Тайны инопланетных цивилизаций. Они уже здесь — страница 1 из 4

Первушин Антон ИвановичТАЙНЫ ИНОПЛАНЕТНЫХ ЦИВИЛИЗАЦИЙ. ОНИ УЖЕ ЗДЕСЬ

ОТ АВТОРА

Сорок тысяч лет назад на планете Земля существовали параллельно друг другу две цивилизации. Внешне их представители были даже похожи. Однако они не могли скрещиваться, и культуры их отличались разительным образом.

Светлокожие высоколобые неандертальцы бродили за стадами мамонтов, устраивали ловушки для этих огромных неповоротливых животных, чтобы убить их и съесть. В пещерах неандертальцы создавали храмы, поклоняясь черепам медведя и мамонта, а своих мертвецов хоронили торжественно, украшая могилу цветами.

Чернокожие страшненькие кроманьонцы тоже были не прочь полакомиться мамонтятиной, но при этом они умели добывать коренья и насекомых, отличать злаки и съедобные грибы. Кроманьонцы рождались дохленькими и недоношенными, но зато быстро обучались, были ловчее и подвижнее, умели делать изящные украшения.

Тринадцать тысяч лет назад что-то случилось. Возможно, на Землю упал очередной большой метеорит. Климат быстро и необратимо изменился. Гигантский ледник, покрывавший Европу, начал таять. Мегафауна, приспособившаяся жить при леднике, стала вымирать стремительными темпами. Неандертальцы, выживание которых было неразрывно связано с мегафауной, не смогли «перестроиться» на ходу и погибли от голода. Численность кроманьонцев также сократилась до опасного предела, после которого сохранение популяции было бы невозможно, но они оказались сообразительнее соседей по планете и перешли на «подножный корм», освоили собирательство, а потом — и земледелие. Из этих вот земледельцев и выросла вся известная нам современная цивилизация.

Неандертальцы исчезли, но следы их древней примитивной культуры до сих пор можно увидеть, даже не выходя из дома. Считается, что именно от неандертальцев мы переняли обычай дарить друг другу цветы и с печальной торжественностью хоронить своих мертвецов, именно от неандертальцев пришли к нам в культуру боги и демоны, истинные имена которых навсегда забыты. И в нашей мифологии хранится память о мудрых существах из леса — полулюдях-полузверях, которые могут убить, а могут и научить чему-то новому. Возможно, речь идет о неандертальцах?

Опыт контакта, полученный на заре нашего мира, свидетельствует однозначно: даже в более простые и жестокие времена разумные существа умели находить общий язык и обмениваться культурными достижениями. Больше того, эффект от обмена оказался столь значительным, что даже через тысячелетия, забыв все подробности о странных учителях из леса, мы пользуемся их представлениями об окружающем мире, их верой в загробное существование, а их боги нет-нет да и мелькнут на страницах книги или в кадре голливудского кинофильма.

С учетом вышесказанного легко можно представить, какой эффект будет иметь контакт человечества с инопланетной цивилизацией. Ведь мы и неандертальцы — родственники, мы произошли из одного корня и жили в одной, общей для нас, среде обитания. А какое влияние на нас окажет контакт с существами, сформировавшимися под светом другого солнца, с иной, чем у нас, анатомией и биохимией, проживающими на планете с другой географией? Подозреваю, что такой контакт, даже если он будет скоротечным, перетряхнет все наши представления о мире, и через какое-то время мы увидим, что сами стали другими…

Существует, правда, опасность, что из-за серьезной разницы в мировосприятии, обусловленной разницей эволюции, мы просто не поймем друг друга. Однако ученые заверяют, что такие опасения беспочвенны. Во Вселенной есть один универсальный язык — это язык точных наук, и если инопланетяне овладели им, как сделали это уже и мы, значит, объясниться мы сумеем.

Перспективы, которые открываются при одной мысли, что мы можем в обозримом будущем обнаружить «братьев по разуму», настолько захватывают ученых, что они обдумывают возможные варианты контакта уже полтора века. И в отличие от уфологии, которая готова оперировать самыми дикими байками от пациентов палаты для слабоумных, подлинная наука никогда не торопится с выводами и готова пересмотреть устоявшиеся теории только при поступлении достоверной проверяемой информации. Ученые в большинстве своем — тоже мечтатели, но мечтатели осторожные, пекущиеся о постижении объективной реальности, а не наших сиюминутных представлений о ней.

Сборник популярных очерков «Тайны инопланетных цивилизаций», который вы держите в руках, посвящен прежде всего научному поиску. Сегодня выходит очень много книг по изучению феномена НЛО. К сожалению, девять из десяти таких книг являются продуктом воспаленного воображения, но из-за них читатели оказываются дезинформированы, не зная, какие на самом деле предпринимаются шаги по поиску инопланетян и установлению контакта с ними. А ведь наука не стоит на месте, и за последние десять лет она сделала в области поиска «братьев по разуму» куда больше, чем все уфологи вместе взятые за всю историю существования уфологии.

«Тайны инопланетных цивилизаций» призваны восполнить образовавшийся пробел. В этой книге вы найдете не только краткий пересказ истории «науки о пришельцах», но и самые новейшие данные, полученные учеными в ходе изучения Солнечной системы и Дальнего Космоса. В финале вас ждет потрясающий вывод: мы находимся в полушаге от того, чтобы признать существование инопланетян, и, возможно, мы уже сейчас наблюдаем результаты их разумной деятельности во Вселенной. Реальность, как оно часто случается, оказалась намного ярче и интереснее самого вычурного вымысла.

Антон Первушин

ЧАСТЬ 1

В ПОИСКАХ ИНОПЛАНЕТЯН

Прежде чем углубляться в историю поисков инопланетян, следует зафиксировать, что есть существенная разница между Вселенной и Небом.

Вселенная — это большое пространство, которое окружает наш маленький мирок и которое еще требует непосредственного и весьма продолжительного изучения. Небо — всего лишь отражение Вселенной в земной атмосфере и в наших глазах; отражение это в значительной степени искажено и не может считаться объективной картиной окружающего пространства.

Вся классическая мифология связана прежде всего с Небом, а не с Вселенной, как многим хотелось бы думать. Сыны Неба спускаются не из космоса и приходят не с других планет — они родились и выросли в райских кущах летающих островов. Примитивное воображение переносило в зенит текущую реку или бушующий океан, усматривая аналогию в движении лодок и светил. В то же время на Небо можно было запросто попасть, построив примитивный летательный аппарат, оседлав пару птиц или оказавшись в центре урагана. Поскольку Небо было и остается обиталищем духов (Верхний Мир), его мифология усложнена многочисленными и часто взаимоисключающими мотивами взаимодействия с незримыми сущностями, воплощающимися в людях и животных: на Небо «ходят» и собака и медведь, а шаман при поддержке «помощника» носится по Небу в поисках враждебных или дружественных химер. Небо в классической мифологии практически не отлично от океана, но океана запредельного, находящегося по ту сторону бытия.

Реальную Вселенную люди начали изучать только с изобретением телескопа. И первые же наблюдения коренным образом изменили представление образованной части населения о том, как устроен окружающий мир. И это не означает, что изменилась Вселенная — изменилось Небо как наше представление о Вселенной. И меняться нашему Небу предстоит еще много-много раз.

Таким образом, о научном поиске «братьев по разуму» имеет смысл говорить только с того момента, когда новые методы астрономических наблюдений дали людям возможность осознать, что их прежние представления об устройстве Вселенной были насквозь ложными, что Земля — не центр мироздания, а лишь одна из множества планет у маленькой желтой звезды на краю величественной Галактики.

1.1. В гостях у селенитовПятна и цирки

Ближайшим к Земле небесным телом является Луна. Будучи «ночным» солнцем, она неизбежно привлекает внимание.

Совершенно фантастическую Луну и ее обитателей описывали еще античные авторы. Луну считали населенной такие древнегреческие философы, как Фалес, Анаксагор, Ксенофонт. Комментатор последнего Лактации утверждал, что лунные жители обитают в глубоких и широких долинах и ведут такой же образ жизни, как и люди на Земле.

Диоген Лаэртский (III век;), прославившийся своими популярными пересказами не дошедших до нас трудов древних философов, утверждал, что Гераклит Эфесский (VI век до н. э.) якобы был лично знаком с одним человеком, «упавшим» с Луны на Землю.

Известный римский философ-моралист Плутарх (I век) в историческом сочинении «Беседа о лице, видимом на диске Луны» подробно останавливается на этой теме, предлагая совершенно свежий и удивительно современный взгляд: «Обитатели Луны, если таковые есть, вероятно, телосложения не тучного и способны питаться чем приходится. <…> Верхнее пространство производит живые существа тонкой организации и с ограниченными животными потребностями. А мы не берем в расчет ни этих обстоятельств, ни того, что место, природа и совокупность иных условий приспособлены для лунных обитателей. Итак, подобно тому, как если бы мы, не имея возможности приблизиться и прикоснуться к морю, но лишь издали видя его и зная, что вода в нем горька, неудобна для питья и солона, услышали от кого-нибудь, будто оно содержит в глубине множество больших и разнообразных животных, наполнено зверями, которые пользуются водою, как мы воздухом, то нам казалось бы, что он рассказывает басни и небылицы; так же, по-видимому, относимся к Луне, не веря, что там обитают какие-нибудь люди. А тамошние жители с гораздо большим удивлением смотрят на Землю, видя в ней отстой и подонки Вселенной. <…> Как бы то ни было, но на Луне могут жить какие-нибудь существа; и кто утверждает, что эти существа нуждаются во всем, что необходимо для нас, нисколько не обращает внимания на то разнообразие, которое представляет нам природа, вследствие чего разные животные отличаются друг от друга гораздо больше, чем даже неодушевленные предметы».

Поздний источник, приписываемый Плутарху, но не принадлежащий ему, сообщает: «Луна земноподобна, населена, как и наша Земля, и содержит существа, большие размерами, и растения более редкой красоты, чем в состоянии дать наш мир. Существа по их добродетельности и энергии в пятнадцать раз превосходят наши…»

Какая, право, удивительная точность в определении чужой добродетели!

С закатом античной культуры интерес к Луне угас. В период Средневековья многие работы древних астрономов были забыты или даже уничтожены. Историки науки усматривают в этом долю вины Аристотеля, астрономические заблуждения которого стали основой мировоззрения для десятков поколений христианских проповедников. Было запрещено учить тому, что противоречило утверждениям Аристотеля или хотя бы отличалось от них. Более того, отрицалось даже само существование чего-либо такого, о чем Аристотель не знал. Благодаря Аристотелю Луна оставалась гладким безжизненным шаром — больше светилом, нежели телом, на ней не могло быть жизни, да и достичь ее не представлялось возможным.

Тем не менее во все, даже самые мрачные, времена рождались поэты, стремящиеся к переосмыслению мира и господствующего взгляда на мир.

В 1300 году увлекательное космическое путешествие предпринял великий итальянский поэт Данте Алигьери. Перипетии путешествия были описаны им в третьей части «Божественной комедии» под названием «Рай». При помощи сначала поэта Вергилия, а потом его подруги Беатриче Данте посетил круги ада и рая, к последнему были отнесены все небесные сферы: Луна, Меркурий, Венера, Солнце, Марс, Юпитер, Сатурн и неподвижные звезды.

Астольф из поэмы итальянца Лудовико Ариосто «Неистовый Роланд» (1516), отправившись на Луну в колеснице, запряженной небесными конями, видел там реки, поля, долины, горы, города с огромными домами, а в лунных лесах — нимф, охотившихся на диких животных.

Новый период в изучении Луны начался в XVII веке с изобретением телескопа, автором которого стал итальянский ученый Галилео Галилей.

В 1610 году, наблюдая в телескоп Луну, Галилей обнаружил, что ее поверхность покрыта темными и светлыми пятнами, которые резко граничат друг с другом. Галилей назвал темные области «морями», потому что они показались ему обширными водными бассейнами, а светлые — «материками». Последние изобилуют горными хребтами, ущельями и очень характерными кольцевыми образованиями — кратерами, многие из которых имеют посередине «центральную горку». Крупнейшие из кратеров стали называть цирками. Галилей также установил, что на Луне не бывает облаков, хотя остался при вере в существовании у нее атмосферы.

«Вооруженный» взгляд ведущего астронома поколебал устоявшееся «аристотелевское» представление — Луну снова стали воспринимать как вторую, хотя и малую, Землю.

Сам Галилей писал: «Есть там также много отдельных и одиноких утесов, очень крутых и обрывистых; но особенно часто наблюдаются там какие-то очень высокие плотины (я пользуюсь этим словом, потому что не могу найти другого, более подходящего); они замыкают и окружают равнины разной величины и образуют различные фигуры: по большей части круглые…»

Термин «плотина», употребленный Галилеем, подразумевает искусственное происхождение лунных кратеров. Однако ученый был осторожен в выводах: «Мы ничего не можем сказать о природе обитателей Луны, хотя на планете этой, отделенной от нас громадным пространством, вероятно, существуют известные жизненные проявления».

Более подробно «плотинами» Галилея занялся немецкий математик Иоганн Кеплер. Еще в 1610 году он в «Рассуждении со Звездным Вестником» писал о селенитах следующее: «У них в обычае такой способ строительства, что они роют огромные площади, окружая их вырытой землей, может быть, для получения из глубины влаги; и вот так внизу за вырытыми холмами укрываются в тени и внутри сообразно движению Солнца ходят кругом, следуя за тенью; и эта впадина представляет у них нечто вроде подземного города, где дома — частные пещеры, вырытые в этом круговом возвращении, а в середине поля и пастбища, чтобы они, избегая Солнца, не уходили слишком далеко от пищи».

В приложении к своей фантастической повести «Сон» (1643) Кеплер вполне серьезно пишет: «Эндимиониды [селениты. — А. П.] имеют обыкновение отмерять в них [лунных морях. — А. П.] участки для своих поселений, чтобы защитить себя от рождающей плесень сырости, от палящих лучей Солнца и, быть может, даже от неприятеля. План их крепости выглядит так: посреди охраняемого участка они ставят столб и привязывают к нему веревки. <…> Самая длинная веревка из тех, что мне удалось обнаружить, достигала 5 германских миль. Привязав к столбам веревки, они собираются к окружности будущего вала, намечаемой концами веревок. Затем все вместе принимаются копать грунт, чтобы отсыпать из него вал. Ширина рва составляет не менее одной германской мили».

Как видим, выдающийся ученый считал лунные кратеры искусственными сооружениями!

Луна для английского епископа

Об изменении господствующих взглядов на Вселенную говорит хотя бы то, что сами святые отцы (а не только поэты) принялись обсуждать возможность полета на Луну и контакта с селенитами.

В 1638 году в Англии вышло в свет посмертное издание сочинения епископа Френсиса Годвина под названием «Человек на Луне, или Необыкновенное путешествие, совершенное Домиником Гонсалесом, испанским искателем приключений, или Воздушный посол».

В этой повести рассказывается, как севильский дворянин Доминик Гонсалес приручил диких лебедей перевозить в специальной упряжи тяжести, а потом и самого себя. При помощи них он перелетел с корабля, потерпевшего крушение, на вершину Тенерифского пика, а оттуда — все выше и выше.

Летел Гонсалес целых одиннадцать дней. С первого же дня его окружили злые духи, крайне перепугавшие лебедей. Однако он сумел поладить с ними. Во время путешествия ему почему-то не хотелось ни есть, ни пить. Наконец лебеди достигли атмосферы Луны. «Луна предстала предо мной огромным безбрежным морем. Суша простиралась лишь там, где было немного темнее. Что касается той части этого небесного тела, которая отбрасывала ослепительно яркие лучи, это, безусловно, был еще один океан, усеянный такими мелкими островами, что их нельзя было различить издали. <…> За все время, которое я пробыл в лунном мире, погода здесь была всегда ровной, без ветров, без дождей и туманов, без жары и холода…»

Успешно «прилунившись», Гонсалес повстречал селенитов — очень похожих на людей, но трехметрового роста и с оливковой кожей. На Луне, понятное дело, царит монархия, а местную цивилизацию, согласно преданию, создал пришелец с Земли. Благодаря последнему обстоятельству Гонсалеса принимают очень тепло, окружают вниманием и заботой. Однако, проведя на Луне земную зиму, межпланетный путешественник был вынужден вернуться домой — лебеди стали дохнуть, и испанец опасался, что останется в лунном мире навсегда.

Следующим в ряду интеллигентов нового времени, обдумывавших возможность полета на Луну, можно назвать Пьера Бореля — королевского лейб-медика, жившего в середине XVII века и известного больше в качестве автора трактатов по медицине и естествознанию.

Трактат Бореля «Новые беседы о множественности миров, обитаемости других планет, неизвестных землях и т. д.» не дошел до нас в виде оригинального авторского произведения. Неизвестно даже, когда он был издан: одни источники указывают годом издания 1647-й, другие — 1657-й. О содержании этого сочинения мы можем судить по пересказам и отзывам современников.

