Сергей осторожно потянул дверь комнаты. Раздался скрип. Тогда он резко открыл ее… внутри темнота и запах… отвратительный трупный запах.
Ночь была лунная, и падающий через окно свет помог быстро найти на стене выключатель. Первое, что увидели сыщики при свете лампы, это сидящего на стуле человека с опущенной головой. Сонную артерию можно было не трогать — ясно, человек был мертв. Заметная лысина на затылке однозначно говорила, кто это. Рядом на столе стояла недопитая бутылка коньяка, рюмка. Еще лежал лист бумаги и карандаш. На мольберты, краски, на разбросанные повсюду наброски рисунков и прочую атрибутику художника Дружинин особого внимания не обратил.
Тем временем Минин замотал нос и рот шарфом, Дружинин последовал его примеру. Минин осмотрел труп:
— Четыре дня, не меньше, — констатировал он.
Дружинин взял листок. Это была предсмертная записка:
«Люди добрые, простите! Я хотел только покарать свою неверную жену и не думал, что получится так печально. Валентин Крохмаль.
15 марта 1967 года»
— Что и требовалось доказать, — покачал головой Дружинин и распорядился: — Женя, ищи понятых, участкового и вызывай опергруппу, а я останусь здесь.
Вслед за Мининым он вышел в прихожую. Здесь тоже надо было кое-что осмотреть. И это было правильно, потому что пять минут назад, проходя в темноте, они не могли заметить то, что так искали. Сейчас, при включенном свете, было видно, что на вешалке висит та самая серая куртка с желтой полосой.
— Вот он, главный вещдок! — торжественно произнес Дружинин, осматривая куртку, как музейный экспонат. — Догадываешься, как куртка к нему попала?
— А что тут догадываться, — усмехнулся Минин. — Ванька Божко, уходя от Крохмаля, надел его старое зимнее пальто. Все-таки в Сибирь собрался. А своему сводному братцу оставил на память куртку. Чего не сделаешь с пьяных глаз.
Сергей Дружинин приоткрыл дверь кабинета, где последние дни располагался оперативный штаб. Начальник штаба полковник Банных, увидев его, кивнул, но при этом глянул на часы и едва заметно укоризненно покачал головой. Оперативка шла уже 20 минут. Многое к этому времени выяснилось. Так, окончательно определился состав взрывного устройства и способ его подрыва. Выяснилось, откуда взялся портфель, в котором доставили это устройство. Были проверены, правда, безрезультатно, многие из душевнобольных и имеющих психические отклонения. Оставалось только ответить на два вопроса: кто устроил взрыв и с какой целью? Поэтому вечерняя оперативка напоминала сольное выступление майора Дедюхина, который вместе со своей группой постарался, как говорят в таких случаях, на славу. Четким командирским голосом Михаил Дедюхин вещал:
— Нами установлены два важнейших факта из жизни подозреваемого Меликяна. Первый: в конце декабря перед самым новогодним праздником в наш город приезжал младший брат Меликяна Самвел. Остановился он на частной квартире. Как известно, это человек, который вместе со своими сообщниками готовил взрыв в универмаге в Ростове. Сейчас он объявлен во всесоюзный розыск. Так вот, в новогоднюю ночь 31 декабря он был у брата и провел в его семье около двух часов. Где сейчас находится Самвел Меликян, сказать трудно. Но при первой возможности он будет арестован… Второй факт: Левон Меликян, оказывается, хорошо знаком с Геннадием Лихтнером, тем самым, что устраивал демарши у посольства ФРГ в Москве и выставлял себя защитником советских немцев. Оказывается, они вместе учились в политехническом на химфаке. Правда, Меликяна отчислили с третьего курса за дела, связанные со спекуляцией… Идем дальше. Спустя несколько лет Лихтнер стал заведующим лабораторией в институте Уралхим, где начальником отдела снабжения был тот же Меликян. Но и это еще не все. Весь прошлый год Лихтнер и Меликян посещали бассейн при ДК «Металлург», причем время посещения у обоих совпадает. Таким образом, просматривается связь: Самвел Меликян — Левон Меликян — Геннадий Лихтнер.
— Вы хотите сказать, что взрыв готовила организация? — сразу же задал вопрос присутствующий на оперативном совещании Царегородцев.
Это немного смутило Дедюхина.
— Товарищ генерал-лейтенант, я привожу только факты, — сказал он. — Но при этом не исключаю, что взрыв могла подготовить террористическая организация.
— Зачем?
— За террористами всегда стоит кто-то, кто финансирует их и отслеживает их действия. Взрыв в Ростове не состоялся. Из трех террористов двое арестованы, третий в бегах. И вот этот третий, чтобы как-то реабилитироваться, готовит взрыв в другом большом городе. Непосредственным исполнителем, устроившим взрыв, является его брат, убивающий при этом двух зайцев. С одной стороны, он помогает младшему, а с другой — как директор столовой, убирает завпроизводством Анну Жарихину, связанную с ним хищениями и денежными махинациями.
Вывод Дедюхина задел Царегородцева, и он начал задавать вопросы:
— Что дал обыск в квартире Меликяна?
— Ничего. Но он не такой дурак, чтобы хранить взрывчатку дома.
