— Коробициным.
— Да-да, с этим самым Васей Коробициным. Тебя приняли, а директор поставил диагноз. Какой? Помнишь?
— Медведь на ухо наступил.
Теперь уже они рассмеялись оба, вспомнив, что директор музыкального училища сам набирал кандидатов в хор.
Лицо Татьяны вдруг стало серьезным.
— Тяжелое было время, послевоенное. А ведь находили люди время для занятия музыкой, — сказала она и посмотрела ему в глаза. — Слушай, Сережка, если бы не больница, мы с тобой что-нибудь бы спели.
Прежде чем ответить, Сергей оглянулся и тихо произнес:
— Споешь тут… У вас такая строгая заведующая отделением…
И словно в подтверждение сказанного с конца коридора послышался голос:
— Десять минут закончились, — Юлия Алексеевна внимательно следила за ними.
— Ну, еще хотя бы пять минут, — взмолился Сергей.
Зав отделением подошла ближе, посмотрела на Татьяну:
— У вас голова не кружится?
— Нет, что вы…
— Тогда еще пять минут. Но не больше.
Когда она отошла, Татьяна спросила:
— Так ты что, в самом деле не женат?
— Не-а, — покачал головой Сергей. — А ты?
Татьяна загадочно посмотрела на него:
— Тебе навстречу не попадался высокий человек с пышной шевелюрой?
— Попался, вежливый такой.
— Так вот, Борис Семенович мой будущий муж.
— Будущий? А нынешний?
— О нынешнем говорить не приходится: пьяница, бездарь да еще угрожает.
— Кто он по профессии?
— Художник, неудавшийся. Так ни одной собственной выставки и не организовал. Сейчас перебивается тем, что оформляет дворовые площадки да детские сады. О дочери забот никаких.
— Ну и зачем тогда выходила за него?
— Дурочкой была. Представляешь, музыкальную фамилию Танеева поменять на Крохмаль.
— Помню, у тебя и прозвище было «Тата» — Таня Танеева.
Сергей посмотрел на часы, вздохнул:
— Время, отведенное для посещения, я уже просрочил. Пойдем-ка в палату. А то попадет мне от вашей Юлии Алексеевны.
У дверей 310-й палаты их поджидали пожилая женщина и девочка лет шести. Когда Сергей с Татьяной приблизились к ним, девочка бросилась навстречу. Сергей понял, что это дочь Татьяны.
— Людочка, поздоровайся с дядей Сережей.
— Здравствуйте, — пропела та, которую звали Людочкой.
Стоявшая поодаль пожилая женщина подошла к ним. Взгляд ее, обращенный к Сергею, был удивленный и недоверчивый:
— Послушай, Таня, уж не Сережа ли Дружинин это?
— Да, мама, это он.
— Здравствуйте, Анна Серафимовна, — поздоровался Сергей.
— Доброго здоровья, — ответила Анна Серафимовна и покачала головой. — Ох, времечко-то как летит.
Минуту Сергей смотрел на них, вспоминая молодые годы. Хотелось поговорить, но он видел, что Татьяна действительно устала. Поэтому простился, сказав, что обязательно еще придет.
У ворот больницы стоял знакомый «газик» Минина. Сергей приоткрыл дверцу:
— Что-то быстро ты… Чем порадуешь?
— Садись, расскажу.
По лицу помощника Сергей определил: капитан угрозыска Минин в хорошем настроении. И бодрый голос Евгения был под стать его настроению:
— Я сразу дозвонился до Подшивалова. Через час последовал обратный звонок из Кемерова. Так вот: по адресу Лесная, 25, Иван Божко не прибыл. Его отец действительно сломал ногу. Сейчас за ним ухаживают и помогают по хозяйству то сестра, то соседка.
— Слушай, да это же здорово! — воскликнул Дружинин. — Значит, наша версия правильная!
— Возможно, возможно… Только Подшивалов просил перезвонить через два часа. Сказал, что надо кое-что уточнить. Он посмотрит общую сводку правонарушений за последние пять дней.
— Тоже верно, все надо проверить… Ты про серую куртку ему сказал?
— Сказал.
Минин достал хозяйственную сумку, раскрыл и выложил содержимое.
— Пока я ждал ответ из Кемерова, успел отобедать. А ты, наверное, голодный?
— Да, не без этого…
— Тогда рубай: пирожки с капустой, бутерброды, чай в термосе.
Сергей действительно был голоден. Поэтому походный обед был быстро съеден. И это придало настроения.
— Куда теперь? — спросил Минин. — До звонка в Кемерово еще есть время.
Дружинин достал записную книжку, которую отдала ему Галина Божко. С фотографии, вложенной в книжку, на него смотрел ее непутевый муж.
— Давай-ка сгоняем на хоккейный стадион. Покажем фотку Лехе Жолудеву. Он же увидел в лицо человека в серой куртке.
— Он мог не заметить. Тот стоял к нему спиной.
— В трамвае. А на выходе он толкнул его баулом. Тот, что в серой куртке, упал, с него слетела шапка.
Минин глянул на часы.
— А ведь ты прав. Молодежная «Трактора» собирается сегодня ехать в Уфу на зональные игры. Что ж, попробуем успеть.
Им повезло. Автобус уже прогревал мотор, готовый везти будущих мастеров хоккея. У открытой двери автобуса стоял знакомый по первой встрече тренер и поглядывал на часы. Видимо, кто-то из игроков опаздывал.