Борель начинал свои «Беседы» традиционно — с рассказа о том, что думали ученые и философы о небесных телах до него. «Некоторые из стоиков, — писал Борель, — полагали, что не только Луна, но и Солнце обитаемы людьми. Кампанелла говорит, что в этих светлых и лучезарных странах могут существовать обитатели более просвещенные, чем мы, и лучше нас понимающие то, чего мы никак не постигнем. Но Галилей, в наше время так хорошо изучивший Луну, утверждает, что она может быть обитаема и что на ней находятся горы; равнины ее темны, а гористые части светлы и вокруг пятен этих видны как бы горы и скалы…»

Сочинения Бореля в виде книги или рукописи читал, по всей видимости, знаменитый поэт-забияка Сирано де Бержерак. Дело в том, что Борель общался с аббатом Пьером Гассенди, который вел кружок молодых философов. Посещал этот кружок и де Бержерак. Однако в силу своего характера поэт предпочитал писать не мудреные трактаты, а озорные повести, легко пуская в ход свою пылкую фантазию. В повести «История государств и империй Луны» (фр.: «Histoire des etats et empires de la Lune»), первый короткий вариант которой был завершен в 1649 году, де Бержерак описывает несколько возможных способов осуществления межпланетного путешествия. Добравшись до Луны, герой повести обнаруживает там «настоящий рай»: «Прежде всего я увидел перекресток, где скрещивалось пять великолепных аллей, обсаженных деревьями, которые по своей необычайной высоте, казалось, поднимались до самого неба в виде высокоствольного леса. Оглядывая их от корня до самых верхушек и еще раз спускаясь взором от верхушек до подножия, я усомнился в том, несет ли их земля или сами они несут землю, прицепившуюся к их корням; их гордые вершины, казалось, тоже гнулись под тяжестью небесных сводов, бремя которых они несли лишь с тяжелыми стонами. Их ветви, распростертые к небесам, казалось, обнимали их, моля светила небесные осенить их благосклонным и очищающим своим воздействием и о том, чтобы воспринять его еще чистым и не утратившим своей девственности от смешения с земными элементами. Здесь со всех сторон цветы, единственный садовник которых — природа, издают сладостный, хотя и дикий аромат, который возбуждает и радует обоняние. Тут алый цветок шиповника, лазоревая фиалка, растущая под терновником, не оставляют свободы для выбора, и одна вам кажется прекраснее другой; здесь весна не сменяется другими временами года, здесь не вырастает ядовитое растение, а если оно и появляется, то сейчас же погибает; здесь ручьи веселым журчанием рассказывают камням о своих путешествиях; здесь тысячи пернатых певцов наполняют лес звуком своих мелодичных песен; сборище этих трепещущих божественных музыкантов так велико, что кажется, будто каждый лист этого леса превратился в соловья. Эхо так восхищается их мелодиями, что, слушая, как оно их повторяет, кажется, будто оно само хочет их выучить».

Полеты во сне и наяву

Впрочем, была и другая точка зрения. В 1656 году иезуит Афанасий Кирхер опубликовал книгу «Экстатическое небесное путешествие». В ней он писал о том, как некто Феодидакт при помощи загадочного крылатого существа по имени Космиэль был превращен в духа и в таком виде, вместе с Космиэлем, посетил Луну, ряд планет вплоть до Сатурна и твердого неба (фирмамента). Луна представляется Феодидакту в виде стерильной планеты, долины которой усыпаны дивными драгоценными камнями. Вода на Луне чиста и прозрачна, но в реках и морях нет ни самой малой рыбки. На полях нет ни единой былинки, а вместо травы там произрастает какая-то металлическая плесень. Космиэль объяснил стерильность Луны тем, что, по замыслу Божьему, Земля — это естественная обитель человека, поэтому на Луне нет людей, а если нет людей, то нет и животных, следовательно, нет нужды в растениях. «Так как Бог создал светила исключительно для Земли, — говорит Космиэль дальше, — то было бы бесполезно населять Луну животными.» «Если бы на Луне находились люди? — спрашивает Феодидакт, — то какой вид имели бы они?» «Сын мой, — отвечает крылатый, — скажу тебе, что они скорее походили бы на чудовищ, чем на людей, — только обитатели Земли могут существовать в земных условиях.»

В 1692 году было опубликовано сочинение иезуита Габриеля Даниеля «Путешествие в мир Декарта». В нем автор, последователь идей Декарта, описывал фантастическое путешествие на Луну; причем удалось оно ему потому, что святой отец узнал у Декарта великий секрет, как разделить душу с телом и как душа на время может покидать тело, уноситься на далекие расстояния и потом возвращаться к своему телу, которое все это время находится в состоянии транса. Прилетев на Луну, дух Даниеля обнаружил, что на ней обитают души великих ученых и философов: Аристотеля, Сократа, Платона и так далее. Интересно, что именно на Луне этим деятелям Античности удалось реализовать свои мечты в полном объеме: Платон основал свою республику, Аристотель учредил свой лицей. При всей наивности представлений Даниеля иезуит сделал удивительно точное указание, заявив, что Луна состоит из того же вещества, что и Земля. Ныне это считается неопровержимым фактом, поскольку астрофизики доказали, что некогда наша планета и ее спутник представляли собой одно большое тело.

Первым, кто пришел к выводу о том, что на Луне нет атмосферы, был нидерландский астроном XVII века Христиан Гюйгенс. На эту мысль его навело наблюдение края лунного диска во время солнечного затмения.

Неизвестно, был ли знаком популярный английский писатель Даниэль Дефо, создатель незабвенного Робинзона, с выводами Гюйгенса, но когда ему пришла в голову идея написать актуальный политический памфлет, Дефо без колебаний отправил своего лирического героя на Луну в романе «Консолидатор, или Воспоминания о различных событиях в лунном мире». Начинается повествование с описания «альтернативной» истории мира, в котором владычествует могущественная китайская империя. Из сплава науки и магии, которые одинаково хорошо известны великим китайским мудрецам, на глазах у пораженного читателя рождается удивительная машина — способная летать среди звезд. Ее устройство изложено в мифическом труде некоего Mira-cho-cho-lasmo, который доказал, что на Луне есть горы и моря, города и пастбища, а значит, есть и обитатели. Возможно, он и сам был селенитом, поскольку известно, что первые императоры Китая спустились именно с Луны, обучая примитивные племена всевозможным премудростям, в том числе — и правилам строительства летательных аппаратов. Позднее, на протяжении тысячелетий, представители китайской элиты неоднократно летали на Луну и обратно, установив с селенитами прочные культурные связи. Со временем изготовление межпланетных машин и двигателей к ним (называемых «консолидатор») превратилось в настоящую индустрию, а сами машины обрели совершенные формы.

Творчество Дефо породило массу эпигонов. Так, в 1727 году был опубликован роман капитана Самуэля Бранта (это псевдоним автора и имя главного героя) «Путешествие в Кудахтанию». В этом сатирическом произведении описана сказочная страна Кудахтания, жители которой разработали «проект достижения Луны» с помощью специально обученных птиц. Цель межпланетного полета — добыча самородного золота, содержащегося в лунных горах. Капитан Брант хорошо подготовился к путешествию — кудахтанцы изготовили для подчиненного ему экипажа особо утепленную повозку, снабдили ее провиантом и водой. Будущие межпланетчики совершали восхождения на высочайшие горы, чтобы привыкнуть к разряженному воздуху. Все эти мероприятия хорошо оплачивались Императорским акционерным обществом, выпустившим под гарантии будущих сверхприбылей особые сертификаты. Полет вскоре состоялся и завершился вполне благополучно, однако селениты, оказавшиеся прекрасными (но не прекраснодушными!) гигантами, не дали себя облапошить и выдворили золотоискателей вон. В итоге межпланетные путешественники высадились на Ямайке, а не в Кудахтании, пребывая в ужасе от одной мысли о том, что с ними сделают разъяренные владельцы сертификатов.

А вот великий ученый и мистик Эммануил Сведенборг так увлекся астральными полетами, что в 1758 году издал книгу «Небесные тайны, находящиеся в Св. Писании, или в Слове Господа, с диковинами, виденными в мире духов и в небе ангелов». В ней он с серьезной миной описывал встречу своей души с обитателями Луны, о которых сообщал трогательные подробности: «Их голос, исходящий из живота и похожий как бы на икоту, производит шум, подобный грохоту грома. Я догадался, что это происходит оттого, что жители Луны говорят не при помощи легких, подобно обитателям других миров, а животом, при посредстве особенного, заключающегося в желудке воздуха, так как Луна окружена атмосферою, не одинаковых свойств с атмосферою прочих миров. Я узнал, что духи Луны представляют собою в Величайшем Существе щитовидный или мече-образный хрящ, к которому спереди прикреплены ребра и от которого идет вниз белая полоса, поддерживающая мускулы живота…»

Спиритуалисты на Луне

Несмотря на открытия Галилея и Гюйгенса, представления европейцев о Луне оставались достаточно архаичными, образованные люди пока еще не могли, хотя бы даже в виде странной фантазии, предположить, что небесные тела — это миры с собственными уникальными условиями среды, не имеющими аналога на Земле. Луна в восприятии европейцев оставалась малой Землей: с атмосферой, обширными водоемами и с человекоподобными обитателями.

Во второй половине XVIII века вышло несколько книг, посвященных межпланетным путешествиям, но все они были словно списаны с одного и того же шаблона. Вспомним здесь некоторые из них.

В 1765 году появились «Путешествия милорда Сетона по семи планетам на крыльях духа» Марии-Анны де Румье-Роберт. Французская романистка по литературной традиции того времени сообщает читателю, будто бы не сама написала этот текст, а получила рукопись от огненного духа Саламандры, явившегося прямо из очага. В рукописи рассказывалось, как милорд Сетон в период революции Кромвеля нашел убежище в древнем и удаленном замке, населенном духами его предков. Один из этих духов поручил Сетона покровительству некоего высшего существа по имени Захиэль, посвятившего себя изучению небесных сфер. Вместе с Захиэлем милорд Сетон и его шестнадцатилетняя сестра отправляются в космическое путешествие. Для удобства перемещений Захиэль превратил их в мух, однако на каждой из планет облекал их «плотью обитателей этих миров». И вот на крыльях Захиэля они отправляются на Луну. Там путешественники обнаруживают сущий рай: отличные дороги, плодородные сады и поля, многочисленные и очень красивые загородные дачи… Впрочем, быстро выясняется, что все это — показуха, «потемкинские деревни». На самом деле и поля, и сады, и домики декоративны, служат украшением, и земляне быстро понимают, что это вообще в традициях селенитов — приукрашивать действительность, нимало не заботясь, сколь нелепо это выглядит со стороны…

Благодаря общению с духами обрел новые познания о Солнечной системе и другой известный писатель XVIII века — Луис-Себастьян Мерсье. В 1788 году он опубликовал сборник «Рассказы о Луне». Автор «рассказов» так часто думал о своем умершем друге, что с какого-то момента ему стало казаться, будто бы он может беседовать с его отлетевшей душой. Однажды ночью, при свете полной луны, мечты автора были внезапно прерваны дивным видением. Лунный луч, в виде светлой стрелы, начертал на стене следующие слова: «Это я! Не пугайся! Это я, твой друг. Я обитаю на светиле, освещающем тебя; я вижу тебя; долго я искал какого-либо средства, чтобы написать к тебе, и наконец нашел… Прикажи сделать гладкие доски, чтобы мне было легче писать на них все, что я имею сообщить тебе; будь здесь завтра. Уже поздно: луна заходит, мой путь лежит не по прямому направлению и…» Так состоялся первый контакт, и впоследствии два друга — материальный землянин и дух-селенит — часто беседовали на разные темы. В частности, выяснилось, что душа бессмертна, а после гибели физического тела для нее открывается вся Вселенная: «Смерть не такова, какою вообще ее изображают; люди представляют ее себе в совершенно ложном и притом — ужасном виде. Когда сердце мое перестало биться, я осознал в себе способность проникать в самые твердые тела; никакой предмет, какова бы ни была его плотность, не мог остановить меня. Вещество казалось мне как бы скважистым и пористым, и только воля управляла моим вознесением в небеса. Творец наделил наши глаза способностью достигать взором до удаленнейших сфер и сообщил мысли способность проявляться в системе миров, обитаемых существами разумными и сознательными…»

В 1787 году во Франции вышла анонимная книга «Видения в мире духов», авторство которой приписывают одному из самых плодовитых французских утопистов Николе Ретифу де ла Бретон-ну. В этой книге автор много размышляет о сновидениях, предчувствиях, мире духов и контактах астральных существ с живыми людьми. Именно на основании информации, полученной в результате этих контактов, автор книги рассказывает читателю о небесных телах и инопланетных обитателях. При этом де ла Бретонн абсолютно уверен: условия обитания на планетах Солнечной системы таковы, что не позволяют существовать земному человеку. Исключением является… Луна. Но этот крошечный мир вечно покрыт туманами, и если бы люди поселились когда-нибудь на Луне, то их жизнь оказалась бы очень печальной, скучной и даже невыносимой.

Интересно, что в другом своем произведении — в романе «Южное открытие, совершенное летающим человеком, или Французский Дедал», — описывая высокоразвитое утопическое общество, расположившееся на Южном полюсе, Ретиф де ла Бретонн сделал несколько удивительно точных предсказаний, поведав читателю об авиации на аппаратах тяжелее воздуха, о межпланетных «снарядах» и искусственных спутниках Земли…

Ко всему прочему, в конце XVIII века появилась и стала модной теория о том, будто бы Земля и другие небесные тела — это гигантские живые организмы, а существа, обитающие на них, суть паразиты. Фактически именно в это время зародился ноосферный космизм, ставший очень популярным в XX веке после работ Владимира Ивановича Вернадского.

«… Все воодушевив собою, Верховное Начало действует уже посредством вторичных и третичных сил природы, — писал Ретиф де ла Бретонн в «Южном открытии». — К первым относятся солнца, одаренные разумом, а ко вторым — планеты, которые также одарены разумом, хотя и не в такой мере, как солнца. Бог творит великое, а не малое, вроде людей, животных и растений. Поверхность земного шара населяется под плодотворным действием Солнца. <…> Во Вселенной и на планетах все совершается путем неуловимых градаций. Сказанное нами о Земле относится и ко всем супругам Солнца…»

Теория получила развитие в книге некоего М. Николоса «Философия» (фр.: «La Philosophiе», 1796): «Обитатели планет — просто паразиты, производимые кожею живых существ, известных под именем Солнц, Планет, Спутников и Комет. Это существа не только одушевленные и разумные, но и бесконечно превосходящие нас силою и возвышенностью ума. <…> Если бы нам привелось встретить личность, сомневающуюся в обитаемости той или другой планеты, то следовало бы только рассмеяться и сказать ей: "Глупый ты человек, разве ты сам не покрыт паразитами, хотя ты и не обладаешь ни значением, ни величиною светил? Разве у тебя нет блох? Соблюдай всевозможную опрятность, а все же ты будешь покрыт паразитами. Следовательно, планеты, эти громадные существа, должны быть покрыты еще большим количеством паразитов; природа не только намекает нам на это, но даже дает нам возможность убедиться в этом посредством осязания и зрения". <…> Земля есть чужеядное животное, питающееся Солнцем. Солнца — это паразиты Бога…»

Похожие взгляды разделял и Оноре Габриель Рикетти де Мирабо, известный оратор и деятель Великой французской революции. Он ввел понятие «Планета-Бог», утверждая в одном из своих писем буквально следующее: «… Верховное Бытие, Солнце Солнц, все оживляющее собою, есть большая, громадная центральная планета, живая, разумная и всегда обладающая одинаковою степенью теплоты и света, в силу производимого Вселенною давления; что во всей Вселенной существуют однородная материя и однородные существа, созданные по подобию первого из них, то есть Бога, или Верховного Бытия; что Солнце есть раскаленная планета, обладающая такими же свойствами, как и Бог, его первообраз и являющаяся совершеннейшим подобием последнего; что Земля и прочие планеты суть охладевшие солнца, так как они не входят в состав центрального светила. Но подобно Солнцу, от которого они получили бытие, они обладают индивидуальною жизнью…»

Развивая эту мысль, де Мирабо говорит, что и люди, являясь производными от планет, которые производные от солнц, которые производные от Бога, несут в себе отпечаток Верховного Бытия и в процессе эволюции станут подобны сначала планетам, потом солнцам, а потом… и самому Богу!

1.2. Марсианская цивилизация: от рассвета до заката

Первые марсиане

Но не только Луна вызывала пристальный интерес прогрессивных мыслителей того времени. На небосклоне периодически появлялся еще один объект для приложения интеллектуальных усилий — красный загадочный Марс.

Представление образованной части населения о Марсе и марсианах значительно менялось со временем. Древние (например, египтяне) населяли жителями все небесные миры, и Марс был лишь рядовым светилом в длинном ряду обитаемых звезд.

Идея о том, что души умерших людей переселяются на небо, имело отношение и к Марсу. Так, Данте Алигьери описывает в «Рае» (третьей части «Божественной комедии») путешествие по пятому небу и обитающих там марсиан, которые представляют собой души неописуемой красоты, образующие громадный крест с изображением Христа.

Однако европейские философы эпохи Просвещения не придавали большого значения Марсу. Так, французский писатель Бернар де Бовье Фонтенель в «Беседах о множественности миров» (1686), популяризирующих учение Коперника, пишет, что не следует растрачиваться на беседы о реальности существования марсиан — жители красной планеты этого не заслуживают.

Немецкий философ Иммануил Кант утверждал, что если марсиане действительно живут на красной планете, то они нисколько не умнее нас. Виктор Гюго соглашался с ним, считая при этом, что чем удаленнее планета от Солнца, тем несчастнее жизнь на ней. Французский социалист Шарль Фурье также считал, что на Марсе обитают создания низшего разряда.

В этом отношении к Марсу философы находили поддержку у богословов. Иезуит Афанасий Кирхер в своем «Экстатическом небесном путешествии» приписывал Марсу гибельные влияния на Землю: «Создавший пресмыкающихся, гадов, пауков, ядовитые растения, снотворные травы, мышьяк и другие яды очень легко мог поместить среди неба роковые светила, оказывающие гибельное влияние на нечестивых людей». На Марсе, согласно Кирхеру, обитают бестелесные и очень мрачные духи. Путник, находящийся вблизи красной планеты, может видеть, как они носятся, вооруженные пламенными мечами и страшными прутьями, на огромных конях, извергающих огонь.

Впрочем, будем справедливы к ученым старого времени. Среди них находились и те, кто в пику остальным считал марсиан более развитыми и цивилизованными существами, чем люди. Так полагали, например, аббат Пьер Гассенди и зоолог XIX века Жорж Кювье.

