осто поэтический вымысел. "Вообще люди тех времен, — пишет он, — представляли себе Понтийское море как бы другим Океаном, и отплывших туда воображали уехавшими столь же далеко, как и выплывших на большое расстояние за Геракловы столпы… Может быть, вследствие этого поэт перенес события из Понта в Океан… Может быть, и одноглазых циклопов поэт перенес из рассказов о Скифии: говорят, именно таковы аримаспы, которых вывел Аристей Проконнесский в "Аримаспее".[3]
Возникновение греческих колоний на северном побережье Черного моря, включая Крым, было подготовлено развивавшимися издавна, в течение не менее полутора тысячелетий, меновыми сношениями населения наших степей с южными странами, в том числе со странами Эгейского бассейна. О существовании исконных земледельческих культур в Северном Причерноморье свидетельствуют данные археологии. Рассказывают о них и мифы о легендарных обитателях севера гипербореях, ежегодно посылавших дары Аполлону Гиперборейскому на остров Делос; дары эти состояли из начатков урожая пшеницы, обернутых в пшеничную солому, которые передавались от одного народа к другому, покуда не достигали святилища Аполлона на острове Делос; обычай этот, начало которого теряется где-то во II тысячелетии до н. э., засвидетельствован и исторически в IV–III вв. до н. э. По мнению ученых, путь даров гипербореев отражает архаический торговый путь, по которому возили товары из Скифии.[4]
О древнейшем земледелии повествует миф, слова из которого взяты в качестве эпиграфа к главе. В греческой литературной традиции существовал рассказ о деяниях древнего царя или бога, наделенного всеми чертами "культурного героя", которого египтяне называли Озирисом, а греки — Дионисом. Решив приобщить людей к полезным открытиям и прежде всего научить их возделыванию хлеба и винограда, он отправился в длительное путешествие вплоть до Индии, неся всюду изобилие и радость, основывая города, которым давал одно и то же имя — Ниса.[5] Кстати Дионис и значит "бог Нисы": Стефан Византийский насчитывал в древности полсотни городов с этим именем. Побывал Озирис-Дионис и в Таврике, где также научил людей земледелию и виноградарству: именно с этим, согласно легенде, и связано название страны, поскольку священным животным как Озириса, так и Диониса был бык — по-гречески таврос. Именно таким его изображают рисунки на вазах — увенчанным виноградной лозой, в окружении сатиров и вакханок. Переправа священного быка с востока на запад, из Колхиды в Тавриду, увековечена в названии Босфор — бычья переправа.
Таврика в мифах
Античная письменная традиция донесла до нас то скупые, то многословные сведения, где быль перемешана с легендой, о древнейших обитателях Крыма — киммерийцах, таврах, скифах. Сегодня, когда накоплен немалый археологический материал, сгруппированный под теми или иными условными названиями — по месту первых находок — в качестве памятников кемиобинской, кизилкобинской и других культур, встает сложная задача отождествления их с теми или иными племенами, фигурирующими у древних авторов. И хотя основными обитателями горного Крыма античная традиция называет тавров, четко отличая их от скифов, сегодня мы знаем, что этническая картина была гораздо сложнее и динамичнее: ее складывание определялось тем, что племена, с незапамятных времен двигавшиеся с востока и пытавшиеся закрепиться в Северном Причерноморье и в Крыму, по прошествии нескольких веков вытеснялись новыми волнами переселенцев. Нам известно, что примерно с VII в. до н. э. древнейших обитателей края — киммерийцев — вытесняют скифы; в III в. до н. э. скифов вытесняют сарматы и т. д. При этом осколки племен и народностей, некогда входивших в главенствовавший на полуострове союз племен, оттесняются в горы, где еще долго хранят свою этнокультурную самобытность. Предгорьям и горам Юго-Западного Крыма, стоявшим преградой на пути кочевников, суждено было играть особую — охранительную — роль в истории культур: к ним в полной мере можно отнести слова Г. В. Ковалевского о значении горных районов, которые "в противоположность низинам, уберегли в своих изолированных гнездах древнейшие и своеобразные реликты прошлого — осколки человеческих рас, наречий, старинные хозяйственные формы… обычаи, нравы, остатки растений и животных".[6]
Ее древнейшие обитатели
