У них уже случилась единственная ночь. К несчастью, никто из них ее не помнил.
Мобильник Дилана прозвонил мелодию из его последнего фильма в стиле экшен. У скольких людей есть собственный рингтон?
Он схватил телефон со стойки и нахмурился:
– Прости, Эмма, мне необходимо принять звонок. Я скоро. Это глава студии.
– Иди. Я с места не тронусь.
Она показала на телефон.
Он кивнул, благодарно блеснул глазами и вышел из комнаты, прижимая телефон к уху. Эмма выхватила из холодильника миску с салатом. Поставила на стол и поискала в ящиках щипцы. Прислонилась к стойке и тут услышала голос Дилана:
– Тридцатилетие Каллисты? Да, конечно, она захочет вечеринку. В вашем доме?
Долгая пауза.
– Я постараюсь приехать, Мори. Да-да, уже выздоравливаю. Вернусь к работе в понедельник. Спасибо за звонок. Увидимся.
Он вернулся на кухню, хмурясь и проводя ладонью по лицу:
– Прости. Всяческая деловая чепуха.
– Похоже, у Каллисты вечеринка.
Она наклонила голову:
– Прости, я подслушала.
– Да, ей исполняется тридцать лет. Мори рад напомнить, что она не становится моложе. Он ожидает моего приезда.
Дилан вздохнул.
Мори Аллен был человеком влиятельным и могущественным, это Эмма знала. Если верить Брук, он мечтал о помолвке Дилана и своей дочери, но Дилан пока упирался. Их отношения то тянулись, то прерывались вот уже три года.
– А ты не хочешь ехать?
Он снова прислонился к стойке и взял пиво:
– Мори был добр ко мне. Дал мне первую роль. Я вроде как многим ему обязан. Если он хочет, чтобы я приехал на день рождения его дочери, значит, поеду.
Дилан и Каллиста казались идеальной парой. Куда бы ни отправились вместе, все газеты об этом кричали. Весь мир, скорее всего, уже их поженил.
При этой мысли у Эммы снова скрутило желудок. Колени подогнулись. Она так ослабела, что должна немедленно присесть.
Рука Дилана потянулась к ее локтю. Их взгляды встретились.
– Эмма, ты в порядке? Что-то ты побледнела. Нужно срочно тебя покормить. Садись.
Почему он вечно ее касается? Достаточно у нее забот, чтобы снова сходить с ума от легчайшего его братского прикосновения!
– О'кей, может, мне нужно присесть.
Он подвел ее к столику в патио, ближайшему к кухне.
– Подожди здесь. Я захвачу тарелки и принесу еды.
Она поспешно села, озадаченная своей усталостью, и уставилась на океан. Волны неустанно набегали на берег, вделанные в пол светильники давали успокаивающий свет. Свежие запахи вертикального сада справа доносились до нее, и весь этот эффект заставлял чувствовать себя лучше.
Эмма не такой уж увядающий цветок. Немногое способно вывести ее из себя, кроме пребывания в абсолютной темноте. Так или иначе, учитывая паршивое детство, она неплохо устроилась в этом мире. Если не считать истории с Диланом: тайного вынашивания его ребенка, токсикоза по утрам и манкирования обязанностями в «Патиз ту гоу». Все это ошеломляло ее.
Вернулся Дилан, нагруженный едой, и стал расставлять тарелки и блюда, ухаживая за Эммой, как за королевой английской. Потом принес светло-коричневый замшевый жакет, который она захватила из дома.
– Здесь немного прохладно, – заметил он.
Она кивнула, он помог ей продеть руки в рукава.
– Ну вот. Лучше?
Она кивнула. Жакет плотно облегал. Интересно, сколько еще она сможет носить его?
И тут на глаза навернулись слезы. Губы задрожали.
Должно быть, это гормоны.
Дилан, похоже, ничего не заметил. Слишком занят, ухаживая за ней.
– Ешь, Эмма.
Наконец он сел, и они взялись за вилки. Еда была восхитительной. Эмма смогла съесть лишь половину всего, что лежало на тарелке. Достижение, учитывая, что она почти ничего не ела все эти дни.
– Надеюсь, ты не беспокоишься о своей фигуре? – спросил он, глядя в ее тарелку. Как ей знакомы его ухмылка и искорка в глазах!
– А следует?
Он опустил глаза и медленно оглядел ее тело: Не с того места, где я сижу.
Все. Возврата нет. Когда-то он касался каждой частички ее тела и, насколько она помнит, не жаловался.
Эмма изобразила улыбку, хотя энергия словно вытекла из нее.
– Еда была потрясающей. Не помню, чтобы когда-нибудь так наедалась! Я такая довольная!
На самом деле чувствовала она себя вовсе не так хорошо.
– Пожалуйста, поблагодари от меня Мэйзи!
– Обязательно.
– Дилан.
– Мм?
– Я действительно устала. Отвезешь меня домой?
Он поколебался. В глазах мелькнуло нечто вроде сожаления.
– Конечно, если ты этого хочешь.
– Хочу.
Она встала и отодвинула стул. Но прежде чем успела сделать шаг, ее обдало жаром. В голове завертелись огненные круги. Ноги подкосились, и она стала падать.
Дилан подхватил ее и опустил на пол.
– Эмма!
Кто-то шлепает ее по щекам…
Она открыла глаза.
Ее бьют?
– Эмма, слава богу. Ты потеряла сознание.
Голова кружилась. Над ней наклонились стоявшие на коленях два Дилана.
– Я? Сознание?
– Да, на несколько секунд. Сейчас отнесу тебя в дом и наберу 911.
– Нет-нет!
От таких слов она тут же пришла в себя и присмотрелась к Дилану.
