– Я инженер, – смущенно оправдался Евгений.
Зоя подняла глаза, чтобы посмотреть на реакцию Рэма. Его лицо исказилось от злобы.
Виктор вытащил из рюкзака перкалевую палатку – настоящую мечту походника, ее мечту. Перкаль – хлопковая ткань из крученых нитей, пропитанных смолами, считалась самой водонепроницаемой. Она вмещала четырех человек и весила так же мало, как парусиновая. Скаты были сделаны из однослойного прорезиненного перкаля с алюминиевым покрытием, пол – из того же двухслойного материала. Торцовые и боковые стенки не прорезинены, что обеспечивало палатке необходимую вентиляцию. А какая она была на ощупь! Зоя даже зажмурилась от удовольствия.
Виктор долго раскладывал дно и, судя по доносившимся звукам, зачем-то читал стихи. Евгений подошел к нему и без лишних слов показал, где надо ставить палатку, чтобы ее не трепал ветер, а потом быстро собрал ее. Евгений и Борис накрыли все палатки синтетическими тентами, закрепили колышки и юбки обломками шлака.
Зоя перемешала гречку, положила ложку на крышку котелка и с удовольствием оглядела их небольшой лагерь. Нина вытерла руки после готовки и подошла к Зое.
– Ребята три палатки ставят. Я думала, будет мужская и женская. Для кого третья?
– Я так поняла, Рэм себе отдельную взял. – Нина тут же покраснела, когда через секунду догадалась, что будет спать с Рэмом вместе. – Зоя, а тебе кто-то из наших нравится? – По этому неловкому вопросу Зоя поняла, что роль невесты руководителя группы, хотя и приятная, Нину смущала и даже тревожила.
Говорить о мужчинах Зое казалось совершенно неуместным. Интересы коллектива требовали дисциплины. И в жертву ей Зоя давно уже принесла отношения с мужчинами. Слова Нины вызывали брезгливость к плотскому, и все же она непроизвольно взглянула на Бориса. Нина это видела.
– Он привлекательный, да, отличный выбор. – Нина будто не замечала, что разговор Зое неприятен. – Юрий – болтун, Евгений – слишком стар, да и Света, кажется, всерьез положила на него глаз, а Виктор – просто чудак.
– Н-нет, ты не так поняла. Для меня это не имеет значения. Мы не знаем друг друга. К тому же поход требует сил, и я не хочу отвлекаться на пустяки. Ты же помнишь, что сама позвала меня помочь. Я сейчас больше тревожусь о том, что группа разнородная и половина не слушает руководителя.
Нина осеклась и опустила голову – Зоя наступила на больную мозоль. Поход и правда обнажал души, устраивал экзамен на зрелость. Рэм раз за разом его не сдавал. Зоя понимала, что отмахивается от Нины и та расстроилась.
Хорошо, что ужин был готов и голодная группа ждала их у костра. Это позволило Зое отвлечься от раздумий об опасностях похода. И о Борисе. Мысли о нем ее смущали и путали.
– Все принесли КЛМН? Давайте тарелки.
– Зоя, зачем же ругаться? – Света надула губы, Виктор рассмеялся.
– Ой, Света, прости, я не ругаюсь. КЛМН – это кружка-ложка-миска-нож.
Совсем стемнело. Группа села теснее у костра.
После ужина все повеселели. Виктор запел песни под гитару.
Зоя заметила, что Света уже привычно подсела к Евгению. Слева от нее самой сидели водитель Сергей и Борис, а справа – Рэм, Нина и Юрий. Лица у всех, кроме разве что Нины, были расслаблены и умиротворены.
Нина никому не сказала, что играть на музыкальных инструментах и петь в священных местах нельзя. Духи этого не прощают.
Пели много. И старые походные песни, и новые, написанные к тридцатилетней годовщине Великой Отечественной войны. На песне «Бери шинель» почти у всех на глазах были слезы, и их никто не стыдился. Виктор исполнил и совсем новую «Беловежскую пущу», слова которой все уже знали, и «Голубой вагон», и «Не надо печалиться». Он знал много самых разных песен. Ребята то и дело спрашивали: «А эту можешь сыграть?» И Виктор охотно играл. Нина, сидевшая под боком Рэма, все же расслабилась и попросила спеть «Лебединую верность».
Это был первый поход на памяти Зои, в котором у костра исполнялось гораздо больше эстрадных песен, чем походных или бардовских.
Водитель Сергей поднялся, пожелал всем спокойной ночи и пошел устраиваться на ночь в машине.
Света заметно скучала, не принимала участия в беседе и не заказывала песни. Отрешенно она смотрела на огонь.
– Света, а вы какую музыку любите? – галантно спросил Юрий.
Света рассмеялась.
– В основном иностранную. Вы, наверное, такую даже не знаете, – ответила девушка чуть свысока.
Зоя нахмурилась, конечно, шел 75-й год, и советский человек был свободен в выборе того, какие пластинки покупать, но Светины слова прозвучали так, будто она любила не Мирей Матье или Джо Дассена, а дурманящих и развратных западных певцов.
Юрий наклонился к Свете и что-то ей сказал, та подняла брови, взглянула на него с интересом и кивнула.
Зое стало неуютно. Одно дело знать, что есть откровенные западники, порицать их, игнорировать и не включать в свой круг общения, а другое дело – отвечать за них, ненадежных участников твоей группы, провести с ними бок о бок несколько дней и даже делить палатку.
