Следовательно, в будущем исследовании мне предстоит сосредоточиться на тех немногих частичках того, что обозначено мною как «неопровержимые свидетельства» – т.е. таких доказательствах, которые невозможно оспорить или развенчать (их интерпретация дело другое). А вам, уважаемый читатель, предстоит решать: столь уж ясны и однозначны выделенные мной крупинки свидетельств и насколько грамотно и точно их истолкование, каким кажется оно мне.
Моя книга для тех, кто изучает историю и кто хочет знать правду, даже если она приведёт к «крушению иллюзий» – заставит побороть собственные заблуждения, свои предвзятые идеи – и позволит думать иначе. Завершив исследование и написав книгу, мне тоже пришлось изменить своё мнение. В вопросе о Катыни я перестал быть неопределившимся.
Легко предугадать: те, кто построил свою профессиональную карьеру на «официальной» версии Катынского расстрела, конечно же, отвергнут выводы моего исследования. Они отвергнут их не потому, что представленный в книге метод или анализ доказательств ошибочны, а по заранее известным причинам – они предвзяты, категорически пристрастны в пользу мнения, что виновна именно советская сторона. Никакое число доказательств не заставит их передумать. Ясно, что моя книга написана не для них.
В Соединённых Штатах присяжный – ещё до того как его привлекут к работе в судебной коллегии – получает инструкции, что решение о виновности или невиновности должно выносится строго исходя из имеющихся доказательств, а не на основе какой-то предвзятой идеи, информации, полученной вне зала суда, или собственных предубеждений. Историкам должно действовать таким же образом. К сожалению, очень немногие из изучавших Катынь, могут честно признаться, что придерживались такого важного принципа.
Но моя книга может не понравиться и тем из исследователей, которые убеждены, что СССР не причастен к расстрелам в Катыни, но думают, что доказать советскую невиновность можно средствами, которые, как мне кажется, не приведут к желаемому результату – к примеру, с помощью доказательств фальсификации «Закрытого пакета № 1» на основе внутреннего анализа документа. Полемика противников подлинности «Закрытого пакета №1» и их оппонентов длится многие годы. Полагаю, что такие диспуты бесплодны, и собираюсь высказать ряд соображений на сей счёт далее.
К разгадке катынской тайны необходимо подойти иначе. Уверен: нужно использовать метод, избранный мною. Что, возможно, покажется высокомерным по отношению к тем историкам и писателям, которые годами придерживались совершенно иного – и, на мой взгляд, ошибочного – подхода к проблеме Катыни.
Работая над книгой, я не ждал похвалы ни с чьей стороны. Зато заранее мог предвидеть ещё более резкие нападки со стороны приверженцев «официальной» точки зрения. В конце концов, им не нужна правда. Им безразличны даже сами польские военнопленные, убитые в Катыни! В противном случае они были бы рады узнать, кто настоящие преступники, подлинные массовые убийцы.
Их интересует другое: разнюхать, как можно использовать теорию советской вины за Катынь для оправдания своих собственных политических, исторических и культурных проектов. Несмотря на сотни миллионов долларов, мемориалы, конференции, книги, статьи, учебные материалы и всевозможную идеологическую обработку ни польское, ни российское правительства, ни преданные им фаланги исследователей, учёных и политиков не заботят жертвы Катыни. Всё, что их действительно волнует, – это собственные политические устремления.
Можно было заявить, что мне, дескать, небезразличны судьбы погибших в Катыни, и в подтверждение своих слов продемонстрировать это единственным доступным мне законным способом: разгадав тайну и установив виновную сторону. Но таких заявлений я делать не собираюсь. Тайна Катыни заинтриговала меня, и на протяжении многих лет не поддавалась разгадке. Личный интерес, а не забота о жертвах как таковых, – вот что побудило меня к исследовательской работе и написанию книги.
Конечно, определить после многих лет виновную сторону и «закрыть дело» равнозначно тому, чтобы отдать дань уважения жертвам убийства. Однако со временем друзья и родственники тех, кто погиб в Катыни, уйдут со сцены, как и все мы. Останется само историческое событие. Теперь мы знаем, что произошло, а чего не было, кто виновен, а кто нет. Это останется потомкам. Именно последующим поколениям – а не политическим целям дня вчерашнего или даже сегодняшнего – послужит раскрытие правды о Катыни.
ВСТУПЛЕНИЕ
В статье Википедии о Катынском расстреле представлена одна-единственная – «официальная» версия событий.6 Притом сама Интернет-страница носит аксиоматически непреложный антикоммунистический и антисталинский характер. Не может быть речи даже о попытке объективности или беспристрастности, ибо нет здесь и серьёзного обсуждения научной полемики вокруг вопроса о Катыни. Статья полезна только как краткое и точное изложение «официальной» версии.
