Эдвард Хох
Тайна пряничного домика
— Это произошло летом 1929 года, — начал свой рассказ Сэм Хоторн. — У меня что-то сегодня разыгралась подагра, а вы себе наливайте из этого графинчика. Да и мне подлейте. Спасибо. Так вот, значит, дело происходило летом 1929 года. В каком-то смысле это был конец эры. В октябре произошла биржевая катастрофа, потом наступила Великая депрессия. Но летом жизнь еще шла заведенным порядком.
Недалеко от Нортмонта у нас было небольшое озеро (продолжал доктор Сэм), и некоторые жители построили на берегу озера дачи, куда они выезжали на лето. Озеро называлось Честер-лейк по имени одного из основателей дачного поселка. В ширину оно было не больше мили, а в длину — миль пять. В это лето я влюбился в темноволосую девушку по имени Миранда Грей, которая только что закончила колледж и проводила лето на даче у тетки с дядей.
Я жил в Нортмонте уже восемь лет — с тех пор как закончил медицинский институт, и моя помощница Эйприл не уставала мне напоминать, что мне давно уже пора жениться. Но беда была в том, что в таком маленьком городке, как Нортмонт, где большинство жителей были моими пациентами, мне трудно было проникнуться романтическими чувствами к какой-нибудь молодой особе, потому что всех их я за эти восемь лет лечил от свинки или ветрянки. Видимо, поэтому приезд Миранды стал таким важным событием в моей жизни. И меня совершенно не волновала разница в возрасте (она была на десять лет моложе меня).
Джесон Грей, муж ее тетки, преподавал в колледже, и отпуск у него длился целое лето. Я раскланивался с ними, но они ни разу не обращались ко мне за медицинской помощью. И вот однажды в конце июня Эйприл сообщила мне, что ко мне на прием пришла Китти Грей со своей племянницей Мирандой. Они с Мирандой поехали покататься на машине в Нортмонт, и девушка засорила глаз. Это произошло недалеко от моего дома, и они решили обратиться ко мне за помощью.
Я с готовностью помог Миранде, завернув ей веко (на ее большие карие глаза навернулись слезы), и быстро извлек соринку. По-моему, я влюбился в нее с первого взгляда.
— Спасибо, доктор, — поблагодарила Миранда, и ее голос прозвучал для меня райской музыкой.
После этого я часто встречался с Мирандой Грей. Я возил ее по окрестностям Нортмонта на своем «паккарде» и даже поехал с ней на сельские танцы в День независимости. По воскресеньям мы устраивали пикники на озере, и я стал своим человеком у Греев.
Рядом с их дачей стояла точная ее копия, которая принадлежала Рею и Гретель Хаузерам, немного эксцентричной, но дружелюбной чете. Я знал о них только, что они жили постоянно в Бостоне, Рей был представительный мужчина лет сорока. Он занимался игрой на бирже и продажей недвижимого имущества. Его жена Гретель была маленького роста, немного полновата, но весьма живого темперамента. Они давно дружили с семейством Греев и часто обедали в ресторане вчетвером. Но главное, чем семейство Хаузеров отличалось от остальных дачников, был плавучий домик «Гретель», который они спускали на воду каждую весну. Домик стоял на барже, у него была крыша из дранки, окошки с резными наличниками, и снаружи он был весь расписан яркими красками. Когда Миранда увидела его в первый раз, она воскликнула:
— Ну прямо пряничный домик!
Это сравнение понравилось Гретель Хаузер.
— Да, мы с Реем и вправду похожи на Ханселя и Гретель. Когда у меня кончатся деньги, мы начнем поедать наш пряничный домик.
— Ну, до этого еще не скоро дойдет, — небрежно заметил ее муж. — Курс акций все время повышается, так что волноваться нам не о чем.
В тот раз мы с Мирандой спустились к причалу, чтобы получше рассмотреть плавучий домик. Разумеется, Китти и Джесон побывали на нем много раз, но Миранда изнутри его еще не видела, и Китти стала уговаривать Рея Хаузера показать Миранде домик.
Ее муж попробовал ее урезонить, но Китти настаивала. Ей было лет тридцать семь, у нее была привлекательная внешность и улыбка. Держалась она очень свободно и одевалась более модно, чем ее племянница Миранда. Рей Хаузер улыбнулся с таким видом, словно он привык выполнять ее приказания, и сказал:
— А и вправду, почему бы нам всем не прокатиться по озеру?
Все пошли к сходням, и я тоже, хотя чувствовал себя в какой-то степени чужаком. Еще месяц назад я не был знаком ни с кем из этой компании, только раскланивался с Греями, и вдруг оказался на положении чуть ли не члена семьи.
— Осторожней! — предупредил меня Джесон Грей, когда я собрался ступить на довольно-таки неустойчивые сходни. Даже на летних каникулах он сохранил повадки занудного учителя.
Надо сказать, что плавучий домик изнутри производил довольно внушительное впечатление. В большом салоне вокруг стола стояли мягкие удобные кресла, тут же была пузатая печурка на случай прохладной погоды. Был камбуз, где можно было приготовить немудреный ужин, и еще одна небольшая каюта с четырьмя койками и кладовкой.
— На борту могут заночевать четверо, — сказал Хаузер, — хотя мы не так-то часто остаемся на воде на ночь.
