Хотите ощутить, как великий Карл Росси обращается к самой Вечности? Разглядываем главный фасад Михайловского дворца, встав в главную точку восприятия красоты статично-симметричных композиций. Эта точка находится на главной оси симметрии, что определяет, каким частям какое место занимать, чтобы все было соподчинено, уравновешено, соразмерено. Центр отведен парадной лестнице с непременными благородными львами. Над входом — сводчатая сень. Восемь коринфских колонн на арочном подиуме возносят в небо фронтон. В тимпане фронтона — воинская арматура, дань уважения хозяину. Между портиком и ризалитами — по шесть трехчетвертных колонн в череде оконных проемов, простых и арочных. Фриз с барельефами воспевает победы в войне и любовь к Отечеству. В двух ризалитах — большие венецианские окна, что триумфальные арки. Главное прячется в глубине зримого глазом… Архитектурная форма с помощью метро-ритмов, масштаба и пропорций «держит» Пространство, повисшее над дворцом! Перестав двигаться — простираться, как природа велит, Пространство заставляет Время остановиться. Так врата в Вечность открываются, и невозможное совершается: здесь-сейчас на земле воплощается Абсолютная красота, что, повторяю, лишь горним мирам должна быть доступна!
В 1828 году лорд Гранвилл, посол Великобритании в Париже, увидев произведение Росси, записал в своем путевом дневнике: «Дворец является триумфом новейшей архитектуры и не только превосходит все виденное в Тюильри и других королевских дворцах континента, но является положительно единственным в своем роде». Узнав о столь сильном впечатлении, Георг IV, король Великобритании, обратился к российскому императору с просьбой изготовить модель дворца. По прибытии нового чуда света в Лондон в Сент-Джеймском дворце тоже устроили торжество. Вот так-то!
Покидаем Парадный двор перед дворцом-триумфатором, чтобы, миновав Михайловскую площадь, выйти на Невский проспект и увидеть… У зданий, расположенных окрест, собственного выражения лица нет… И не должно быть, потому что все эти здания второстепенны по своему художественному назначению. Их удел — вдоль «красных линий» стоять единым «фронтом», сохраняя «рядность», не сбивая «строя». Так поступать велит Закон построения ансамбля. На Михайловский театр «мундир» надет, не выделяющий его среди жилых зданий. Обидели автора театра архитектора Брюллова? Ничуть: и для него Закон ансамбля непререкаем. Дом мецената искусств графа Михаила Виельгорского тоже спрятаться старается, натянув на себя «мундир» жилого здания простого. Композитор Берлиоз называл этот дом «маленьким министерством изящных искусств». Здесь бывал император Николай, и нередко. Ничто не принимается во внимание: Закон ансамбля отступлений не допускает. Как должное воспринимает требования Закона здание Дворянского собрания с блистательным залом архитектора Жако — гордостью нынешней Петербургской филармонии. И его художественная цель состоит лишь в том, чтобы выявить чудо — дворец Михайловский, на главной оси симметрии там, в глубине, расположенный.
Раскрываю суть зримо явленного Законоположения… Чтобы разновидное превратить в Целое, или Ансамбль, необходимо всё и вся подчинять тому Единственному, которого Ось симметрии ставит выше другого — второстепенного. Необходимость подчинения превращает город в «фасадную империю», безразличную к тому, что прячется за стенами зданий. «Фасадная империя» — преступление лишь в глазах тех, кто не понимает художественной ценности Ансамбля, не понимает, что Абсолютное совершенство немыслимо вне Абсолютного подчинения. Подобная плата — свободы утрата. Жизнь без свободы смерти равнозначна. Что вы! Подобное подчинение — чуда обретение.
По объемному решению Александринский театр — куб: абсолютная праформа. В кубе уравновешены все силы — в кубе снято любое напряжение. Это превращает театр в застывшее в пространстве-времени мгновение.
Медуза — древнейшая титанида Севера…
Дворцовая площадь. Здание Главного штаба. 1819–1829. Два корпуса, соединенных аркой, образуют дугу длиной 580 метров
Садовый фасад Михайловского дворца
Улица Зодчего Росси (Театральная улица). Ее ширина равна высоте образующих ее зданий (22 метра), а длина в 10 раз больше (220 метров)
Вглядитесь и согласитесь, в театре есть какая-то отстраненность от всего, что живой жизнью называют. Он на посетителей из горних высот взирает, не высказывая ничего: ни расположения, ни безразличия. Он видеть себя позволяет, и, поверьте, это не мало. Александринский театр Росси — явление Красоты, Богом землянам подаренной? Сомневаюсь…
Ансамбль Александринского театра, при всей красоте его несказанной, — красноречивый пример проектирования «снаружи-внутрь», когда к архитектуре (!) относятся как к скульптуре (!), разглядываемой при обходе со всех сторон. Представьте… Весь город предназначен для созерцания архитектурных красот, потому что живая жизнь второстепенна в сравнении с архитектурой-скульптурой, в которую по воле Ансамбля она упакована. При подобном раскладе жизнь перестает быть живой — сама в себя играет.
