейчас, не тратя времени и сил на бесплодные разговоры. Но Леня тут же себя одернул – он все-таки на работе, где не место личному.
И в конце концов, даже к лучшему, что она такая уродина, – ничто не будет его отвлекать от дела.
Принесли кофе, Леня положил в него две ложки сахару и долго размешивал ложечкой, исподволь поглядывая на свою визави. Она же отхлебнула несладкий кофе и даже не поморщилась. Да, такую и отвар лебеды не возьмет…
Женщина сняла очки и протерла их салфеткой, лицо ее без очков стало каким-то беспомощным, и Леня, собираясь уже строго предупредить, чтобы начинала наконец излагать свое дело, потому что время у него не казенное, а свое, удержал свой порыв.
– Итак… – пробормотал он, поглядев на часы.
– Да-да… – встрепенулась его собеседница, если ее можно так назвать, поскольку беседы-то собственно еще не было.
– Вы знаете, я происхожу из старинной купеческой семьи, – заговорила она, глядя куда-то в угол, – «Скобяная торговля Востриковых». У моего прапрадеда был большой магазин в Торговых рядах за Никольским собором. Кроме этого, были лавки еще в Москве, в Нижнем Новгороде и еще где-то…
Не забывая делать внимательное лицо, Леня подумал, что дама вызвала его на встречу, чтобы просто поговорить. Хотя… она же сослалась на Левако. Вот черт, а он не удосужился позвонить старику и уточнить все заранее…