Кстати, именно Гассенди в своей обобщающей работе «Свод философии» (1658), опубликованной после его смерти, высказал необычную по тем временам мысль о том, что обитатели иных миров могут вовсе не походить на человека — на их облик, на их образ жизни оказывают влияние физические условия планет: температура, состояние атмосферы, климат.

Астрологи и спиритуалисты считали, что на Марсе обитают духи. Эту версию отстаивал, как ни странно, известный астроном и популяризатор научного знания Камилл Фламмарион, опубликовавший романы «Стелла» (1877) и «Урания» (1891), в которых он пишет о переселении душ двух любящих людей на Марс и странном бестелесном мире, царящем там.

Впрочем, при всей популярности этой идеи у населения большинство авторов того времени опирались на умозаключения здравствующих астрономов: если Марс — планета, очень похожая на Землю, то жизнь на ней должна принимать формы, сходные с земными. Потому в фантастических произведениях второй половины XIX века мы в основном встречаем человекоподобных марсиан. Например, первый марсианин, прилетевший на Землю в повести Франсуа Генри Педефера де Парвиля «Житель планеты Марс» (1865), имеет странный треугольный череп с хоботом, но определенно человекоподобен.

«Каналы» Скиапарелли

Великое противостояние Земли и Марса 5 сентября 1877 года изменило наш мир. И это не преувеличение. К этому противостоянию готовились. Наступила эра больших телескопов, и астрономы всего мира резонно полагали, что сумеют сделать множество новых открытий, связанных с Марсом. Красная планета приблизилась к Земле на расстояние в 56 миллионов километров. И открытия посыпались, как из рога изобилия.

Известный итальянский астроном Джованни Скиапарелли, работавший в Миланской обсерватории, задался целью провести систематическую съемку поверхности Марса, подобно тому, как это делают на Земле при составлении карт местности. И он действительно составил самую детализированную карту Марса на основании исследований, которые вел с 1877 по 1890 год в продолжение семи противостояний.

В распоряжении Скиапарелли находился не самый новый телескоп-рефрактор, но зато его объектив был изготовлен известным немецким оптиком Мерцем и отличался весьма высокими оптическими качествами. Кроме того, миланский астроном тщательно готовился к каждому наблюдению. Чтобы еще повысить остроту своего феноменального зрения, Скиапарелли перед наблюдениями Марса некоторое время находился в полной темноте. Для уменьшения контраста между фоном неба и ярким красноватым диском планеты Скиапарелли освещал поле зрения телескопа оранжевым светом. Наконец, в день наблюдения он никогда не употреблял возбуждающих напитков, к числу которых им был отнесен и кофе.

Миланский астроном подключился к изучению Марса довольно поздно — 12 сентября, то есть уже через неделю после «пика» противостояния. Он не сомневался в том, что красная планета во многом подобна Земле, и признавал разделение областей Марса на «моря» и «континенты». Но их присутствие подразумевает наличие рек.

Именно «русла рек» и разглядел острый глаз Скиапарелли. В первый раз он их заметил в октябре 1877 года — тонкие прямые линии, пересекающие красноватые «материки» Марса. Но астроном не был уверен в достоверности увиденного и не стал делать преждевременные выводы. Сеть линий он распознал только в январе 1878 года, дальнейшие наблюдения, по март 1878 года, подтвердили, что он не ошибся.

В своих записях и в отчете для научных журналов он назвал эти линии «canali», хотя имел в виду первоначальное значение этого слова в итальянском языке — узкий водный проток, русло реки. Это подтверждает и то обстоятельство, что в своих статьях Скиапарелли зачастую использует близкое по смыслу слово — «fiume» (река).

Однако его открытие попало на хорошо подготовленную почву. В то время строительство каналов было излюбленной темой для прессы. За восемь лет до этого началось судоходство в Суэцком канале, а за два года до этого было принято решение о строительстве Панамского канала, и его проект активно обсуждался. Понятно, что когда статья о «каналах» на Марсе попалась на глаза научным обозревателям периодических изданий, они немедленно раструбили сенсационную новость: итальянец открыл доказательство существования высокоразвитой цивилизации марсиан!

Сам Скиапарелли очень долго протестовал против такой точки зрения на природу «каналов». Предположение об их искусственном происхождении было высказано им гораздо позже. 1 июня 1895 года он напечатал статью под заголовком «Жизнь на планете Марс», в которой развивал уже общепринятую к тому времени гипотезу, что каналы имеют искусственное происхождение. Посылая эту статью Фламмариону, он приписал над ней в виде эпиграфа латинскую поговорку: «Semel in anno licet insanire» («Раз в год позволено сойти с ума»).

Строители «каналов»

Итак, Скиапарелли нанес на свою карту марсианской поверхности тридцать тонких линий, которые он назвал каналами.

Согласно его описанию, каналы представляют собой длинные правильные линии — гораздо более правильные, чем наши реки. Все они имеют очень большую протяженность — от 3000 километров и больше. Кроме того, они очень широки — по наблюдениям, ширина некоторых из них должна быть не меньше 200–300 километров, то есть больше, чем ширина пролива Ла-Манш. Но и те, которые кажутся в телескоп паутинками, на самом деле должны быть шириной в 30 километров, поскольку только такие линии можно разглядеть с Земли, — ни одна из земных рек не была бы видна с Марса. Каждый канал «впадает» в море, озеро или в другой канал. В некоторых озерах сходится до восьми каналов.

Долгое время Джованни Скиапарелли был единственным астрономом, кто видел и описывал каналы. Это вызывало понятное недоверие у ученых. Кроме того, началась серьезная дискуссия по поводу новых названий, которые итальянец дал элементам марсианской поверхности, составляя свою карту. Дело в том, что Скиапарелли отказался от системы Проктора и переименовал известные объекты, опираясь на мифологию и античную литературу. Это вызвало критику, но со временем система Скиапарелли, настраивающая на поэтический лад, возобладала.

К противостоянию 1879 года Скиапарелли готовился тщательнейшим образом. На этот раз «каналы» показались Скиапарелли куда более четкими и определенными, нежели раньше. Но тут же они его удивили. Канал, названный Нилом, раздвоился. «Это был большой удар для меня, — писал Скиапарелли, — когда я увидел, как на месте одной линии появились две, точно параллельные».

Он назвал это странное явление «удвоением» («gemination») и позднее неоднократно наблюдал его. Так, в ночь на 21 января 1882 года итальянец обнаружил раздвоение каналов Оронт, Евфрат и Ганг. К 19 февраля он сделал записи о раздвоении двадцати каналов.

Вроде бы вновь напрашивается предположение об оптической иллюзии. Однако Скиапарелли уверен в реальности увиденного. «Я принял все предосторожности, чтобы избежать любой возможности иллюзии, — писал он. — Я абсолютно уверен относительно того, что наблюдал».

Сообщение об этом вызвало новую сенсацию. Удивительнее всего было то, что в большинстве случаев ни одна из новых линий не совпадала со старым «руслом». Если учесть масштабы, то получалась фантастическая картина: в течение нескольких дней с поверхности планеты исчезает громадный пролив, 50 километров в ширину и протяженностью в 1000 километров, а вместо него появляются два таких же пролива: один — в 100 километрах правее, другой — в 100 километрах левее.

Раздвоению подвергались далеко не все каналы. Происходило оно в начале марсианской весны или осени. Раздвоение обычно держалось несколько месяцев и постепенно сходило на нет исчезновением обеих полос. Раздвоению подвергались не только каналы, но и небольшие темные пятна озер.

Несмотря на недоверчивое отношение астрономов к идее каналов, постепенно то один наблюдатель, то другой выступал с подтверждением наблюдений Скиапарелли. Сегодня уже понятно, что статьи и карты авторитетного итальянца оказали определенное воздействие на молодых ученых, которые стали замечать тонкие линии каналов там, где ранее видели только группы размытых пятен.

Их рисунки стали появляться на страницах научных и популярных журналов, внося вклад в теорию каналов. Миланский астроном находил все больше сторонников в самых разных кругах.

Вот что, например, писал Отто фон Струве: «К сожалению, я должен признать, что никогда не видел каналов. Но зная выдающиеся способности Скиапарелли как наблюдателя, я не могу сомневаться, что они там есть».

Некоторые молодые астрономы прямо брали карту Скиапарелли и начинали искать на Марсе обозначенные им каналы. И, разумеется, раньше или позже находили их.

Одним из верных сторонников теории каналов был французский наблюдатель Генри Перротин, работавший в Ницце. Впервые он увидел каналы 15 апреля 1886 года. И с тех пор загорелся мечтой найти и описать новые каналы.

В 1888 году, получив мощный телескоп, Перротин заявил, что обширная область Ливия, размером с Францию, полностью покрылась водами Моря Песочных Часов (Большого Сирта). По этому поводу он восторженно писал: «Планета Марс — не пустыня мертвых камней. Она живет; развитие жизни показано целой системой очень сложных преобразований, которые порой столь масштабны, что могут быть видимыми жителям Земли».

Впрочем, открытие Перротина было вскоре оспорено другими астрономами, пользовавшимися более совершенной оптикой. «Затопленный континент» вновь появился на свет. Но кто, кроме специалистов, читает опровержения?

В связи с шумихой, поднятой вокруг каналов, все с нетерпением ждали Великого противостояния августа 1892 года. Ждал его и Камилл Фламмарион. Этот француз удивительным образом умудрился соединять вроде бы несоединимое: он был ученый и писатель-фантаст, научный популяризатор и эзотерик. На самом деле все просто — он был из поколения людей, которые уже оценили блага научно-технического прогресса, но еще не смели отказаться от метафизической картины мира, доставшейся в наследство от клириков Старой Европы.

В 1892 году Фламмарион заканчивал первый том своего нового фундаментального труда «Планета Марс и условия ее обитаемости». Уже из названия видно, что французский популяризатор чрезвычайно увлекался вопросом обитаемости других миров. И это действительно так — за свою жизнь Фламмарион издал с десяток довольно неплохих книг, в которых всесторонне обсуждалась эта тема. Подробнейшим образом изучил Фламмарион и труды предшественников. И, по-видимому, одна из старых идей, высказанная Пьером Гассенди, оказала на него значительное влияние. Напомню, что речь идет о прямой зависимости облика инопланетян от физических условий мира, в котором им приходится жить.

Основываясь на этом тезисе, Фламмарион попытался реконструировать облик загадочных строителей каналов. Вот, например, что он пишет в обобщающей работе «Популярная астрономия» (1879–1890): «Восходя мысленно ко временам возникновения всей зоологической лестницы существ, мы можем предугадывать, что столь слабое напряжение тяжести должно было оказать там совершенно иное влияние на последовательное развитие живых существ. На Земле большая часть видов животного царства остались пригвожденными к поверхности почвы благодаря могучему действию притяжения, и лишь сравнительно малая часть воспользовалась преимуществами летания, получив крылья; между тем на Марсе вследствие совершенно особенных условий жизни мы с большой вероятностью можем предположить, что развитие и совершенствование зоологических существ совершалось по преимуществу в ряде крылатых созданий. Отсюда естественно заключить, что высшие из животных видов могут быть снабжены там крыльями. В нашем подлунном мире царями воздуха остаются кондоры и орлы, а там этим завидным преимуществом воздушного передвижения могут пользоваться многие виды высших позвоночных и даже самый человеческий род, как последний член в ряду животных существ».

Что касается самого Марса, то в тот период времени Фламмарион принимал как данность представление об этой планете как «водном» мире, то есть считал темные области морями, а красные — континентами. При этом он вступал в полемику с теми, кто называл континенты пустынями, и доказывал: «Вид материков Марса прямо внушает нам простую мысль — расширить несколько наш кругозор в ботаническом отношении и допустить, что растительность не должна быть непременно зеленого цвета во всех мирах, что хлорофилл может проявляться различным образом и что разнообразная и пестрая окраска цветов и листьев у разных видов растений, наблюдаемая нами на Земле, может проявляться во сто крат больше в зависимости от тысячи новых условий. Мы не различаем отсюда форм марсовских растений, но можем заключить, что вся тамошняя растительность в общей совокупности, от гигантских деревьев до микроскопических мхов, отличается преобладанием желтого и оранжевого цветов — потому ли, что там много красных цветов или плодов, или потому, что сами растения, то есть их листья — не зеленого, а желтого цвета. Красное дерево с плодами зеленого цвета, по нашим земным понятиям, кажется нам нелепостью; но на самом деле достаточно, чтоб химическое соединение частиц или даже простое размещение их произошло иначе, чем на Земле, чтобы один цвет переменился на другой».

Фламмарион имел свое собственное суждение и о каналах. Ему самому удалось различить только три из них: Нил Сирта, Ганг и Инд, однако он однозначно высказывался в поддержку того, что это — водные потоки, искусственно выровненные с целью создания мошной транспортной сети.

В 1892 году существование каналов подтвердил известный американский астроном Уильям Генри Пикеринг. Работая в обсерватории Гарварда в Перуанских Андах (высота над уровнем моря — 2,47 километра), он регулярно сообщал о своих наблюдениях, и они были сенсационны. 2 сентября он заявил, что открыл две горные цепи вблизи Южной полярной шапки Марса, 6 октября — что обнаружил свыше сорока небольших озер.

Позднее Пикеринг опубликовал результаты наблюдений в авторитетных научных журналах «Астрономия» и «Астрофизика». Писал он и о каналах: «Множество так называемых каналов действительно существует на планете, как описал профессор Скиапарелли. Некоторые из них имеют ширину всего лишь в несколько миль».

Обнаружив каналы на поверхности не только «континентов», но и «морей», Пикеринг пришел к заключению, что считать темные пятна на Марсе областями, заполненными водой, было ошибкой. 1892 год был не самым удачным годом для изучения Марса из Северного полушария Земли, однако он внес существенный вклад в распространение идеи марсианских каналов. После этого рубежа только самый темный крестьянин не знал, что на красной планете имеется сеть каналов искусственного происхождения.

«Каналы» и «оазисы» Лоуэлла

Противостояние 1894 года ознаменовалось тем, что в астрономию пришел американский любитель Персиваль Лоуэлл. Если у программы поиска внеземного разума SETI определять родоначальника, то это, без сомнения, Лоуэлл. Он попытался не только отыскать каналы и нанести их на карту, но и понять логику марсиан, построивших колоссальную ирригационную сеть.

Лоуэлл имел аристократические корни, получил прекрасное образование и благодаря выдающимся способностям в логике, математике и литературе мог сделать прекрасную карьеру на политическом поприще. Больше того, по мнению современников, он обладал своеобразным «магнетизмом», мог легко увлечь собеседника, зажечь его своими идеями. Как знать, если бы Лоуэлл не бросил все ради мифических каналов, он мог бы когда-нибудь претендовать на пост президента США.

Десять лет Лоуэлл провел на Дальнем Востоке, сначала — по собственной инициативе изучая японскую культуру, затем — как дипломат США в регионе. Свои впечатления о Стране восходящего солнца он изложил в серии книг, написанных очень образным, поэтическим языком. Но постепенно интерес к экзотическим странам сменяется у него интересом к астрономии, которой он занимался еще в юности. В 1890 году Лоуэлл начинает переписываться с Уильямом Пикерингом.

После противостояния 1892 года Пикеринга уволил его собственный брат Эдвард Пикеринг, возглавлявший Обсерваторию Гарварда. Дело в том, что Уильяма посылали в Анды не затем, чтобы он разглядывал Марс и печатал сенсационные статейки, а для снятия спектров звезд. В общем, пострадал за дело. Однако мечты о лаврах первооткрывателя не давали спать спокойно, и Пикеринг задумал построить собственную обсерваторию в Аризоне. Он разыскивал средства на это, и Лоуэлл пришел ему на помощь.

Решение всерьез заняться Марсом молодой дипломат принял внезапно — после того, как прочитал первый том книги Фламмариона «Планета Марс и условия ее обитаемости», который подарила ему на Рождество 1893 года родная тетя. Лоуэлл понял, что надо действовать быстро, поскольку приближается последнее благоприятное Для наблюдений противостояние XIX столетия.

Уже в мае 1894 года Персиваль Лоуэлл оповестил научное сообщество о новой строящейся обсерватории Флагстафф, к работе в которой он привлек специалистов Гарварда, выплачивая им жалованье из собственного кармана. Главной задачей обсерватории, писал Лоуэлл, должно стать изучение Солнечной системы. Амбициозный любитель собирался доказать, что соседние планеты буквально кишат жизнью. Получается, что молодой увлекающийся человек принял конкретную точку зрения на природу каналов еще до того, как сел за телескоп.

Два телескопа прибыли в Аризону и были помещены под деревянный купол, сделанный по проекту Уильяма Пикеринга. Двадцать восьмого мая 1894 года в Флагстафф приехал и сам Лоуэлл. Астрономы приступили к наблюдениям.

Первого июня Лоуэлл сделал первую запись о своих впечатлениях, в которой уже употребил слово «пустыня». Это замечательно тем, что подтверждает: несмотря на то что в своей декларации о намерениях молодой астроном-любитель придерживался концепции Фламмариона, в голове у него уже начало созревать совершенно особое видение Марса, которое позднее покорит сотни специалистов и дилетантов, принеся Лоуэллу всемирную славу.

Первый канал Лоуэлл и Пикеринг разглядели 7 июня — это был канал Лета. Молодой любитель торжествовал: ему удалось опередить профессионалов.

Лоуэлл провел у телескопа месяц, после чего вернулся в Бостон. Наблюдения продолжили Уильям Пикеринг и Эллиот Эндрю Дуглас. Пикеринг попытался измерить степень поляризации света, отражаемого темными областями Марса, но был разочарован: отраженный свет не был поляризован. В то же время Дуглас подтвердил наблюдения 1892 года, что каналы пересекают и «моря» Марса. И так и этак получалось, что морей на Марсе нет.

