О сыновьях и дочках
Кто-то из читателей, возможно, задает вопрос: если во многих традиционных обществах из-за полигинии сильна конкуренция между мужчинами, почему же в этих обществах родители предпочитают мальчиков девочкам? Можно ли это объяснить естественной убылью мужской части группы, коль скоро убыль не отменяет конкуренции?
Действительно, антропологи произвели подсчет, который показал, что в большинстве традиционных обществ родители больше и лучше кормят мальчиков, уделяют им больше внимания, чем девочкам. В терминах этологии это называется «манипулирование родительским вкладом». Данное явление вполне объяснимо с точки зрения репродуктивного успеха. Вспомним снова, что репродуктивный потенциал у мужчин выше. Это означает, что родители сына теоретически могут иметь больше внуков, чем родители дочери. Если жизненный успех индивида оценивать в количестве собственных генов, переданных следующему поколению, то сыновей иметь выгоднее.
Гипотеза Трайверса-Вилларда предсказывает, в каких случаях родители будут больше заботиться о сыновьях, чем о дочерях (Trivers, Willard, 1973). Важнейшим условием является наличие стабильной, хорошо выраженной системы социальной стратификации и возможность практики полигинии. Туркмены йомуты, обитающие на территории Ирака, представляют собой хорошую иллюстрацию применимости данной гипотезы к человеческим популяциям. Американский антрополог Вильям Айронс провел несколько лет (1973-1974 гг.) среди туркмен йомутов и определил, что средний уровень фертильности мужчин (10,6 ребенка) существенно превышал таковой у женщин (7,74 ребенка). Йомуты — достаточно специфичная группа в том плане, что они вступают в брак достаточно поздно: средний возраст вступления в брак у женщин равен 30,1 года, мужчин и того выше — 39,6 года. Репродуктивный успех мужчин и женщин старше 45 лет также различался: 5,12 и 3,87, соответственно, для мужчин и женщин. Репродуктивные кривые для мужчин и женщин также различны: очевидно, что рождение ребенка у женщины старше 45 лет явление достаточно редкое, тогда как для мужчин — вполне обыденное. По подсчетам В. Айронса среднее число детей, родившихся у женщин старше 45 лет, примерно соответствовало 0,25, тогда как мужчины в возрасте 45 -75 лет в среднем являлись отцами 4,3 ребенка.
У йомутов, как и у большинства групп, практикующих многоженство, часть мужчин вовсе не имеют жен, тогда как меньшая, более обеспеченная часть, имеет больше одной жены. В этих условиях наблюдается отчетливая тенденция уделять больше заботы и внимания сыновьям. На 1567 мужчин в возрасте до 29 лет у йомутов приходилось 1436 женщин.
В большинстве обществ родители предпочитают мальчиков. Но не забудем, что в полигинных обществах репродуктивный успех мужчин сильно варьирует: у кого-то десятки жен и множество детей, а кто-то совсем отстранен от права передавать свои гены. Ясно, что чем богаче семья, тем скорее можно ожидать, что сын без жены не останется. Отсюда кажущийся парадокс: чем выше экономический статус семьи, тем больше вероятность, что будет убита новорожденная девочка. Предсказания о предпочтении сыновей в семьях с высоким статусом оказывались верными для Китая, Северной Индии, средневековой Европы и для многих других зон. Информацию, благодаря наличию источников (летописей и прочих документов), удалось собрать по некоторым культурам, начиная с XIV века! Например, англичане в период колонизации Индии заметили, что в некоторых кастах, если верить сведениям, кото рые подавали местные власти, вообще не рождаются девочки. Ясно, что естественным феноменом это быть не могло. Стали более пристально следить за населением, и выяснилось, что в некоторых высоких кастах предпочитают убивать всех новорожденных девочек, а жен сыновьям брать из более низких каст (таблица 8.1). Девушкам же бывает трудно найти жениха в пределах собственной касты, а жениха из низшей касты брать категорически запрещено. Англичане попытались исправить угу ситуацию, обещая существенные денежные премии родителям за сохраненную девочку. Убивать перестали, но за дочерьми так плохо ухаживали, что несчастные девочки умирали в течение первого года жизни.
Таблица 8.1. В стратифицированных патрилокальных обществах Индии практиковапась система гипергинии (жен брать только из равной или низшей касты). В таблице представлено абсолютное количество мужчин и женщин брачного возраста. (Дано по Dickeman, 1979).
