Внезапно она вздрогнула и очнулась — в ушах всё ещё стоял отголосок прозвучавшего где-то неподалеку приглушенного крика. Она вскочила, бросилась к двери и прислушалась, но теперь её окружала гнетущая тишина. Миссис Брент охватила тревога за мужа, и она позвала:
— Джеффри! Джеффри!
Через несколько секунд дверь из зала открылась, и появился Джеффри.
— Тихо! — проговорил он мягким шепотом, а потом резко и даже сердито добавил: — Тихо! Ложись в постель! Я работаю и мне нельзя мешать. Ложись спать, а то весь дом перебудишь!
Почувствовав странный озноб — ей ещё не приходилось слышать, чтобы муж говорил таким тоном, — она вернулась в постель и, слишком напуганная, чтобы плакать, начала вслушиваться в каждый шорох.
Воцарилась долгая, бесконечная тишина, которую затем сменили приглушенные звуки ударов металла о что-то твёрдое. Потом послышался стук, который издаёт при падении тяжёлый камень, а вслед за ним до неё донеслись сдержанные проклятия мужа. Вот что-то куда-то потащили — и опять удары камня о камень.
Всё это время миссис Брент лежала, объятая диким страхом и чувствуя, что сердце вот-вот вырвется из груди. Её уши различили странный скрежещущий звук, за которым в очередной раз наступила тишина. Наконец, дверь открылась — в ней появилась фигура Джеффри. Миссис Брент притворилась спящей, но сквозь прикрытые веки заметила, как он отмывает руки от чего-то белого, похожего на цемент.
На следующее утро он даже не обмолвился о событиях минувшей ночи, а она была слишком напугана, чтобы о чём-то спрашивать.
С того самого дня что-то изменилось в поведении Джеффри Брента, словно над ним зависла неведомая тёмная тень. Принимал ли он пищу, спал ли — всё это он теперь делал иначе, не так, как всегда; снова вернулась эта привычка вздрагивать, словно кто-то внезапно начинал говорить у него за спиной.
Старый зал, казалось, оказывал на него завораживающее воздействие. Он по нескольку раз на день заходил в него, однако очень раздражённо реагировал, если кто-либо, даже жена, также пытались туда заглянуть. Когда бригадир строителей решил наведаться и спросить насчет возможности продолжить работу, Джеффри был в отъезде. Мастер прошел прямо в зал, а когда Джеффри вернулся, слуга сказал ему о его приходе. Пробормотав проклятие, он оттолкнул старого лакея и поспешил в зал. Бригадир встретил его у дверей, но Джеффри промчался мимо него — тому не оставалось ничего иного, кроме как двинуться следом.
— Прошу меня простить, сэр, — начал извиняться бригадир, но я хотел кое-что проверить. Дело в том, что я распорядился тогда привезти двенадцать мешков цемента, а сейчас их только десять, вот я...
— Какой к черту цемент? И при чем тут десять или двенадцать мешков?! — с явным раздражением, сбивчиво воскликнул Джеффри.
Мастер удивился столь неожиданной реакции и попытался сменить тему разговора.
— Видите ли, сэр, нашим людям надо было кое-что переделать... Но вы не беспокойтесь, управляющий распорядился, чтобы дополнительные работы были проведены за его счёт.
— Я не понимаю, о чём вы говорите.
— Понимаете ли, сэр, речь идет о каменной плите — той, что в камине. Какой-то болван установил на неё одну из опор лесов, и она не выдержала. Треснула прямо посерёдке. С виду никогда не подумал бы, — такая она толстая и прочная.
Несколько секунд Джеффри стоял, не произнося ни слова, а затем заговорил, уже мягче:
— Передайте своим людям, чтобы на время приостановили работы в зале. Пускай пока всё останется, как есть.
— Хорошо, сэр. Я пришлю парней, чтобы сняли леса, убрали мешки, да и вообще всё здесь прибрали...
— Нет! Нет! Оставьте всё как есть. Когда понадобитесь, я сам за вами пришлю. Тогда и продолжите работу.
Бригадир повернулся, чтобы уйти, но напоследок сказал:
— Вы не станете возражать, сэр, если я пришлю счёт за проделанную работу? Боюсь, в этом месяце у нас туговато с деньгами...
Пару раз Деландр пытался остановить Брента на дороге, а когда понял, что это ему не удастся, однажды бросился бежать за экипажем, крича на ходу:
— Что случилось с моей сестрой, вашей женой?
Джеффри пустил лошадей в галоп, тогда как преследователь, заметивший по его побледневшему лицу и по тому, что миссис Брент готова была вот-вот упасть в обморок, понял, что, наконец, достиг своей цели. Остановившись, он угрюмо расхохотался и побрёл обратно к дому.
В тот же вечер Джеффри зашел в зал и направился прямо к большому камину. Приблизившись к нему, он со сдавленным криком тут же отступил назад. С трудом взяв себя в руки, он вышел и через пару минут вернулся в зал с лампой в руках. Наклонившись над разбитой каминной плитой, он принялся разглядывать поверхность камня, желая удостовериться, не является ли увиденное результатом игры лунного света, проникавшего в помещение через высокие окна. И в то же мгновение с мучительным стоном опустился на колени.
Теперь он совершенно отчетливо видел, как из трещины в камне наружу прорастали тысячи золотистых, заметно тронутых сединой волос.
