Террористы сделали все приготовления к покушению на членов советской делегации, вели слежку за прибывшим в Берлин наркомом по иностранным делам Г. В. Чичериным, но им все же им не удалось осуществить свои замыслы. Средства, отпущенные террористам, иссякли, и они разъехались по домам.
Книга сына английского разведчика дипломата Локкарта также восполняет сведения об отношениях между представителем английской разведки Рейли и Борисом Савинковым. Автор рассказывает, что Рейли как представитель «Сикрет интеллидженс сервис», был теснейшим образом связан с Савинковым, в котором он видел «сильную личность», лидера, который способен объединить все течения русского антисоветского лагеря.
Рейли финансировал Савинкова и его организации не только из средств английской разведки, но часто и из личных средств, добываемых разными коммерческими и спекулятивными операциями. В поисках средств на финансирование антисоветских «предприятий» Рейли разъезжал (иногда вместе с Савинковым) по европейским столицам и добивался субсидий от французского, польского, чехословацкого правительств.
Как пишет Локкарт, Рейли был движущей силой и его влияние испытывали все антисоветчики, которые вели конспиративные переговоры за закрытыми дверями в Париже, Праге, Варшаве и Лондоне.
Незадолго до выезда в Россию, 23 марта 1925 г., Рейли писал в Гельсингфорс своему сообщнику Н. Н. Бунакову: «Итак, вот три способа (борьбы против советской власти. — Д. Г.): организация, пропаганда и террор… Террор, направленный из центра, но осуществляемый маленькими независимыми группами или личностями против отдельных выдающихся представителей власти. Цель террора… самая важная, всколыхнуть болото, прекратить спячку, разрушить легенду о неуязвимости власти, бросить искру… Я уверен, что крупный террористический акт произвел бы потрясающее впечатление и всколыхнул бы по всему миру надежду на близкое падение большевиков, а вместе с тем — деятельный интерес к русским делам»[108].
Таковы были планы Рейли, когда он выезжал в Советскую страну. Эти планы расстроили чекисты.
К концу расследования дела о поимке Сиднея Рейли чекисты объявили ему, что на основании приговора Верховного революционного трибунала от 3 декабря 1918 г. он подлежит расстрелу. И тогда, чтобы спасти жизнь, Рейли предложил свои услуги советской разведке.
Вот его заявление в ОГПУ от 30 октября 1925 г.: «Председателю ОГПУ Ф. Э. Дзержинскому. После происшедших с В. А. Стырне разговоров, я выражаю свое согласие дать Вам вполне откровенные показания и сведения по вопросам, интересующим ОГПУ, относительно организации и состава великобританских разведок и, поскольку мне известно, такие же сведения относительно американской разведки, а также тех лиц в русской эмиграции, с которыми мне пришлось иметь дело… Сидней Рейли»[109].
Рейли поведал чекистам немало секретов. Вот что он, например, рассказал о работе «Интеллидженс сервис»: «„Интеллидженс сервис“ ведет свою работу только под углом общегосударственной политической точки зрения… Его главное назначение — собирание сведений, касающихся общегосударственной политической безопасности и могущих лечь в основу направления высшей политики. Это учреждение — абсолютно тайное. Ни фамилии его начальника, ни фамилии тайных сотрудников никому не известны… Резиденты имеются во всех странах. Резиденты в соответствующих странах никогда не имеют своего явного и самостоятельного существования, а всегда находятся под прикрытием вице-консула, паспортного бюро и даже торговой фирмы…
В каждой стране, где есть значительное количество русских эмигрантов или советское представительство, резиденты данной страны выполняют работу также по русскому отделу… Соответствующие штабы лимитрофных государств работают в полном контакте с соответствующим резидентом… Работа в СССР лимитрофных агентов — эстонцев, латышей, поляков и других — значительно упрощается тем, что им легче слиться со средой. Здесь масса их соотечественников и, наконец, надзор за ними значительно слабее. Ведь для наблюдения за всеми поляками потребовалось бы десять ГПУ Я считаю, что лимитрофных дипломатов и резидентов всех без исключения можно купить. Вопрос только в цене… „Интеллидженс сервис“… получает в определенных случаях задания и чисто военного характера по организации восстаний, террора и прочих актов там, где правительство считает это нужным. По традиционной тактике все такого рода действия лишь руководятся через резидента, но выполняются же местными силами» (показания от 31 октября 1925 г.)[110].
…3 ноября 1925 г. приговор Верховного революционного трибунала в отношении Сиднея Рейли от 3 декабря 1918 г. был приведен в исполнение.