Обратные стратегии — предпочтения дочерей встречаются крайне редко, и возникают они не случайно, а, как правило, связаны с какими-то кризисами в обществе или характерны Для малоимущих слоев населения. Типичный пример родительского предпочтения девочек приводит американский антрополог Ли Кронк, много лет проработавший среди макогодо. Макогодо — в недавнем прошлом охотники-собиратели, обитавшие на севере Кении и говорившие на языке северо-кушитской лингвистической группы. В качестве выкупа за невесту мужчины макогодо традиционно преподносили ее родителям пчелиные ульи. Вследствие британского влияния в Кении в начале XX века, сопровождавшегося существенным ростом популяции и миграциями населения, макогодо стали постоянно контактировать с соседними масаеязычными группами (включая самбуру, собственно масаев, диггири и пр.).
По мере общения с соседними более высокостатусными группами макогодо постепенно утратили собственный язык и стали говорить по-масайски, кроме того, в новых условиях существования они стали осваивать скотоводство. Макогодо в наши дни остаются одним из наиболее низкостатусных племен в местной иерархии по критериям богатства, статуса и брачного успеха. Контакты с соседними скотоводческими племенами повлекли за собой обмен брачными партнерами. Однако лог обмен в случае макогодо носил односторонний характер: они выдавали девушек в соседние группы, тогда как юноши макогодо не имели практически никаких шансов получить невесгу из соседнего племени в силу экономических и социальных причин. Соседи, говорящие на масайском языке, смотрели на макогодо сверху вниз и презрительно говорили о них как об «iltorrobo» (термин, обозначающий образ жизни, который могут вести разве что дикие животные — охота и собирательство). Чтобы получить невесту даже из собственного племени, в новых условиях требовался выкуп в виде определенного числа голов рогатого скота, а макогодо могли предложить в подарок лишь пчелиные ульи.
Анализ ситуации показал следующее: родителям девушек было выгодно отдавать их в жены масаям, потому что те платили за невесту выкуп в виде скота. А иметь скот означало в новых условиях — больше шансов на обеспеченную жизнь и лучшие перспективы для вступления в брак других детей. В результате в наши дни тенденция продолжает сохраняться: девушки макогодо чаще отдаются в жены мужчинам из масайских племен. Уровень полигинии среди макогодо много ниже, чем у соседей, возраст вступления в первый брак у мужчин — существенно выше. Единственным выходом для мужчин макородо оказалось быстрое освоение навыков скотоводства и разведение собственного скота. Однако и в наши дни макогодо остаются самыми бедными среди окружающих племен, и размеры их стад — существенно меньше.
В новых условиях поведение родителей макогодо полностью соответствует предсказаниям гипотезы Трайверса-Вилларда: они откровенно отдают предпочтение дочерям. Данные полевых исследований 1985-1987 гг. Ли Кронка свидетельствуют об отчетливом смешении объема родительского вклада в пользу дочерей. Прежде всего, это отчетливо проявлялось в соотношении полов у детей в возрасте 0-4 года: на 67 мальчиков в 1986 г. у макогодо приходилось 100 девочек. Матери дольше кормили девочек грудью и чаше обращались за медицинской помощью, когда те болели. О девочках больше заботились не только матери, но и другие родственники (таблица 8.2).
Таблица 8.2. Забота о детях, по материалам этологическич наблюдении за каждым ребенком.
(Дано по Cronk. 2000). Условные обозначения: средняя дистанция между нянькой и ребенком дана в метрах; в таблице приводится средний процент времени, в течение которого ребенка держали на руках и кормили.
Антропометрические измерения детей макогодо показали, что рост и развитие девочек происходит более благополучно, чем мальчиков.
Пример резкого смешения родительского вклада в пользу девочек у венгерских цыган приводят в своей работе Т. Беремки и Р. Данбар (Bereczkei, Dunbar, 1997). У данной этнической группы очень низкий социальный статус в рамках венгерского общества. Если дочери, выросшие в цыганской семье, имеют некоторый шанс выйти замуж за венгра, тем самым улучшив свое положение, то у сыновей такого шанса нет — венгерская женщина никогда за цыгана замуж не пойдет. Поэтому матери и отцы (очевидно неосознанно) больше внимания уделяют девочкам: дочерей дольше кормят грудью, с ними больше занимаются, стараются лучше обеспечить и дать образование. Кроме брачных перспектив для детей, в том же направлении действует и другой фактор. У венгерских цыган существует традиция, приносящая родителям девочки дополнительную выгоду: первая дочь обязана длительное время оставаться с родителями и помогать им воспитывать последующих детей, играя роль няньки. Зачастую старшие дочери остаются с родителями и помогают им даже после того, как выходят замуж. Подсчитано, что в цыганских семьях, в которых имеется старшая дочь, интервалы между родами у матери меньше, количество детей больше — иначе говоря, эффективность репродукции матери заметно повышается.