– Мне не нужна скорая.
– Нужна, дорогая. Ты уже много дней болеешь. Нужно к доктору.
Решимость в его голосе напугала ее. Ситуация явно выходила из-под контроля.
– Нет-нет, я не больна.
– Но с тобой что-то неладно, Эмма. Я должен вызвать скорую.
– Дилан, нет!
Она смотрела в его встревоженное лицо.
– Я знаю, что со мной. Я не больна.
– Не больна?
Она покачала головой:
– Нет. Я беременна.
Глава 4
Беременна? Он верно расслышал?
Он и не знал, что она с кем-то встречается.
Дилан смягчил голос, пытаясь скрыть удивление:
– Ты беременна, Эм?
Она кивнула, прикусив губу и опустив глаза.
Где этот тип? Сбежал от нее? И почему словно молнией пронзила эмоция, которую он отказывался называть?
– Уверена?
– Да, – прошептала она, по-прежнему глядя в пол.
Похоже, она сама этого еще не осознала.
Он мягко отвел упавшие на лоб волосы. Пряди скользили сквозь пальцы, как шелк, что заставило ее поднять красивые зеленые глаза.
– Черт возьми!
Она сглотнула.
– Ничего, если я тебя подниму?
Он приподнял ее с пола. Еще несколько дюймов, и она бы всей тяжестью свалилась на камень.
– Думаю, ничего. Голова больше не кружится.
Он знал кое-что насчет головокружений. К счастью, они давно уже его не донимают!
– Осторожно и медленно, – скомандовал он и приблизил к ее лицу свое, вдыхая сладкий аромат, напоминавший лаванду. Боже, как она ему нравится! Есть в Эмме Блум что-то милое и настоящее. В детстве и юности она много времени проводила в доме Макеев, и он всегда относился к ней как ко второй сестренке.
Он обнял Эмму и поднял, прижимая к себе. Ее груди расплющились о его грудь, и он старался не думать, какие они мягкие и упругие.
Они встали, но он продолжал удерживать ее.
– Как по-твоему, ты можешь стоять?
– Думаю, да.
Я не отпущу тебя. Буду обнимать за талию, хорошо?
Она кивнула. Краски снова вернулись на ее лицо. Розовым его не назовешь, но и белым, как простыня, тоже. Так что все неплохо.
Она необычайно спокойна, хотя глаза устремлены в пространство.
В патио долетел сильный порыв ветра. Становилось холоднее.
– Пойдем в дом.
Сейчас он стоял рядом с ней, обняв за тонкую талию.
– Я отведу тебя.
Плечом к плечу они потихоньку пошли вперед. Миновали кухню и оказались в гостиной. Дилан остановился рядом с кожаным диваном, самым удобным в доме, и помог ей сесть. Ее молчание нервировало его. Может, она стыдится, напугана, сожалеет? Черт, он не знал, что сказать, когда она в таком состоянии.
– Спасибо, – промямлила она.
– Уверена, что ты в порядке?
– Мне уже лучше, Дилан.
– Тебе действительно нужно к доктору.
Она глянула на руки, сложенные на коленях. Так не похоже на нее!
– Я собираюсь.
– Брук знает?
– Я недавно ей рассказала.
– Не хочу вмешиваться в твою жизнь, но что насчет отца ребенка? Он знает?
– Пока нет.
Он не хотел совать нос в ее дела, но Эмма живет не в хрустальном замке, и ребенок не заслуживает того, чтобы жить без отца. Дилан не слишком разбирается в подобных вещах, но Эмма здесь и лишилась сознания в его присутствии.
– Доктор Дилан, – усмехнулась она.
Ну наконец-то прежняя Эмма Рей Блум!
– Твой друг Дилан.
Она отвела глаза.
– Сейчас принесу воды. Подожди.
Он вышел из комнаты, а когда вернулся со стаканом, глаза Эммы были закрыты, хотя лицо не выглядело спокойным. Он осторожно сел рядом и вложил стакан в ее руку.
Она повернулась к нему и прошептала:
– Дилан, мне нужно с тобой поговорить.
– Конечно! Я слушаю.
Она глубоко втянула воздух, словно готовясь к марафону, и наконец решилась.
– Ты знаешь, как меня растили. Приемные родители были не слишком внимательны, зато дали мне дом. Кормили меня и одевали.
Они были легкомысленными и эгоистичными подонками. Пьяницами.
Но вслух Дилан этого не сказал.
Эмма отпила воды, возможно, нуждаясь в подкреплении, и продолжила:
– Мне было около десяти лет, когда Дорис и Берт как-то вечером отправились в местный английский паб. Ты должен помнить, в тот, что на Берч-стрит.
– Да, дартс и крепкий эль. Помню.
Она коротко усмехнулась. У них одни и те же корни. Только на ее пути попадались сплошные сорняки, а не красивые маки, которых заслуживают маленькие девочки.
– В тот вечер меня уложили пораньше и велели спать. Я знала, что вернутся они домой очень поздно. Только не знала, что в ту ночь отключат электричество. Они не заплатили по счету, а когда разразилась гроза, я тряслась от каждого раската грома. И меня страшно пугала молния. Свет в моей комнате не зажигался. Я помню, как было темно. И шум, безумный, пугающий шум. Ставни хлопали о стены, казалось, это шепот самого дьявола. Я сбежала вниз, щелкая всеми выключателями, которые попадались на пути. Но ничего не работало. И тут я вспомнила, что Берт держит фонарик в маленьком чуланчике под лестницей. Каким-то образом, когда я туда забралась, порыв ветра захлопнул за мной дверь. Я всю ночь провела в темном замкнутом пространстве.