Комнату, в которой оказался Семён, обставили ещё лет сорок назад, и с тех пор, судя по всему, в ней ничего не изменилось - хозяин только постарался придать ей таинственный и экзотический вид при помощи нескольких «восточных» ковров, занавесей, драпировок и пары гравюр с мистическим сюжетом. В центре комнаты стоял круглый, покрытый тёмной скатертью стол, на котором поблёскивал стеклянный шар, подсвеченный бра. Здесь же валялась небрежно брошенная колода Таро. На книжных полках виднелись корешки, свидетельствовавшие о роде занятий хозяина квартиры: преимущественно, издания, посвящённые колдовству и мистике. Не древние фолианты, которых днём с огнём не сыщешь, а вполне современные, выставленные почти в любом книжном магазине.
Квартира заметно контрастировала с внешним видом старика. Полы были натёрты до блеска, на мебели и расставленных повсюду безделушках - ни пылинки. Семён подумал, что это дело рук домработницы, приходившей к старику в первой половине дня. Она же выполняла работу секретаря и вела его дела.
Семён обратил внимание на тяжёлую занавеску, отделявшую гостиную от спальни. Ещё в прошлый раз он незаметно заглянул за неё и выяснил, что там находятся старомодная железная кровать с набалдашниками и дубовый комод, покрытый кружевной салфеткой, а на салфетке – ряд мраморных слоников, расставленных по росту. Сегодня занавеска была слегка сдвинута. Должно быть, старик дремал или собирался прилечь, когда раздался звонок. Похоже, дома он не снимал ни халат, ни шарф. Семён вспомнил персонажа Гоголевских «Мёртвых душ» - кажется, его звали Плюшкин. Только у Карла Иоганновича не хватало на спине прорехи.
- Присядьте, - предложил старик, указав на шаткий венский стул.
Сам он опустился в кресло напротив. В его движениях сквозила претензия на величественность, но весь его вид и нелепая фигура могли вызвать лишь смех. Семён, однако, оставался серьёзен.
Усевшись за стол, он молча поглядел на старика, придав лицу выражение сокрушённое, почти отчаявшееся - Семён репетировал не один день.
- Что вас привело ко мне? - поинтересовался старик, нетерпеливо постукивая сухими пальцами по подлокотникам.
В огромном кресле-крылатке он казался совсем крошечным.
- То же, что и в прошлый раз, Карл Иоганнович, - Семён горестно покивал. - Опять, стерва, меня бросила.
- Маргарита? - вопросил старик и зашёлся кашлем.
Дождавшись, пока приступ пройдёт, Семён ответил:
- Она, тварь! Ненавижу грязную шлюху! Но люблю, понимаете?!
- А как обстояли дела в течение той недели, что прошла после вашего последнего визита, любезный? - поинтересовался старик.
Семён пожал плечами.
- Да, в общем-то, никак. То мирились, то опять она принималась меня доставать, - врал он самозабвенно, глядя в чёрные маслянистые глаза. - Сука она, Карл Иоганнович, вот и всё! Шалава! Ей хочется, чтобы я за ней бегал, а сама изображает королеву, - Семён чувствовал, что его понесло, но считал, что так даже лучше: эмоциональность добавит рассказу достоверности. Впрочем, особенно притворяться и не требовалось - за основу он взял историю собственных, правда, очень старых отношений. – Извести меня хочет, тряпкой сделать, размазнёй! А я мужик! Не подкаблучник какой-нибудь и становиться им не собираюсь!
- Вы воспользовались тем, что я вам дал? - голос у старика был высокий и скрипучий, временами его прерывал грудной кашель, но было заметно, что Карл Иоганнович привык следить за построением фраз.
Семён тщательно изучил биографию объекта - то, что было доступно. Яков Фрельман снабдил его довольно подробными сведениями о жизни колдуна. Когда-то Карл Иоганнович учился в Политехническом, затем перешёл на философский факультет университета, где изучал историю религий. Писал работу о мистической составляющей в культуре малоазиатских народов. Предположительно в тот же период обнаружил у себя способности к магии. После окончания учёбы преподавал, но недолго. Его инициировал Мордвинов в начале семидесятых. Получив доступ к Стиксу, Карл Иоганнович много работал на благо своего ордена, но затем выкупился и открыл своё дело - стал чёрным магом и принимал по большей части одиноких женщин, у которых не складывалась личная жизнь. Любой сказал бы, что он зарыл свой талант в землю, но, судя по всему, Карл Иоганнович считал иначе. Во всяком случае, ничего изменить в своей жизни он не пытался.
Единственным ярким и даже судьбоносным эпизодом в его биографии в последние годы стала поездка с археологической экспедицией в Израиль, где он участвовал в раскопках. Его интересовала тема Навуходоносора, и по возвращении он даже издал небольшую монографию, посвящённую истории его карательных походов. Именно тогда он, очевидно, заполучил то, что стало причиной столь пристального интереса к его персоне Якова Фрельмана.
- Ну, так как? - проскрипел колдун, поглядывая на гостя из-под кустистых бровей.
- Да, ясное дело, - кивнул Семён. - На следующий же день сделал всё, как вы сказали.
На самом деле он вылил приворотное зелье в раковину, едва вернулся домой - снадобья, изготовляемые врагами Господа, вызывали у Семёна омерзение. Если бы не дело, порученное Фрельманом, убийца, скорее всего, включил бы колдуна в список своих жертв - даже без санкции Инквизиции.
