— Хорошо! — сказал учитель. — Воины Народной армии не любят нечестных ребят. Поэтому они не будут рады вашему приходу. И вряд ли они примут помидоры, выращенные такими ребятами. Если вы действительно завтра собираетесь идти к ним в гости, то должны мужественно признаться, кто это сделал. Каждый человек может допустить ошибку, но он не должен скрывать ее. Надо вовремя ее выявить и исправить. Только смелые, правдивые ребята могут быть настоящими пионерами. Теперь идите по домам и подумайте над тем, что я вам сказал. — Учитель повернулся и направился к школе.
— Кто же мог это сделать? — Сун Хи чуть не плакала.
— Найдись только этот паршивец, я ему покажу! — Чан Сик с силой топнул ногой.
Слушая все это, Ен Су не мог двинуться с места. Он чувствовал себя так, будто совершил непоправимо тяжкое преступление.
— Эй, Ен Су, пойдем домой! — Ген Ир потянул его за рукав.
— Отстань, — процедил Ен Су сквозь зубы и опрометью кинулся прочь.
Было уже поздно, но Ен Су еще не ложился. Он сидел за письменным столом и думал свою невеселую думу. Мать заканчивала новую рубашку для сына, чтобы тот завтра мог идти в ней к воинам Народной армии. Отец и сестра еще не вернулись с вечерних занятий, которые проводились в сельхозкооперативе.
«Воины Народной армии не любят нечестных ребят» — эти слова учителя никак не выходили из головы Ен Су. Больше всего Ен Су мучила мысль, что из-за него одного весь отряд не сможет побывать в гостях у народоармейцев.
Ен Су хотел тотчас же бежать к учителю, но что скажет учитель, простит ли?
— Сынок, надень-ка это, посмотрим. — Голос матери вывел Ен Су из задумчивости. Она стояла, держа в руках готовую рубашку.
— Не надо, мам.
— Но все же оденься. Надо же посмотреть, как она будет сидеть на тебе. Ты ведь завтра пойдешь в ней.
— Я не пойду, — чуть слышно прошептал Ен Су.
Глаза его наполнились слезами, в носу защипало.
— Что это вдруг с тобой? — встревожилась мать.
Ен Су молчал, низко опустив голову.
— Что-нибудь болит? Может, какая беда случилась? — Мать, нагнувшись, попыталась заглянуть ему в лицо.
Ен Су было стыдно показать ей слезы, и он отвернулся.
— Да что может случиться? Ничего не случилось.
— Тогда почему ты плачешь?
Ен Су не отвечал. Он с трудом сдерживался, чтобы не разрыдаться. Несколько минут мать смотрела на сына, тщетно пытаясь разгадать причину его слез.
— Да о чем ты горюешь, сынок? Если что-нибудь у тебя не ладно и ты не можешь сказать мне, пошел бы к учителю. Он-то наверняка поможет тебе, какое бы это трудное дело ни было. Он все поймет. Душа учителя, как море, широка и глубока.
Эти слова матери пробудили в Ен Су надежду:
— Правда, он может простить любую вину? — Ен Су придвинулся ближе к матери.
— Конечно.
Вскочив с места, Ен Су прижался к матери:
— Я все, все расскажу учителю. Мы сейчас же с Ген Иром пойдем к нему.
— Да скажи, что с вами случилось?
— Мамочка, не спрашивай больше. Когда вернусь, все расскажу. — С этими словами он выбежал на улицу.
Через минуту Ен Су уже был у дома Ген Ира. Тот еще не ложился: он заканчивал рисунок, изображающий футбольную встречу команд их школы, который он хотел подарить народоармейцам.
Увидев Ен Су в такой поздний час, Ген Ир вытара щил глаза.
— Что случилось? — с тревогой спросил он.
— Ничего. — От быстрого бега Ен Су с трудом переводил дыхание. — Я иду... к учителю, а к тебе... зашел... по дороге.
— Зачем?
Ен Су сначала замешкался, но затем решительно произнес:
— Это я ниткой привязал помидоры.
— Что?! Не разыгрывай меня, пожалуйста! — Удивленный Ген Ир не верил своим ушам. Кто бы мог подумать, что Ен Су способен на такое дело?!
— Правда! Честное слово, я!
— Честное слово?
— Да.
— Зачем же ты это сделал? — шепотом спросил Ген Ир.
— Из-за тебя.
— Как так — из-за меня?!
— А то как же? Ты у них взял пять помидоров, и я решил отдать пять.
Когда Ген Ир, наконец, все понял, ему стало очень стыдно.
— А... к учителю... зачем ты идешь? — спросил он с дрожью в голосе.
— Я все ему расскажу. Может, простит нас.
Ген Ир испуганно замахал руками:
— Ты что?! Да если он узнает, тогда конец.
— Нет, Ген Ир. Душа учителя, как море, широка и глубока. Если честно признаешься, он простит любую вину да еще поможет. Он сам говорил, что только тот настоящий пионер, кто честно и смело признает свои ошибки и своевременно их исправляет.
— Но все ж таки... — Ген Ир явно был ошарашен тем, что говорил его друг.
Ен Су продолжал:
— Если мы пойдем к воинам Народной армии, не рассказав о своих проступках, они, думаешь, рады будут нашему приходу? Нет, это уж не жди — они не будут нам рады. Разве сам командир отделения не говорил, что он и его товарищи любят честных, правдивых ребят! Ну, а теперь пошли к учителю!
— Думаешь, правда он простит нас?..
