Впрочем, иначе уже и не могло быть: турецкая армия не имела надежного тыла и осадной артиллерии, которая осталась в бескрайних степях между Доном и Волгой. Сказались и острейшие разногласия между османскими и татарскими военачальниками, которые постоянно выясняли отношения между собой в ущерб общему делу. К тому же крымские татары не имели опыта ведения длительной осады, и Касим был вынужден отпустить их на зимовку.
И вот тогда-то взбунтовались янычары и, как вспоминал плененный турками посол к ногайцам Семен Мальцев, «пришли турки на пашу с великой бранью, кричали: нам зимовать здесь нельзя, помереть нам с голоду, государь наш всякий запас дал нам на три года. А ты нам с Азова велел взять только на сорок дней корму, астраханским же людям нас прокормить нельзя; янычарам все отказали: все с царем крымским прочь идем!»
Ситуация осложнялась еще и тем, что русские подбросили Калыму через пленного дезинформацию о том, что к Астрахани идет Серебряный с 30 тысячами ратников и Иван Бельский со стотысячным войском. Касим дрогнул. 20 сентября турки зажгли свою деревянную крепость. В шестидесяти верстах от Астрахани их встретил гонец Селима II и передал приказ султана «зазимовать и учинить по весне взятие Астрахани, а всем ногаям и татарам раздать великое жалованье». Но, увы, остановить бегущее войско какой-то там грамотой было уже невозможно, и хитрый Девлет-Гирей повел войска так называемой Кабардинской дорогой через безводные степи к Крыму. В пути из-за отсутствия воды и пищи погибло очень много турок, и оставшиеся в живых в полный голос заговорили о том, что ими правит несчастливый султан.
В 1570 году Иван Грозный направил дьяка Новосильцева в Стамбул якобы поздравить Селима II с восшествием на престол. И тот так изложил ему свою версию покорения Казани и Астрахани: «Государь наш за такие их неправды ходил на них ратью, и за их неправды Бог над ними так и учинил». Послы Ивана Грозного по-царски наградили фаворита султана Мехмет-пашу, и хотя им так и не удалось добиться признания захвата Астрахани и заключения мира, от намерения посылать турецкие войска как против Астрахани, так и против Руси вообще Селим II отказался.
В октябре разбитое и полностью деморализованное османское войско вернулось в Азов. Великий визирь был в бешенстве: Османская империя потерпела крупнейшее политическое и военное поражение той эпохи, и, таким образом было приостановлено массированное наступление на Центральную и Юго-Восточную Европу. Что же касается Московского государства, то, значительно укрепив свои позиции на Северном Кавказе, Волге и Каме, откуда открывался путь в Сибирь, оно так пока и не обеспечило себе выход к побережьям Азовского и Черного морей.
Русское войско окрепло в военном отношении. Оно научилось деблокировать осажденную часть крепости, использовать речные гребные суда, а стрельцы победили лучшую в мире пехоту того времени — янычар. Конечно, война не разрешила всех русско-турецких противоречий, но столь мощного вторжения османских войск на русские земли не было уже никогда.
Дело на этом не кончилось, и, избавившись от турецких войск, Девлет-Гирей потребовал от Ивана Грозного… Казань и Астрахань! А когда тот отказал, он собрал стодвадцатитысячное войско и двинулся на Русь. В мае он сжег Москву и, услышав о приближении большого русского войска, забрал много пленных и ушел. Однако летом 1572 года он снова двинулся на Русь. Но на этот раз удача отвернулась от него. В 50 километрах от Москвы на берегу реки Лопасни его встретил князь Воротынский и в тяжелом бою разбил татарское войско. На этом и закончилась борьба за Казань и Астрахань и за «османское наследство»…
ЩИТ НА ВОРОТАХ ЦАРЬГРАДА: ВЕКОВАЯ МЕЧТА РУССКИХ ЦАРЕЙ
В 1453 году пал Константинополь, и после того как над Великой Софией, превращенной в мечеть, был воздвигнут полумесяц, духовной наследницей Византии и всего православия стала Россия. Москву стали называть третьим Римом, а русский царь виделся в будущем охранителем вселенского православия. И для этого имелись все предпосылки. С одной стороны, порабощенные Османской империей греки и балканские славяне взывали к России о помощи и просили освободить их от мусульманского владычества, с другой — к совместной борьбе с турками и изгнанию их из Европы призывал Россию Ватикан. Ну а в качестве награды и те и другие обещали русскому царю древний престол византийских императоров. Но в этих призывах и обещаниях не все было просто и ясно. Константинопольский престол был всего лишь приманкой для русских в огромном клубке политических игр и интриг вокруг восточного вопроса. Ватикан делал все возможное, чтоб втянуть Россию в борьбу с Османской империей, ослабить ее и в конце концов подчинить Православную церковь своему влиянию. В 1581 году в Москву приехал новый посланник Папы иезуит Антонио Поссевино. Он вручил Ивану Грозному книгу о флорентийском соборе в богатом переплете и без обиняков заявил: «Если ты соединишься верою с Папой и всеми государями, то при содействии их не только будешь на своей прародительской вотчине, в Киеве, но и сделаешься императором Царьграда и всего Востока!» Однако Грозный и не подумал хватать брошенную ему наживку и отвечал: «Мой долг заправлять мирскими делами, а не духовными… Нам же без благословения митрополита и всего священного Собора говорить о вере не пригоже… Что же до Восточной империи, то Господня есть земля, кому захочет Бог, тому и отдаст ее. С меня довольно и своего государства, других и больших государств во всем свете не желаю». Однако латиняне и не думали отступать, в Москву из Рима ехал посланец за посланцем, но русские цари и не думали воевать с туками. «Наши прадеды (Иоанн и Баязет), — писал в 1584 году турецкому султану Федор Иоаннович, — деды (Василий и Сулейман) и отцы (Иоанн и Селим) назывались братьями и в любви ссылались друг с другом, да будет любовь и между нами».