— Нам нужен Жолудев, — едва поздоровавшись, сказал Минин.
— Нам нужен Жолудев! — теперь уже решительно, не терпя никаких возражений, повторил Евгений.
Тренер повернул голову в сторону салона:
— Жолудев далеко там?
— Жолудь, тебя! — крикнул кто-то с передних рядов, и вскоре перед сыщиками предстала восходящая звезда уральского хоккея.
— Здравствуйте, — заулыбался Алексей Жолудев, спрыгнув с подножки автобуса. — Ну что? Поймали?
— Поймаем, — невозмутимо ответил Сергей и достал фотографию.
Свет в салоне был ярким, так что фотографию можно было хорошо разглядеть, стоя под окнами автобуса.
Леха Жолудев повертел в руках фотку и покачал головой:
— Нет, не он.
— Ты уверен?
— Уверен. Тот простой мужичок с небольшой лысиной на затылке. А этот чернявый, на цыгана похож. И взгляд какой-то недобрый. Нет, не он.
Но еще большее разочарование ждало сыщиков после того, как Минин повторно позвонил в Кемерово своему тезке Жене Подшивалову. После проверки общей сводки происшествий по городу за последние пять дней выяснилось, что Иван Божко был задержан Железнодорожным райотделом милиции за поножовщину в привокзальном буфете.
— За нанесение тяжких телесных… — невесело повторил Минин.
— Когда?
— Задержан четырнадцатого марта в двадцать пятнадцать по местному времени. До сих пор находится под стражей. И, что интересно, одет он не в серую куртку, а в зимнее пальто темно-синего цвета с цигейковым воротником и оторванным левым накладным карманом.
Замолчали, дальше обсуждать тему желания не было.
— Блестящие подробности, — единственное, что произнес Дружинин.
Они стояли на морозе под монотонный напев невыключенного автомобильного движка. Минин курил, Дружинин размышлял:
— Ты гоголевского «Ревизора» помнишь? — неожиданно прервал он размышления.
— Я не силен в литературе.
— А я вот помню. Когда-то за него пятерку по литературе получил.
— Это ты к чему?
— А к тому, что городничий, узнав, что ревизор вовсе и не ревизор, произнес: «Вот когда зарезал так зарезал!» Вот и я говорю то же самое.
— Но Женя Подшивалов ни при чем.
— Да никто не упрекает Подшивалова. Наоборот, ему низкий поклон, хоть я с ним и незнаком. Не он, а его сообщение нас зарезало, перечеркнуло такую красивую, казалось, правильную версию.
Минин уже докурил сигарету, и они продолжали стоять, вдыхая морозный воздух.
— Но если не Божко, тогда кто? — едва не закричал Сергей. — Кто-то же облачился в эту злополучную серую куртку с желтой полосой. Кто-то же зашел в трамвай и оставил там портфель с бомбой?!
— Не переживай, найдем, — Минин попытался успокоить Сергея.
Но Дружинин уже мысленно складывал факты в одно целое:
— Женя, давай поставим себя на место Ивана Божко. По словам жены Галины, тринадцатого утром он вышел из дома и направился на вокзал. Но поезд Москва — Кемерово приходил в Челябинск, согласно расписанию, только в шестнадцать часов сорок одну минуту. Что бы ты стал делать на его месте?
— Будь я на его месте… — Минин слегка смутился, — пошел бы выпить.
— Правильно. В ресторан?
— Да нет, ресторан не для таких забулдыг. Пошел бы к одному из корешей.
— Снова правильно. Серой куртки, когда мы пришли к Галине Божко, в доме не было. Значит, он, скорее всего, в ней ушел. А придя к приятелю-собутыльнику, крепко выпил и надел его зимнее пальто не то по пьянке, не то потому, что сейчас в Сибири крепкие морозы.
— Остается выяснить, к кому из друзей мог зайти Иван?
— И опять, Женя, правильно. И в этом нам должна помочь Галина Божко. Поехали снова к ней!
Она снова открыла, не спросив, кто. В руках швабра, низ которой обмотан тряпкой. Очевидно, мыла полы.
— Опять вы?
— Галина Юрьевна, нам нужна ваша помощь, — с порога произнес Дружинин.
— Ну, заходите, куда от вас денешься.
Когда они вошли, Минин объявил:
— У нас для вас неприятная новость. Ивана арестовали за поножовщину в Кемерово на железнодорожной станции.
На лице Галины Божко появилось злорадное выражение:
— Вы считаете это неприятной новостью? Да я готова «ура» кричать! — она вытерла руки о фартук и кивнула в сторону кухни: — Да вы снимайте верхнюю одежду и проходите.
Дружинин с Мининым переглянулись. И Сергей, понимая, что Галину нужно разговорить и лучше это сделать, сидя на кухне, чем стоя в прихожей, сделал соответствующий знак Минину. Тот понял.
На кухне они присели за столик. Кроме него, в углу стоял старый холодильник, а между раковиной и газовой плитой другой стол, побольше, заваленный грязной посудой. Вскоре появилась хозяйка. Переодевшись, она выглядела вполне пристойно.
— Может, по стопке? — спросила она, переводя взгляд с Евгения на Сергея. И достала бутылку «Портвейна‑777», который выпивохи окрестили как «Три топора». Подняла бутылку на свет, в ней оказалась примерно треть объема. — Редкий случай, когда у моего алкаша бутылка осталась недопитой.
— Спасибо, мы на службе, — ответил Сергей.