О внутренней жизни замужних женщин написано столько книг и статей! И я от всей души поддерживаю в этом своих коллег-журналисток – ведь мы так долго молчали, что теперь просто обязаны наверстать упущенное. А в свободное от написания и чтения текстов о жизни замужней женщины время мы чаще всего разговариваем и переписываемся на эту тему, создаем вышитые полотна или картины, написанные баллончиками, или просто думаем об этом. Если вы замужем и вам претит, скажем, собирать каждый день чужие носки, или же вы разлюбили супруга и жизнь не мила; если испытываете бесчисленное множество глупых или тревожных эмоций, вы все равно знаете: стоит щелкнуть пальцами (или кнопкой) – и появится поддержка, понимание и чуткое ухо.
Но для наших мужей мир устроен иначе. Сомневаюсь, что какой-нибудь женатый мужчина, дождавшись, пока жена уйдет из дома, пулей несется в спальню и со смесью ликования и ярости кричит в трубку своему лучшему другу: «О БОЖЕ, ты не поверишь, как долго она сегодня копалась в туалете! Я за это время успел разгрузить посудомойку, накормить детей и помечтать о Джеймсе Франко!» Есть множество причин, мешающих это делать, – они могут носить социальный, этический, исторический и, самое главное, эмоциональный характер. Подобный тип общения делает нас уязвимыми, что для женщин является ключом к укреплению сестринских связей, но для мужчин – небезопасно. И все же мир меняется, и я склонна оптимистично полагать, что следующее поколение мужей откроет новые безопасные, более легкие и веселые способы обмена информацией. Надеюсь, все, что я узнала и записала в ходе бесед с обычными мужчинами, экспертами и воображаемыми греческими богами, поможет объяснить, зачем это было нужно и что все это означает.[7]
1Мужья в историческом аспекте: с чего все начиналось
«…А женщины все рыдали, рыдали, рыдали ночи напролет, А римляне воевали, сражались, рубили и резали врагов…»
С тех пор как верховный бог Уран женился на своей земной матери-любовнице Гее и они вместе породили двенадцать титанов, институт брака претерпел множество изменений и трансформаций. Назовем всех этих детей – вдруг подбираете имя для своего? Океан, Кой, Крий, Гиперион, Иапет, Тейя, Рейя, Фемида, Мнемосина, Феба, Тефида и Крон. Однако подробности этого во всех отношениях непростого брака (Гея возглавила восстание собственных детей против сурового Урана) затерялись в тумане времени, и в любом случае вряд ли были бы понятны нам, простым смертным.
Поэтому для лучшего понимания особенностей древних западных традиций, связанных с браком, обратимся к Гомеру. Как в «Одиссее», так и в «Илиаде» супружество играет ключевую роль – в конце концов, всю эту кашу заварили Парис и Елена, – и в обоих случаях все было замешано на праве собственности, власти и конфликте интересов. Одиссей не ошибся, когда выбрал для долгосрочных отношений Пенелопу, а интрижки с Калипсо и Цирцеей позволили ему почувствовать вкус другой любви. Последняя так хорошо справилась с ролью милой, отзывчивой соседской девчонки, устроив воину сладкую жизнь, что ему не хотелось уезжать, даже когда пришла пора. Калипсо пошла дальше и семь лет держала мужчину в плену в надежде, что они поженятся. Красавица, дочь бога (одного из титанов, порожденных Ураном), очаровала Одиссея своей изысканной манерой покачиваться, сидя у золотого ткацкого станка. Так что нет ничего удивительного в том, что он на нее «запал». Семь долгих лет пара жила на райском острове, согретом солнцем. Но он так тосковал по Пенелопе, что в конце концов уплыл.
Как много узнал Одиссей о женщинах за эти годы! Всем известно, что после возращения к супруге она не сразу узнала его – и дело тут не только в возрасте, но и в романтично-сексуальном ореоле мудрости, сделавшем его другим человеком. Так молодой женатый футболист возвращается со своего первого чемпионата мира.
В «Илиаде» в основе брака – честь, а жены – не более чем военные трофеи. Ахиллес и Агамемнон получают в качестве трофеев прекрасных Брисеиду и Хрисеиду. Выбрав Хрисеиду, Агамемнон начинает торговаться с ее отцом, убеждая отдать за него дочь. Все знают, что кончилось это не очень хорошо, хотя можно возразить, что убийство доведенной до крайности женой немало поспособствовало славе царя.