Эту проблему попытался решить сам Лоуэлл. Он доказывал, что вся планета Марс является пустыней, а круговорот воды на ней поддерживается искусственно.

Продолжая в течение многих лет наблюдать Марс, бывший дипломат нанес на карту свыше 600 каналов. «Чем лучше удавалось разглядеть планету, — писал он, — тем явственнее выступала эта замечательная сеть. Точно вуаль покрывает всю поверхность Марса. <…> По-видимому, ни одна часть планеты не свободна от этой сети. Линии обрываются, упираясь в полярные пятна. Они имеют форму в такой мере геометрически правильную, что внушают мысль об искусственном происхождении их…»

Выяснилось, что некоторые из каналов свободно проходят по марсианским «морям», причем, переходя с «материка» на «море», они не меняют своего направления.

В местах пересечения каналов Лоуэлл обнаружил круглые зеленоватые пятна, названные им «оазисами», — в некоторые из «оазисов» сходилось до семнадцати каналов! Разглядеть и зафиксировать удалось 186 «оазисов».

Однако самым удивительным из открытий Лоуэлла стало другое. Если Скиапарелли отмечал, что видимость каналов Марса в разные сезоны различна, то американцу удалось обнаружить закономерность в изменениях каналов. Для этого астроному и его помощникам пришлось сделать и сравнить более 11 000 (!) зарисовок Марса. В ходе этой работы выяснилось, что каналы видны не всегда. С наступлением зимы в одном из полушарий Марса они блекнут настолько, что заметить их не удается. Зато в другом полушарии, где лето в разгаре, каналы видны отчетливо. Но допустим, пришло время и в том полушарии Марса, где царила зимняя стужа, наступает весна. Полярная шапка начинает быстро таять, уменьшаясь в размерах. И тогда появляются каналы, прилегающие к тающей полярной шапке планеты. Затем — будто бы темная волна расползается по планете от полюсов к экватору Марса. В этот период становятся видимыми все каналы, расположенные в экваториальном поясе Марса, включая множество «двойных каналов». Проходит половина марсианского года, и все явления повторяются в обратном порядке. Теперь начинает таять другая полярная шапка Марса, и от нее к экватору с той же средней скоростью (около 3–4 км/ч) расползается по каналам загадочная темная волна.

Для объяснения наблюдаемых эффектов Лоуэлл выдвинул увлекательную гипотезу, которой нельзя было отказать в логичности. Каналы, писал он, являются результатом творчества разумных обитателей Марса. Но остается вопрос: что заставило марсиан построить эту исполинскую сеть, которая вызывает восхищение любого земного инженера?

Лоуэлл рассуждал следующим образом. Марс старше Земли и в настоящую эпоху переживает такую стадию развития, которая предстоит нашей планете в далеком будущем. За счет своей древности и небольшой массы красная планета утратила большую часть атмосферы. Вода и ветер давно уже закончили свою разрушительную работу — на Марсе нет высоких гор или даже крупных возвышенностей. Вся его поверхность представляет собой гладкую песчано-каменистую пустыню, по размерам гораздо большую, чем любая из земных пустынь.

Вместе с атмосферой Марс терял и свою воду. Остатки влаги встречаются там главным образом в виде снежно-ледяных полярных шапок. Что касается темных пятен, которые астрономы называют «морями», то это лишь дно когда-то бывших на Марсе настоящих морей. Современные марсианские «моря» представляют собой неглубокие впадины, покрытые скудными остатками растительности. Когда на Марсе наступает весна, его «моря» начинают зеленеть, а осенью они снова блекнут. Небо Марса почти всегда безоблачно. Лишенная слоя облаков, марсианская атмосфера почти не сохраняет тепло, получаемое грунтом от Солнца, поэтому климат на Марсе крайне суров.

Чтобы противостоять невзгодам, пришедшим с умиранием некогда цветущей планеты, марсиане должны были объединиться в одно государство. Они построили гигантскую оросительную систему каналов. Эта ирригационная сеть берет влагу от тающих полярных шапок Марса и разносит ее по всей планете.

Строго говоря, писал Лоуэлл, самих каналов мы не видим. Скорее всего, настоящие каналы представляют собой трубопроводы, проложенные под поверхностью Марса на небольшой глубине. Иначе и быть не может, потому что при недостатке воды неразумно перемещать драгоценную влагу по открытым протокам, из которых она неизбежно испарилась бы. То, что мы называем каналами, — это полоски растительности вдоль скрытых трубопроводов. Вот почему так широки некоторые из каналов, то есть полосы растительности по обе стороны невидимого настоящего канала.

Каналы Марса проходят по дну его бывших морей. Следовательно, они были построены в ту эпоху, когда моря Марса высохли и превратились в пустыни и когда нужда в воде стала особенно острой.

Не следует думать, что вода по каналам распространяется естественным путем. Нет никаких естественных сил, которые могли бы заставить талые полярные воды течь к экватору Марса. Значит, в системе каналов имеются водонапорные станции, которые и гонят воду в нужном направлении. Жизнь на Марсе ныне сосредоточена вдоль этих водных артерий. Круглая форма «оазисов», строгий порядок вхождения в них каналов заставляют признать эти образования городами. Собственно городом, вероятно, является то ядрышко, которое остается зимой от «оазиса», а окружающая его зеленоватая мякоть — это пригород, причем некоторые из пригородов достигают в поперечнике около 120 километров.

«Для всех, обладающих космически широким кругозором, — завершает свои рассуждения Лоуэлл, — не может не быть глубоко поучительным созерцание жизни вне нашего мира и сознание, что обитаемость Марса можно считать доказанной».

Противники «каналов»

Впрочем, далеко не все были готовы признать широко разрекламированные выводы Лоуэлла.

Собственно критика идеи каналов началась еще во времена открытий Скиапарелли. Так, создатель одной из первых карт Марса Ричард Проктор был прям и груб: «Никто, кто когда-либо видел Марс через хороший телескоп, не примет прямые и неестественные конфигурации, изображенные Скиапарелли».

Уильям Ф. Деннинг, наблюдавший Марс в 1886 году, тоже отрицал существование каналов, утверждая, что на самом деле они представляют собой не линии, а группы пятен, которые выглядят как штрихпунктирные линии.

Отрицался и феномен раздвоения каналов. Уильям Пикеринг, соратник Лоуэлла, считал, что никакого феномена нет, а есть обычная оптическая иллюзия, вызванная колебаниями земной и марсианской атмосфер. «Вообще, — писал он, — тот, кто привык считать каналы Марса тонкими прямыми линиями, будет удивлен, когда узнает, что большинство каналов представляет собой широкие, туманные и искривленные полоски».

Американский астроном Чарльз Юнг, специализировавшийся на изучении Солнца и обративший свое внимание на Марс в 1892 году, сообщил, что видит каналы только в слабый телескоп, а при взгляде в сильный — они исчезают.

Те, кто не отрицал существование каналов, пытались найти им естественное объяснение. Астроном Пенард предположил, что это трещины в коре Марса, появившиеся в результате катастрофического охлаждения планеты. Физик Физэ считал их огромными разломами в ледяном панцире, покрывающем всю планету.

Понятно, что карта Лоуэлла и его теория происхождения и назначения каналов вызвали еще более ожесточенную критику. Зато публика была в полном восторге, ведь бывший дипломат тонко чувствовал, что она жаждет чуда, и он давал его, искренне веруя в то, что пишет и говорит.

Известный астроном Джеймс Килер, работавший в то время в обсерватории Питтсбурга, жаловался коллегам: «Я ненавижу стиль Лоуэлла. Он догматический и дилетантский. Можно подумать, что он первый человек, увидевший Марс в телескоп».

Килер был соредактором влиятельного научного «Астрофизического журнала» и после шумихи, поднятой вокруг теории Лоуэлла, раз и навсегда отказался не только публиковать, но и рассматривать его статьи.

А Лоуэлл купался в лучах славы. В течение зимы он при участии молодого нью-йоркского издателя подготовил свою первую книгу о красной планете, которая называлась просто «Марс» (1895), но которой был обеспечен коммерческий успех благодаря все возрастающей популярности Лоуэлла.

В декабре 1895 года, собрав изрядное число отзывов прессы на свою книгу, Персиваль Лоуэлл двинулся в путешествие по Европе, навестив людей, которыми искренне восхищался: Камилла Фламмариона и Джованни Скиапарелли. Его ждал теплый прием, и Скиапарелли впоследствии высказался о его визите так: «Уверен, что Лоуэлл — один из самых выдающихся исследователей Марса на сегодняшний день. Если настойчивость и энтузиазм не покинут его, он внесет значительный вклад в ареографию; с другой стороны, он нуждается в накоплении опыта и должен обуздать свое воображение».

Но вот что удивительно. Мы давно знаем, что каналы на Марсе — это оптическая иллюзия, помноженная на неотъемлемое свойство человеческого мозга упорядочивать видимый хаос. Более того, ученые всего мира признали свою грубую ошибку, назвав ее «самым позорным казусом» в истории астрономии. А значит, противники существования каналов были правы, и их имена следует изучать в школах. Но почему-то не изучают, забыли. А вот Джованни Скиапарелли и Персиваля Лоуэлла с их каналами помнят.

Наверное, потому, что открытие огромных ирригационных сооружений мифических марсиан в малой степени повлияло на науку, но в огромной — на человеческую культуру, которая одной только наукой не ограничивается.

Агрессоры с Марса

Работы Скиапарелли, спекуляции Фламмариона и Лоуэлла имели широкое хождение в последнем десятилетии XIX века. Об этом свидетельствуют не только газетные публикации тех лет, но и тот факт, что к теме стали обращаться серьезные прозаики. Одним из первых не удержался Ги де Мопассан, он написал рассказ «Марсианин» (1887).

«Диаметр Марса почти вполовину меньше нашего, — разглагольствует персонаж; рассказа, — его поверхность составляет всего двадцать шесть сотых поверхности земного шара, его объем в шесть с половиной раз меньше объема Земли. <…> Таким образом, сударь, поскольку сила тяжести зависит от объема и массы… вне всякого сомнения, все должно находиться в облегченном состоянии, и благодаря этому жизнь там протекает совсем по-иному, взаимодействие тел должно подчиняться другим, неведомым нам законам, и населяют его главным образом крылатые существа.

Да, да, сударь, на Марсе царь природы имеет крылья.

Он парит в воздухе, переносится с одного континента на другой, подобно духу, пролетает над планетой, вырваться за пределы которой ему мешает атмосфера, хотя…

Теперь, сударь, вы можете представить себе эту планету с ее невиданными растениями, деревьями и животными, где обитают огромные крылатые существа, похожие на ангелов на картинках? Я мысленно вижу, как они порхают над долинами и городами под золотистым небосводом».

Крылатые обитатели Марса были на самом деле чем-то вроде переходного звена между духами и существами из плоти и крови, намного опередившими землян в своем развитии. Они уже вполне материальны, но еще — «похожи на ангелов». В конце XIX века наступило время для более широких обобщений.

В 1897 году популярный лондонский журнал «Пирсоне мэгэзин» начал публикацию романа «Война миров». Шедевр уже хорошо известного фантаста Герберта Уэллса получил мгновенное признание у читателей.

Интересна история появления этого текста. Девятнадцатого октября 1888 года молодой Уэллс прочитал в родном университете публичную лекцию на тему «Обитаемы ли планеты?» Следуя модным идеям своего времени, он в основном рассказывал о Марсе и о высокоразвитой инопланетной цивилизации, построившей сеть каналов. Теория Фламмариона— Лоуэлла, по всему, увлекала будущего классика, он размышлял на эти темы и позднее опубликовал статью «Марсианский разум» (1896). В ней он доказывал: «Если принять идею об эволюции живой протоплазмы на Марсе, легко предположить, что марсиане будут существенно отличаться от землян и своим внешним обликом, и функционально, и по внешнему поведению; причем отличие может простираться за границы всего, что только подсказывает наше воображение».

Окончательным толчком для написания романа послужила прогулка с братом, Фрэнком Уэллсом, и странное предположение последнего: что будет, если вдруг обитатели каких-то неведомых космических миров высадятся на Земле не с целью знакомства с людьми, но с целью захвата и покорения нашей планеты.

С точки зрения приоритета Герберт Уэллс не стал первооткрывателем. Тему инопланетного вторжения до него разрабатывали и другие авторы. Например, в 1887 году, за десять лет до Уэллса, рассказ об инопланетных захватчиках «Ксипехузы» опубликовал Жозеф-Анри Рони-старший. Но в «Войне миров» эта тема обрела совершенное воплощение. Уродливые марсиане на боевых треножниках, вооруженные тепловыми лучами, навсегда стали частью мировой культуры.

Уэллс поколебал обозначившееся, но еще не ставшее традиционным отношение публики к мифическим марсианам. Жители красной планеты превзошли землян в науке и технике, но при этом они вовсе не похожи на гуманистов. Более того, с ними невозможно договориться о перемирии, с ними невозможно сосуществовать — они не похожи на нас и воспринимают людей только в качестве вкусной еды.

Примечательно, что первоначально Уэллс разделял взгляды Фламмариона. В его творчестве мы находим рассказ «Хрустальное яйцо» (1897), который был издан параллельно «Войне миров». Видимо, в то время Уэллс обдумывал различные варианты возможного облика марсиан и крылатое создание было одним из них: «Головы у них были круглые, поразительно схожие с человеческими. <…> Их серебристые, лишенные оперения крылья искрились на свету, как чешуя у рыбы, только что вынутой из воды. Впрочем, мистер Уэйс вскоре установил, что крылья эти не были похожи на крылья летучих мышей или птиц, а держались на изогнутых ребрах, расходящихся веером от туловища. (Крыло бабочки с чуть изогнутыми прожилками — вот наиболее близкое сходство.) Само туловище у них было небольшое; ниже рта выступали два пучка хватательных органов, похожих на длинные щупальца. Как это ни казалось невероятным мистеру Уэйсу, но в конце концов он пришел к мысли, что именно им, крылатым существам, принадлежат величественные дворцы, напоминающие человеческое жилье, и роскошные цветущие сады — короче говоря, все то, чем ласкала глаз широкая равнина…»

Но на Землю прилетают вовсе не эти «ангелы», а кровожадные монстры, больше всего напоминающие осьминогов. В отдельной статье «Существа, которые живут на Марсе», опубликованной в журнале «Космополитен» в 1908 году, Уэллс объясняет свой выбор следующими соображениями: «… Так в какой же степени эти существа могут напоминать земное человечество? — вопрошал писатель у читателей и сам же отвечал на этот вопрос: — Существуют определенные черты, которыми они, вероятно, подобны нам. <…> Они, вероятно, имеют голову и глаза, и тело с позвоночным столбом, а поскольку у них из-за высокого интеллекта обязательно будет крупный мозг и так как почти у всех существ с большим мозгом он расположен вблизи глаз, то у марсиан окажется, по-видимому, крупный и пропорциональный череп. По всей вероятности, они крупнее землян, возможно, и массивнее человека в два и две трети раза. Однако это еще не означает, что они окажутся в два и две трети раза выше ростом, а признавая более рыхлое телосложение марсиан, можно допустить, что, встав в полный рост, мы будем им по пояс. <…>

Но это лишь одна из нескольких почти в равной степени допустимых возможностей. Существует фактор, на который мы можем положиться: марсиане, должно быть, имеют некий хватательный орган, во-первых, потому, что без него развитие интеллекта почти немыслимо, а во-вторых, потому, что никаким иным путем они не смогли бы осуществить свои инженерные замыслы. Для нашего воображения представляется странным, но и не менее логичным предположить вместо руки наличие хобота, как у слона, или группы щупальцев, или хоботоподобных органов. <…>

На Земле человек уже сильно постарался восполнить свои физические недостатки искусственными приспособлениями — одеждой, обувью, инструментами, корсетами, искусственными зубами и глазами, париками, оружием и тому подобным. Марсиане, может статься, намного интеллектуальнее людей и мудрее, и история человеческой цивилизации для них — вчерашний день. Чего только они не способны были изобрести — в форме искусственных опор, искусственных конечностей и тому подобного! Наконец, вот размышление, которое может успокоительно подействовать на любого читателя, который считает, что марсиане вызывают тревогу. Если бы человек внезапно очутился на поверхности Марса, он почувствовал бы огромную бодрость (преодолев поначалу легкую форму горной болезни). Он будет весить вполовину меньше, чем на Земле, будет скакать и прыгать, будет с легкостью поднимать груз вдвое больше предельного для него на Земле. Но если бы марсианин прибыл на Землю, собственный вес прижимал бы его к почве, словно одежда из свинца. Он весил бы два и две трети своего веса на Марсе и, вероятно, нашел бы свое новое существование невыносимым. Его конечности не служили бы ему опорой; вероятно, он тут же умер бы, сокрушенный собственным весом. Когда я писал "Войну миров", в которой марсиане оккупируют Землю, мне пришлось решать эту сложную проблему. Некоторое время она меня буквально мучила, а затем я воспользовался мыслью о механических опорах и сделал моего марсианина просто бестелесным мозгом со щупальцами, который питается, высасывая кровь и минуя процесс переваривания пищи, причем его вес несет не живое тело, а фантастической конструкции машина. Но, несмотря на все, как читатель может припомнить, земные условия оказались в итоге гибельными для марсиан».

Добавить к этому нечего. Уэллс сам рассказал, по какой причине его марсиане стали именно такими, какими мы их знаем по роману и по множеству иллюстраций к нему, сделанных за прошедший век.

Споры о «каналах»

Одним из серьезнейших оппонентов теории каналов стал Эдуард Эмерсон Барнард, прославившийся открытием Амальтеи (пятого спутника Юпитера).