Расслышав донёсшийся со стороны дверей звук, он обернулся и увидел жену, которая стояла на пороге зала.
В порыве отчаяния Джеффри резко дёрнулся в сторону, чтобы собственным телом заслонить своё открытие, а затем чиркнул спичкой, чтобы зажечь лампу, и, чуть пригнувшись, словно невзначай поднес её к волосам, возвышавшимся над поверхностью камня. Потом он выпрямился и как ни в чем не бывало повернулся, изобразив на лице удивление при виде неслышно подошедшей сзади жены.
Вся следующая неделя превратилась для него в сплошной кошмар. То ли по воле случая, то ли по чьему-то злому умыслу, но ему никак не удавалось побыть в зале более или менее длительное время наедине с самим собой. При каждом очередном визите туда он замечал, что волосы вновь прорастали сквозь трещину, а потому ему приходилось соблюдать особую осторожность, чтобы никто не узнал о его страшной тайне.
Он намеревался найти место вне дома, куда можно было бы перепрятать тело убитой женщины, однако всякий раз ему кто-то мешал. Однажды, когда Джеффри решил воспользоваться своим персональным входом в дом, он неожиданно столкнулся с женой, которая, естественно, принялась задавать ему в этой связи массу вопросов. Сначала он изображал удивление по поводу того, что ей раньше не было ничего известно о существовании этой двери, однако потом всё же пришлось показать миссис Брент, где та находится.
Джеффри искренне и страстно любил свою жену, а потому одна лишь мысль о том, что она может догадаться о его кошмарной тайне или у неё хотя бы зародятся какие-то подозрения на этот счет, переполняла его сердце мучительными страданиями. И, тем не менее, через несколько дней он вынужден был признать, что жена о чем-то всё же догадывается.
Как-то вечером, вернувшись с прогулки, миссис Брент вошла в зал и застала мужа сидящим в задумчивости перед пустым камином.
— Джеффри, — проговорила она. — Я только что разговаривала с этим человеком — Деландром. Он рассказывает ужасные вещи. Утверждает, что неделю назад его сестра ввернулась домой вся израненная, изувеченная, совершенно не похожая на ту, которой была когда-то раньше. По его словам, он узнал сестру лишь по пышным золотистым волосам. Он постоянно спрашивал меня, где она сейчас... О, Джеффри, он говорит, что она умерла, умерла! Так как же она тогда могла вернуться? Я просто в ужасе, боюсь теперь здесь и шаг ступить!
Вместо ответа Джеффри разразился потоком грубой брани, заставившей женщину вздрогнуть. Он проклинал Деландра, его сестру, весь их род, а особенно неистовые ругательства неслись в адрес золотопушистых волос Маргарет.
— Замолчи! Замолчи! — воскликнула миссис Брент и также умолкла, заметив, какой зловещий эффект произвели на мужа его собственные слова. В порыве гнева Джеффри выпрямился и отошёл от камина, но затем резко остановился, заметив в глазах жены выражение безумного страха. Он проследил за её взглядом и также вздрогнул — на разбитой каминной плите поблёскивала золотистая прядь пробивавшихся сквозь трещину в камне волос.
— Смотри! Смотри! — пронзительно завопила она.—Это привидение мертвеца! Уйдём отсюда, уйдём!
Она лихорадочно, словно безумец, вцепилась в запястье мужа и потащила его из комнаты.
Всю ночь мисс Брент провела, как в лихорадке. Вскоре прибыл местный доктор, который по телеграфу попросил прислать из Лондона подмогу.
Джеффри пребывал в полном отчаянии; мучимый переживаниями за жизнь жены, он почти забыл про всё содеянное им самим.
Вечером доктору пришлось покинуть их дом — у него были назначены другие визиты. Миссис Брент он оставил на попечение мужа, а перед уходом сказал:
— Запомните, вам следует всячески подбадривать, даже веселить её, поддерживать у неё хорошее настроение. И так до самого моего прихода — я вернусь завтра утром. Если удастся, постараюсь найти врача, который мог бы всё изменить. В любом случае оберегайте её от сильных негативных эмоций. Держите cyпpyгy в тепле. Вот, пожалуй, и всё, что можно и нужно сейчас сделать.
В тот же вечер, но значительно позже, когда остальные обитатели дома улеглись спать, миссис Брент встала с кровати и позвала мужа.
— Иди сюда! Давай пройдем в зал! Теперь я знаю, откуда берётся золото, и мне хочется посмотреть, как оно растёт!
Джеффри, конечно же, мог бы силой остановить жену, но он опасался, что мучимая своим ужасным подозрением, она может не вынести напряжения и тем самым подвергнуть серьёзной угрозе собственную жизнь. Поэтому, увидев, что все попытки отговорить жену от задуманного оказались тщётными, он хорошенько укутал её в плед, и они прошли в зал. Оказавшись там, миссис Брент повернулась, притворила дверь и заперла её на замок.
— Сегодня вечером нам троим посторонние не нужны, — со слабой улыбкой проговорила она.
— Нам троим? Но ведь нас здесь только двое, — воскликнул Джеффри, резко дернув плечами; сказать что-либо большее он не осмелился.
— Садись вот сюда,— сказала жена, зажигая лампу. — Садись у камина и смотри, как появляется золото. Замечаешь, как ревнует его этот серебристый лунный свет ! Видишь, как он подкрадывается по полу к золоту — к нашему золоту.