- Вернулась. – Тяжело вздохнув, сказала Альва. – Всё-таки я тебя провожу.
- Нет. Не надо. Я не боюсь смерти. Есть даже такая русская народная поговорка «Волков бояться - в лес не ходить». Это ведь – волчий вой?
- Да. Это – волчица, и я чувствую, как ей плохо сейчас. В прошлом году её волка местные парни подстрелили. Так она повадилась скотину рвать и под окнами оставлять. Боюсь, как бы она на людей кидаться не начала. А вообще волки редко нападают на людей, если только они не бешеные или если с пропитанием совсем туго. Даже если проникнуть в их логово, они скорее убегут.
- Ты бывала в волчьем логове?!
- Нет, конечно. Я где-то читала об этом. Не помню где.
- Надеюсь, источник надежный. С противником проще совладать, если знаешь его привычки, повадки и маршруты. Я про волков вот почти ничего не знаю, хотя живу в России. Да, что там. Я их живьём-то никогда не видел, только в фильмах.
- А в зоопарке?
- Я не бывал никогда в зоопарке. Ты так говоришь, как будто каждый день с волками встречаешься.
- Ну, не каждый день, но было дело….
Они шли мимо плетёных из лозы и обмазанных глиной круглых домиков Крыши, покрытые торфом, обветшали и явно требовали ремонта. За прошедший век в этой деревне ничего толком не изменилось. Те же самые технологии строительства, те же самые суеверные люди, любящие выпить вечерком и рассказать друг другу страшные истории.
Альва помахала на прощание художнику и пошла через лес по тропинке к своему дому, а Грэй укутался плотнее в плащ, холодный северный ветер усилился и грозил перерасти в настоящий ураган, и пошёл по проселочной дороге к своему дому. Эта дорога, по которой он шёл, выходила на трассу, и по ней можно было добраться до ближайшего города, недели за две. Как только он остался один, мрачные мысли вновь нахлынули на него. Ещё и погода снова портилась.
Меланхолия возвращалась к нему, притупляя страх и тревогу. Хотелось только одного – вот так идти и идти бесконечно, чтобы эта дорога петляла и не заканчивалась. Ему вдруг стало всё равно дойдёт ли он вообще когда-нибудь до дому. Может быть, даже будет лучше, если он не дойдёт. Сколько ещё впереди страданий ему было уготовано судьбой. Жизнь – это вечная борьба. Чтобы выжить, нужно двигаться. Остановишься – умрёшь.
Только вот ему было уже как-то всё равно. Он не верил в то, что Альва – ведьма, в то, что он какой-то одарённый, в то, что волчица мстит людям, не верил в предсказания. Ему даже никогда не гадали на картах. Хотя как-то одна цыганка поймала его, схватила за руку и что-то бормотала с выпученными глазами. Грэй уже и не помнил, что она наплела о его судьбе. Люди рождались и умирали каждый день, каждую секунду где-то в далёком уголке планеты раздавался плачь новорождённого, а в другом уголке планеты звенели колокола в память усопшему.
Грей перекинул на другое плечо рюкзак со всеми рисовальными принадлежностями, остановился, чтобы немного отдышаться, и присел на поваленное дерево, перегородившее дорогу, заросшую полевым хвощём, тысячелистником и ромашкой. Немного отдохнув и нарвав ромашки для заварки чая, он пошёл дальше, и вот уже деревня скрылась за поворотом.
Художник всё брёл и брёл по чужой, холодной земле, ему казалось, будто до деревни он дошёл гораздо быстрее, нежели идёт обратно. Грэй читал в поезде историю Норвегии. Когда-то за эти девственные земли шла кровопролитная война, а сейчас все бегут отсюда в большие города и никто не хочет возделывать земли, заниматься ремёслами, разводить скот и строить парусно-вёсельные морские суда.
Время всё-таки изменило людей. Конечно, история зачастую приукрашивает прошлое, насыщает его колоритом, который складывается столетиями, но правду об обыденной жизни предков они уже никогда не узнают. Их тайны похоронены под землёй вместе с их прахом навеки.