В апреле 1943 года власти нацистской Германии заявили об обнаружении останков тысяч польских офицеров, расстрелянных советским правительством в 1940 году. Как сообщалось, тела найдены недалеко от Катынского леса под Смоленском (на Западе России), и потому всё дело получило название «Катынский расстрел», включая истинные и мнимые казни польских военнопленных в других частях СССР.
Нацистская пропагандистская машина Йозефа Геббельса организовала вокруг своего заявления масштабную кампанию. После победы Советского Союза под Сталинградом в феврале 1943 года всем стало очевидно: Германия обречена на поражение, если только что-то не приведёт к расколу союзников. Очевидная цель нацистов – вбить между ними клин.
Советское правительство во главе с Иосифом Сталиным решительно отвергло обвинения Германии. Но когда на стороне нацистских пропагандистов выступило польское правительство в изгнании – и без того оголтело антикоммунистическое и антирусское, – тогда советское правительство порвало с ним дипломатические отношения и в итоге создало польские просоветские органы власти и польскую армию.
В сентябре 1943 года Красная Армия изгнала нацистских оккупантов из района Катыни. Советская Комиссия Бурденко на основе проделанных ею в 1944 году расследований опубликовала отчёт, и возложила вину за массовые казни на Германию.
В годы «холодной войны» капиталистические страны Запада выступили в поддержку нацистской версии, – той самой, которую продвигало антикоммунистическое правительство Польши в изгнании. Советский Союз и его союзники продолжали обвинять в массовых расстрелах Германию. В 1990 и 1991 годах Михаил Горбачев, генеральный секретарь Коммунистической партии Советского Союза, а после 1988 года президент СССР, заявил, что вину за казни поляков на самом деле несёт Советский Союз сталинского времени. Согласно этой «официальной» версии, польские заключённые содержались в трёх лагерях – Козельском, Старобельском и Осташковском, затем их этапировали в Смоленск, Харьков и Калинин (ныне Тверь), после чего расстреляли и похоронили в Катыни, Пятихатках и Медном, соответственно.
В 1990, 1991 и 1992 годах были разысканы и допрошены трое престарелых ветеранов НКВД. В своих показаниях они поделились сведениями о том, что – по их собственным уверениям – им удалось узнать о расстрелах поляков в апреле и мае 1940 года. Ни одна из описанных ими казней не происходила в Катынском лесу – там, где нацисты проводили эксгумации.
Рис. 1.1. Стрелки от обозначенных звёздочками лагерей военнопленных (Осташков, Старобельск, Козельск) направлены в населённые пункты, указанные в документах НКВД какместа этапирования заключённых в окрестности городов Калинин (Тверь), Харьков, Смоленск (Медное, Пятихатки, Ка-тынь). На карте не обозначен город Новгород-Волынский,который расположен чуть восточнее города Ровно (Równe);Новгород-Волынский отстоит примерно на 1200 км от Калинина (Твери) и с. Медного.
В 1992 году российское правительство во главе с Борисом Ельциным передало польскому руководству документы, якобы подписанные Сталиным и другими членами Политбюро, которые в случае подлинности не оставляли бы ни грана сомнений в виновности советской стороны. Сами документы, как уверяют, хранились в «Закрытом пакете № 1», где под словом «закрытый» понимается наивысший уровень секретности. Такого рода источники названы мной «слишком убедительными документами», ибо таковые традиционно считаются «бесспорным подтверждением» советской вины. Между тем, никакое доказательство нельзя считать ни однозначным, ни окончательным; все они – и документальные, и материальные – могут быть интерпретированы самым различным образом.
Словом, к 1992 году советское, а затем российское правительства в официальном порядке возложили ответственность за расстрел от 14 800 до 22 000 польских военнопленных в апреле-мае 1940 года на руководство СССР сталинского времени.
13 апреля 1943 года германские власти выступили с обвинениями СССР в убийстве польских военнопленных в Катыни. В ответ советское правительство 16 апреля 1943 года опубликовало сообщение Совинформбюро с контробвинениями против Германии. Объяснялась в нём и судьба поляков:
Немецко-фашистские донесения на эту тему не оставляют сомнений в трагической судьбе бывших польских военнопленных, которые в 1941 году занимались строительными работами в районах к западу от Смоленска и которые вместе со многими советскими людьми, жителями Смоленской области, попали в руки немецко-фашистских палачей летом 1941 года, после вывода советских войск из Смоленской области.7
В сентябре 1943 года Красная Армия освободила Смоленск. 2 ноября 1943 года была создана «Чрезвычайная государственная комиссия по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников», членом которой стал видный нейрохирург Николай Нилович Бурденко. С 12 января 1944 года Бурденко возглавил «Специальную комиссию по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу (близ Смоленска) военнопленных польских офицеров».