Предпочтение девочек наблюдается также в беднейших семьях в современных Соединенных Штатах. Гулин и Робинс показано, что матери со среднегодовым доходом ниже $10000. равно как и матери-одиночки, чаще и, в среднем, на 5,5 месяцев дольше кормили грудью дочерей, чем сыновей.
Кстати сказать, реально наблюдаемые модели поведения часто идут вразрез с тем, что сами родители сообщают по поводу своего отношения к детям. В этом плане прямые этологические наблюдения являются исключительно ценным источником сведений о поведении человека. Сведения такого рола просто невозможно получить с помощью опросов или интервью. Так, опросы, проведенные среди матерей макогодо в 1986 и 1993 гг., показали, что они не склонны были отдавать предпочтение девочкам, их отношение можно было характеризовать как уравновешенное с легким креном в сторону предпочтения мальчиков (таблица 8.3). Расхождение реального поведения и сообщений, полученных при разговоре с матерями, может поставить в тупик человека, далекого от антропологии. Однако разгадка достаточно проста: для культуры самих макогодо, равно как и культурных представлений соседних масаеязычных народов, типично предпочтение сыновей. Высказываемые матерями макогодо предпочтения следует скорее расценивать как желание или стремление соответствовать нормам масайской культуры. Сообщения матерей нужно расценивать, как попытку манипулировать впечатлением окружающих об их сходстве с соседями, а не как передачу информации об истинном положении вещей у макогодо. В силу сложившихся условий жизни и культурного окружения, макогодо вряд ли сформируют культурные стереотипы, открыто озвучивающие предпочтения в направлении детей женского пола, а на поведенческом уровне такая тенденция будет сохраняться до тех пор, пока статус этой группы будет сохраняться низким на региональном уровне.
Таблица 8.3. Предпочтения в направлении детей мужского и женского пола у матерей макогодо. (Дано по Cronk, 2000).
Порядок рождения и манипулирование родительским вкладом у человека
В исследованиях в области эволюционной антропологии в последние годы большое внимание уделяется вопросу о роли раннего социального опыта в формировании особенностей поведения человека и его жизненного успеха. В непосредственной связи с этой проблематикой изучаются стратегии манипулирования родительским вкладом и избирательность отношения родителей к детям разного пола и ранга по порядку рождения.
Этнографическая литература изобилует фактами родительского фаворитизма по отношению к мальчикам (выше мы уже останавливались на эволюционных теориях, позволяющих объяснить данное явление). Ф. Салловей, ориентируясь на теоретические постулаты эволюционной теории, убедительно показан в своей книге, что порядок рождения, наряду с полом, может служить одним из факторов, напрямую влияющих на адаптацию человека к социальному окружению, и быть одной из детерминант жизненного успеха. Эффект порядка рождения становится понятным, если рассматривать его как проявление эволюционно-стабильных стратегий у человека. Порядок рождения определяет семейные «ниши», различающиеся по размерам родительского вклада и по детерминируемой ими в дальнейшем социальной ориентации индивида. В основе эволюционно-психологической концепции порядка рождения лежит теория «конфликта между родителями и потомством » предложенная Трайверсом в 1974 г. Согласно этой теории каждый ребенок требует от родителей больше ресурсов, чем те могут предоставить. Теоретически брат или сестра должны являться социальными союзниками, однако известно, и об этом пишет крупнейший специалист по родительскому поведению Т. Клаттон-Брок, что сиблинги (дети одних родителей) постоянно соперничают за внимание родителей и за их ресурсы, которых всегда оказывается недостаточно.
В нашей работе, проведенной совместно с Е. Ю. Бойко представлены данные о том, что на фоне конфликта родители — дети, родители склонны избирательно относиться к своему потомству. Фаворитизм проявляется в самых разных сферах жизни, начиная с питания и заканчивая проявлением родительской ласки. В результате у детей вырабатываются адаптивные стратегии получения доступа к родительским ресурсам, а сугношения сиблингов часто носят амбивалентный характер.