Разумеется, нам нелегко понять подобные проявления патриархальной культуры, но царь Приам Троянский стал легендой в полном – современном – смысле слова. Во-первых, ему пришлось думать о том, куда девать толпы детишек. Его жена, Гекуба, была из тех сверхплодородных женщин, которые обожают детей – их было пятьдесят. Мужчина, у которого столько отпрысков, может хотя бы надеяться, что в старости о нем будет кому позаботиться. Однако один из сыновей, Парис, вместо того чтобы найти себе нормальную профессию, стал азартным игроком и развязал Троянскую войну. У Приама было ощущение (в древности это называлось «пророчество», а теперь – «дурное предчувствие»), что сын совершит нечто подобное, и он хотел покончить с малышом еще в колыбели – но не смог, ведь Парис был таким милым ребенком. Позже, когда война шла полным ходом, погиб другой – любимый сын – Гектор, а Приам стал героем эмоционально открытых мужчин по всему миру: отправился в лагерь греков, чтобы умолять Ахиллеса вернуть ему тело сына.
Старик пал на колени перед Ахиллесом и произнес невероятно сильные с эмоциональной точки зрения слова: «Мужа, убийцы детей моих, руки к устам прижимаю»[8], взывая к любви противника к собственному отцу. Оба плачут, Ахиллес берет старика за руки и дает согласие на одиннадцатидневное перемирие, чтобы Гектор получил достойное погребение.
При этом говорит: «Как ты решился, один, при судах мирмидонских явиться / Мужу пред очи, который сынов у тебя знаменитых / Многих повергнул? В груди твоей, старец, железное сердце! / Но успокойся, воссядь, Дарданион; и как мы ни грустны, / Скроем в сердца и заставим безмолвствовать горести наши. / Сердца крушительный плач ни к чему человеку не служит»[9].
Итак, греки первыми воспели и крепкую мужскую дружбу.
Не напоминает ли вам что-то юность Париса? Царственные родители, боясь, что мальчик вырастет в ужасное чудовище, бросили сына у подножия холма, где его спас некий милосердный дядька и вырастил нормального парня. Кто может – или нет – убить отца и переспать с собственной матерью? Эдип. Самый невезучий муж за всю историю человечества. Мужчина, чьи судьба, воля, сексуальное желание, сила и самосознание так перемешались, что самому Фрейду пришлось спешно разбирать чемоданы, а всем его последователям – гадать, что делать со всем барахлом, которое отец психоанализа вытащил на свет и оставил валяться на дороге, где о него мог споткнуться кто угодно.
Сама я познакомилась с историей Эдипа еще будучи студенткой благодаря фильму Пазолини «Царь Эдип» – и тут же представила на месте всех персонажей сексуальных итальянцев с намасленными волосами и подведенными глазами. Теперь, спустя много лет, родив сына и узнав о психоанализе, я понимаю, что любовь между матерью и сыном – это хтоническая молния, которую нельзя удержать и которая мгновенно посылает мозгу сигнал опасности, как только мальчик становится мужчиной и пытается полюбить кого-то, кроме мамы. Если ему повезет, он станет отцом, который потеряет жену, уступив ее своему сыну. Драма!
Но когда на самом деле появился институт брака в той современной форме, которую мы знаем? Если бы мы судили только по полотнам «Русская свадьба» Шагала или «Деревенская свадьба» Самуэля Филдса, то брак прошлого казался бы веселым и естественным союзом двух розовощеких влюбленных юнцов. Зардевшаяся невеста и ее красивый жених, держащий над ней зонтик – первый в жизни акт помощи и поддержки, – шествуют по лужайке в сопровождении гордых родителей и вереницы радостных деревенских жителей с корзинками вкусной еды и цветами. Молодожены идут навстречу новой плодородной жизни без тени беспокойства и волнения.
Разумеется, реальность для большинства мужчин и женщин была больше похожа на полотно позднего Гойи или душещипательной картины Паулы Рего.
До возмутительно недавнего времени[10] браки заключались по расчету, в корыстных целях и были физически опасными.
Патриархат был злом для обоих полов, а повседневная жизнь для мужчин до Промышленной революции была сущим кошмаром – если только они не относились к 1 % везунчиков; и даже тогда никто не был застрахован от частых болезней и потерь. Разрушительные последствия гремучего коктейля из религиозных убеждений, феодальных пережитков, безграмотности, политики милитаризма и низкого уровня здравоохранения привели к тому, что совершенно обычные мужчины были вынуждены бороться за свою жизнь и свободу, хотя борьба эта была заранее обречена на поражение. Мы знаем, что они часто вымещали злость на собственных женах и детях, – точно так же, как до них это делали отцы, деды и т. д. Для большинства мальчиков это самая настоящая трагедия, ведь они росли, не осознавая, что такое надежный очаг, теплые, здоровые отношения в семье, что такое мать, которая посвятит жизнь заботе о них. Вместо этого наблюдали, как матерей избивают, как роды разрушают их организм, как они в страхе бегут из дома; видели отцов, не имеющих другого выхода, кроме как топить горе в бутылке и вымещать отчаяние на жене. Наследие жестокости и репрессии – разрушительная наследственная болезнь общества. Не стоит также забывать: большинство браков заключалось между подростками или и вовсе детьми, что и в наше время является предпосылкой социальной катастрофы.
Посмотрим на представление о браке, которое было до самого конца двадцатого века: богатые и бедные семейства стремились к