В 1894 году Барнард приступил к наблюдениям Марса, стараясь смотреть на объект изучения непредвзято, позабыв обо всех гипотезах, которые существовали до него. Вывод Барнарда был беспощаден: «Я не верю в каналы в том виде, как их изображает Скиапарелли. Я вижу детали поверхности там, где находятся некоторые из его каналов, но это не прямые линии. <…> Каналы, как их изображает Скиапарелли, — ошибка, и это будет доказано…»

В том же году английский астроном Эдуард Уолтер Маундер провел простой и в то же время провокационный эксперимент: изобразив на бумаге группы точек и поместив ее на слабо светящийся стеклянный шар, он показал, что на определенном расстоянии они сливаются в линии — причем в тонкие прямые линии сливались даже точки, расположенные друг от друга на расстоянии, в три раза превышающем их диаметр!

«В каждом случае, — писал он, — объект четко различался наблюдателями и воспринимался и как линия, и как точка; это не было, конечно, заранее определено, чтобы не повлиять на чистоту эксперимента. <…> Эти грубые простые опыты могут, я думаю, пролить некоторый свет на "систему каналов"…»

Однако, несмотря на эту впечатляющую демонстрацию, скептики оставались в меньшинстве. Тем более что в августе 1896 года Лоуэлл, купив новый телескоп-рефрактор, открыл систему каналов на Венере! Пресса немедленно раструбила об этом, а глухое ворчание ученых было проигнорировано.

Затем Лоуэлл взял передышку, чтобы «подлечить нервы», оставив Эллиота Дугласа директором обсерватории Флагстафф. Дуглас продолжал накапливать наблюдения в поддержку теорий Лоуэлла и в конце концов открыл каналы на спутниках Юпитера! Это так поразило его, что он тоже, по примеру Маундера, начал экспериментировать с бумажными кругами, изображающими планеты, и убедился, что определенные группы пятен с определенного расстояния выглядят как сеть «каналов», которую Лоуэлл изобразил для Венеры. После возвращения Лоуэлла весной 1901 года Дуглас написал его шурину письмо, в котором жаловался, что методы шефа «ненаучны» и сводятся к «охоте на факты в поддержку некоторого предположения». За этот выпад Лоуэлл, к которому в конечном итоге попало письмо, уволил «принципиального» Дугласа.

В то же время Маундер решил закрепить успех «бумажного эксперимента». Вместе с ученым Эван-сом он собрал группу мальчиков из школы Королевского госпиталя Гринвича и попросил их изобразить нарисованный на бумаге диск, на котором в беспорядке были расположены бесформенные пятна и пятнышки. Исследователи обнаружили, что когда диск находился на довольно приличном расстоянии от детей, те начинали рисовать тонкие прямые линии «каналов».

Отчет об этом исследовании «Эксперименты относительно реальности каналов Марса» был опубликован в 1903 году. Лоуэлл ознакомился с ним и отозвался презрительно — что нужно наблюдать Марс, а не заниматься «пачканьем бумаги». Мол, если британское правительство изыщет способ стабилизировать атмосферу над земными обсерваториями, тогда все увидят, что планеты Солнечной системы покрыты каналами, и вопрос будет разрешен раз и навсегда.

В 1903 году Лоуэлл нанял астронома Лэмпленда, который должен был сделать фотографии Марса. Через два года Лоуэлл торжественно объявил, что Лэмпленд добился успехов и получил фотоснимки Марса, на которых отчетливо видны каналы. Следовательно, ирригационная сеть марсиан — не иллюзия и существует на самом деле.

Амбициозный любитель вновь выдал желаемое за действительное. Несмотря на то что Лэмпленд получил за эту работу медаль Королевского фотографического общества, а сам Лоуэлл был засыпан поздравительными телеграммами от знаменитых астрономов, когда пришла пора издавать новую книгу, бывший дипломат не сумел воспользоваться плодами очередного сенсационного открытия. Фотоснимки были низкого качества, диаметр Марса на них не превышал 6 мм, что было на пределе возможностей печати того времени, и в результате в огромном томе «Марс и его каналы», выпущенном в декабре 1906 года, есть замечание Лоуэлла о том, что фотография подтверждает его слова, но нет самих снимков. Ученые же, видевшие оригинальные позитивы, опять разделились во мнениях: одни подтверждали наличие каналов, другие — нет.

Новая книга Персиваля Лоуэлла (она, кстати, была переведена на русский язык) вызвала множество отзывов, в том числе нелицеприятных. Наиболее известный отзыв — книга натуралиста и сторонника дарвиновской теории происхождения видов Альфреда Рассела Уэллеса «Обитаем ли Марс?» (1907).

Уэллес воспринял талмуд «Марс и его каналы» как «вызов не столько астрономам, сколько образованному миру в целом». Поэтому подход Уэллеса к проблеме заметно отличается от подхода астрономов. Он пытается «смотреть в корень», то есть обсуждает не наблюдения Лоуэлла, а выводы, сделанные им.

Для начала Уэллес громит саму концепцию высокоразвитой цивилизации, которая ведет себя более чем нелогично. Вместо того чтобы осваивать приполярные районы, именно там строить города, она зачем-то тянет через пустыни к экватору колоссальные каналы, потери воды в которых только на испарение составят такую величину, что уже через пару сотен миль не останется ни капли. Если же предположить, что система все же работает, то те запасы воды, которые скапливаются в полярных шапках, были бы исчерпаны за десять сезонов, полностью поглощенные пустыней.

Далее Уэллес указывает, что строительство подобной ирригационной сети требует колоссальных человеческих ресурсов — эту трудовую армию нужно чем-то кормить, во что-то одевать. Следовательно, должны быть заметны не только города-оазисы, но и посевные площади, размер которых сопоставим с отдельными темными областями Марса, от которых они должны отличаться прежде всего геометрической правильностью и однородностью цвета. Но без каналов продовольственное изобилие в пустыне не создашь, и получается замкнутый круг, разорвать который можно, только вернувшись в приполярные области и отказавшись от этого безумного проекта.

Следовательно, если каналы существуют, то они являются какими-то естественными образованиями, не связанными с творческой деятельностью инопланетных существ.

Похоронив теорию каналов, Уэллес взялся за предположение Лоуэлла, что температура в экваториальной области Марса сопоставима со среднегодовой температурой «на юге Англии». Основываясь на существовавших тогда приблизительных оценках плотности атмосферы Марса (в 7-12 раз менее плотная, чем атмосфера Земли), Уэллес показал, что когда Лоуэлл говорит о столь высокой температуре на поверхности красной планеты, он учитывает только ту теплоту, которую Марс получает от Солнца, но совсем забывает о том, что Марс отдает тепло космическому пространству, а величина этой отдаваемой теплоты напрямую зависит от плотности атмосферы. Со своей стороны, Уэллес предложил расчет температуры Марса с учетом рассеяния тепла, из которого следовало, что даже на экваторе в летний период температура не поднимается выше -11 °C. Следовательно, вся вода на Марсе давно превратилась в лед, а сокращение полярных шапок можно объяснить испарением замерзшего углекислого газа.

Где нет воды — там нет жизни. «Животная жизнь, — пишет в заключение Уэллес, — особенно в высших ее формах, не может существовать на этой планете. На Марсе поэтому нет не только разумных существ, описываемых господином Лоуэллом, но и вообще живых существ».

Несмотря на критические отзывы, теория Лоуэлла продолжала пользоваться популярностью у публики. Его секретарь описывает бешеный успех, который вызвал цикл лекций, прочитанных бывшим дипломатом в 1906 году: «Лекционный зал на тысячу мест был полностью заполнен. Спрос на билеты был столь велик, что приходилось проводить повторные лекции. Во время этих повторных лекций улицы поблизости были забиты моторами и каретами так, будто здесь давали вечернюю оперу!»

Великого противостояния 1909 года ждали с особым нетерпением. Лоуэлл полагал, что оно наконец докажет его правоту самым «твердолобым» ученым. Скептики, наоборот, рассчитывали смешать Лоуэлла с грязью.

Так, в начале сентября 1909 года Кэмпбелл отправился на высочайшую гору Соединенных Штатов Маунт-Уитней (высота — 4,418 километра) и провел новое сравнение спектрограмм Марса и Луны. И, разумеется, подтвердил свои выводы 1894 года: следов водяного пара в атмосфере Марса нет.

Теорию каналов попытался опровергнуть и французский астроном Эжен Мишель Антониади, ученик Фламмариона, до того не сомневавшийся в том, что каналы существуют, и зарисовавший 46 из них. Этот опытный наблюдатель, давно изучивший поверхность Марса, в 1909 году получил возможность наблюдать красную планету в сильнейший телескоп Европы, установленный в обсерватории Медины (близ Парижа).

Антониади начал серию наблюдений 20 сентября 1909 года. «Изображение великолепное, — записал он. — Вид планеты представляет настоящее откровение, и на ней можно рассмотреть поразительное количество подробностей. Темные пятна, окрашенные в серо-синеватый цвет, имеют очень неправильные очертания и крайне разнообразные оттенки; никаких признаков геометрии. Одно из морей (Маге Tyrrhenum), очень темное, обнаруживает «узловатое» строение и похоже на шкуру леопарда. Большой Сирт, сильно суживающийся к северу, имеет вид громадного "рога изобилия деталей". Его поверхность испещрена пятнами самой неправильной формы. <…> Из «каналов» один (Тритон), очень тонкий, состоит главным образом из трех «озер», расположенных на одной линии, другой (Непентес) искривленный, образующий вместе с предыдущим северную границу темного пространства, и еще три канала в виде размытых, очень слабых и узловатых теней».

Второй рисунок, через 1 час 30 минут. «Изображения стали хуже. Не видно больше этого великолепного изобилия подробностей… Темные пятна кажутся теперь более неясными, более правильными и менее узловатыми».

Если сравнить между собой оба рисунка, то оказывается, что на втором рисунке, сделанном при худших атмосферных условиях, имеется больше правильных каналов, чем на первом. По поводу них Антониади сообщил:

«Каналы в нижней части диска (кроме изгибающегося вправо продолжения Большого Сирта) были видны только в течение приблизительно 1/3 секунды, притом не одновременно».

Хотя сильнейший рефрактор Европы находился в распоряжении Антониади целых два месяца, атмосферные условия были очень неблагоприятны — только в течение девяти вечеров удалось наблюдать планету, большею частью при неспокойной атмосфере. Но и в те редкие моменты, когда ненадолго успокаивался вечно волнующийся «воздушный океан», диск Марса представлял картину неописуемой сложности, которую, по словам Антониади, не сумел бы изобразить ни один художник: «Почва планеты казалась покрытой множеством темных узлов и неправильных клеток вперемежку с чрезвычайно нежно-серыми пространствами с волнистыми неправильными прожилками. Во всей этой картине не было ничего геометрического, ничего, что производило бы впечатление искусственно сделанного; весь облик планеты имел совершенно естественный характер».

Тем не менее само существование каналов Антониади не отрицал, изобразив их на карте. На его рисунках можно насчитать до 50 каналов, но эти каналы заметно отличаются от каналов Лоуэлла. Одни имеют вид бесформенных широких полос, другие «разложились» в ряд неправильных «озер», некоторые оказались просто границей темных пятен и так далее. Лишь немногие из них кажутся тонкими темными линиями, но и эти каналы очень коротки и имеют кривую или волнистую форму.

«Если под каналами Марса понимают прямые линии, — писал Антониади, — то каналы, конечно, не существуют. Если же под каналами понимают неправильные, естественные, сложные полоски, то каналы существуют. Нет никакого сомнения, что мы ни разу не видели на Марсе ни одного настоящего искусственного "канала"…»

На основании наблюдений Антониади разработал собственную теорию марсианских каналов. Он разделял взгляды Лоуэлла, что Марс представляет собой высыхающую планету и большая часть его поверхности покрыта желто-красными пустынями. Темные части («моря») могут быть покрыты растительностью, аналогичной растительности земных полупустынь и существующей за счет подпочвенных вод. Никакой правильной геометрической сети прямых каналов на Марсе не существует. Пятна на планете везде имеют очень сложное естественное строение. Но во многих случаях неправильные детали поверхности Марса располагаются полосами, как на Земле. Вспомним «прямые» линии наших географических карт малого масштаба: цепи гор и островов, долины больших рек, береговые линии некоторых материков. Такие же «прямые» линии есть и на Луне (горные цепи, трещины, светлые полосы). Почему же им не быть и на Марсе, твердая кора которого образовалась, вероятно, в результате тех же процессов, что и земная кора? На местах этих-то приблизительно прямых полос карты Марса наши слабые телескопы и показывают неясные черточки-каналы. При использовании более сильных телескопов прямые черточки исчезают, разделяясь на множество пятен…

Антониади держал Лоуэлла в курсе своих наблюдений, и тот очень рассчитывал на французского астронома, считая его членом своей «партии». Результаты, полученные Антониади, разочаровали бывшего дипломата. В ответ он написал, что большие телескопы преобразовывают детали поверхности других планет в нечто расплывчатое, искажают их. Веру Лоуэлла в существование марсиан уже ничто не могло поколебать. Как и веру публики в Лоуэлла…

Марсиане Хьюго Гернсбека

В статье Герберта Уэллса «Существа, которые живут на Марсе» описан еще один возможный вид марсиан, который, по мнению знаменитого писателя, тоже вполне мог появиться в условиях красной планеты. Уэллс реконструирует облик жителей Марса следующим образом: «Ясно, что эти правящие существа произошли от какого-то вида упомянутых животных класса млекопитающих, совершенно подобно тому, как среди сухопутных обитателей земного шара появился человек. Возможно, они уже уничтожили там все иные формы животного мира, совершенно так же, как человек явно истребляет все другие виды животных у нас на Земле. <…> Представляется, что стадия, формировавшая жизнь, была весьма продолжительной, но ныне ей, может быть, пришел конец. <…>

Так в какой же степени эти существа могут напоминать земное человечество?

Существуют определенные черты, которыми они, вероятно, подобны нам. Происхождение от полумлекопитающих, которое мы для них предположили, подразумевает получеловеческую внешность. Они, вероятно, имеют голову и глаза, и тело с позвоночным столбом, а поскольку у них из-за высокого интеллекта обязательно будет крупный мозг и так как почти у всех существ с большим мозгом он расположен вблизи глаз, то у марсиан окажется, по-видимому, крупный и пропорциональный череп. По всей вероятности, они крупнее землян, возможно, и массивнее человека в два и две трети раза. Однако это еще не означает, что они окажутся в два и две трети раза выше ростом, а признавая более рыхлое телосложение марсиан, можно допустить, что, встав в полный рост, мы будем им по пояс. И хотите — верьте, хотите — нет, они будут покрыты перьями или мехом. Я не знаю, и не знаю, известно ли это вообще кому-нибудь, почему человек, в отличие от общей массы млекопитающих, является гладкокожим животным. Однако не приходит на ум необходимого довода, который заставил бы меня поверить, что и марсиане — гладкокожие.

Окажутся ли они передвигающимися на двух ногах, или на четырех, или на шести? Я не располагаю данными, чтобы ответить на этот вопрос с некоторой долей определенности. Но имеются соображения, подсказывающие, что марсиане — двуногие. В том, что передвигающееся по суше животное имеет четыре ноги, заключено, как представляется, определенное преимущество; на Земле эта модель — господствующая, и даже среди насекомых часто видим тенденцию поджимать одну пару ножек из трех и пользоваться для передвижения только четырьмя конечностями. Однако это обстоятельство никоим образом не универсально. Можно обнаружить ряд видов, скажем, белку, крысу и обезьяну, которые предпочитают пользоваться задними лапами главным образом для ходьбы и чтобы сидеть, а с предметами обращаются, пользуясь передними конечностями. Такого рода животные оказываются исключительно сообразительными. Нет никакого сомнения в той выдающейся роли, которую развитие руки сыграло в формировании человеческого интеллекта. Следовательно, было бы вполне естественным представить себе марсиан большеголовыми, с широкой грудью, двуногими, этакой гротескной карикатурой на род человеческий, который, между прочим, выделяется рукой с развитой кистью.

Но это лишь одна из нескольких почти в равной степени допустимых возможностей. Существует фактор, на который мы можем положиться: марсиане, должно быть, имеют некий хватательный орган, во-первых, потому, что без него развитие интеллекта почти немыслимо, а во-вторых, потому, что никаким иным путем они не смогли бы осуществить свои инженерные замыслы. Для нашего воображения представляется странным, но и не менее логичным предположить вместо руки наличие хобота, как у слона, или группы щупальцев, или хоботоподобных органов.<…>

Как дико и невероятно все это звучит! Пытаешься представить себе покрытых перьями людей ростом в девять или десять футов, с хоботами и несколькими ногами и сразу ощущаешь неприязнь к собственному воображению. Однако какими бы дикими и невероятными такие расплывчатые представления ни могли показаться, они остаются логическим и установленным фактом, который вынуждает нас поверить, что какие-то такие существа ныне действительно живут на Марсе…»

Этот образ марсиан довольно сильно отличается от того, который мы привыкли называть «уэллсовским», то есть от огромного мозга в кожистом мешке с щупальцами. Сам Уэллс ни разу не пытался написать роман, посвященный этому отдельному виду марсиан, однако его реконструкция произвела известное впечатление на популяризаторов научного познания.

Его принял за основу американский писатель и издатель Хьюго Гернсбек, вошедший в историю литературы прежде всего как создатель первого периодического издания, целиком посвященного фантастике, — журнала «Эмейзинг Сториз» (1926–1929). Кстати, в первых номерах этого журнала были опубликованы многие из произведений Уэллса, ставшие к тому времени классическими.

Однако перед тем Гернсбек издавал еще несколько журналов, в которых помимо фантастики печатались статьи о научных открытиях того времени. Не остались без внимания и загадочные строители марсианских каналов.

