Ушедший в воспоминания Юрий Григорьевич налил себе еще рюмку водки. «Бедный Никодимушка, царствие тебе небесное и спасибо», — тихо произнес он.
Он все пытался осмыслить происшедшее, думал, размышлял. Предположим, толпа недовольных требует у руководителей каких-то уступок. Те пытаются утихомирить собравшихся. И тут один из толпы, тот, которому он внушил, бросает… Что бросает? Камень, бомбу? Бутылку с зажигательной смесью? Нет-нет, не так. Все не так! Этот человек должен гореть желанием бросить бомбу в ненавистного ему человека. А он, врач-психиатр, должен попытаться отговорить его от этой навязчивой мысли, а потом подвергнуть инфразвуковой обработке, чтобы навязчивая мысль не исчезла, а усилилась.
Юрий Григорьевич вспомнил один случай. Был на приеме у него рабочий-литейщик. Его за пьянку отодвинули в очереди на квартиру, и он вслух грозил набить морду председателю профкома. «Нет, этот не подойдет, — заключил Юрий Григорьевич. — От своего намерения он избавляться не желает». Так и случилось. Рабочий-модельщик и слышать не хотел, чтобы пройти курс лечения, да еще погрозил кулаком, сопроводив нецензурной бранью.
Был и другой кандидат. Однажды Юрия Григорьевича пригласили в горотдел милиции. Начальник смущенным тоном сообщил, что два раза задерживали молодого человека, который расклеивал листовки с призывами к погрому винных магазинов. С этим поборником трезвости проводили беседы, но тщетно. «Может, вы его образумите? — взмолился начальник УВД. — Конечно, борьба с пьянством дело хорошее, но где гарантия, что завтра он вместо винных магазинов не будет призывать громить райкомы партии? А это уже антисоветчина, это тема для КГБ». Пришлось согласиться. Собеседование с парнем было проведено, но на первый сеанс лечения, который был замаскирован под диспансеризацию, парень не пришел. «Нет, этот тоже не подойдет», — печально констатировал тогда Юрий Григорьевич.
…В тот день он бодрым шагом шел из диспансера домой на перерыв. Дорожка в парке была пуста. Лишь пожилая женщина гуляла с ребенком, да на лавочке одиноко и отрешенно сидел какой-то человек. Заношенное зимнее пальто распахнуто, такой же заношенный шарф, сдвинутая набок кепка.
— Простите, милейший, — Юрий Григорьевич остановился напротив сидящего.
Человек сначала никак не реагировал. Потом вдруг поднял взгляд, снял очки с толстыми стеклами и тихо произнес:
— Юрий Григорьевич, вы?
Только сейчас стало понятно, что сидящий на лавочке с отрешенным видом человек не кто иной, как Крохмаль. Валя Крохмаль! Тот самый, которого много лет назад он, Юрий Григорьевич, настраивал на победу.
А дело обстояло так. После 1958 года, когда в Швеции на чемпионате мира по футболу с явным преимуществом победила сборная Бразилии, выяснилось, что у бразильских футболистов, помимо обычного врача, есть еще и врач-психолог. Летом в Челябинске проходило командное первенство Урало-Сибирской зоны по легкой атлетике. «Юрий Григорьевич, вы известный врач-психолог. На вас вся надежда, — тоном, не терпящим возражения, сказал председатель облспорткомитета. — Возьмите шефство над спортсменами. У некоторых из них нервы ни к черту! А нам надо на зональных в Перми выступить достойно и попасть на всесоюзные в Одессу».
То, что не все спортсмены внушаемы, Юрий Григорьевич тогда при встрече не сказал, но к просьбе отнесся серьезно. Для психологической обработки он выбрал троих: прыгуна в высоту, метателя копья и бегуна на 100 метров. Быстро поняв, что для первых двух психологическая обработка ничего не даст, он сосредоточил внимание на бегуне. Им был тот самый Валя Крохмаль, который в данный момент смотрел на него сквозь толстые стекла очков и даже пытался улыбнуться.
А Юрий Григорьевич продолжал разглядывать Валентина. Вспомнился 1960 год и парень среднего роста, щуплый, но от природы спринтер. Да вот беда: сильно волновался и проваливал низкий старт. А это на стометровке главное. На тренировках все шло нормально, а вот как соревнования — так провал.
Психологическая обработка заняла немало времени, но у него получилось. Результат был! Валентин Крохмаль не только выиграл стометровку, но и последний этап в эстафете 4х100, внеся весомый вклад в победу сборной области.
…Юрий Григорьевич присел на лавочку рядом:
— Как поживаешь, Валя?
Когда-то малоразговорчивый Крохмаль вдруг разразился длинным повествованием о своей судьбе, вспоминая все: как оставил спорт и увлекся рисунками, как познакомился со своей женой Татьяной, как стал замечать, что она ему изменяет, и не с кем-нибудь, а с известным дирижером. Под конец он совсем разоткровенничался:
— Я люблю ее и ненавижу! Я хочу убить ее… Убить!
— В самом деле убить? — переспросил Юрий Григорьевич, почувствовав волнение.