Глава 7. Крест Святой Троицы
Грэй всё шёл и шёл неизвестно куда. В этом месте дорога совсем заросла, и всё чаще стали попадаться поваленные трухлявые деревья, поросшие мхом, а лес становился гуще. Он уже начал сомневаться, что пошёл той дорогой. Ведь здесь – одна дорога и развилок никаких не было. Решив пройти ещё немного, художник ускорил шаг. Если он, спустившись с сопки, не выйдет к своему дому или к трассе, то повернёт обратно.У подножия сопки дорога круто поворачивала вправо, где виднелась небольшая полянка. Этого точно они не проходили, когда шли к деревне, и Грэй уже собирался было поворачивать назад, как заметил под раскидистым дубом женскую фигуру, в длинном платье. На его лице просияла улыбка. Сейчас он был несказанно рад видеть живого человека.Однако, по мере приближения, улыбка сходила с его лица, уступая место недоумению и страху. Шаг замедлялся, и вскоре Грэй остановился с побелевшим лицом. Эта женщина в сером платье склонилась над трупом какого-то животного. Похоже, это был оленёнок. Издали он не заметил его в высокой траве. Он весь похолодел, а сердце на мгновение остановилось, когда женщина повернулась к нему лицом, отшатнулся и, запнувшись о выступающий из земли корень дерева, полетел на землю, вытянув перед собой руки и ожидая встретиться с сырой землёй. Только сейчас он осознал, что на женщине надето вовсе не платье, а монашеская серая ряса с широкими рукавами, и ещё она парила над землёй. Её ужасное лицо. Этого лица он никогда не забудет. От лица буквально отслаивались куски разложившихся и высохших тканей и, не долетая до земли, рассыпались, как пепел и исчезали.В её глазах он видел что-то звериное. Они блестели в темноте. Всего секунду назад она стояла метрах в пятидесяти от него, а сейчас дышала ему в правое ухо и что-то шептала, но он ничего не понимал, а только отталкивался пятками от земли, зарываясь в сухие листья, и полз назад. На шее монахини он заметил крест представлявший собой две пересечённые линии под прямым углом с размноженными концами. Внутри креста, в самом центре, где пересекались линии, имелся круг, от которого исходили витиеватые узоры. Этот крест он хорошо рассмотрел, поскольку тот висел у самого его носа, когда призрак шептал ему что-то на ухо.Грэй вжал голову и с силой зажмурил глаза, ожидая, что мертвец вот-вот вопьётся в его шею зубами и разорвёт на части. Ноги его окоченели от страха. Он не мог выпрямить их и принять вертикальное положение. И тут где-то совсем рядом послышался волчий вой, от которого у него кровь похолодела в жилах, а по коже побежали мурашки. Он боялся открыть глаза и увидеть себя в окружении стаи волков, однако, ни волков, ни призрака он не увидел. Истекающий кровью олененок, в самом деле, лежал там, под дубом. Это ему уж точно не привиделось. Грэй подскочил с земли и побежал напрямую через лес, прочь от того места, откуда раздался волчий вой. Грэй всё бежал и бежал с выпученными от страха глазами, закрываясь от веток руками. Рюкзак со скетчбуком, карандашами и красками он где-то потерял. Наверное, оставил там, на поляне. Ему казалось, будто земля вздымается у него под ногами, а ветви деревьев тянутся к нему и пытаются задушить, а могучие стволы дубов обступают его со всех сторон всё плотнее и плотнее.Грэй бежал до тех пор, пока совсем не выбился из сил. В груди саднило. Он никак не мог отдышаться и всё оглядывался обезумевшим взглядом по сторонам. До этой минуты Грэй и не подозревал, что так хочет жить. Это незнакомое ему чувство жажды жизни заставило его встать и идти дальше. Сейчас он больше всего сожалел о потерянном скетчбуке. Эта нелепая мысль не давала ему покоя. Он едва не погиб. Его едва не затащил в ад этот призрак, чуть не разорвали волки, а он сожалеет о каком-то блокноте. Грей прижался спиной к дереву, пытаясь восстановить дыхание и успокоить бешено бьющееся сердце.