Так было в 1938 году, когда я прибыл из командировки (Испания) и имел возможность быть зачисленным слушателем Академии имени М. Фрунзе на льготных условиях, но был оставлен на работе в Разведуправлении. Тогда же мне было обещано, что через два года я смогу пойти на учебу.
Работаю в разведке фактически с 1933 года (включая командировку в Испанию), моя фактическая специальность, приобретенная опытом, — «разведчик». Однако недостаточная теоретическая подготовка не дает мне возможности быть полноценным разведчиком, каковым я желаю стать.
Посему прошу Вас рассмотреть мой рапорт и, если вы найдете возможным, зачислить меня слушателем Высшей специальной школы (В. С.Ш.). При этом прошу учесть, что, находясь часто в командировках (с 1937 г. Испания, Халхин-Гол, война с белофиннами и ряд других), я не имел возможности подготовиться к сдаче испытаний в высшее учебное заведение. Но заверяю Вас, что, упорно работая над собой, я буду в первых рядах слушателей.
Майор Патрахальцев».
На рапорте есть резолюция одного из руководителей военной разведки: «После командировки не возражаю». И дата 21 февраля 1941 года.
А через четыре месяца наступило 22 июня. И командировку Николаю Патрахальцеву выписала война на все четыре года — считай, до самой победы.
Так он и не осуществил свою давнюю мечту, не поступил в военную академию. После войны успел поучиться на высших академических курсах, да и то всего лишь восемь месяцев. И, судя по всему, остался недоволен, поскольку курсы эти мало что дали ему.
В рапорте на имя начальника Управления ГРУ, где он просил перед очередной командировкой краткосрочный отпуск 10 суток, чтобы навестить родных, которых не видел три года, Патрахальцев сетовал: «На ВАКе в настоящее время я никакой подготовки не получаю, т. к. по моей стране преподавателей по языку, страноведению и вооруженным силам нет».
Но все это будет потом, после долгой, тяжелой, страшной войны.
А на третий день после ее начала руководитель военной разведки генерал Голиков своим приказом создаст оперативную группу, которую возглавит полковник Хаджи-Умар Мамсуров. Заместителем у него станет майор Николай Патрахальцев.
В нее войдут уже знакомые нам по Испании, финской войне майоры Николай Щелоков, Алексей Мельников, Александр Трусов, капитан Василий Троян.
Как воздух нужны были разведчики-диверсанты. Следовало срочно развертывать партизанское движение.
Откровенно говоря, развертывать его следовало значительно раньше. Так оно, в сущности, и было до 1937 года, когда Народный комиссариат внутренних дел раскрыл «предательскую, контрреволюционную военную организацию РКК».
Высшие военачальники были обвинены в том, что пытались подорвать мощь Красной армии и подготовить ее поражение в случае войны.
Следом за М. Тухачевским, И. Уборевичем, И. Якиром, В. Примаковым и другими были репрессированы тысячи командиров. Попали в эту мясорубку и кадровые разведчики-диверсанты. А поскольку мы теперь собирались воевать только на чужой территории и официальная система взглядов на ведение войны больше не допускала мысли о возможности прорыва противника на нашу территорию, то и партизанские действия не рассматривались как боевая задача вооруженных сил.
Все партизанские отряды были расформированы, тайники с оружием, боеприпасами, продовольствием — ликвидированы. Слово «диверсант» стало чуть ли не ругательным и весьма опасным. Так теперь характеризовали только врагов.
Ничему не научил нас опыт финской войны.
А вот Великая Отечественная война с первых же часов показала, что военно-теоретические взгляды руководства СССР на роль и место вооруженной борьбы в тылу у врага не выдержали проверки практикой. Наши противники — немецко-фашистская армия — начали свои действия с нанесения диверсионных ударов.
В ночь с 21 на 22 июня 1941 года, тайно перейдя государственную границу Советского Союза, диверсионная группа полка «Бранденбург» во главе с лейтенантом Каттовицем вторглась на 20 километров в глубину нашей территории с задачей овладеть стратегическим мостом в селе Бобры и удержать его до подхода передовых танковых частей.
Диверсанты были одеты в форму солдат и офицеров Красной армии. Они уничтожили несколько советских пограничников и открыли путь другим группам «Бранденбурга».
Вскоре немецкие диверсанты напали на красноармейцев в районах Гродно, Голынок, Сувалок, Августово.
28 июня диверсанты-бранденбуржцы, опять же переодетые в советское военное обмундирование, захватили мост через Западную Двину в районе Даугавпилса. Они не дали нашим саперам взорвать мост и удерживали его до подхода своих войск.
В Главное разведывательное управление постоянно приходят сведения о дерзких действиях групп немецких диверсантов в тылу советских войск.
…Колонну отходящих войск догоняет мотоциклист-красноармеец. Естественно, он черен от дорожной пыли, в коляске у него раненый офицер. Они только что вырвались из лап фашистов. Офицер, превозмогая боль, рассказывает командиру, что оборона прорвана и что с минуты на минуту здесь будут немецкие танки.