Самый древний народ, населявший причерноморские степи и Крым и чье имя дошло до нас — киммерийцы: они обитали здесь на рубеже II и I тыс. до н. э. Геродот, посетивший Северное Причерноморье в V в. до н. э., киммерийцев, разумеется, не застал, и передавал сведения, оставшиеся в памяти местного населения, ссылаясь на уцелевшие географические названия — Боспор Киммерийский, на берегах которого находились поселения Киммерик и Киммерий, Киммерийские стены и т. д.[7] Согласно рассказу "отца истории", киммерийцы, вытесненные скифами, удалились в Малую Азию. Однако оставшаяся часть смешалась с победителями: в свете данных археологии, антропологии, лингвистики, киммерийцы и скифы — родственные народы, представители североиранского этноса, так что очевидно не случайно греческие авторы подчас путали или отождествляли их.[8] Вопрос об археологической культуре, соответствующей историческим киммерийцам, считается одним из сложнейших. Прямыми потомками киммерийцев некоторые исследователи считали тавров. Тем временем накапливавшийся археологический материал привел к выделению особой культуры, названной кизилкобинской по месту первых находок в районе Красных пещер — Кизил-коба. Ее носители жили там же, где и тавры, — в предгорьях, в то же время — с начала I тыс. до н. э. по III–II в. до н. э., занимались земледелием и отгонным скотоводством. Однако в культуре оказались существенные различия — так, у кизилкобинцев керамика украшена геометрическим орнаментом, у тавров он обычно отсутствует; разным был и погребальный обряд — первые хоронили покойников в небольших курганах, в могилах катакомбного типа, в вытянутом положении на спине, головой обычно на запад; вторые — в каменных ящиках, присыпанных землей, в скорченном положении на боку, головой обычно на восток. Сегодня кизилкобинцы и тавры рассматриваются как два разных народа, обитавших в течение I тыс. до н. э. в горной части Крыма.
Чьими же потомками они являются? Очевидно, корни обеих культур уходят в бронзовый век. Сравнение керамики и погребального обряда говорит о том, что вероятнее всего кизилкобинская культура восходит к так называемой позднекатакомбной культуре, носителями которой многие исследователи считают киммерийцев.[9]
Что касается тавров, то их наиболее вероятными предшественниками можно считать носителей кемиобинской культуры (по имени кургана Кеми-Оба близ Белогорска, раскопанного А. А. Щепинским, с которого началось ее изучение), распространенной в предгорном и горном Крыму во второй половине III — первой половине II тыс. до н. э. Именно кемиобинцами были поставлены в крымских степях и предгорьях первые курганы, обнесенные каменными оградами по основанию и увенчанные некогда антропоморфными стелами. Это большие каменные плиты, отесанные в виде человеческой фигуры, где выделены голова, плечи, пояс, представляли собой первую попытку создать образ человека в монументальном искусстве Причерноморья в конце III — начале II тыс. до н. э. Подлинным шедевром среди них является полутораметровая диоритовая стела из Казанков, найденная под Бахчисараем.[10]
Проблема происхождения антропоморфных стел, встречающихся не только в Причерноморье, но и на юге Франции, непосредственно связана с распространением мегалитических сооружений — каменными оградами, каменными ящиками, столбообразными менгирами. Отмечая их большое сходство с памятниками северо-западного Кавказа, исследователи предпочитают говорить не о влиянии последних, а о единой культуре, распространенной в бронзовом веке от Абхазии на востоке до Крымских гор на западе. Многое сближает кемиобинскую культуру с более поздней таврской. Тавры — подлинные наследники мегалитической традиции — воспроизводили ее сооружения, хотя и в несколько уменьшенном масштабе.[11]
Культура и быт тавров
Действительно, многое заставляет видеть в таврах реликт некогда многочисленного народа с самобытной культурой. Из многочисленных свидетельств античных авторов явствует, что особенно поражал воображение греков сохранившийся у тавров обычай человеческих жертвоприношений. О других же сторонах жизни местных племен мы не узнаём почти ничего, и неудивительно — слишком суровой стеной оградили свою страну тавры от чужеземцев. Прекрасно знакомые с берегами Понта древние мореплаватели опасливо миновали гористую Таврику. Подробные описания крымского побережья у античных авторов сменяются беглым перечислением основных пунктов побережья, заселенного таврами; так, у Плиния старшего читаем:
"…город тавров Плакия, порт Символов, мыс Криуметопон… далее много бухт и портов тавров…".[12]
Вспомним, как неприветливо встретили Одиссея и его спутников листригоны — племя, место обитания которого античная традиция и часть современных исследователей локализует в Балаклавской бухте. Страбон так описывает бухту Символов: "с узким входом, возле которой преимущественно устраивали свои разбойничьи притоны тавры, скифское племя, нападавшее на тех, которые спасались в эту бухту".[13] Из сочинений более ранних античных авторов известно, что тавры занимались пиратством. Одной из заслуг Боспорского царя Евмела (IV в. до н. э.) была победа, одержанная им над пиратами — "гениохами, таврами и ахайами".