Вот примеры из моей переписки на Фейсбуке. Я задала вопрос: «Каким предметом вы больше всего дорожили в детстве?» Почти все мои друзья интуитивно подменили слово «предмет» словами «любимая игрушка». (М. О. – это я.)
С. П.: Мама рассказывает, что у меня было несчетное количество кукол, я их рассаживала в нашей однокомнатной квартире, и они занимали все пространство вдоль стен. Сама я этого не помню. Зато так называемые «комнатки» из пластилина, фольги, фантиков от конфет, бусинок, прочей дребедени я помню очень хорошо, будто недавно их мастерила. У моего Ребенка был уже настоящий домик для Барби, в который докупалась различная домашняя утварь. Внучке сейчас восемь месяцев, и я присматриваю большой домик, в котором могла бы разместиться она сама.
М. О.: Целая цепочка прослеживается. Но если вы так хорошо помните пластилиновые «комнатки», самым важным оказалось то, что было сделано своими руками!
С. П.: Мне кажется, причина не в этом. Выбор игрушек в моем детстве был небольшой. Вот я и лепила игрушечный мир своими руками.
Т. О.: В мене був пластмасовий кіт. Антропоморфна іграшка з червоним туловищем і білими ногами. Коли я був малий, вона була моєю улюбленою іграшкою. Вона в мене зберігалася до 16 років, поки не загубилася під час переїзду. Чогось іграшки в формі котів і самих котів любив найбільше.
М. О.: Якi чудовi спогади! Дякую
А. Ш.: Железная дорога. Получил эту игрушку в 6 лет, в тот день, когда мы переехали из Вильнюса в Москву. Помню совершенно пустую комнату, стул, на котором сижу, и эту самую дорогу, которую тут же запустил. А больше всего я ею дорожил потому, что она, эта дорога, немедленно аннулировала чувство жуткого одиночества на новом месте. Родители знали, что дарить.
М. О.: Как я вас понимаю. Наверное, повинуясь тем же соображениям, когда я по научной программе поехала в Париж и потащила сына за собой, а ему было немножко страшно, я купила ему набор рыцарей, чтобы подбодрить.
А. К.: Стеклянные и гипсовые шарики завораживали меня тем сильнее, чем больше я убеждался в том, что разгадать их загадку невозможно.
М. О.: А что с ними в типографии делали? Стеклянные – бесцветные?
А. К.: Что делали, не знаю, хотя позже я работал в типографии. Может быть, намеренно потом не пытался выяснить? А шарики были прозрачные – белого, зеленоватого и голубоватого цвета.
В. М.: Точно! Шарики – вещь! У мамы на колхозном складе, где она работала, был ящик с шариками от подшипников. Как приятно было с ними играть! И вообще колхозный склад – это Эльдорадо!!! Там было все – от тракторных запчастей до пороха и свечей.
А. К.: Шариками от подшипников мы играли в бабки. Выбивали одни другими. Какой же невероятный звон был, тяжелый такой, когда они бились друг о друга!
М. О.: Мальчишки зажигают.
В. М.: Ящик был очень большой, и сам я не мог достать из него шарики, приходилось просить маму, но она давала один-два маленьких.
О. Б.: У меня была розовая лопаточка. Маленькая, помещалась в сумку или в карман. Со временем выгорела до белого, но любить ее меньше я не стала. Лет с трех, наверное, она у меня была.
М. О.: А вы ею копали или только носили, как талисман? Я заметила, что детям нравятся предметы небольшие, которые можно спрятать и щупать в кармашке.
О. Б.: И копала, и играла, как с героем сказки.
М. О.: Понимаю, она у вас была мультиваркой.
О. Б.: Да, мультилопаточка. А звала я ее… Никогда не догадаетесь! Лопаточка.
М. О.: Как нежно, прямо Лапочка-лопаточка.
О. К.: Маленький, с детскую ладонь, пушистый желтый медвежонок по имени Маша. У сестры был такой же, но мальчик, имя не помню. Эти медведи на протяжении долгого времени были самыми любимыми героями всех игр, всех событий и приключений.
С. Л.: Плюшевый медведь Мишка. Спал с ним, ел с ним, гулял с ним лет до шести.
М. О.: Как вы думаете, Станислав, мишки заменяли нам мамино тепло?
С. Л.: Вероятно, да.
И. П.: Маленький (10–15 см) набивной медведь из ну очень искусственного меха коричневого цвета; по форме напоминал желатинового медведя-конфету. Он активно занимался экстремальными видами спорта (альпинизм, плавание). Прожил класса до третьего школы (тайно, конечно).
М. О.: О, мишка-экстремал – это точно надежная защита от страхов, как вы думаете?
И. П.: Ну да, эту задачу он тоже выполнял.
И.С.: В детстве родители подарили мне мишку, а потом оказалось, что с ним играть нельзя, потому что он из Гомеля, а тогда была чернобыльская катастрофа. Мишку убрали в шкаф, а я переживала: как он там один в шкафу?..