Совокупная приспособленность родителей напрямую связана с будущей репродуктивной способностью детей: чем больше здорового потомства оставят дети, тем более успешными окажутся их родители с точки зрения эволюционной теории. В силу этих рассуждений очевидно, что старший ребенок является более «ценным ресурсом», ибо он имеет большие шансы стать родителем при жизни своих отца и матери, чем младшие сиблинги.
Разумеется, родительский фаворитизм в отношении старшего ребенка бывает всячески замаскирован (родительское отношение меняется в соответствии с меняющимися потребностями и возможностями ребенка), но он становится очевидным при необходимости выбора в экстрематьной ситуации: когда один ребенок должен быть принесен в жертву, чтобы спасти остальных, с наибольшей вероятностью пожертвуют младшим, и это является по мнению М. Дали и М. Вильсон кросс-культурной универсалией.
Как показал в своем фундаментальном исследовании Ф. Салловей, именно собственная безопасность делает старших детей защитниками родительских ценностей, более консервативными и желающими сохранения status quo в семье, в то время как остальные дети, и особенно средние, более склонны быть «бунтовщиками и мятежниками».
Возраст родителей оказывает существенное влияние на их внимание к детям: чем старше родители, тем больше они вкладывают в своих детей. Это происходит потому, что вероятность появления новых детей с возрастом становится все меньше (однако родители действуют гак скорее бессознательно, нежели четко осознают причины своего поведения). Ценность ребенка любого возраста у пожилых родителей возрастает, т. к. их совокупная приспособленность начинает все больше зависеть от репродуктивной способности детей.
Хотя изначально более высокий статус и большая включенная приспособленность дают старшему ребенку «преимуществ во в снискании родительского вклада», это преимущество может быть нивелировано растущим желанием стареющих родителей посвятить себя младшему ребенку, как последнему произведенному ими наследнику, кроме того, самому слабому и уязвимому в силу возраста. Последний ребенок обычно становится «маленьким любимцем всей семьи». В результате, как показали П. Ред с соавторами, в проигрыше по всем статьям остаются средние отпрыски. Даже если родители, казалось бы, обо всех заботятся одинаково, в целом средние дети получают меньше ресурсов, чем остальные. Случайно ли, в таком случае, что средние дети стремятся быстрее обрести независимость от семьи, обеспечивать себя сами и заводить свою собственную семью?
Нами (М. Бутовская, Е. Бойко, Э. Гучинова) были проведены сравнительные количественные исследования родительского фаворитизма у русских, армян, бурят, калмыков и крымских татар. Действительно, средние дети у русских меньше других оказались привязаны к родителям, сильно — к сиблингам и более всего — к друзьям и партнерам. У крымских татар модель привязанностей для средних детей оказалась практически полностью противоположной предсказаниям эволюционных психологов: мать была близка средним детям гораздо больше, чем старшим и младшим, а кроме того, средние дети меньше всего привязаны к неродственникам. Армяне не обнаружили каких-либо ярких тенденций в картине привязанностей, кроме, пожалуй, несколько более выраженного предпочтения сиблингов у средних детей. В бурятской выборке ни старшие, ни средние дети не демонстрировали ни одной из предсказываемых Ф. Салловэем моделей предпочтений.
Любопытен тот факт, что у крымских татар средние дети чаще, чем все другие группы, выбирают мать и родственников в качестве объекта своей наибольшей привязанности (против всех ожиданий Ф. Салловэя и его коллег). Возможно, что крымские татары, из-за до сих пор сохраняющихся черт родового общества, были существенно ограничены в своем общении кругом родственников, в результате с друзьями и партнерами они общались меньше, чем русские. У русских в круг первостепенных партнеров по общению традиционно включались друзья и потенциальные женихи и невесты, у крымских татар, армян и бурят — преимущественно родственники. Таким образом, возможно привязанность крымских татар к матери и к родне является компенсаторным психологическим механизмом, а не свидетельством ответной реакции на сильное материнское предпочтение. К тому же, по собственному ощущению средних детей, у татар мать любит их как раз меньше остальных сиблингов.