В журнале «Электрический экспериментатор» Гернсбек опубликовал несколько своих статей, посвященных «научному» реконструированию облика и образа жизни марсиан. Гернсбек придерживался новых взглядов Уэллса на облик марсиан, то есть представлял их именно такими: высокими, покрытыми шерстью существами с тонкими длинными конечностями и с большой безобразной головой, украшенной хоботом и огромными (как у Чебурашки) ушами. Кроме того, на черепе у марсиан имеются забавные антенки — так, по мнению Гернсбека, должен выглядеть «телепатический орган». Этот образ мы находим не только в серии статей, опубликованных в журнале «Электрический экспериментатор», но и в более поздних работах популяризатора. Среди этих работ нужно отметить статью «Эволюция на Марсе» (1924), опубликованную в журнале Гернсбека «Наука и выдумка», и специальный номер «Фантастических приключений» (1939), посвященный грядущей встрече землян с марсианами. Здесь Гернсбек рассуждает о том, как на облик марсиан повлияли особые физические условия, царящие на Марсе. Перед нами — все тот же великан с хоботом, но к 1939 году хобот заметно сократился и сделался неким особым органом, неизвестным на Земле.

«Мы пересекли бездны пространства, — писал Гернсбек в аннотации к специальному выпуску "Фантастических приключений", — чтобы встретить человека Марса. При выходе из корабля мы приветствуем тех марсиан, которые приблизились к месту посадки. Какие странные существа. Их эволюция отличалась от нашей ввиду того, что на планете Марс слабая гравитация, разреженная атмосфера и экстремально низкая температура. Марсианин имеет большие уши, чтобы улавливать звуки в разреженном воздухе. Он сообщается с себе подобными при помощи телепатии. Он высок и перемещается на длинных ногах с плоскими ступнями. Его легкие огромны. Его глаза напоминают окуляры телескопов. Его тело покрыто теплым мехом. Его разум наиболее развит среди остальных обитателей Солнечной системы, поэтому марсиане являются обладателями атомного оружия».

Интересно, что упоминания об атомном оружии появились уже во второй половине 1930-х годов. До этого Гернсбек считал, что марсиане пользуются особым лучевым оружием: «Вдоль оси будущего канала, в ряд, двигались на колесах колоссальные башни, каждая в тысячу футов высотой. С вершины каждой из них в разные стороны направлялись широкие лучи какой-то электрохимической эманации ярко-пурпурного цвета. Эти лучи, имеющие свойство раздроблять, или, точнее, расплавлять атомы, любого вещества, были необычайной мощности. Почва, твердые породы, песок и т. п. буквально таяли под их действием. Конечно, луч сам по себе не горяч, не имеет высокой температуры, он только превращает вещество в атомы, проникая, однако, в грунт не глубоко, образуя выемку глубиною не свыше 8 метров…»

Леса на Марсе

После смерти Лоуэлла ведущим наблюдателем обсерватории Флагстафф стал Эрл Слайфер. Он был поклонником идей Лоуэлла, верил в искусственное происхождение каналов Марса, и с 1905 по 1964 годы сделал свыше 100 тысяч фотографий красной планеты, на которых видны тонкие прямые линии. Примечательно, что карта Слайфера, испещренная «каналами» Лоуэлла, была принята за основу американскими ВВС, специалисты которых разрабатывали в конце 1950-х проект космического корабля для полета на Марс!

Но среди других астрономов, изучавших Марс, все более крепло убеждение, что каналы имеют скорее естественное, чем искусственное происхождение. Получалось, что сам факт наличия или отсутствия каналов не отвечал на главный вопрос — есть на Марсе какие-то формы жизни, или он пуст и бесплоден, как Луна.

«Марсианскую жизнь» попытался спасти советский астроном Гавриил Адрианович Тихов. Еще в XIX веке французский астроном Лиэ, наблюдая сезонные изменения интенсивности и окраски «морей» Марса, предложил гипотезу, будто бы «моря» — это области, покрытые растительностью. В момент своего возникновения гипотеза не получила широкой известности, а позднее ее вытеснила теория Лоуэлла. В XX веке она обрела новых сторонников, но, как и многие другие теории Марса, требовала серьезного осмысления и проверки. Ученые предложили два способа такой проверки.

Первый путь — надо искать в спектре «морей» Марса темную полосу хлорофилла (красящего вещества земных растений), расположенную в красной части спектра. В начале XX века ее поиском занимался американец Слайфер, но безрезультатно.

Второй путь предполагал использование эффекта Вуда. В начале XX века американский физик Роберт Уильяме Вуд изготовил пластинки, чувствительные к инфракрасным лучам. Растения на его снимках казались белыми, как бы осыпанными снегом. Причина эффекта Вуда состояла в том, что растения хорошо отражают инфракрасные лучи.

С середины 1940-х годов в защиту и сбор доказательств в пользу «растительной гипотезы» включился Гавриил Тихов, имевший в то время статус члена-корреспондента Академии наук СССР. Он организовал в Алма-Ате специальное учреждение — Сектор астроботаники Академии наук Казахской ССР, которое занялось исследованием и сравнением спектральных свойств «морей» Марса и земных растений.

Ход рассуждений Тихова и его сторонников выглядел следующим образом.

Прежде всего указывалось, что и на Земле в крайне суровых условиях для существования можно встретить различные растения. В своих работах Тихов, в частности, цитирует «Географию растений» Алехина: «…Обращает на себя внимание еще одна очень интересная черта высокогорных растений: это крайняя устойчивость против замерзания. Даже и летней ночью вследствие сильного излучения температура опускается ниже 0 градусов; венчики некоторых цветков замерзают и становятся хрупкими, как стекло, но под действием лучей Солнца быстро оттаивают, и цветки продолжают цвести.

Даже на скалах и на снежных полях внутренней Гренландии все же встречаются некоторые растения: так, на скалах можно встретить довольно значительное число высших растений, а на льдах — некоторые водоросли. Так, водоросль Anabaena Nordenskioeldi окрашивает в пурпурно-бурый цвет значительные пространства ледниковых полей внутренней Гренландии.

Вообще можно думать, что низкие температурные условия нигде на земной поверхности не ставят препятствий для существования растений.

Весьма разнообразен жизненный размах растений… в то время как некоторые тропические растения повреждаются от холода при +2 градусах или даже при +5, на севере растения свободно выдерживают очень низкие температуры, и, например, в Верхоянске (Восточная Сибирь) при средней температуре декабря -48,4 градуса, января -51,5 градуса, февраля -46,2 градуса (минимальная температура -70 градусов, — 76 градусов) растут леса и флора насчитывает более 200 видов…»

Итак, делает заключение Тихов, в условиях самых сильных морозов на Земле живут растения. Из этого можно сделать вывод, что температурные условия на Марсе вовсе не исключают возможности для развития растительности. Пусть на этой планете климат суше и холоднее. Но разве растения не обладают способностью приспосабливаться? И если бы земные растения, попав в марсианский климат, погибли, то это вовсе не означает, что марсианские растения, может быть миллионами лет приспособлявшиеся к окружающей среде, не могут существовать.

Основываясь на предположении, высказанном в 1945 году алма-атинским агрометеорологом Кутыревой, что, приспособляясь к суровому климату Марса, растения на нем постепенно могли уменьшить и совсем потерять отражательную способность в инфракрасных лучах, Тихов формулирует свою гипотезу: бесполезно искать эффект Вуда на красной планете, потому что тамошние растения полностью поглощают скудное тепло, поступающее на Марс.

Чтобы не быть голословным, ученый собрал доказательства подобной эволюции на Земле. «Можно было ожидать, — говорил он на публичной лекции «Новейшие исследования по вопросу о растительности на планете Марс» (1948), — что отражательная способность в инфракрасных лучах значительно меньше у хвойных растений, чем у лиственных. Это ожидание полностью подтвердилось.

Так, при одинаковых значениях для березы и ели в синих лучах отражательная способность березы в инфракрасных лучах в три с лишним раза превосходит отражательную способность ели.

При одинаковых значениях для овса и тундрового можжевельника в зеленых лучах отражательная способность овса в крайних красных лучах в три с лишним раза превосходит отражательную способность можжевельника. <…>

Другое отличие марсианской растительности от земной состоит в следующем. Земная растительность в основном имеет зеленый цвет. Иначе обстоит дело с теми местами на Марсе, которые считаются растительным покровом. Многие наблюдатели видят их то зелеными, то голубыми, то синими.

Далее, земная зелень сильно поглощает крайние красные лучи, давая в спектре знаменитую красную полосу поглощения хлорофилла. У марсианских растений этого не обнаружено: там найдено сильное поглощение во всей длинноволновой части видимого спектра, т. е. в лучах красных, оранжевых, желтых и зеленых. По всей вероятности, это происходит от эволюционного приспособления марсианской растительности к суровому климату. В самом деле, если для разложения углекислоты на углерод и кислород и образования органических соединений, так называемого фотосинтеза, земным растениям достаточно поглощать сравнительно мало солнечных лучей, то для марсианских растений, живущих в суровом климате, нужно поглощать больше длинноволновых лучей, в которых сосредоточено в основном солнечное тепло. Вот это и придает марсианской растительности голубой и синий цвета. Голубой оттенок виден и на некоторых земных растениях, живущих в северных странах и на высоких горах. Таковы, например, пихта и канадская сосна. На высоких алма-атинских горах, например на морене Туюк-Су (высота 3400 метров), живет в виде подушечек растение остролодка (Oxytropis chionobia), листочки которой, будучи в основном зелеными, имеют ясно выраженный голубой налет….»

Астроботаники Тихова не ограничивались рассуждениями и подбором земных аналогов. Они ставили лабораторные эксперименты по выращиванию растений и размножению бактерий в искусственно созданных «марсианских» условиях. Эксперименты дали положительные результаты: растения выдерживали «марсианский» холод и низкое атмосферное давление, бактерии размножались в «марсианской» атмосфере. Правда, при постановке этих экспериментов принималось завышенное значение давления у поверхности — 63,7 мм ртутного столба (85 миллибар), почти в 15 раз больше действительного, да и состав атмосферы Марса был тогда под вопросом.

Какой же вид имела марсианская растительность в представлениях Тихова? По этому поводу он говорил следующее: «Прежде всего она должна быть низкорослой, прижимающейся к почве. Это главным образом травы и стелющиеся кустарники зелено-голубого цвета. Некоторые из них буреют и высыхают к середине лета, другие сохраняют свои зелено-голубые листочки и зимою.

Живут эти растения вперемежку. Некоторое сходство с марсианскими растениями могут иметь наш можжевельник, остролодка, морошка, брусника, мхи, лишайники и другие северные и высокогорные растения».

На изыскания группы астроботаников Тихова научный мир взирал с одобрением. Тем более что ведущие астрономы того времени сами не раз высказывались в пользу гипотезы существования на Марсе каких-то примитивных форм жизни. Например, вышеупомянутый Койпер, обнаруживший углекислый газ на Марсе, во время наблюдений весной 1956 сделал запись о появлении в экваториальных областях красной планеты зеленоватых пятен — словно бы «покрытых мхом».

Однако вершиной торжества растительной гипотезы стало открытие, сделанное американским ученым Синтоном в 1956–1958 годах. Он заявил, что обнаружил в спектре «морей» Марса три полосы в инфракрасной части, соответствующие органическим соединениям.

Это была очередная иллюзия, порожденная парами тяжелой воды в земной атмосфере, но от этой иллюзии практически невозможно было отказаться — ведь отказ от растительной гипотезы означал отказ от малейшей надежды найти на Марсе хоть какую-то жизнь. Поэтому данные, которые получили первые космические аппараты, достигшие Марса, стали шоком не только для публики, верившей в существование марсианской цивилизации, но и для ученых.

И снова — «каналы»

К началу 1960-х дискуссия о природе марсианских каналов зашла в тупик. Лишь немногие популяризаторы того времени (например, Феликс Юрьевич Зигель) продолжали доказывать, что каналы имеют искусственное происхождение. Серьезные ученые давно пришли к мнению, что это какие-то особые образования, присущие только красной планете, хотя и имеющие неясную природу. Однако вот что удивительно — в середине XX века каналы видели все астрономы без исключения! Это было общепринятой теорией: тонкие прямые линии на поверхности Марса есть объективная реальность, которую нельзя ставить под сомнение.

В 1965 году (обращаю ваше внимание на дату) журнал «Знание — сила» опубликовал подборку высказываний известных ученых о каналах. Вот они.

Ж. Вокулер: «Вопрос о каналах на Марсе нельзя считать полностью разрешенным».

В. Шаронов: «Теория Ловелла в настоящее время представляется слишком фантастичной и потому не пользуется успехом. Однако против нее никаких особых возражений не выдвигается, хотя, с другой стороны, трудно и возражать на такие крайне спекулятивные взгляды».

Ф. Солсбери: «Отдаленная возможность того, что Марс является жилищем разумных существ, заставляет нас очень хорошо все обдумать, прежде чем высадить на Марс сложные роботы, которые будут следить за признаками жизни на этой планете».

К. Томбо: «Я видел около двухсот так называемых каналов на Марсе слишком отчетливо и не могу назвать их иллюзией».

Лоуэлл и его последователи добились своего. Иллюзия перестала быть иллюзией, а превратилась в научную истину.

Впоследствии, изучая новые карты Марса, составляемые по данным космических аппаратов, Карл Саган (тоже, кстати, бывший сторонником гипотезы о существовании каналов) напишет: «Получив изображения Марса, намного более подробные, чем мог наблюдать Лоуэлл, мы не нашли никаких следов хваленой сети каналов, ни одного шлюза. Лоуэлл, Скиапарелли и другие, кто в тяжелых условиях, на пределе возможностей занимался визуальными наблюдениями, заблуждались — отчасти, вероятно, потому, что им хотелось верить в существование жизни на Марсе.

Дневники наблюдений Персиваля Лоуэлла отражают его непрерывную многолетнюю работу у телескопа. Они показывают, что Лоуэлл прекрасно знал о том скептицизме, с которым относятся к реальности каналов другие астрономы. За страницами дневников видится человек, уверенный, что совершил важное открытие, и огорченный, что другие все еще не понимают его значения. <…> Читая дневники Лоуэлла, я испытывал отчетливое и довольно неуютное чувство, будто он действительно что-то видел. Но что?

Когда мы с Полом Фоксом из Корнелла сравнили карты Лоуэлла и изображения, которые передал с орбиты «Маринер-9» — разрешение отдельных снимков в тысячу раз превышало то, что давал на Земле 24-дюймовый рефрактор Лоуэлла, — между ними не обнаружилось практически ничего общего. Не то чтобы глаз Лоуэлла сливал в прямые линии разрозненные слабые детали на марсианской поверхности. На месте большинства каналов не было темных пятен или цепочек кратеров. Там вообще не было никаких деталей. Но как же тогда ему удавалось год за годом зарисовывать одни и те же каналы? Каким образом другие астрономы — некоторые из них говорят, что до проведения собственных наблюдений не изучали подробно карты Лоуэлла, — наносили на бумагу те же каналы? Одним из важнейших открытий «Маринера-9» стало обнаружение на поверхности Марса меняющихся со сменой сезонов полос и пятен, многие из которых связаны с круговыми валами ударных кратеров. Всему причиной переносимая ветром пыль, что образует рисунки, зависящие от сезонных ветров. Но полосы внешне не похожи на каналы, не совпадают с ними по расположению, и ни одна из них по отдельности не имеет такого размера, чтобы бросаться в глаза при наблюдении с Земли. Маловероятно, чтобы в начале XX века на Марсе действительно существовали образования, хотя бы отдаленно напоминавшие каналы Лоуэлла, бесследно исчезнувшие, как только стало возможным детальное исследование их при помощи космических аппаратов.

Марсианские каналы представляются следствием какого-то странного сбоя в совместной работе рук, глаз и мозга, проявляющегося у людей в сложных условиях наблюдения (по крайней мере, у некоторых людей; многие астрономы, располагая такими же, как у Лоуэлла, инструментами и условиями для наблюдения, заявляли, что никаких каналов нет). Но и это объяснение весьма далеко от удовлетворительного, и меня продолжают мучить сомнения, что какая-то существенная деталь в проблеме марсианских каналов остается нераскрытой. Лоуэлл всегда говорил, что правильная форма каналов является безошибочным признаком их разумного происхождения. Безусловно, это верно. Единственный нерешенный вопрос — с какой стороны телескопа находился этот разум…»

1.3. Аномалии Солнечной системы

Где искать инопланетян?

В работе «Монизм Вселенной» (1925) основоположник космонавтики и знаменитый русский философ Константин Эдуардович Циолковский писал: «Во Вселенной господствовал, господствует и будет господствовать разум и высшие общественные организации. <…> Миры в младенческом состоянии, как Земля, в космосе составляют редкое исключение. Много ли однодневных людей на Земле! Еще меньше только что родившихся. Именно секундного возраста младенцев, только один на полтора миллиарда населения Земли. Также мало и миров в младенческом возрасте. Там, во Вселенной, их особенно мало ввиду того, что большинство заселений совершается через посредство эмиграции (перемещений). Уже готовое, совершенное подобие человечества заселяло космос.

Какие же выводы? Видим беспредельную Вселенную с бесконечным числом дециллионов совершенных существ, получившихся безболезненным размножением и расселением. Такие очаги жизни, как Земля, составляют чрезвычайно редкое исключение, как младенец, имеющий одну терцию возраста. Потому мучительная жизнь Земли — редкость, что она получилась самозарождением, а не заселением. В космосе господствует заселение, как процесс более выгодный. Ведь человек разводит морковь и яблоки от готовых организмов. Какое было бы безумие, если бы он захотел получить их самозарождением (автогония)! Это возможно, только пришлось бы дожидаться моркови миллион лет…»

В философском этюде «Воля Вселенной» (1928) Циолковский допускал даже возможность постоянного наблюдения за Землей со стороны внеземных существ: «Мы уверены, что зрелые существа Вселенной имеют средства переноситься с планеты на планету, вмешиваться в жизнь отставших планет и сноситься с такими же зрелыми, как они. <…>

Значит, можно ожидать, что эта могущественная организация может проникнуть на любую планету, например на Землю.