Н. М.: Молотком я гордилась, и долго. Он был настоящий. Когда мама купила надувной, я его тут же выбросила. Ходила по двору с молотком, что-то прибивала, по маминым воспоминаниям, в основном свои пальцы).
Л. К.: У меня до сих пор «секрет» – фантик с зайчиком – остался, так как я его не закопала, а приклеила вместе со стеклышком к обложке «Сказок Пушкина». И еще старенький мишка (я его нашла в шкафу еще до дня рождения, мне во сне приснилось, что мама там прячет что-то желтое и пушистое).
О. Ч.: В пионерский лагерь я взяла пластмассового серого зайца Коську, он мне напоминал о доме. Но поскольку я была большая – пятый класс уже, все норовили у меня его отнять, чтобы поиграть.
M. О.: Поиграть с вами или с вашим Коськой?
О. Ч.: Коська точно никого не интересовал, а я была привлекательной, высокой.
M. О.: А заяц что?
О. Ч.: Не только пионеры, но и вожатый, и даже музыкальный руководитель у меня его отбирали и прятали за спину, перебрасывали другим, чтобы я погонялась.
M. О.: Жестоко, наверное. А по-другому не могли ухаживать?
О. Ч.: Мальчишки, какой с них спрос…
А. К.: Что я помню? Радио в консервной банке, сделанное для меня дедом.
М. О.: Это из двух банок? А мы использовали спичечные коробки, чтобы «по телефону» звать друг друга гулять на улицу.
А. К.: Да, такие телефоны мы протягивали из окна в окно девятиэтажного дома. И они работали! Классе в седьмом я придумал более продвинутый вариант – с динамиками и проводами. Это была наша тайная связь. Родители сильно и не ругались, хотя мы налаживали провода с риском для жизни, по внешней стороне дома.
М. О.: Нам было легче в частном секторе, но ниток не хватало.
А. К.: А радио было настоящим. Но корпус из консервной банки. У деда в столовой была своя запасная лежанка – такой будуар охотника. (У них был большой дом на Северном Кавказе, с коврами, шкурами сайгаков, рогами вместо полок.) И этот будуар отгораживался…
М. О.: Повезло же!
В.М.: У меня был маленький молоточек, когда мне было около трех. Дедушка сделал его из дерева, но боек покрасил черной краской, и он выглядел как железный. Я любил ходить и стучать – «ремонтировать» – по заборам, табуреткам.
М. О.: А ваша дочка стучала молоточком по клавишам ксилофона какого-нибудь. Она папина дочка?
В. М.: Да, папина, конечно! Молоточек она использовала по назначению: помогала забивать гвозди. Когда делаем рамки для пчел, я даю ей маленькие гвоздики, дощечку и настоящий (деревянный быстро потерялся) молоточек, чтобы не мешала. Она с удовольствием гвоздики забивает. Штуки две-три, а потом все равно мешать начинает. Ей скоро четыре года! Думаю доверить ей пилу.
Н. Б.: Ежик! Мама подарила мне его на день рождения в пятом классе, потом он учился со мной в двух универах и жил в Сибири. Очень умный.
Г. Ч.: Резиновый, с дырочкой в правом боку?
Н. Б.: Нет, мягкая игрушка.
М. О.: Нельзя ли, Наташа, вашего ежика взять в репетиторы?
Е. З.: О боже, ежик! Он еще жив, курилка? Много он увидел на своем веку…
Т. С.: Пожалуй, Карлсон, которого подарила мне мама года в три, принесла в садик, помню этот момент очень четко. Но лет в восемь я его подарила однокласснице по широте души, о чем жалею до сих пор.
Л. Ш.: Плюшевый мишка. Он так задумчиво рычит и цел до сих пор… моложе меня всего на четыре года!
М. О.: То есть он с вами по жизни?!
Л. Ш.: Ну конешшшшно. После развода родителей, пожив несколько лет с папочкой и мачехой, я переселилась к мамочке и отчиму. С собой я взяла мишку, «Короля Матиуша» в польском издании по-русски и два номера «Юности» со «Звездным билетом» – столько, сколько смогла унести в двух руках…
Ч. Н.: Добрый день, Ольга. В детстве у меня была большая кукла. Большая – это практически в мой детский рост, по плечо почти. Ее звали Инга. Инга появилась у меня в очень сложный период, когда я находилась на грани жизни и смерти. Мне тогда было года четыре с половиной, и этот эпизод я помню очень хорошо. У меня болел живот, и мама повела меня в больницу. Молодая практикантка сказала, что не видит ничего особенного и что я просто капризничаю, потому что разбалованная. Мы вернулись домой, живот болел, я пролежала два дня, а потом, по словам мамы, посинела и перестала подавать признаки жизни. В общем, опуская детали, практикантка проморгала аппендицит, и он, естественно, лопнул. Все решали буквально секунды. Было несколько сложных операций. В силу возраста мне не могли дать взрослую дозу наркоза, чтобы вычистить организм за один прием. После первой операции я должна была прийти в себя, немного окрепнуть, и только