Во фризе здания театральные маски смеются и плачут… Смешна им та страсть, с которой Росси отдает свой творческий жар служению Абсолютной красоте? Плачут они, каким-то образом понимая: Росси не может поступить иначе… Великий зодчий убежден: воплощение Абсолютного совершенства здесь-сейчас на Земле — реализация Высочайшей из целей, что позволит человечеству жить в Идеальном мире. Великий Карл Росси не видит: идеальное — не реальное, а значит, подобное убеждение — морок, наваждение… Росси верит в Абсолютную красоту, и в этом — его профессиональная трагедия!
Внимание, самую красивую улицу города представляю… Длина Театральной улицы — около 200 метров. Высота зданий, превращающих ее в зал под открытым небом, — около 20 метров. Один к десяти — невозможная пропорция: длинная. Но не унылая, потому что она ритмизирована ходом 22 парных дорических колонн. Есть задачи, что Росси не по плечу? Потомки иначе достижения зодчего оценят: «Дома Росси и его последователей создаются для того, чтобы в них могли маршировать бравые генералы, вымуштрованные Аракчеевым». Как можно? Абсолютное совершенство требует столь же Абсолютного подчинения — аракчеевского!
Разглядели тайну? Историю Петербурга вершат не люди! Здесь действуют Вселенские силы, что, становясь абстрактными понятиями, определяют судьбу «умышленного града». Петербург не для людей! Петербург для воплощения Великих идей. Главная цель Николаева правления — реализация Идеального государства за счет досконального соблюдения принципа Всеобщего подчинения, на котором зиждется Абсолютная власть. Господи, они оба верили в Идеальное мироустройство: и патологически самонадеянный император, и гениальный архитектор, что связаны друг с другом общим временем бытия! Росси правды не видел. Росси слышал голоса небесных сфер, поющих славу Вселенской гармонии. Божественный дар наполнял его жизнь, делая безразличным к реалиям, из коих главная — необходимость соблюдения жесточайшей субординации. Сокрушительный финал в жизни Росси не мог не грянуть!
1831 год. Росси получает строгий выговор «за рапорт, заключающий в себе грубые и неприличные выражения, за которые следовало бы посадить под арест, не находись Росси в данный момент в болезненном состоянии». Все ясно: великого зодчего будут терпеть до определенного времени — пока он достраивает Александринский театр, а потом…
1832 год. Открытие Александринского театра — главного здания в ансамбле, представляющем собой вершину градостроительного искусства. Триумф?! Только не для великого Карла Росси… Архитектор в 55 лет «по собственному желанию уволен от всех занятий». Еще 12 лет Росси будет доделывать старое, ибо новых проектов ему не поручат. Как так, нет в Петербурге такого зодчего, что сравнился бы с ним по эстетическому вкусу, знаниям во всех областях архитектуры и строительства и по градостроительному таланту?! То — абсурд. И не только для Николаевского времени типичный.
В 1846 году в Риме умирает старший сын Росси, закончивший Петербургскую Академию художеств с золотой медалью. Жена не переносит утраты. В 1849 году, заразившись на стройке холерой, умирает в тяжелых мучениях и сам архитектор. Его хоронят на Волковом, лютеранском, кладбище, как иностранца. В «Северной пчеле» помещают простую констатацию факта: умер архитектор, построивший такие-то здания. Краше которых никому не удалось ничего создать, и не только в Петербурге, и не только в России, — не могу я не дополнить.
Детям, кроме долгов, Росси ничего не оставил. Большие заработки уничтожала забота о мастерах, с ним работавших, и непременное посещение императорского двора. Пенсии детям какие-то благодетели выхлопотали, а потом… По истечении земных хлопот о Росси — повелителе Абсолютного совершенства — россияне позабыли. Надолго.
Ах, Росси, великий Карл Росси, почему пребывание на высоте — всегда трагедия?.. Слышите в Россиевой архитектуре звучащие слова? Вспомните миф о Медузе горгоне: Абсолютная красота с живой жизнью несовместима. Для горожан подобная красота опасность собой представляет. Хорошо, что Время, не уставая, течет, очередными играми себя забавляет…
Явление Христа живописцу Иванову(Дмитрий Петров)
В любом деле важно правильное начало. В любом — и в статье тоже. Как мне начать рассказ об Иванове — гениальном художнике, чье имя в русском искусстве стоит рядом с именем Андрея Рублева? Попробовать, может быть, так: «Александр Андреевич Иванов родился 16 июня 1806 года в Петербурге в семье художника. Отец его, Андрей Иванович, исторический живописец, академик и профессор Императорской академии художеств, был лучшим педагогом своего времени и имел большое влияние на сына. В 1817 году Александр Иванов поступил в Академию художеств и проучился там десять лет…» А можно, например, и так: «Иванов — один из самых глубоких русских художников, сумевших выработать целостное философское мировоззрение. Поня