- И что, не помогло? - в голосе старика послышалось недоверие, из чего Семён сделал вывод, что зелье было настоящим.
Его едва не передёрнуло от отвращения. А ведь сколько людей следовали предписаниям колдуна и заставляли своих избранников влюбляться, нарушая тем самым Божий замысел. Семён считал, что такие вещи нельзя оставлять безнаказанными.
- Не помогло! - ответил он излишне резко, о чём тут же пожалел: всегда нужно держать себя в руках.
Он - лишь орудие, а не судья. Смиряющий гордыню да войдёт в Царствие Небесное.
Колдун поёрзал в кресле, поправил рукой шарф, пожевал большими мокрыми губами.
- Значит, она отказалась дать вам… м-м… второй шанс?
- Точно, - кивнул Семён. – И вообще давать отказалась. Послала ко всем чертям. Сказала, что завтра свалит к своей мамочке - между нами говоря, той ещё стерве - а потом пришлёт кого-нибудь забрать свои вещички, - Семён презрительно фыркнул. - Будто я не понимаю, кого! Этого своего Жорочку ненаглядного. Не удивлюсь, если она с ним и трахается. То-то, во всяком случае, точно спит и видит, как бы ей засадить поглубже. Как только представится возможность, он этой шалаве мигом палок накидает. А она и рада будет!
- Мы ведь с вами в прошлый раз уже выяснили, что это не так, - сказал Карл Иоганнович. - Никакого Георгия в вашей жизни нет. Я не видел его линии, пересекающей вашу.
- Ну, вы и женщины никакой не увидели, - усмехнулся Семён. - Что ж мне, Маргошка привиделась во сне что ли?
- Да, это странно, - проскрипел, закашлявшись, старик. - Очень странно. Я в подобных вещах не ошибаюсь, знаете ли.
- И на старуху бывает проруха.
Колдун обиженно засопел.
- Ну, так как? - поспешил перевести разговор со скользкой темы Семён, - Что мне теперь делать-то?
- Надо подумать, - проговорил старик.
- Давайте, Карл Иоганнович, голубчик, давайте, - кивнул Семён с мольбой в голосе, - Нет мне житья без этой дряни! А если она с другим кем снюхается... На одного вас надеюсь!
- Не волнуйтесь так, друг мой, - проговорил колдун, пожевав губами. - Я вам обязательно помогу. Вот только… никак не могу понять, почему ваша Маргарита не отражается в моём… шаре, - закончил он, даже не взглянув на стеклянную сферу на столе.
Семён сдержал улыбку: он прекрасно понимал, что старику не нужны никакие приспособления, и все эти карты, шары и прочее находилось в комнате только для антуража и создания соответствующей атмосферы. Карл Иоганнович, конечно, едва ли практиковался в высоком колдовстве, но пользоваться Стиксом ему приходилось, а тот ошибаться не может. Конечно, Семён рисковал, придя к старику с вымышленной историей, но он рассчитывал, что Карл Иоганнович спишет всё на то, что потерял сноровку.
- Вот, что вам нужно сделать, - сказал старик, поднимаясь. - Сейчас я дам вам ещё одну вещь, очень мощную. Положите её Маргарите под подушку, а я уж ночью поворожу. К утру она даже не подумает вас покинуть.
Семён скептически хмыкнул - мол, обещали уже, Карл Иоганнович.
Старик сделал вид, что ничего не заметил, и отправился в соседнюю комнату, отделённую занавеской. Семён ведь обратился в слух. Вот колдун остановился, и зазвенели ключи, затем раздались шаркающие шаги и скрежет железа о железо - Карл Иоганнович вставлял ключ в скважину. Потом на несколько секунд воцарилась тишина. Должно быть, старик выбирал нужный артефакт.
Когда Карл Иоганнович вошёл в гостиную, держа в руке медальон из тёмного металла, Семён поднялся на ноги.
- Вот, берите, любезный, - проскрипел старик, вручая артефакт гостю.
Семён с трудом заставил себя взять в руки медальон - боялся оскверниться.
- Не забудьте: под подушку и так, чтобы не нашла. Можно под матрас – главное, на уровне головы.
Семён кивнул, изображая внимательность.
- Ну, а ночью я уж поворожу, - повторил колдун, глядя на гостя снизу вверх.
- Спасибо, Карл Иоганнович, - кивнул Семён с энтузиазмом. - Непременно сделаю, - он полез в карман и достал мятую пятихатку. - Вот, - он положил деньги на стол.
- Благодарю, любезный, - проговорил старик, даже не взглянув на банкноту. – А то лучше б бросили вы свою Маргариту да нашли женщину получше, - добавил он вдруг.
Семён от неожиданности даже растерялся.
- Не могу, - сказал он, собравшись. – Люблю я её.
- Что ж, тогда желаю удачи.
- До свидания, - Семён направился к выходу.
- Всего вам, - колдун шёл по пятам.
- Я к вам, если что, на днях зайду, - пообещал Семён. - Вдруг не поможет, ну или отблагодарить.
- Да вы уже, - проскрипел старик.
Он отпер дверь, выпуская гостя на лестницу.
- До свидания, - повторил Семён.
- До свидания, - отозвался колдун, закрывая дверь.