Часть третьяОперации ВЧК по борьбе с внутренними врагами Советского государства
Борьба с саботажниками
После Октябрьской революции чиновники и служащие министерств, банков, казначейства, почты и телеграфа, городских управ, больниц, учебных заведений, театров, военачальники в армии отказывались признать советскую власть и работать под руководством назначенных ею лиц. Одновременно владельцы промышленных предприятий останавливали производство, задерживали выдачу заработной платы рабочим, создавали помехи в хозяйственной жизни страны.
Саботаж носил политический характер и поддерживался всем антисоветским лагерем — от монархистов до «социалистов». В ноябре 1917 г. чиновники- саботажники образовали в Петрограде центральный стачечный комитет при «Союзе союзов служащих государственных учреждений» для руководства забастовкой в учреждениях города. В специальном воззвании организаторы «Союза» заявляли, что решили «приостановить занятия во всех государственных учреждениях»[111].
19 ноября 1917 года Совет Народных Комиссаров рекомендовал, не останавливаясь перед арестами и преданием саботажников революционному суду, предложить им «или 1) работать, подчиняясь власти правительства, или 2) вернуть деньги (полученное ими жалованье. — Д. Г.). В случае отказа судить их, как за воровство народного имущества»[112]. 26 ноября Военно-революционный комитет опубликовал заявление, в котором объявил чиновников государственных и общественных учреждений, саботирующих работу в важнейших отраслях народной жизни, врагами народа и призвал к общественному бойкоту их[113]. Борьбу с саботажниками повели все советские организации, следственные учреждения и революционные трибуналы.
И все же саботаж продолжался.
Чиновники Министерства государственного призрения (социального обеспечения) отказались сдать дела и ключи А. М. Коллонтай, назначенной Советским правительством народным комиссаром. А. М. Коллонтай писала в Военно-революционный комитет: «Прошу немедленно выдать ордер на арест членов стачечного комитета чиновников Министерства государственного призрения, а также назначить наряд для приведения в исполнение этого ареста. Подлежат аресту следующие лица: Колумбовский, Волков, Афанасьева, Ордин, Зарин, Чернявский, Маркузе. Одновременно прошу прислать наряд в Министерство государственного призрения (Казанская, 7) для усиления охраны на сегодняшнюю ночь и в ближайшие дни».
14 ноября 1917 г. следственная комиссия революционного трибунала «ввиду упорного саботажа» арестовала чиновников министерства. После того как забастовщики сдали ключи и документы министерства, Военно-революционный комитет 16 ноября отдал распоряжение (за подписью Ф. Э. Дзержинского) об их освобождении[114].
Народный комиссариат просвещения 19 декабря 1917 г. писал в ВЧК: «До сведения Народного комиссариата по просвещению дошло, что параллельно с Комиссариатом по просвещению образовались заново некоторые отделы министерства народного просвещения, куда будто бы и направляется вся корреспонденция, адресованная на имя Комиссариата по просвещению, а также и обратно. Это „министерство“ отправляет свою корреспонденцию в адрес попечителей округов и других учреждений по народному просвещению. Нам известно, что в 6-й гимназии было собрание около 400 саботирующих чиновников в министерстве просвещения, и возможно, что именно на этом собрании и сконструировались отделы „министерства“. Доводя об этом до сведения Комиссии по борьбе с контрреволюцией, прошу выяснить, соответствуют ли циркулирующие слухи действительности, и если окажется, что бумаги обращаются, минуя комиссариат, то принять самые энергичные меры к ликвидации самозваного „министерства“, вплоть до ареста членов его. Товарищ комиссара по просвещению Гр. Закс. Секретарь Е. Адамович»[115].
Особенно опасным был саботаж чиновников в учреждениях, ведавших связью, здравоохранением, продовольственным снабжением.
В первые же дни революции саботажники и чиновники объявили о прекращении работы телефонной станции в Петрограде. В связи с этим 3 ноября 1917 г. декретом Совета Народных Комиссаров за подписью В. И. Ленина заведование телефонной сетью было поручено народному комиссару почт и телеграфов[116].
Работники Министерства внутренних дел, в функции которых входил контроль за эпидемиологической обстановкой в стране, отказались выполнять свои обязанности, связанные с охраной здоровья людей. В приказе народного комиссара внутренних дел Г. И. Петровского отмечалось, что «следствием забастовки этих врачей было, между прочим, то, что три телеграммы, уведомляющие о появлении эпидемии чумы в Астраханской губернии и холеры в Бакинской губернии, оставались без рассмотрения»