Что касается материнского фаворитизма и привязанностей у юношей и девушек, то только русские продемонстрировали четко выраженную тенденцию выбирать мать, как наиболее близкого человека, когда они сами любимы ею больше, нежели сиблинги. Данный факт свидетельствует в пользу нашей догадки об искажениях в семейных отношениях в культурах с большей ориентацией на семейные ценности (в нашем исследовании это татары, армяне и буряты). Если же обратиться к привязанностям у русских вне зависимости от фаворитизма, то средние дети выбирали родителей и сиблингов действительно реже всех остальных, а друзей и партнеров — гораздо чаше. Ни водной из трех традиционных культур такой «чистой эволюционно-психологической» закономерности не наблюдалось.
Связь между выбором матери в качестве объекта привязанности и обозначением себя как семейного миротворца с одной стороны, и между выбором прочих лиц и ролью мятежника — с другой, четко прослеживалась нами во всех четырех культурах, что подтверждает базовые положения об эволюционных корнях конфликта родители — дети.
Причем тут деньги
Женщины, как правило, вносят больший вклад в заботу о ребенке, чем мужчины (хотя можно привести примеры ситуаций противоположного рода, когда женщина отказывается от ребенка, а мужчина посвящает свою жизнь заботе о нем).
Доказано, что в случае экстремальных ситуаций, сопровождающихся затяжными экономическими кризисами, число отказ» ниц в обществе резко возрастает. Детей начинают подбрасывать под двери приютов, больниц и церквей, а то и просто оставлять на улице (именно так обстояло дело в период перестройки в целом ряде стран бывшего социалистического лагеря: Болгарии, Венгрии, Румынии и др.). Власти Венгрии вынуждены были ставить на улицах города специальные барокамеры для младенцев, в которых матери, отказывающиеся от ребенка, могли бы анонимно оставлять малышей. Эти меры позволили избежать криминальной практики детоубийства и, вместе с тем, полностью снять родительскую ответственность с тех, кто по ряду причин оказался не готовым (экономически, социально или психологически) выполнять материнские функции.
Рис. 8.1. В XX в. количество детей у женщин шведок с более высокими доходами семьи было достоверно выше во всех возрастных группах. (Дано по Low. 2001).
Рис. 8.2. Вероятность выживания детей у полигинных скотоводов датог в зависимости от экономического статуса мужа и количества жен. (Дано по Sellen, Borgerhoff Mulder, Sieff, 2000).
Поведенческие экологи показали, что для женщин существует достоверная связь между материальной обеспеченностью и фертильностью (плодовитостью). Б. Лоу приводит в своей работе конкретный пример: в Швеции XIX века у бедных женщин в среднем детей было меньше, чем у более состоятельных, причем живущих в той же местности (так что никакие экологические или политэкономические факторы на число детей не могли повлиять — только доход семьи) (рис. 8.1).
Понятно, почему в полигинном обществе количество детей в семье напрямую зависит от благосостояния. Этому есть несколько причин, даже кроме простейшей зависимости: чем больше доход, тем больше ртов можно прокормить. У более обеспеченного мужчины — больше жен, они и больше рожают, и, по-видимому, лучше ухаживают за детьми, кооперируясь и помогая друг другу (рис. 8.2). А как должна выглядеть эта зависимость в моногамных обществах?
Сущность любого родительского вклада — это затраты родителей, призванные обеспечить процветание потомства.
Хорошо известно, что в постиндустриальном обществе самый дорогостоящий родительский вклад — это вклад в образование ребенка. Представления о том, что в современном обществе уровень благосостояния и образования негативно связан с фертильностью (т. е. у богатых детей меньше, хотя эти дети хорошо устроены в жизни) в известной мере верны. Если сравнивать количество детей у родителей с хорошим и плохим образованием, то, возможно, окажется, что у людей с низким образованием больше детей. Однако если мы рассмотрим одну социальную группу, все члены которой имеют примерно одинаковый уровень образования, нас ждет сюрприз: у более обеспеченных детей больше. Это было показано в исследовании замужних англичанок — выпускниц Оксфорда, которое проводилось с 30-х по 50-е годы (таблица 8.4).
Таблица Х.4. Связь между количеством детей у женщины и доходом ее семьи для выпускниц Оксфорда и Кембриджа за период с 1930 по 1950 гг. (Дано по Hubback. 1957).
Примечание: верхняя цифра доход семьи менее 1 млн. фунтов в гол: нижняя цифра — доход семьи более 1 млн. фунтов в год.