Единственный шанс спастись — изменить маршрут движения и спешить в другом направлении. Маршрут меняется, и через некоторое время колонна попадает в хорошо подготовленную засаду.
На другом участке фронта почти та же картина. Мотоциклисты догоняют колонну, выясняют маршрут движения, запас горючего в баках танков и автомашин, а остальное — дело техники. Рассчитан пункт привала, и туда наводятся фашистские самолеты.
Таких примеров множество — взорванные столбы телефонной связи, переведенные железнодорожные стрелки, сломанные семафоры, переставленные дорожные указатели.
В ГРУ хорошо понимали, кто за этим стоит. За этими «беспорядками» в тылу советских войск стояли немецкие диверсионные подразделения.
А нам предстояло, по сути, все начинать сначала.
Исполняющий должность начальника ГРУ генерал-майор танковых войск Панфилов в июле 1941 года напишет в приказе по военной разведке:
«На спецгруппу возлагаю:
— подготовку по подрывному, зажигательному, парашютному и стрелковому делу;
— комплектование, вооружение и снаряжение мелких диверсионо-партизанских групп, отрядов для разведывательных отделов штабов фронтов и оперативных отделов разведуправлений, снабжение их оружием и боеприпасами;
— вести насаждение организаторов-руководителей диверсионно-партизанских отрядов на территории, временно занятой противником, руководимых непосредственно разведуправлением Генштабом Красной армии».
В январе 1942 года полковник Хаджи-Умар Мамсуров был назначен командиром 114-й кавалерийской дивизии и убыл в распоряжение Военного Совета Северо-Кавказского военного округа. Дела у него принял майор Николай Патрахальцев. В феврале того же года, накануне Дня Красной армии, он стал подполковником.
В характеристике, написанной Мамсуровым, есть такие слова: «Тов. Патрахальцев — смелый и боевой товарищ. За время Отечественной войны с немецко-фашистскими мерзавцами он много сделал для развития и усиления движений народных мстителей-партизан в тылу у врага».
Примечательно, что в предвоенные и военные годы Николай Кириллович готовил также разведчиков-нелегалов, отправлял их на работу в Италию, Югославию и в дальнейшем руководил их деятельностью.
Многих Патрахальцев знал еще по Испании. Так, вместе с агентом-нелегалом «Пепе» он воевал в Испании. «Пепе» был радистом на линии «Барселона — Валенсия».
«Пепе» и «Эрна» переправлены в Италию, «Дана», «Роман», «Стефан» — в Югославию. Кроме них также подготовлены и боролись с врагом агенты «Мрамор», «Карло», «Док», «Гудзон», «Кун», «Декке», «Чок».
В начале 1944 года — Николай Патрахальцев в Югославии. Что он знал о Югославии? Какова была политическая и разведывательная обстановка в этой стране?
В феврале 1941 года премьер-министра Цветковича и министра иностранных дел Марковича пригласил к себе Гитлер.
Фюрер знал, что имеет дело с верными холопами, и особо не утруждал себя «переговорами» с руководителями Югославии. Он заставил их с дороги выслушать полуторачасовую речь о непобедимости рейха, потом, угостив чаем, распрощался с ними, не дав вымолвить ни слова. После столь теплого приема Гитлером югославов судьба страны была решена.
25 марта в Вене подписан пакт о присоединении Югославии к странам оси. Казалось, закончился третий и последний «дипломатический удар» по Балканам. Германия еще раз продемонстрировала свою силу.
Но Гитлер просчитался. Через два дня после заключения пакта, в ночь на 27 марта, югославские военные совершили государственный переворот.
Павел был устранен от регентства и арестован. К власти пришел молодой король Петр.
30—31 марта Югославию покидают все германские подданные, большая часть официальных лиц.
Таким образом, угроза военного нападения на Югославию стала очевидным фактом уже в марте 1941 года.
Наша военная разведка до 1940 года практически не имела источников на территории Югославии. Некоторые отрывочные данные об этой стране поступали через резидентуры в Болгарии, но они были редкими и большой ценности не представляли.
Только в 1940 году в связи с восстановлением дипломатических отношений между СССР и Югославией предоставилась возможность засылки разведчиков.
Почти вся вторая половина 1940 года была занята изучением страны, местных условий, агентурной обстановки. Конкретная разведработа началась, по существу, с 1941 года.
Времени до немецкого вторжения оставалось очень мало. И тем не менее за столь короткий срок нашими агентурными работниками была создана сеть источников в главных центрах страны.
В Центр пошла ценная военно-политическая информация, и что особенно важно — документация: разведсводки югославского Генштаба, карты дислокации соединений и частей германской, итальянской, румынской, венгерской, болгарской армий.
В марте 1941-го в Москву была передана фотокопия оперативного плана югославской армии.