………………………………………………………………………………………..
— Вот сейчас придёт Скуридин и тебя выпорет! — Верочка попыталась скроить строгую мину.
— Вера, это же очень важно! — я с серьёзным видом нахмурился, — во-первых, у меня есть гениальная идея, во-вторых, ты самая талантливая из всех учёных…
— Ой, — она поправила пшеничный локон, который свесился с очков, — наглый льстец… как не стыдно, Алексей!
— А в третьих, я принёс тебе твои любимые конфеты, «Вечерний звон»…
— Как некрасиво, Алексей, пользоваться слабостями работников судебной лаборатории… — она встала из-за стола, поправила белый халат, и взяв объёмистую папку с полки, подошла ко мне и села на стул.
— Ну, что тебе нужно, змей-искуситель? — вздохнула она.
— Да собственно, не много, Верунь: для тебя, сущий пустяк, — я махнул рукой.
— Так, хватит, а то я тебе поверю, — она сосредоточилась.
— Мне важно знать: как сняли ткани с этих проклятых костей?
— Ох… да, случай, конечно, жутковатый, — игривость исчезла с её лица, как утренний туман, — сперва труп расчленяли, по суставам. Работа, требующая не только знаний, но и навыков. Потом… обнаружены следы температурного воздействия, и денатурации белковых фрагментов: их варили в кипящей воде, затем аккуратно счищали ткани и большую часть хрящей. Затем высушивали… всё.
— Да уж, не трудноватый ли метод избавится от тела? — я задумался.
— Знаешь, у людей ещё и не такие идеи в голову приходят… но, не могу не согласиться: не самый удобный способ.
— А я слышал, что словом «конфекция» в средневековье, обозначали не только готовое платье, — сказал я размышляя, — но и пилюли, сделанные из плоти человека, которого перед смертью кормили одним мёдом, и считали, что его плоть, после этого имеет лечебные свойства…
— Не пытайся лишить меня аппетита, — Вера скептически улыбнулась, — я всё равно люблю «Вечерний звон»…
……………………………………………………………………………………………
Алый закат, обнимало бирюзовое небо, а с яркого «пятака» закатного солнца стекала к горизонту бордовая полоска, которую перекрывал чёрный силуэт города.
Было около семи вечера. Я медленно спускался со Строгинского моста. Встреча с Николаем Александровичем Антиповым была назначена мне к половине восьмого, и я мог немного прогуляться, наслаждаясь закатом, видом на реку, и вечерним городом, с грохочущими мимо меня трамваями.
Космонавт был уже бывшим, и, вопреки ожиданиям, не был давно связан с авиацией или военными ведомствами. Он стал директором медицинского училища номер восемнадцать, что на улице академика Курчатова. Я решил прогуляться через парк.
Удивительно, как просто согласился товарищ Антипов на встречу со мной: я ожидал услышать что-то типа, «я занят», «а при чём тут я?», «мой шофёр видел — его и спросите», «я не для того рисковал своей жизнью в космосе, чтоб меня допрашивали, как мелкого жулика». В общем, чего угодно ожидал я, кроме его ответа: «хорошо, жду вас у себя в кабинете, в половину восьмого». Я, в общем-то и не знал толком, что буду у него спрашивать, или уточнять. Действительно — свидетелем проходил его водитель, но он мне во встрече отказал, сославшись на занятость и отсутствие повестки из прокуратуры. А сам лётчик-космонавт… сразу видно, нормальный мужик. Такая работа куёт характер, а сильный, по-настоящему сильный человек, всегда добр и воспитан, даже если бывал в суровых переделках… вот взять к примеру, Фабрици…
Прохладный воздух, грохот трамваев, редкие огоньки и терраса уличных огней… предвкушение чего-то… чего-то важного и таинственного. Наверное, я безнадёжный романтик. А может быть мне просто не сидится под домашним арестом, который устроил мне мой друг, и я, из вредности пытаюсь что-то ему или себе доказать… из-за этого дурацкого происшествия в подвале. Сильно сомневаюсь, что за мной следил коварный злодей, который решил дать мне по башке камнем, только от того, что я увидел кости неопознаваемого трупа… Скорее всего это был испуганный бомж, или мелкий гопник. А может быть наркоман, которого пробило на измену. Так что моя «героическая» травма, действительно была глупой и не нужной. В чём-то Мишка, конечно же прав… Да, не просто же так он уже старлей… хотя… во многом я всё же с ним не согласен… ладно. А вдруг мне просто хочется познакомиться с настоящим космонавтом? С человеком героической судьбы? Услышать его леденящие кровь истории? Узнать, что он ощущал, когда они несколько месяцев висели в пустоте космоса, ожидая спасателей? Как они жили, как боролись за существование? Ведь в прессе и официальных источниках об этом было всего несколько строк: мол, всё сломалось, но помощь пришла, и наши победили. Хотя точно было известно, что четверо человек погибли, когда при взрыве баллона с жидким кислородом разгерметизировался один из отсеков, который чудом удалось закупорить. Даже тела их не нашли — их души принял космос. Эти погибшие герои стали спутниками нашей солнечной системы, а может упали на какой-нибудь астероид… ужас… Возможно Маша была права, что отговорила меня от полёта. Хотя я был уверен, что я бы выжил, но, в таких вещах, одной уверенности мало. А вот он, выжил. Около месяца он, и ещё несколько человек, были отрезаны от основных отсеков корабля, пытаясь залатать пробоину в обшивке. Они жили в маленькой ремонтно-технической кабине, и все остальные уже считали их погибшими. Двое его товарищей, потом тоже умерли, а он выжил! Один из них! Это не человек, это настоящая легенда. По возвращению, ему хотели присвоить Героя Советского Союза, но он отказался, объяснив, что не сможет принять эту почётную награду, на фоне своих погибших друзей, и предложил наградить только их, посмертно. Вот пример чести офицера и просто человеческой честности. После этого он и уволился из вооружённых сил, вышел на пенсию. Поговаривали, что у него проблемы со здоровьем. Но, раз он позволяет себе ночью вернуться из ресторана, значит не сдаётся, хочет жить, дышать полной грудью!