Отчего же мы не замечаем до сих пор следов ее деятельности? <…> «Трезвость» науки не допускала до сих пор межпланетных сношений. Теперь это мнение поколеблено даже учеными, но большинство их еще не задето новыми идеями и относится или равнодушно к ним, или враждебно. Несколько ранее, кроме очевидных фантазеров, никто не допускал возможности небесных сношений, в особенности путешествий вне Земли. Поэтому установилось мнение, что они невозможны. <…>

Между тем отмечено в истории и литературе множество необъяснимых явлений. Большинство их, без сомнения, можно отнести к галлюцинациям и другого рода заблуждениям, но все ли? Теперь, ввиду доказанной возможности межпланетных сообщений, следует относиться к таким «непонятным» явлениям внимательнее. <…>

Может быть, вмешательство иных существ в жизнь Земли еще не подготовлено развитием большинства людей. А может быть, оно повредило бы человечеству в настоящее время…»

Эту же мысль встречаем и в брошюре Циолковского «Неизвестные разумные силы» (1928): «Очень возможно влияние на нас живых существ, подобных нам, только более совершенных. Если его теперь нет, то оно может еще проявиться. Бесчисленные планеты Вселенной, несомненно, кишат ими. <…> Есть факты, которым мы не верим, пока они не коснутся нас самих. Они говорят за вмешательство каких-то непонятных сил в человеческие поступки».

Эти странные размышления отца теоретической космонавтики были практически не замечены широкой публикой. Больше того, издание философских работ Циолковского было в Советском Союзе под негласным запретом. Но спустя десятилетия созвучные идеи стали появляться в трудах ряда других советских ученых: Ивана Ефремова, Матеста Агреста, Вячеслава Зайцева.

Большой резонанс в научных кругах того времени вызвала статья «Зоологическая гипотеза», опубликованная в июльском номере журнала «Икар» за 1973 год. Авторитетный ученый Дж. Болла делал поразительный вывод: «Я полагаю, что единственным объяснением явного отсутствия взаимодействия между «ними» [инопланетянами. — А. П.] и нами является гипотеза о том, что они специально избегают такого взаимодействия, оставив область, в которой мы живем, в качестве зоопарка. Гипотеза зоопарка предсказывает, что мы никогда не найдем их, так как они не хотят быть обнаруженными и имеют технические возможности застраховаться от этого».

Профессор Бостонского университета Майкл Пападжаяннис, возглавлявший в Международном астрономическом союзе комиссию «Биоастрономия: Поиск внеземной жизни», тоже склонялся к мнению, что Земля давно известна внеземным Цивилизациям и за ней следят наши космические соседи. «Возможно, также, — писал он в статье «Значение исследований главного пояса астероидов» (1983), — что у галактического общества имеется правило, или этика, согласно которой новые развитые цивилизации должны удовлетворять неким требованиям, прежде чем их пригласят вступить в сообщество.

Все мы знаем о множестве проблем, перед которыми теперь стоит наша цивилизация (перенаселение, загрязнение, исчерпание природных ресурсов, разрушение среды, угроза большой ядерной войны и пр.). Представляется вполне вероятным, что все новые технологические цивилизации должны преодолеть такой большой кризис. <…>

Следовательно, возможно, что галактическая этика требует, чтобы все новые развитые цивилизации доказали способность справиться со всеми этими материальными проблемами, после чего они будут приглашены вступить в сообщество звездных цивилизаций».

По мнению Пападжаянниса, даже одна цивилизация, перемещаясь на своих космических кораблях в сто раз медленнее света, способна колонизировать всю Галактику за время, сравнимое с возрастом нашей звездной системы. Поэтому рядом с Солнцем могут существовать поселения инопланетян.

Профессор из Бостона подозревал в искусственности несколько необычных астероидов: Гектора и Клеопатру — за их слишком вытянутую форму, — а также Геркулину и Метис, окруженных какими-то малыми спутниками: «Очевидно, что некоторые из этих спутников могли бы быть космическими колониями или космическими заводами, обрабатывающими сырье, добываемое на этих астероидах…»

Разумеется, внеземные существа могут оказаться гораздо ближе, чем мы думаем. Еще в 1960 году авторитетный английский журнал «Нейчур» напечатал нашумевшую статью радиофизика Рональда Брейсуэлла «Системы связи высокоразвитых галактических цивилизаций», в которой ученый высказал предположение о присутствии инопланетных разведывательных зондов в окрестностях Земли: «Может быть, нам лучше сосредоточить свои усилия на тщательном обследовании нашей Солнечной системы в поисках подобных зондов, присланных нашими более развитыми соседями».

Эта идея позднее нашла отражение и в Программе поиска внеземных цивилизаций (ВЦ), принятой Академией наук СССР в 1974 году: «Особое внимание следует уделить возможности обнаружения зондов ВЦ, находящихся в Солнечной системе или даже на орбите вокруг Земли».

Проблеме чужих зондов было посвящено довольно много теоретических и экспериментальных работ. Например, видный армянский астроном Г. М. Товмасян опубликовал научное сообщение «О возможном существовании колонии внеземной цивилизации в околоземном пространстве» (1990). В нем он обращает внимание на следующее обстоятельство: «Более детальное рассмотрение показывает, что обращающиеся вокруг нас колонии ВЦ могут все же оставаться скрытыми для нас.

Для обнаружения такой колонии мы прежде всего должны видеть отраженный от нее солнечный свет. Но ведь они могут покрасить свою колонию неотражающей черной краской и остаться невидимыми. Дополнительное покрытие некоторым, скажем, ферритовым материалом, поглощающим радиоволны, может сделать их невидимыми также и для наших радиолокаторов. Что же касается инфракрасного излучения, обусловленного как обогревом станции Солнцем, так и выделением внутренней энергии, то они запросто могут охлаждать ту сторону станции, которая обращена к нам, и переизлучать тепло в обратном направлении.

Если развивать дальше фантазию, то можно предположить, что с этой, хорошо скрытой базы-колонии они могут часто навещать нас на небольших модулях, также скрытых от нашего взора. <…> Для связи друг с другом они могут использовать сильно направленные лазеры, и мы не будем в состоянии слышать их и вмешиваться в их переговоры.

Т.о., даже на нашем «низком» уровне технического развития можно представить, как ВЦ могут следить за нами, изучать нас без раскрытия себя…»

Чужие спутники

Итак, ученые уже давно предположили, что поблизости от Земли могут находиться спутники, запущенные инопланетными существами. Не наблюдались ли на самом деле какие-либо подозрительные объекты в ближнем космосе? Оказывается, наблюдались!

Возможно, именно о них говорил еще древнегреческий философ Анаксагор, живший в V веке до н. э.: «Ниже звезд есть некие тела, которые вращаются вместе с Солнцем и Луной, невидимые для нас. <…> Затмения Луны бывают оттого, что ее заслоняет Земля, а иной раз и тела, которые обращаются ниже Луны».

В 1898 году доктор Георг Вальтемат из Гамбурга объявил, что открыл еще вторую луну на удалении 1024 тысяч километров от Земли. Диаметр тела он оценил в 696 километров. По его мнению, существовала и целая система более мелких спутников Земли. Вальтемат даже издавал специальный журнал «Печатный орган Союза исследователей темных лун Земли» и предсказал прохождение «второй луны» по диску Солнца 2–4 февраля 1898 года.

Четвертого февраля двенадцать человек служащих почты из Грифсвальда под руководством директора наблюдали Солнце невооруженным глазом — без какой бы то ни было защиты от ослепительного блеска. Легко себе представить всю нелепость ситуации: важный гражданский служащий, посматривая в небо через окно своей конторы, читал вслух своим подчиненным предсказания Вальтемата. Когда эти свидетели давали интервью, они сказали, что темный объект диаметром в одну пятую диаметра Солнца пересекал его диск на протяжении часа.

Однако опытные немецкие астрономы, которые вели параллельные наблюдения, не подтвердили открытие». Странный феномен был забыт, как забыты около полусотни аналогичных случаев наблюдений похожих образований на диске Солнца.

В XIX веке считали, что маленькие темные тела, медленно пересекавшие солнечный диск, являются гипотетической планетой Вулкан, обращающейся вокруг Солнца внутри орбиты Меркурия и предсказанной французским математиком и директором Парижской обсерватории Урбаном Ле Веррье (Леверье), открывшим «на кончике пера» планету Нептун. На лекции 2 января 1860 года авторитетный француз объявил, что проблема наблюдения отклонения движения Меркурия может быть решена, если предположить существование более близкой к Солнцу планеты или, возможно, второго пояса астероидов внутри орбиты Меркурия. Единственными возможностями увидеть эту интрамеркурианскую планету или астероиды было их прохождение по диску Солнца или во время полного солнечного затмения.

В 1859 году Ле Веррье получил письмо от астронома-любителя Лескарбо, который сообщил, что 26 марта заметил круглую черную точку на Солнце, выглядевшую как планета, пересекающая его диск. Он наблюдал точку один час пятнадцать минут, за это время она пересекла четверть солнечного диаметра.

Ле Веррье изучил эти наблюдения и вычислил орбиту планеты: период обращения Вулкана составил у него 19 дней 7 часов, а среднее расстояние от Солнца — 0,1427 астрономической единицы. Диаметр был значительно меньше, чем у Меркурия, и масса составляла около 1/17 от его массы.

В 1860 году случилось полное солнечное затмение. Ле Веррье мобилизовал всех французских астрономов на поиски Вулкана, но его ждало разочарование: никто новую планету так и не нашел. Наблюдения, впрочем, продолжались, и 4 апреля 1875 года немецкий астроном Вебер увидел круглое пятно на Солнце. По расчетам Ле Веррье выходило, что его Вулкан должен проходить по солнечному диску как раз в первых числах апреля. Кроме того, это круглое пятно сфотографировали в Гринвиче и Мадриде…

Был еще один волнительный момент после полного солнечного затмения 29 июля 1878 года, когда два наблюдателя заявили, что видели вблизи Солнца маленький светящийся диск, который может быть только планетой внутри орбиты Меркурия. Причем параметры орбиты этого нового объекта никоим образом не совпадали с предсказанными параметрами орбиты Вулкана!

После этого никто и никогда не видел гипотетическую планету снова, хотя ее поиски проводились в течение нескольких полных солнечных затмений. А в 1916 году Альберт Эйнштейн опубликовал свою Общую теорию относительности, которая объяснила отклонение в движении Меркурия без помощи неизвестной внутренней планеты. В мае 1929 года Эрвин Фреундлих из Потсдама сфотографировал полное солнечное затмение на Суматре и позднее тщательно изучил снимки, на которых оказалось большое число изображений звезд. Через шесть месяцев было проведено сравнение этих снимков с новыми. И рядом с Солнцем не было обнаружено неизвестных объектов ярче 9-звездной величины…

Вулкан был объявлен несуществующим, а наблюдения его — ошибочными. Лишь в 1972 году американец Дж. Бэгби предположил, что Вулкан мог вращаться не вокруг Солнца, а вокруг Земли. Изучив данные старых наблюдений, исследователь пришел к выводу, что вокруг нашей планеты движется не одно, а целых пять тел! Находятся они далеко за Луной, лишь изредка приближаясь к ней, но не ближе 200 тысяч километров. Размеры объектов довольно велики — от 8 до 22 километров. Дж. Бэгби даже уверял, что ему удалось сфотографировать некоторые из этих тел в период с 1969 по 1973 годы. Однако астроном Слабински возразил, что спутник крупнее 8 километров, отражающий солнечный свет так же, как Луна или Меркурий, можно было бы легко заметить в ночном небе невооруженным глазом. Однако, если вспомнить гипотезу Товмасяна о замаскированных сооружениях инопланетян на околоземных орбитах, ситуация не выглядит такой уж простой.

Стоит упомянуть и о других, более близких неопознанных телах.

Время от времени различные наблюдатели сообщали о странных объектах, удивительно похожих на искусственные спутники Земли. Но было это еще до запуска первого спутника 4 октября 1957 года. Вот некоторые из таких наблюдений. Восемнадцатого февраля 1898 года Э. Гарбетт из Гамбурга заявил: «Около 18:00 я шел по улице в южном направлении, и тут один человек крикнул другому: "Смотри, падающая звезда!" Я видел, как она равномерно летела две минуты, появившись из-за домов с западной стороны и скрывшись за домами на востоке. Она была весьма непохожа на все другие метеоры, которые я видел: слишком медленна, чтобы иметь заметный хвост; ярче Ригеля, но не так ярка, как Сириус; совершенно неизменна, не мерцала, не разбрасывала искр и сохраняла первоначальное движение к востоку по горизонтальному пути в нескольких градусах южнее небесного экватора на протяжении, возможно, 50° или 60°, хотя начало и конец движения скрывали дома».

Двадцать третьего сентября 1947 года Дж. Хэммонд ночью с помощью телескопа отслеживал странный объект, перемещавшийся со скоростью около 2 км/с.

Двадцать первого января 1952 года Т. Крэгг видел странный звездообразный объект, перемещавшийся со скоростью 30 км/с.

Восьмого сентября 1956 года Ф. Кларк при наблюдениях Марса через телескоп был удивлен появлением слабой «звездочки», перемещавшейся со скоростью 45 км/с. Наблюдатель решил, что видел спутник Земли, облетавший планету за 7 часов 8 минут на высоте 13 600 километров.

Четвертого мая 1957 года Джон Бэргби с помощью телескопа наблюдал две группы «звездочек» по четыре объекта в каждой, двигавшихся со скоростью 11 км/с.

Если бы такие звездоподобные объекты наблюдались теперь, то их, безусловно, сочли бы искусственными спутниками Земли. Действительно, для метеоров они двигались слишком медленно и долго, а для малых планет — неправдоподобно быстро. Это побудило Джона Бэргби собрать разрозненные наблюдения и попытаться вычислить орбиты неопознанных спутников Земли, наблюдавшихся и после 1957 года. Ему удалось выявить, но не идентифицировать 18 таких объектов. Полтора десятка лет Джон Бэргби публиковал в научных журналах сводки наблюдений и элементы орбит «естественных спутников Земли». Согласно его результатам, «временные» спутники находились на удалении не более 121 тысячи километров от поверхности Земли и двигались по сильно вытянутым орбитам. К сожалению, визуальные наблюдения неопознанных спутников были малочисленны и часто неточны, соответственно и элементы орбит не внушали доверия. Поэтому работы Бэргби неоднократно подвергались суровой критике.

Однако проблема неопознанных тел в ближнем космосе все же существует и время от времени напоминает о себе. Так, в каталоге спутников Земли, составленном командованием НОРАД, присутствует группа неопознанных объектов неизвестного происхождения. Например, четыре таких объекта были обнаружены радарами еще в 1962 году и по одному — в 1963 и 1966 годах. Они считаются «осколками» каких-то космических аппаратов, стартовавших с Земли, но чем они являлись на самом деле — достоверно неизвестно.

Подобные феномены, по-видимому, регистрировались и советскими радарами. Об этом поведал на «Зигелевских чтениях» 20 марта 1991 года в Москве доктор технических наук Роман Федорович Авраменко. В статье журналиста В. Лаговского его рассказ изложен так: «В конце 50-х — начале 60-х годов Р. Ф. Авраменко работал в закрытом институте у покойного ныне академика А. Л. Минца. Участвовал в создании первых радиолокационных установок для зондирования ближнего космоса… В то время искусственные спутники можно было пересчитать по пальцам — наши да американские, других нет. Их трассы были хорошо известны, каждый пролет четко и легко отслеживался. Без труда распознавались и метеориты, оставляющие характерный плазменный след. И тут, представьте, радиолокаторы показывают странную вещь: на высоте 300 км от поверхности Земли со скоростью 20 км/с летит тело, поперечник которого составляет 300 м. Наблюдали его более 1 минуты. И подобных случаев было много. Каждый запротоколирован. Более того, определены параметры загадочных тел. За то, что они не спутники и не метеориты, можно ручаться. Тогда что же?! Оставив догадки, специалисты составили отчет, понесли его академику. Прочитав его, А. Л. Минц заметил, что сам-то он с 1915 года уверен, что все мы живем "под микроскопом". Но несмотря на это, отчет утверждать не стал…»

Таинственный «Монстратор»

На размышления наводит и история с самым странным космическим образованием, которое с легкой руки основоположника американской уфологии Чарльза Форта получило странное прозвище «Монстратор».

Сообщение об этом явлении первым опубликовало вполне солидное и авторитетное научное издание того времени — «История Королевской Парижской академии наук». Стоит напомнить, что Королевская Парижская академия наук не отличалась легковерием — скорее, наоборот. Из книги в книгу кочует хрестоматийная история о том, как академики высмеивали сообщения очевидцев падений метеоритов на том основании, что «камни не могут падать с неба, так как на небе вообще нет камней». Но, надо полагать, академики отнеслись с большим доверием к странным материалам, присланным господином де Ростаном, членом Бернского экономического общества и Базельского медико-физического общества. По крайней мере, в томе академических трудов появилась заметка о наблюдении де Ростаном 9 августа 1762 года на диске Солнца удивительного феномена: «В тот день он, измеряя высоту Солнца квадрантом в Лозанне, у Женевского озера, заметил, что Солнце дает очень тусклый и слабый свет. Он подумал, что это происходит из-за паров озера, но, сфокусировав свой 14-футовый телескоп, оборудованный микрометром, на Солнце, с удивлением обнаружил, что восточный край Солнца закрыт на 3 солнечных пальца и окутан туманностью, окружавшей тело, которое затмевало Солнце. Через 2,5 ч южный край упомянутого тела… заметно отделился от лимба Солнца, но северный край… этого тела, имевшего форму веретена шириной в 3 солнечных пальца и длиной в 9, солнечный лимб не освободил. Это веретено непрерывно продвигалось по солнечному диску с востока на запад со скоростью не более половины той, с которой движутся солнечные пятна; оно не исчезало до тех пор, пока не достигло 7 сентября западного края солнечного лимба.