Но… Борис Годунов уже думал иначе и, враждебно настроенный к Османской империи, весьма деятельно помогал Австрии в войне с ней. Слишком уж лакомым куском выглядел константинопольский престол для преемницы православной веры и рано или поздно, но кто-нибудь из русских царей должен был сказать свое веское слово! Первые попытки овладеть этим престолом предпринял Алексей Михайлович. Для этого он повел церковную реформу, целью которой являлось достижение полного единообразия в обрядах с греческой церковью и другими восточными церквами греческого обряда. И именно это церковное единообразие с восточным православием и было первой и весьма необходимой ступенью будущего единения всех православных народов под скипетром русского царя.
Незадолго до собора 1666 года, который должен был окончательно утвердить реформу, царь получил с Востока «Судебник» и «Чиновник всему царскому чину прежних царей греческих». Иными словами, он уже примерял древнюю корону византийских императоров и отрабатывал ритуал будущей коронации на византийский престол. Именно в его царствование все громче слышались призывы к борьбе с Османской империей, особенно из уст любимца царя, известного дипломата А. Л. Ордина-Нащекина, который в конце концов и настоял на союзе с Польшей против Турции.
Петр Первый уже с детства был ориентирован отцом на наследование византийского престола, и одним из основных направлений его внешней политики стала борьба с Турцией. Правда, после неудач с Азовом царь вовремя осознал, что Константинополь — мечта далекого будущего, и все свое внимание обратил на берега Балтийского моря.
Идея утверждения в южных морях с прицелом на византийский престол была положена и во внешнюю политику Екатерины, и ее царствование проходило в бесконечных войнах с Османской империей. Да, теперь Россия окрепла, и ей было вполне по силам снова водрузить крест над Святой Софией. Да вот только Европа была против и делала все возможное, чтобы не допустить Россию к Средиземному морю. «Отдать Константинополь России? — спрашивал Наполеон и сам же отвечал: — Никогда! Ведь это мировая империя!»
Павел I и Александр I были настроены куда менее решительно и проявляли известные колебания в восточном вопросе, но уже Николай I попытался разобраться с Турцией по-настоящему во время Крымской войны. Но и на этот раз его стремление натолкнулось на непреклонную волю Европы, для которой «больной человек», как называли Османскую империю, все еще оставался основным фактором европейского равновесия.
Запад очень боялся усиления России на Ближнем Востоке, где он и сам имел весьма серьезные интересы.
После поражения в Крымской войне, казалось, было покончено с мечтой о византийском престолонаследии. Ведь России было запрещено иметь на Черном море военный флот и базы, а поражение в войне и тяжелое экономическое положение привели к возникновению в стране революционной ситуации. И именно эта попытка овладеть Константинополем создала первую крупную трещину в российском государственном корабле.
Но гораздо хуже было все же то, что теперь политическое соперничество Востока и Запада начало переходить в конфронтацию. И, по словам Энгельса, вопрос теперь стоял так: «Он (панславянизм) ставит Европу перед альтернативой: либо покорение ее славянами, либо разрушение навсегда центра его наступательной силы — России». Вот так восточный вопрос дал повод врагам России и православия открыто призвать европейцев к уничтожению России во имя свободного Запада.
Однако Россия и не подумала отступаться от своей вековой мечты, и особенно выделялось в этом отношении царствование Александра II, когда идея византийского престолонаследия русским царем стала настоящей идеей-фикс русского общества. Тютчев, Аксаков, Достоевский, Катков, Самарин… «Рано или поздно, — повторял Достоевский, — но Константинополь должен быть наш. Это единственный наш выход в полноту истории!» Более того, в России стали поговаривать уже не только о Восточной православной империи, но и о всемирной христианской монархии, во главе которой должен стоять русский царь.
«Неужели правда, — с необыкновенным восторгом вопрошал Тютчев, — что Россия призвана воплотить великую идею всемирной христианской монархии, о которой мечтали Карл Великий, Карл Пятый, Наполеон, но которая всегда рассеивалась как дым перед волей отдельных личностей? — с не меньшим восторгом отвечая: — Да, конечно же правда!»