– Я справлюсь, я же мужчина, – уверенно заявил Джереми, а спустя час, откинувшись на меня, спал.
До самого рассвета мы ехали до границы, где была расположена деревенька. Когда больше семи лет назад нам пришлось спешно покидать родной город, выбора особо не было, нужно было скрыться подальше. И сейчас выбора у меня тоже не было…
– Джереми, проснись, сынок, – прошептала я, прежде чем спешиться.
– Уже приехали?
– Нет, но вот она, грань, нам нужно отпустить лошадь, пусть возвращается к хозяину.
Отвязав чемодан и мешки с едой и кухонной утварью, я с тоской взглянула на эту кучу. И косо поглядывала на пасущуюся рядом лошадь – тащить всё на себе или ожидать обвинения в воровстве?
– Бери вот это. – Переложив часть посуды и продуктов в свой мешок, я отдала сыну тот, что полегче. На свой же привязала верёвку и закинула его на спину, и от веса мои ноги сразу же подогнулись. – Идём.
Границу перешли спустя десять минут, она невидимой паутинкой облепила нас с ног до головы, чуть задержав, словно проверяя, и, не заметив в нас опасности, пропустила.
Ещё десять минут хода, и я устало сползла на траву, по-осеннему жухлую, от которой шёл терпкий прелый аромат леса и грибов.
– Нужно отдохнуть и поесть. – Я ободряюще улыбнулась сыну, которого тоже шатало от усталости. Я знаю, что после болезни ребёнку необходимы постельный режим, хорошее питание и забота. Но нужно было спасать наши жизни: людская зависть и озлобленность – очень опасные чувства.
– Давай помогу, – предложил сын, падая рядом со мной.
– Помоги, – кивнула я и, достав плед из мешка, укрыла сына от утренней росы. – Сейчас я разожгу костёр, но прежде соберу немного веток, а ты достань бутылку с водой и мясо, будем варить похлёбку.
Веток в лесу хватало, и я управилась с этим быстро. Огненный камень второй раз поддался мне с первого удара, и уже через пять минут яркое тёплое пламя костра весело потрескивало, а в котелке шипела вода.
– Хорошо, – прошептала я, глядя на пляшущие огоньки. Сынишка сидел, уткнувшись подбородком в колени, и тоже не отрывал взгляда от пламени.
– По-моему, уже готово, – пробормотала я, размешивая жиденькую кашу. Покромсав на мелкие кусочки мясо, дождались, глотая слюни, когда оно сварится, сыпанули гречки и немного приправы.
– Пахнет вкусно, – произнёс Джереми, принимая ложку. Заморачиваться не стали: поставив на траву котелок, мы принялись есть прямо из него.
– Угу, – промычала я, жуя, – очень.
Глава 3
Свежесть утра, разноголосое пение птиц, тёмно-зелёные кроны деревьев, соорудив непроницаемый свод над головами, скрыли нас от ярких лучей солнца. Полевые цветы и множество тончайших запахов и звуков, плывущих в воздухе, – всё это умиротворяло, даря покой. От горячей, сытной пищи, бессонной ночи и убаюкивающего шума листвы мои глаза с трудом открывались, а на тело навалилась та самая усталость, которая приходит после пережитого потрясения. Осоловелым взглядом я смотрела на спящего Джереми, перебирая слипшиеся после болезни прядки волос, мысленно благодарила всевышнего за подарок… и незаметно погрузилась в сон.
– Мама, там что-то шумит, – прошептал сын, прерывая мой не слишком крепкий сон, и всё же для надёжности погладил меня по щеке. – Кажется, идёт кто-то.
– Чёрт! Как я могла уснуть, – выругалась я, вскакивая на ноги, и принялась быстро собирать вещи в мешок. Туда же закинула немытый котёл из-под каши и грязные ложки, и когда всё было сложено, подняла плед и скомандовала: – Уходим сынок, быстро.
С огромным трудом, тяжело дыша, мы пробирались через ямы, поваленные деревья и высокую траву, но стоило нам выбраться на тропинку, мы почти перешли на бег. Джереми, подхватив из моих рук чемодан, шёл впереди, я же не прекращая оглядывалась, но пока преследователь был не виден, до нас доносился лишь хруст ломающихся веток и шелест палых листьев.
– Может, это лошадь за нами увязалась, – хриплым от быстрой ходьбы голосом произнёс Джереми и, чуть затормозив, попытался рассмотреть сквозь густые ветви того, кто продолжал идти за нами.
– Мне бы не хотелось это выяснять. Что, если нет?
– Не вижу, – сердито пробормотал сынишка.
– И я ничего не заметила, – подтвердила я, вглядываясь в зелень, тут же испуганно вздрогнула, услышав шуршание совсем близко от нас, и тихо проговорила: – Бегом к тому дереву и забирайся на ветку.
– А ты?
– Я возьму эту палку, – грозно произнесла я и, ободряюще улыбнувшись разволновавшемуся ребёнку, выставила сучковатую ветку перед собой и пообещала: – Кто бы это ни был, он не пройдёт… Тебе помочь залезть?
– Нет, – пыхтя, пробормотал сынок, – почти забрался. Мам, здесь есть место.
– Поздно, – прошептала я, ощутив, как ледяной холод сковал тело, сердце замерло, а ноги подкосились от ужаса. Но всё же я нашла в себе силы и сиплым голосом пробормотала: – Что бы ни случилось, сиди и не спускайся.