Еще в начале вечера Света сказала, что учится на повара в Москве, и Зою это удивило. Девушка казалась очень далекой от готовки. Судя по джинсам, отец Светы мог быть дальнобойщиком, фарцовщиком или номенклатурным работником, который ездит по заграницам. Да и вообще, джинсы – странный выбор одежды для будущей поварихи. Поэтому Зоя решила, что она была права, Света из МГИМО и не хочет рассказывать о себе. Может быть, хочет казаться проще, чтобы не отпугнуть Евгения, хотя иногда и проговаривается, как, например, о музыкальных вкусах.
От этих раздумий Зоя неожиданно расстроилась и вдруг услышала, как Света начала тихонько подпевать песне «Люди в белых халатах». Ее сразу отпустило – ладно, не совсем еще пропащая.
Зоя незаметно бросила взгляд на Бориса. Статный молодой мужчина работал агрономом в Подмосковье и, как и все, попал в поход случайно. Приехал в отпуск к сослуживцу и решил воспользоваться случаем – увидеть вулканы вблизи.
Она не хотела себе признаваться, но ей нравилось в нем решительно все. Серьезные зеленые глаза с коричневыми крапинками, сильные руки, так ловко справляющиеся с палатками, бархатистый голос и простая улыбка. Она заметила, что Борис с радостью пел все бардовские и походные песни. Значит, в музыке их вкусы совпадали.
– А где работаете в Подмосковье? – как всегда высокомерно, но с заметным интересом спросила Света.
– На юге, а ты тоже под Москвой? – Борис улыбнулся Свете, и лицо Евгения опять погрустнело.
– Угу. Я на западе. – Интерес в Светином голосе пропал так же быстро, как появился.
– О, я тоже из Москвы! И тоже агроном! – бесцеремонно вмешался в разговор Юрий.
Тут же он рассказал старый анекдот про генетиков. Зоя подумала, неужели еще остались в стране лысенковцы, отрицающие генетику как перспективную советскую науку? Зое показалось странным, что достаточно молодой Юрий придерживается таких несовременных взглядов.
Юрий говорил долго, Зое даже стало холодно сидеть без движения. Она принесла куртку из палатки, надела ее и села обратно к костру. Шлак шуршал под ногами, будто позади кто-то шел. Зоя оглянулась. Никого. И все же постоянно казалось, что за спиной кто-то был. Ощущение присутствия не давало расслабиться, несмотря на близость костра. «Может быть, на шлаковом плато мне не хватает звуков природы – шелеста ветра в листве, шума ручья. Здесь вокруг лишь черная земля, будто пустота вокруг».
Юрий, перехватив внимание, рассказал, что давно мечтал забраться на вулканы и, как только узнал о командировке сюда, сразу взял еще отпуск и нашел группу в горы, чтобы не упустить момента. А прибыл на Камчатку в командировку по интересному делу: привез на полуостров саженцы яблонь из Хабаровского питомника по заявке местных строителей для озеленения новых микрорайонов. Трехлетние яблони, сливы и груши еще никогда сюда не привозили. Бывало, любитель-садовод сажал одно-два деревца, они в лучшем случае приживались и иногда цвели, но не плодоносили. А новые сорта не высаживались здесь так массово.
– Кто-то может сказать, что это глупость, недостойная того, чтобы тратить на нее время и ресурсы. А я так скажу: жители Камчатки в следующем году въедут в дома, дворы которых будут утопать в ароматном бело-розовом тумане цветущего сада! Суровый край получил такой подарок от материка.
Юрий говорил интересно и о важном, но то, как он это говорил, почему-то вызывало у Зои отторжение. Как будто выступал человек, присвоивший заслуги других людей. Похоже, что все поняли, что он к этому не приложил и пальца. Разве что привез саженцы, заменив в поездке начальника соседнего отдела.
– Юрий, а есть ли данные о том, что яблони здесь плодоносят? Мне кажется, я видел в городе только дички да несколько ягодных, сибирских яблонь, – заметил Борис.
– Я привез районированные уральские и алтайские сорта, но плодоношение селекционеры не гарантируют, конечно. Будем ждать!
Два агронома были совершенно не похожи. Ей показалось, что Борису около тридцати, а Юрию – лет на пять больше. Активный говорливый Юрий имел типичную славянскую внешность – приземистый и крепкий, светловолосый и широколицый. У него в группе была самая большая кружка, но и она тонула в его огромных ладонях. Борис был выше и стройнее, с вытянутым узким лицом и длинными тонкими пальцами.
Юрий подлил себе горячего чая и в очередной раз покровительственно похвалил Зою за вкусный ужин. Он вполне недвусмысленно шевелил бровями, и Зоя поняла, что он решил за ней приударить. Но это почему-то было неприятно. Зоя не могла понять, что в нем ее раздражало.
– Витя, расскажи о себе! – попросила Нина гитариста.
– Ну, что говорить. Я уже лет семь как живу в Петропавловске, учу детей музыке. Пишу стихи. В походы вот не ходил никогда. Из Саратова на Камчатку, в край вулканов и ветров, приехал за вдохновением.
– А я в походы хожу буквально с рождения! – заявил Рэм. – Отец брал с собой. Хочешь не хочешь, полстраны обошел… Последние годы, правда, все реже. Наверное, Женя ходил еще больше моего, ты же у нас опытный турист, да?