Мимо промчался гражданский банковский броневик, жужжа рифлёными шинами. Я проводил взглядом его вытянутый приземистый силуэт.
Я решительно свернул во дворы, по направлению к улице Бочвара. Хочу скрыться тут, хочу стать не ментом, распутывающим свои неприятности, а обыкновенным гуляющим человеком…
Стылый вечер… пёстрая кошка на капоте автомобиля… двое мужчин сидят в детской песочнице с бутылкой из тёмного стекла… парень разговаривает с пожилой женщиной, свесившийся с балкона второго этажа… кто-то выгуливает далматинца, вместе с муравьедом… три фигуры в засаленных майках трогают с разных сторон мотоцикл «Днепр»… бабушки на лавках у подъезда, словно багровое Око Саурона… жаль, они не всё видят… два бомжа сидят на бордюре — оброненная фраза: — «Да ты просто не понимаешь концепции, старик!»… Куст сирени, возле рамы с бельевой верёвкой — несколько пожилых джентльменов, в засаленных свитерах, передвигают фигуры на шахматной доске…
Мне кажется, что я парю в небесах и вижу огромную панораму с большой высоты… Сквер Юность… может и тут покопать? Может и здесь кости? Чувство опасности, выдуманной даже — даёт ощущение чего-то, чего-то такого — что, должно случиться, но, так как ты знаешь об этом, это даёт тебе призрачное преимущество… Какая глупость…, наверное, я и люблю бродить, гулять, созерцать, чтоб просто быть вместе с течением мира, жизни… событий… Не знаю — даёт ли что-то, но моя интуиция, сродни женской, часто подсказывает верные решения… Ага… верные — типа удара по башке куском кирпича…
Я решил не думать, просто раствориться в домах, дворах и картинке города…
Деревья, вечерняя жизнь… говорят, что вечером приоткрываются врата в другой мир — недаром, поэты, художники и творческие учёные, так часто работают во время наступления сумерек… Я уже представляю себе рассказ Антипова, и я чувствую — это будет что-то уникальное… что-то, чего я никогда не слышал… что-то, что изменит меня полностью… и это мнимое затишье, эти праздные люди… они оттеняют моё ожидание внезапного сюрприза…наверное, в этом есть элемент гордыни…
Подходя после прогулки по парку к угловатому зданию училища номер восемнадцать, меня вырвал из размышлений резкий жестяной звук мотора: по улице пронеслась чёрная волга… номера я не заметил, да и мало ли в Москве автомобилей этой марки и этого цвета… Глядя на тусклые окна неработающего уже учебного заведения, у меня просочилась мысль, странно не пришедшая ко мне в голову раньше — почему Антипов назначил встречу так поздно? Директора не часто засиживаются на работе допоздна, если на то, нет веской причины. Но, если такая причина есть: зачем назначать встречу?
Холодок неуверенности, вернул меня из мира иллюзий на землю, когда я, пройдя по полупустым коридорам и поднявшись по лестнице на третий этаж, постучался в дубовую дверь, с табличкой: «Антипов Н. А. Директор».
Никто не ответил. Тогда я постучал громче, чувствуя угрызения совести, от собственной нетерпеливости.
— Да! — глухо раздался за дверью громкий женский голос.
Я надавил на бронзовую полированную ручку двери, и на меня хлынул яркий свет.
Я попал в тропический сад.
Вокруг меня стояли многочисленные кадки с пальмами и другими диковинными растениями (это только Маша разбирается в них). Из металлических клеток, доносилось чирикание и гортанное гавканье десятков диковинных птиц.
На несколько секунд, я зажмурился: в нос ударил какой-то пряный аромат, то ли манго, то ли маракуйи, то ли ещё какой-то подобной фигни… не знаю — не бывал в жарких странах… Словно и не было только что, вечерней апрельской Москвы…
Когда мои глаза и восприятие пришли в норму, я углядел среди экзотических растений массивный дубовый стол с четырьмя телефонами и селектором, за которым сидела худая и острая, как скальпель женщина средних лет, в чёрном деловом костюме, в очках, с чёрной роговой оправой. За ней, на бежевой стене, висела большая картина в золочённой раме.
— Здравствуйте, — сказал я, несколько смущённо, пробираясь сквозь тропические заросли, — я к Николаю Александровичу, мне назначено…