— Но у него могла быть дача или гараж.
— Там тоже ничего не нашли… пока.
— Где сейчас Лихтнер?
— Официально у него командировка. Был замечен в Москве, затем в Риге. В Риге его и арестовали. Будет этапирован к нам в Челябинск.
— Левон Меликян дает показания?
— Пока не может. У него действительно инфаркт средней тяжести, как сказали врачи.
Царегородцев поднялся, оглядел присутствующих на оперативном совещании:
— Товарищи! Сейчас на Западе намечается активизация террористической деятельности. Появляются такие организации, как ЭТА в Испании, «красные бригады» в Италии, «Фракция Красной армии» в ФРГ и другие. Особо хочу подчеркнуть стремление зарубежных антисоветских центров подстрекать часть населения к экстремизму, массовым беспорядкам и терроризму. Это должно, по замыслу наших идеологических противников, продемонстрировать зарубежной общественности активный протест населения против политики нашей партии и братских коммунистических партий. В свете сказанного то, о чем доложил майор Дедюхин, очень важно, однако нуждается во всесторонней проверке, потому что в нашей социалистической стране у терроризма не должно быть социальной почвы. Шутка ли: седьмого ноября будем отмечать пятидесятилетие советской власти, а тут вдруг объявились террористы. — Царегородцев сделал небольшую паузу, потом продолжил. Голос его уже не был четким и уверенным, как только что: — К сожалению, другой версии, кроме версии майора Дедюхина, у нас пока нет.
Сергей поднял руку.
— Вы, Дружинин, хотите что-то добавить? — отреагировал ведущий совещание Банных.
Сергей поднялся:
— У меня есть другая версия, и я готов утверждать, что она правильная. Я знаю, кто на самом деле совершил взрыв.
Воцарилась тишина. Сергей видел, что все взгляды обращены к нему.
— И даже знаю мотив преступления, — добавил он.
— Этот человек арестован? — раздался голос Царегородцева.
— Никак нет, он мертв. Он принял яд. Его зовут Валентин Крохмаль, он художник. И пошел он на преступление с одной целью — покарать свою неверную жену, — Дружинин достал из своей черной папки листок. — Вот, можете ознакомиться, его предсмертная записка.
Сначала Царегородцев, потом Балашов, Банных и остальные участники совещания по очереди стали рассматривать содержание предсмертного послания Крохмаля.
— Разрешите доложить подробности? — обратился Сергей к ведущему совещание Банных.
Начальник управления отверг просьбу Дружинина:
— Завтра в рапорте доложите. А сейчас вместе с майором Дедюхиным и опергруппой на выезд!
Когда опергруппа прибыла в дом Крохмаля, там уже вовсю работали сотрудники местного УВД. Дедюхину это не понравилось.
— Кто их сюда привел? — как бы невзначай шепнул он Дружинину. — Мы должны быть первыми.
В ответ Сергей не упустил случая уколоть своего однокашника по училищу, поэтому на шепот переходить не собирался:
— Странный вопрос, товарищ майор. Когда обнаружен труп, первой прибывает милиция, включая участкового. Так принято.
Такое скрытое нравоучение совсем не понравилось Дедюхину. Но виду он не подал.
— Кто из вас старший? — спросил он, оглядев милиционеров.
Евгений подошел, представился:
— Минин, капитан уголовного розыска.
— Кстати, оказал мне большую помощь, — сообщил Дружинин.
Но у Михаила Дедюхина, который еще со времен учебы в училище считал, что создан руководить, мысль уже работала в определенном направлении. Он раскрыл свое удостоверение:
— Капитан Минин, прошу вас и ваших сотрудников удалиться. Дальше мы сами.
Это не понравилось уже Дружинину. Конечно, он понимал, что расследованием взрыва занимается КГБ. Но следователи прокуратуры и УВД во многом помогли распутать дело о взрыве. Поэтому ему было обидно за милицию, за приказной тон Дедюхина. Можно было для начала расспросить, как дела, что нашли. И только потом приказывать.
— Может, и мне удалиться? Я ведь тоже не из вашего Управления.
— А что? Ты свое дело сделал, отдыхай. Ты же в отпуске. Дальше мы сами.
«А ведь он в чем-то прав, — подумал Сергей. — Мне была поставлена задача вспомнить, кто входил и выходил из трамвая. Я ее и выполнил, как говорится, с лихвой — назвал имя террориста. Может, мне в самом деле пора домой на Балтику?» Сергей смотрел на Дедюхина и вдруг поймал себя на мысли, что перед тем как проститься, ему хочется немного подразнить Мишку Дедюхина, как бывало много лет назад в училище.
— Как же так, Миша, получилось, — сказал он. — Ты со своей группой опросил десятки человек, ехавших в тот злополучный день в трамвае, а такого свидетеля, как хоккеист Жолудев, не нашел. Он-то и дал для меня ключ к разгадке, сообщив про человека в серой куртке с желтой полосой. Кстати, эта куртка висит в прихожей.
Дедюхин слушал, не перебивая.
— Где уж нам тягаться с самим Шерлоком Холмсом, — наконец негромко произнес он.
— А ты себя зачислил в Скотленд-Ярд инспектором Лестрейдом?