— А какой у вас мотор? — спросил я. Он провел меня на корму.
— Видите? Сдвоенный подвесной. Я сам их навесил несколько лет тому назад. Купил в Бостоне плоскодонную баржу и построил на ней домик. И моторы сам подобрал. Приходится держать на борту запас бензина, и ход она развивает небольшой, но все же лучше так, чем зависеть от буксира. В конце концов, люди не для того заводят плавучий домик, чтобы ставить рекорды на скорость.
Гретель принесла бутылку хорошего канадского виски, налила в рюмки, добавила содовой. К моему удивлению, Миранда отказалась выпить.
— По-моему, закон нарушать не следует, — сказала она, и я удивился ее неожиданному законопослушанию.
— Да брось ты, — подначил ее я. — Кто сегодня принимает сухой закон всерьез?
— Тогда его надо отменить.
Мне было как-то неловко спорить с ней в присутствии ее тетки и дяди. Милые бранятся... — это было не для нас. В конце концов, я был зрелый человек, а она только что окончила колледж.
— Ты что, никогда в жизни не нарушала закон? — спросил я.
— Чего там, все нарушают законы, — сказала ее тетка, стараясь сгладить назревавшую ссору. — Но я и Миранду могу понять. Если у человека есть принципы, надо на них стоять твердо.
Тут вмешался Хаузер, чтобы переменить разговор:
— А не покататься ли нам по озеру?
Я помог ему завести мотор и сбросить шканцы, и вот пряничный домик поплыл от берега. Хаузер был прав — скорость он развивал небольшую. До другого берега мы добрались только через четверть часа. Но плыть по озеру было очень приятно, и Миранда тоже повеселела.
— Прости, что я приставал к тебе с этой выпивкой, — сказал я, когда мы остались вдвоем на палубе. Остальные продолжали распивать бутылку виски в каюте.
— За четыре года в колледже я не раз оказывалась в подобной ситуации, Сэм. Но я никогда не предполагала, что такой взрослый человек, как ты, тоже начнет меня подначивать.
— Больше не буду, честное слово.
Я взял ее за руку. Мы уже повернули и плыли назад к нашему берегу, и ветер дул нам в лицо.
— Тебе не холодно?
— Нет, мне хорошо.
— У тебя отличная тетка с дядей, Миранда. Мне жаль, что я не был знаком с твоим отцом.
— Мне было только десять лет, когда он ушел на войну, — сказала она, глядя на удаляющийся берег. — Может быть, я когда-нибудь познакомлю тебя с мамой.
— Надеюсь, что познакомишь!
— А тебе не хотелось бы вот так сесть на корабль и исчезнуть навсегда?
— То есть как? Как команда «Марии Целесты»?
— Какой «Марии Целесты»?
— Это знаменитая нераскрытая тайна — я как раз недавно о ней прочитал. В 1872 году в Атлантическом океане нашли небольшое суденышко, которое плыло по волнам. Океан был спокоен, на борту судна не было следов насилия или каких-нибудь повреждений, но капитан «Марии Целесты», его жена и ребенок, а также семь человек команды исчезли бесследно. Так до сих пор никто и не знает, что с ними случилось.
— Мне кажется, я про это читала.
— Мне тут приходилось помогать шерифу в расследовании не менее загадочных преступлений. Когда-нибудь я тебе про них расскажу.
На палубу вышла Китти.
— Помирились?
— Ну конечно, — ответил я. — Ваша племянница собирается сделать из меня трезвенника.
— Вот и хорошо. Может, нам всем не мешало бы стать трезвенниками.
Когда плавучий домик встал у причала, мы все поблагодарили Хаузера за прогулку и сошли на берег. Гретель Хаузер прошла к своему дому и толкнула дверь. А мы с Мирандой пошли ужинать с ее теткой и дядей. Эйприл взяла за обыкновение расспрашивать меня о Миранде, особенно по утрам в понедельник, после уик-энда, проведенного на Честер-лейк:
— Ну как, доктор Сэм, идет дело к свадебке?
— Пока об этом рано говорить, Эйприл. За уик-энд меня дважды вызывали к тяжелым больным. Какой девушке понравится, что ее ухажер все время исчезает.
— Рассказывайте! По-моему, вам нравится лечить людей даже больше, чем ухаживать за девушками.
— Может быть, и так. Поискать себе что ли невесту среди женщин-врачей?
По правде говоря, больница, которая недавно открылась в Нортмонте, сильно облегчила мне жизнь. Если меня не было на месте, больные могли обратиться в больницу. И вот в следующую субботу, приняв последнего пациента, я закрыл дом и отправился на Честер-лейк, где собирался провести весь уик-энд.
Миранда радостно встретила меня в дверях.
— Сэм, мне кажется, что я тебя не видела тысячу лет!
— Я был страшно занят всю неделю. Надеялся заехать к вам в среду, но тут миссис Роджерс вздумала рожать.
— Заходи! Тетя Китти и дядя Джесон у Хаузеров.
— Вот и прекрасно. Побудем вдвоем.
Полчаса быстро прошли за веселым флиртом. В шесть часов открылась дверь, и вошла тетя Китти. На ней было пестрое летнее платье и вязаная кофточка в руках.
— Миранда, — торопливо сказала она, — мы поедем с Хаузерами покататься. Сумеешь покормить Сэма сама?