Г-н де Ростан в это время наблюдал его почти каждый день около месяца; с помощью камеры-обскуры он делал зарисовки, которые послал в Королевскую академию наук в Париж. Тот же феномен наблюдался в Соле, в Базельском епископстве, в 45 нем. лигах к северу от Лозанны. Г-н де Кост, друг г-на де Ростана, в 11-футовый телескоп увидел ту же веретенообразную форму, что и г-н де Ростан, только иной ширины, что, вероятно, объяснялось увеличением тела к концу его видимости, когда оно начало поворачиваться и показывать свой край. Более замечательно то обстоятельство, что при наблюдении из Соле тело не занимало то же место на Солнце, что и при наблюдении из Лозанны. Следовательно, оно обладало значительным параллаксом. Но чем было столь необычное тело, располагавшееся между Солнцем и нами, разгадать нелегко.

Оно не было солнечным пятном, так как двигалось слишком медленно; не было оно и планетой или кометой — против этого говорят очертания тела. Короче, мы не знаем в небесах ничего такого, что могло бы объяснить этот феномен; странно и то, что Ш. Мессье, постоянно наблюдавший Солнце в Париже в те же дни, такого явления не видел».

В астрономических кругах случай не был оценен по достоинству — его просто проигнорировали. А зря…

Харьковский астроном Алексей Викторович Архипов, много лет изучающий феномены, наблюдаемые в околоземном пространстве, заинтересовался этим объектом и провел небольшое исследование. В книге «Селениты» (1998) он пишет: «Просмотр периодики и астрономической литературы 2-й половины XVIII века показал, что с начала июля 1762 года по конец сентября 1763 года никаких комет в небе отмечено не было. Далее последовали удивительные результаты. Выяснилось, что наблюдать объект на фоне солнечного диска одновременно из Лозанны и Соле можно было только в том случае, если он находился на высоте не ниже 48 тысяч километров, то есть далеко за пределами атмосферы! Но параллакс все же был достаточно велик, чтобы помешать видеть странный силуэт на Солнце и из Парижа. Отсюда следует, что тело не могло находиться выше 62 тысяч километров. Следовательно, высота составляла около 50 тысяч километров. "Солнечный палец" — старинная единица измерения углов, равная 1/16 видимого диаметра солнечного диска. Отсюда получаем оценку линейных размеров «веретена»: длина — 250 километров, ширина — 80 километров. Это много крупнее ядер комет и большинства астероидов. Но самое удивительное заключается в том, что тело на указанной высоте могло проецироваться на Солнце целый месяц, только если двигалось активно, вопреки законам Кеплера! Действительно, законы небесной механики предписывали Монстратору — если бы он был естественным телом — либо пересечь диск Солнца за несколько минут, либо за считанные часы рухнуть на Землю.

Удалось установить, что наблюдения де Ростана и де Коста не уникальны. В том же 1762 г. в конце февраля Ж. Стодаше видел на Солнце круглое пятно, исчезнувшее на следующий день. "Может, это новая планета?" — предположил наблюдатель. А 19 ноября Г. Лихтенберг заметил большое круглое тело, пересекавшее солнечный диск: свыше 3 часов. 12 февраля 1820 г. Штайнхюбель. наблюдал черный круглый объект, окруженный "атмосферой оранжево-красного цвета". Тело пересекало солнечный диск по диаметру целых 5 часов. Независимо его заметил и Старк. Он также описал туманную оболочку и оценил размеры объекта в 200 километров. Ядро крупной кометы выглядело бы так с расстояния нескольких десятков тысяч километров, однако никакой кометы 1820 г. открыто не было…»

Техника «братьев по разуму»

Впервые предположение о том, что некоторые кометы могут оказаться звездолетами инопланетян, было высказано в небольшой книге советских инженеров Валерия Бурдакова и Юрия Данилова «Ракеты будущего», которая вышла в 1980 году. Там, в разделе «Техника соседей по разуму», были даны описания непонятного с точки зрения классической механики и астрономии движения комет в Солнечной системе. Обратимся и мы к этой книге: «В 1956 году была обнаружена комете, которую по имени ее первооткрывателей назвали кометой Аренда-Ролана (1956 h). Хвост у кометы появился после 22 апреля 1957 года и исчез в самом начале мая. Ранее таких хвостов у комет не наблюдалось! Вместе с «обычным» хвостом, направленным от Солнца, комета имела очень узкий, как копье, аномальный хвост, который был направлен в сторону Солнца. Сначала попытались объяснить это явление естественной причиной: аномальный хвост составляли якобы продукты разрушения кометы, которые концентрировались в виде следа на ее орбите, поэтому в момент нахождения кометы между Солнцем и Землей оба направленных от Солнца хвоста располагались как бы по разные стороны от ядра кометы. Но комета продолжала движение, и аномальный хвост по мере поворота плоскости кометной орбиты относительно земного наблюдателя не превратился, как ожидалось, в сектор, соединенный с основным хвостом, а принял вид хорошо очерченного расходящегося луча! Кроме того, спектр аномального хвоста не оказался сплошным, как это обычно бывает у пылевых хвостов. Необычно также и то, что аномальный хвост появился и исчез внезапно.

Теперь об «обычном» хвосте. Он состоял из двух хвостов — хвоста первого типа (по классификации известного советского астронома Ф. А. Бредихина), который был связан с внутренней головой (очень размытой и напоминающей по форме луковицу), и хвоста второго типа, который был связан с внешней головой, имевшей четкие параболические очертания. По теории кометных хвостов, разработанной на основе многочисленных наблюдений комет, все должно быть как раз наоборот. Кроме того, внутренний хвост имел непрерывный спектр, которого у хвостов первого типа вообще не наблюдалось. Для того чтобы хоть как-то совместить данные наблюдений с теорией кометных хвостов, пришлось сделать допущение, что начальная скорость истекающих частиц была выше 3000 м/с. А ведь для искусственного достижения таких скоростей, равных скорости истечения струй из современных ракетных двигателей, приходится применять специальные ускорители — расширяющиеся сопла, профиль которых тщательно рассчитывается и согласовывается с химическим составом и температурой истекающего газа. Иначе говоря, допущение об естественном возникновении таких высоких скоростей истечения вряд ли правомочно. Но и это не все. 10 марта 1957 года станция Университета в штате Огайо США) зарегистрировала радиоизлучение кометы на волне 11 м (27,6 МГц). Интенсивность излучения колебалась примерно в пределах ±30 %, а его источник располагался в основном хвосте на значительном удалении от головы. Начиная с 20–21 апреля, т. е. перед появлением аномального хвоста, этот источник стал удаляться в сторону от Солнца примерно в радиальном направлении. 9 апреля 1957 года в Бельгии было обнаружено радиоизлучение кометы на волне 0,5 м (600 МГц). Высокая стабильность этого излучения как по амплитуде, так и по частоте противоречит напрашивающемуся предположению об естественном спорадическом излучении в плазме кометных хвостов. Излучение на волне 11 м наблюдалось больше месяца. Наиболее сильным оно было с 16 марта по 19 апреля, т. е. накануне появления аномального хвоста. Более того, интенсивность посылаемых сигналов ежедневно усиливалась. <…>

Наблюдались и другие удивительные кометы. Так, в спектре кометы 1882II были обнаружены железо, хром и никель — элементы, которые есть и в спектрах реактивных струй жидкостных ракетных двигателей вследствие незначительной эрозии реактивных сопл, содержащих эти металлы. Загадочным было также различие спектров головы и хвоста у кометы 1907IV. У кометы 1926III наблюдалось отсутствие влияния Солнца на положение хвоста, который поворачивался в пространстве, казалось бы, совершенно произвольно, причем комета не придерживалась вычисленной для нее траектории, а значительно отклонялась от нее…»

Бурдаков и Данилов сделали вывод, что все эти случаи непонятного изменения орбит, странных, не подчиняющихся солнечному «ветру» хвостов, внезапного изменения спектра некоторых комет объясняются деятельностью внеземных цивилизаций.

Чудеса на Луне

К середине XX века стало окончательно ясно, что условий для поддержания достаточно развитой жизни на Луне нет. О селенитах к тому времени серьезные ученые предпочитали не вспоминать, но мир уже начинали будоражить проекты межпланетных полетов. Тут-то и родилась новая идея: даже если разумные существа не могли возникнуть на самой Луне, они, возможно, прилетели туда с какой-то другой планеты! Эта мысль и послужила оправданием для продолжения поисков селенитов. Тем более что эта фантастическая теория неожиданно стала получать подтверждения в виде наблюдений «кратковременных лунных явлений».

Кратковременные лунные явления (или LTP — Lunar Transient Phenomena) делятся на несколько типов: изменение внешнего вида и четкости изображения деталей рельефа; изменение яркости и вспышки; изменение цвета лунного объекта; появление или исчезновение темных пятен; удлинение лунных рогов; аномальные явления во время покрытий звезд Луной; нестационарные явления во время лунных затмений; движущиеся объекты.

История современных наблюдений LTP началась осенью 1957 года, когда в американском журнале «Скайс энд телескоп» была опубликована фотография окраины Луны, кратера Фра Мауро, полученная астрономом Куртисом. В размытых лунных тенях четко различался геометрически правильный «мальтийский» крест. Экспертиза подтвердила подлинность фотографии. Самое интересное, что спустя некоторое время креста на этом месте не оказалось.

В мае 1964 года американские астрономы Харрис, Кросе и другие более часа наблюдали над Морем Спокойствия белое пятно, перемещавшееся со скоростью около 32 км/ч. Любопытно, что оно постепенно уменьшалось в размерах. Несколько позже, в июне 1964 года, те же наблюдатели фиксировали в течение двух часов на Луне пятно, двигавшееся со скоростью 80 км/ч.

В лунную ночь 1966 года английский астроном Мур, разглядывая дно лунного кратера, заметил странные полосы, которые из темных превращались в зелено-коричневые, затем расходились по радиусам, меняли форму, росли и к лунному полудню достигали максимальных размеров. К лунному вечеру они съеживались, блекли и наконец исчезали вовсе.

В сентябре 1967 года канадские астрономы зафиксировали в Море Спокойствия темное тело с фиолетовым оттенком по краям, совершавшее в течение 10 секунд движение с запада на восток. Тело исчезало вблизи терминатора, а через 13 минут около кратера, расположенного в районе движения пятна, на доли секунды вспыхнул желтый свет.

Можно привести и еще более фантастическое наблюдение. Так, в 1968 году американские исследователи заметили, как в районе кратера Аристарх три красных световых пятна слились в одно. Японские астрономы тем временем наблюдали розовое пятно, покрывшее южную часть этого кратера. Наконец, в кратере появились две красные и одна синяя полосы шириной 8 километров и длиной 50 километров.

У нас в стране и за рубежом издано несколько каталогов аномальных явлений на Луне, в которых зарегистрировано уже несколько тысяч наблюдений. Перечень подобных наблюдений можно было бы продолжить. Но что же это такое? Явная планомерность распределения движущихся световых объектов позволяет, в частности, отбросить объяснение этих феноменов эффектами земных атмосферных явлений. Невозможно связать их и с проявлениями лунного вулканизма и другими естественными процессами. Возможно, когда-нибудь LTP и получат объяснения без привлечения гипотезы инопланетян, но пока такого объяснения нет.

В США силами членов Ассоциации наблюдателей Луны и планет (ALPO) систематически проводятся наблюдения кратковременных лунных явлений по единой, специально разработанной программе, что позволило зарегистрировать сотни новых LTP. В нашей стране, к сожалению, изучение загадочного феномена полностью предано забвению.

Луна — памятник инопланетян?

«Луна — искусственный спутник!» — заявили М. Хвастунов (М. Васильев) и Р. Щербаков в статье, появившейся 10 января 1968 года в газете «Комсомольская правда», а затем в журнале «Советский Союз».

За прошедшие годы в связи с новыми результатами в исследовании Луны многие доводы авторов потускнели и не кажутся столь убедительными, как прежде, но и сегодня являются весьма оригинальными и представляют определенный интерес.

Пытаясь найти объяснения многим «странностям» Луны, Хвастунов и Щербаков предположили, что Луна является не чем иным, как искусственным космическим кораблем. Эта «безумная» гипотеза позволяла рассмотреть все особенности Луны, отталкиваясь от ее строения и происхождения.

Астрофизики и сегодня не могут до конца объяснить процесс возникновения этого своеобразного дуэта небесных тел: Земля и Луна. Считается, что Луна когда-то была частью Земли и «откололась» от нее на заре формирования Солнечной системы. Однако, по мнению авторов «безумной» гипотезы, химический состав лунных пород свидетельствует о том, что Луна не только не была частью Земли, но и не могла появиться рядом с ней. Выходило, что Луна возникла где-то далеко от нашей планеты, возможно даже и вне пределов Солнечной системы, и была «захвачена» Землей, когда пролетала рядом.

Трудно сказать, как выглядела наша планета в те далекие времена, когда космический корабль «Луна» оказался на околоземной орбите, и какие катастрофические природные катаклизмы сопровождали это «воссоединение». Но сразу же четко и окончательно авторы объявили, что не ставят перед собой задачу ответить на следующие вопросы: откуда прибыло наше ночное светило, кем и с какой целью оно создано, зачем «причалило» именно к нашей планете?

Оставался за пределами гипотезы и вопрос о существовании сегодняшнего «экипажа», или населения Луны. Имеется ли на ней еще жизнь? Или ее разумные обитатели вымерли за минувшие миллиарды лет? А может быть, в «космической гробнице» и сейчас функционируют только автоматы, запущенные руками древних творцов?

Прошло более десяти лет после первой публикации Хвастунова и Щербакова, на загадки Луны попытался пролить свет астроном Владимир Коваль, выступивший в июльском номере журнала «Техника — молодежи» за 1981 год со статьей «Памятник на тысячелетия». Задавшись вопросом, какую память могли бы оставить о себе иные цивилизации, если бы они посетили нашу планету на заре развития человечества, Коваль приходит к интересным выводам. Рассмотрим их.

Станут ли те, кто преодолел сотни световых лет пространства, выдалбливать каменных идолов или мостить городские площади тяжелыми каменными блоками? Неужели, найдя планету с развивающейся жизнью, они пожелают оставить на память будущим аборигенам такие «тяжелые» и по большому счету бесполезные подарки?

Возникают вопросы: где и какой следует воздвигнуть памятник, чтобы развивающаяся земная цивилизация через определенное время сумела осмыслить его суть?

Во-первых, памятник должен быть долговечным, чтобы дождаться того момента, когда заложенные в нем идеи и знания смогут быть восприняты. Во-вторых, он должен привлекать внимание как можно большего числа людей своими габаритами, яркостью, необычностью. В-третьих, это должен быть памятник, несущий в себе разнообразную полезную информацию, эмоционально выразительную, пробуждающую интерес к космосу, к межпланетным перелетам.

Далее. Памятник не должен давить человека своим величием, а учить наблюдать и сравнивать, учить осмысливать информацию ненавязчиво, доступно, постепенно. Для этого он должен открываться в новых качествах по мере развития интеллекта аборигенов и быть многофункциональным. Наконец, его искусственность не должна сразу бросаться в глаза, а проявляться постепенно.

Так вот, утверждает Коваль, чтобы не возводить неизвестно где и неизвестно для кого гигантский обелиск или монумент, чтобы уберечь памятник от пагубных воздействий приповерхностной земной активности — ливней, ветров, перепадов температур, наводнений, извержений вулканов и разрушительных землетрясений, — а заодно сделать видимым для всех людей Земли — пришельцы неизбежно должны были поместить его в космос!

Всем выше упоминавшимся требованиям отвечает спутник нашей планеты — Луна. Да, да, именно Луна! Не обелиск на обратной стороне Луны, не «клад мудрости» таинственных пришельцев в одном из лунных кратеров, а именно само небесное тело Луна. Самый заметный, крупный и привлекательный объект в околоземном пространстве, который отвечает всем критериям «инопланетного памятника». Откуда же появилась Луна как тело? Автор гипотезы считает, что «пришельцы» нашли ее на орбите между Марсом и Юпитером, после чего оттранспортировали к Земле.

Через год после публикации гипотезы Коваля в том же журнале «Техника — молодежи» была опубликована статья «Луна — тест на внимание», составленная из откликов читателей, которые приняли участие в расшифровке закодированного лунно-космического теста.

Так, например, московский художник и астроном-любитель Михаил Шемякин среди хаотического нагромождения кратеров на лунной поверхности еще в 1961 году обнаружил загадочные цепочки лунных кратеров, параметры которых подчиняются строгим закономерностям. Все цепочки лежат на дуге окружности, диаметр каждого последующего кратера либо в два раза меньше предыдущего, либо равен ему. Расстояния между центрами кратеров также составляют геометрическую прогрессию с множителем, постоянным для каждой цепочки.

Возьмем другую не менее эффектную цепочку из шести кратеров, расположенных внутри гигантского цирка Клавий, который находится близ южного полюса Луны. Эта цепочка, отлично видимая даже в небольшой телескоп, представляет собой убывающий ряд кратеров, все параметры которых подчинены математическому закону. Расчеты, выполненные на ЭВМ, показали, что случайное «вхождение» кратеров в такие цепочки маловероятно. А естественного механизма, объясняющего возникновение подобных образований, ученые до сих пор не придумали. Невольно возникает сумасшедшая мысль: а не являются ли сходящиеся цепочки своеобразными стрелками-указателями на особые точки лунной поверхности? Не следует ли именно в этих точках, а их на Луне имеется несколько десятков, особо внимательно изучать лунную поверхность? Кто знает, не там ли оставлены землянам «клады инопланетной мудрости» или памятные знаки?…

ЧАСТЬ 2