— Конечно.
— Но ребята из звена Ен Сика не оставят нас в покое.
— И с этим уладим. Мы им все расскажем и попросим прощения.
— Тогда пошли.
Друзья бегом направились к дому учителя. Они замедлили шаг, только когда почти подошли к калитке.
— Ой, Ен Су, я не могу к нему идти. — Ген Ир вдруг утратил всю решимость.
— Это почему же?
— А если он нас не простит и выгонит?
— Нет, он не такой человек.
— Тогда ты иди один. — Ген Ир слегка подтолкнул его в спину.
Но Ен Су, крепко держа товарища за руку, смело вошел во двор.
Было слышно, как учитель кашлянул в комнате. Ген Ир испуганно отпрянул назад, но Ен Су, собрав всю силу, крикнул:
— Сонсянним!
— Кто там? — послышался голос учителя.
Через секунду звякнула щеколда, и учитель вышел на крыльцо. Увидев взволнованных учеников, он с беспокойством спросил:
— Что случилось, ребята?
— Сонсянним, я поступил нечестно. — Голос Ен Су был твердый и решительный. — Это я привязал помидоры.
— Ты?
— Да, я.
— Зачем же ты это сделал? — Учитель присел на ступеньку, жестом приглашая ребят сесть рядом.
Ен Су рассказал все.
Геи Ир думал, что учитель непременно рассердится и накричит на них, но тот очень спокойно, не перебивая, выслушал рассказ Ен Су.
Тогда Ген Ир тоже заметно осмелел:
— Сонсянним, Ен Су не виноват. Это он из-за меня. Даю вам слово, что я никогда больше такого не сделаю.
Когда ребята замолчали, учитель сказал:
— Хорошо, что вы пришли ко мне. Я очень рад. Нет ничего хуже, чем скрывать свою вину от других. Только тот человек идет по правильному пути, который честно и смело признает свои недостатки, от души принимает критику товарищей.
Через некоторое время Ен Су и Ген Ир счастливые шагали по залитой лунным светом улице.
— Зайдем по пути к Ен Сику, извинимся перед ним, — предложил Ен Су.
— Ладно, пошли...
Пак Ын XоСОРОК ПЯТЬ МИНУТ
Утро. Ен Гир торопливо раскрыл учебник и стал готовить урок. Вчера он поздно вернулся из кино и отложил на утро домашнее задание по арифметике. Проспав до восьми часов, он сейчас торопился. В спешке ничего не шло в голову. Арифметика и без того трудно давалась Ен Гиру, а тут еще, как на зло, времени в обрез.
Когда он с грехом пополам решил, наконец, одну задачу, он вдруг услышал, как скрипнула калитка.
— Хозяйка дома? — раздался голос соседки.
Спустя минуту до слуха Ен Гира донесся неторопливый разговор.
— Ну скажи, что мне делать, — сетовала соседка, обращаясь к матери Ен Гира, — щенков всего шесть, а желающих восемь человек!..
— Да-а... Тогда нашего щенка мы заранее заберем.
— Вот, затем пришла... Целый месяц ваш Ен Гир каждый день заходил к нам и все спрашивал, не появились ли щенки. Кого-кого, а его нельзя обидеть.
Услышав это, Ен Гир выскочил на крыльцо:
— Тетя, я сейчас заберу своего щенка, — закричал он и выбежал на улицу.
— Вот видишь, какой он?! Представляешь, что было бы, если бы его щенка отдали другому!
— Спасибо, что зашла.
— Любит он у тебя животных?
— Еще как! Вот, взгляни-ка сюда, на этих лесных зайцев. Привез из деревни, теперь их уже двенадцать.
— Какой хороший!
— Да что толку! Заводить-то заводит животных, а ухаживать — это уже не его дело, ленится.
Женщины еще немного поговорили, затем соседка заторопилась:
— Ну, я пойду, надо раздать остальных щенят.
Когда Ен Гир вернулся домой, держа в руках маленького щенка, было уже около девяти часов. Мать забеспокоилась, как бы сын не опоздал в школу. Подгоняемый ее криками, он оставил щенка в кухне, кое-как умылся и сел завтракать.
— Быстрее, быстрее, — торопила мать. — Опять приходил учитель и говорил, что ты часто опаздываешь...
Проглотив наспех завтрак, Ен Гир торопливо собрал разбросанные по кану[2] книги и кое-как на ходу затолкал их в портфель. В следующую минуту он уже бежал по улице.
«Если прибавить шагу, успею за десять минут», — утешал себя Ен Гир, мчась на автобусную остановку.
Он уже выскочил в переулок, как вдруг из-под сложенных штабелем досок выпорхнул воробей. Пролетев метров десять, он неуклюже плюхнулся на землю и, попрыгав немного, снова пролетел короткое расстояние.
Ен Гир остановился. Искушение было слишком велико. «А что, если поймать воробушка и посадить в клетку, где раньше жил бурундук?» — подумал он.
И, отбросив в сторону портфель, Ен Гир уже гонялся за воробьем. А воробей изо всех сил старался ускользнуть от преследователя. Он распустил неокрепшие еще крылья и с отчаянным чириканьем перелетал с места на место, даже пытался взлететь выше, но тут же падал на землю. Наконец обессиленный воробей порхнул под гусеницы огромного экскаватора, который стоял посредине площадки.
Ен Гир вытащил насмерть перепуганную птичку из-под гусениц, сердечко у воробья так сильно колотилось, что казалось, вот-вот выскочит из груди.