Совсем стемнело. И луны не видать. Ветер затих, как будто притаился в ожидании чего-то. Нужно идти дальше. Остановишься – умрёшь. И Грэй шёл неизвестно куда часа два, пока не вышел к той же самой дороге, по которой он шёл. Или это уже была другая дорога? В любом случае, эта дорога куда-то вела. Пройдя ещё пару километров в кромешной тьме по дороге, он вышел к благословенному двору своего дома. Знакомые очертания старого особняка в эту секунду показались ему родными, а пугало, валявшееся у забора – самым милым созданием на Земле из всех, что он видел в своей жизни. На пороге дома его ждал гроза всех грызунов этого двора – толстый чёрный кот. Он с важным видом смотрел на мужчину, насупившись, совсем как жена, ждущая запоздавшего мужа домой. Грэй хотел было подхватить этот тёплый комочек шерсти и прижать к груди, но тот отстранился от него, выгнул спину, шерсть встала дыбом, и зашипел.- Тише-тише, - шикнул на него художник, - это же – я – Грэй. Ты что – уже забыл меня? Что с тобой?Однако, кот продолжал пятиться от него и шипеть, закашлялся, фыркнул и юркнул через лаз под дом. Грэй, ничего не понимая, достал ключи из кармана, благо ключи он не положил в рюкзак, вставил ключ в замочную скважину и повернул его. Раздались два глухих щелчка в мёртвой тишине.В доме было как-то необычайно тихо. Грэй разулся и в полутьме прошёл в гостиный зал – разжигать камин. Мокрыми, замёрзшими руками он укладывал горку из щепок, чиркал спичкой о чиркаш, пока гостиная не озарилась мягким светом от очага. После того, как огонь разгорелся, он упал в кресло-качалку, успокаивающую его, и долго размышлял о случившемся в лесу.Крест. Подвал. Клетки. Верёвка. Ремень. Огонь. Лес. Свечи. Порванное платье. Библия. Разные образы всплывали в его голове. В полудремлющем состоянии он слушал, как трещат угли в камине. Но откуда эти картинки? Такие яркие и детальные. Странные и дикие приспособления, похожие на орудия пыток всплывали в его голове.Грэй вдруг резко встал и затряс головой. Этот призрак в лесу хотел сказать ему что-то. Только что? В доме разве есть подвал? Он нигде не видел двери в подвал и ключи от дверей в доме все перепробовал. Грэй заходил по дому, обошёл все комнаты на первом этаже, заглянул в чулан, взял фонарик, накинул пальто, обошёл дом кругом. Он и сам не знал, что искал, какую-то дверцу или знак.В таком большом доме наверняка должен быть подвал, где хранили овощи и фрукты, ведь здесь такой большой сад. В тусклом свете фонарика, батарейки уже разрядились, Грэй осмотрел веранду, окружавшую со всех сторон дом, прощупывал доски – нет ли за ними тайного прохода в подвал, но так ничего и не обнаружив, вернулся в дом. Кот жалобно мяукнул где-то под полом. Грэй осмотрел каждый сантиметр пола, заглянул под диван и под ковёр на полу, обычно вход в подвал прячется под коврами, посмотрел за картинами, вдруг дверца находится в стене, но ничего так и не обнаружил и упал на кресло-качалку в раздумьях.Немного подумав, он вспомнил, что видел на кухне в уголке икону и пошёл туда. За иконой действительно, как он предполагал, лежал позолоченный ключик. Позолота с него почти осыпалась, обнажив чёрное железо. Ручка ключа была оформлена в виде художественно переплетающихся букв, видимо – инициалы его хозяина. Такие ключи использовались для открывания личных покоев важных персон или их сундуков, но никак не подвалов.Теперь оставалось найти замок, который этот ключ открывает. Немного подумав, Грэй всё же решил, что вход в подвал должен находиться на кухне, раскрыл дверцы тумбы буфета и простучал дно – действительно, по звуку он догадался, что это – крышка. Подцепив тесаком для рубки мяса крышку, он извлёк дно тумбы, и его взору открылись распашные дверцы, скрывающие вход в подвал. Грэй весь перепачкался в пыли, пока пыхтел на корточках над замком и открывал отсыревшую дверцу. Грэй вставил ключ в замочную скважину, повернул, замок щёлкнул. Дверь поддалась не сразу – видимо, её давно никто не открывал. Кот снова мяукнул под полом, на этот раз уже громче. Вход затянула паутина, а лестница заросла плесенью. Грэй подумал, что не мешало бы для страховки привязать к ножке тумбы верёвку и спуститься в подвал по ней, но ему было слишком уж любопытно, что Барни и Альва прятали от него в подвале. Может быть там – какие-нибудь орудия пыток, кандалы и клетки или мечи и щиты викингов?Держа одной рукой фонарик, а другой – хватаясь за скользкие перила, Грэй спустился по скрипучей лестнице и ступил на пол, выстланный ромбовидными пластинами из обожжённой глины. Стены подвала были также облицованы керамической рельефно