– Мам…
– Мяу…
– Что? – потрясённо воскликнула я, уставившись на откормленного котяру. Стоило ему застыть в двух метрах от меня, как преследующий нас шум исчез. – Так это ты за нами шёл?
– Мама?
– Нас преследовал кот, наглый и неповоротливый, – сердито пробурчала я, прислонившись спиной к стволу дерева, и насмешливо взглянула на животное. – Удивляюсь, как ты так умудрился отъесть морду, если ходишь по лесу словно слон. Тебя же за версту слышно.
– Мря? – сердито посмотрел на меня котяра, поставил лапы на мешок и ткнул носом именно в то место, где лежало мясо и кусок колбасы.
– Обойдёшься, нам самим мало, а судя по твоей комплекции, тебе не повредит сбросить пару кило.
– Ой! Какой красивый, – раздался за спиной восторженный голос сына, и тут же мимо меня промчался маленький вихрь.
– Ну не знаю, – с сомнением пробормотала я, глядя на лукаво поглядывающего на меня кота. – Ладно, нам нужно выйти к деревне до наступления темноты. Идём, Джереми.
– А он с нами пойдёт?
– Зачем? Он, видимо, лесной житель, вот пусть здесь и живёт, – произнесла я, чуть завышая голос к концу фразы, чтобы внушить коту эти слова. – А нам надо спешить. Ты не устал?
– Нет.
– Отлично, тогда вперёд, навстречу приключениям. – Я взмахнула рукой в сторону виднеющегося вдали просвета.
Тропинка, по которой мы шли, была вполне удобной, утреннее солнышко ласково припекало, а птицы, перескакивая с ветки на ветку, сверху обругивали идущего следом за нами рыжего кота…
Лес закончился неожиданно. Его сменили небольшие огороды, лачуги из старого тёса и обломки кирпичных стен, усыпанные лишаями плесени. Дорога, заросшая травой, вела вдоль заброшенных некогда добротных домов, петляя по узким улочкам. От порыва ветра покосившиеся двери и ставенки жутко скрипели, нагоняя тоску и страх.
– Не отставай от меня ни на шаг. – Настороженно осматриваясь, я шёпотом добавила: – В таких местах часто живут опасные личности.
– Абис нас защитит. Ты видела, как он напугал огромную птицу? – уверенно проговорил Джереми, с гордостью поглядывая на привязавшегося к нам кота.
– Угу, защитит он, просто есть хотел, но у кого-то слишком толстая попа, и птицу он поймать не сумел, – ворчливо проговорила я, косо взглянув на наглого котяру, а тот, в свою очередь, бросил снисходительный взгляд на меня и медленно прошествовал мимо, вырываясь вперёд. – И почему Абис?
– Он сказал, – недоумённо произнёс сын, – вот смотри, идёт впереди нас и зорко за всем наблюдает.
– То есть как сказал? – удивлённо переспросила я, внимательно вглядываясь в личико сына, ища признаки жара, но сын был здоров и очень бодр, в отличие от меня.
– Ну, я спросил, как его зовут, а он лапой показал на цветок, – равнодушно пожал плечами Джереми. – Бабушка Мари называла его абис, он горький и колючий, но очень полезен, так она говорила.
– Ну да, имя подходящее, но вот полезен ли кот так же, как и цветок, я что-то сомневаюсь, – пробормотала я, уже ничему не удивляясь, и шёпотом добавила: – Иди сюда. – И подхватила сына за руку, заметив первых людей в этой стране.
Заросшая дорога вдоль лачуг давно закончилась, выведя нас к окраине города. Серые в пятнах плесени дома, заклеенные бумагой или заткнутые тряпками окна. Некоторые здания ещё держались, их стены хоть и были местами облуплены, но крыша цела и даже почти во всех окнах стёкла. На таких домах чаще всего висели наклейки о сдаче жилья, но мы прошли мимо.
Жить с ребёнком среди разрушенных зданий, обвалившихся стен, проходя рядом с которыми непроизвольно втягиваешь голову в ожидании, что всё это обрушится на тебя? Или где среди наваленной кучи мусора копошатся полуголодные оборванцы? Здесь было небезопасно и невероятно страшно. Люди, спешащие куда-то, были ужасно хмурыми, но чаще всего злыми. Сердитые мамаши с громкой бранью тащили детей к некогда ярко раскрашенному зданию – теперь же серое нечто с полуразрушенной стеной мрачно возвышалось над развалинами.
– Мама? – испуганно прошептал сын, глядя, как два невменяемых мужика мутузят друг друга, катаясь в пыли. У обоих были окровавленные лица, одежда, или то, что от неё осталось, клочками свисала с худых грязных тел.
– Не бойся, сейчас мы пройдём эту часть города, – так же тихо сказала я, прижав ребёнка к себе поближе, даря успокоение, – вот видишь, и Абис на них поглядывает и в случае чего мигом утихомирит.
– Я же говорил, – чуть приободрился сын, – вот он какой сильный.
– Очень, – согласилась я, но тут же нахмурила брови в ответ на высокомерный взгляд наглого котяры. Ну никак я не могла простить ему своего испуга и заполошного бега по лесу.
Спустя час спешной ходьбы мы прошли и эту мрачную и страшную часть города. На улицах всё чаще стали встречаться прилично одетые женщины и мужчины, спешащие на работу. Дома небогатые, но целые, а улицы чистые, даже клумбы с цветами есть. Небольшие лавочки постепенно открывали свои двери и окна, а вывески приглашали приобрести самый лучший товар, который имелся, конечно же, только здесь.