— Да, да, да! — почти закричал Крохмаль. — Хочу, но понимаю, что не сделаю это. Гоню от себя эту мысль, но отделаться от нее не могу.
Юрий Григорьевич осторожно глянул по сторонам: зимняя аллея была по-прежнему пуста. Даже женщина, гулявшая с ребенком, удалилась. Слышать их разговор никто не мог.
— А если я вам помогу? — тихо спросил он. — Я разработал специальную методику лечения человека от навязчивых мыслей.
Крохмаль вдруг крепко ухватил врача за полы зимнего пальто.
— Сделайте, сделайте что-нибудь! Будьте моим спасителем, как много лет назад.
Юрий Григорьевич снова почувствовал волнение.
— Для начала застегните пальто, и пойдем прочь с мороза.
Они двинулись в конец аллеи, туда, где она выходила на многолюдную улицу.
— Вы не пробовали обратиться со своей бедой к врачу?
— Пробовал, — грустно произнес Валентин. — Наблюдался в поликлинике Городской больницы № 1.
— У кого? Уж не у Чеурина ли?
— Да, Чеурин его фамилия. Лечил, назначал процедуры, да все без толку.
— И было это…
— С конца февраля.
«Жаль, что я тогда уже там не работал, — подумал Юрий Григорьевич. — Но ничего, это поправимо».
Когда они стали прощаться, он протянул визитку:
— Вот мой домашний адрес. Я разработал собственную методику лечения. Жду вас завтра в шесть вечера. Готов заверить, что помогу. Но вы должны прекратить лечиться у Чеурина.
…Валентин Крохмаль удалялся, а Юрий Григорьевич оценивающе смотрел ему вслед. «Этот, пожалуй, подойдет», — тихо прошептал он вслед.
Юрий Григорьевич налил еще рюмку водки. Мысли о содеянном несколько часов назад обернулись воспоминаниями. Воспоминания… наверное, это самое ценное, что есть у человека. Если нечего вспомнить, жизнь прожита впустую. Но воспоминания — это прошлое. А жить надо настоящим. А настоящее 15 марта подтвердило его идею о влиянии инфразвука на человека со слабой психикой. И еще: он был немало удивлен тому, что смастерить самодельную бомбу не так уж сложно. Да, пришлось почитать кое-какую, не для широкого пользования, литературу и достать все необходимое: жестяную банку с плотной крышкой, порох, дробь. Часовой механизм.
Теперь что дальше? Ясно одно: назад пути нет — джинн выпущен из бутылки. Юрий Григорьевич выпил. На этот раз водка показалась на удивление горькой. И он сразу пошел варить себе какао, благо его запасы еще оставались.
Конец первой части.
Часть 2Новые взрывы
Глава 12Странный пассажир
Летом поезда, идущие на юг, всегда переполнены. Тысячи отпускников устремляются к Черному, Азовскому и Каспийскому морям, на Кавказ, в Крым, на курорты Ялты, Сочи, Кавказских Минеральных Вод и многие другие. Поезд Челябинск — Адлер исключением не был. Люди садились, выходили, спали, ели, пили, играли в шахматы и карты, пели, смеялись, и было ясно, что лучшим временем года для них является лето. Человек в пижаме к таковым не относился. С угрюмым видом он лежал на верхней полке купейного вагона и думал о своем. Он спешил на конференцию, которая впервые должна пройти на базе одного из санаториев. Да вот беда: билетов на самолет он не достал, пришлось довольствоваться поездом. А поезд он не любил из-за шумных компаний, да и раненая с времен войны нога не позволяла безболезненно влезть на верхнюю полку, если билет выпал на такую. Ну, это еще ладно: можно договориться и поменяться местами. А вот попутчики… Любая компания попутчиков его раздражала. Даже такая, как сейчас — семейная, из 3 человек.
Было отчего. Глава семьи, деловито водрузив на нос очки, занялся решением кроссвордов, часто спрашивая у супруги то название правого притока Енисея, то имя русского художника-передвижника. Супруга редко давала правильные ответы, тогда любитель кроссвордов обращался за помощью к человеку в пижаме. После нескольких безответных вопросов человек в пижаме намекнул, что плохо учился в школе и мало что знает. Любитель кроссвордов не оценил юмор и снова стал обращаться за помощью в названии рек, химических элементов и предводителей крестьянских восстаний.
Раздражение человека в пижаме усилилось после того, как трехлетний мальчишка, член семьи, начал звучно стрелять из игрушечного пистолета, сопровождая стрельбу радостными возгласами. Мать, улыбаясь, следила за воинственными действиями сына, но пресекать их не собиралась.
А вот и Волгоград. Семья из трех человек, забрав вещи, вышла из вагона. Человек в пижаме с облегчением вздохнул, но тут же появились сомнения: «А что, если вместо этих троих придут трое других, но уже выпивох?» Выпивох не было. Зато в купе вошли два высоких молодых человека в спортивных костюмах. Лихо забросив наверх тяжелые сумки-баулы, они, не спросив даже постельные принадлежности, завалились спать на голых матрасах.
Спали долго, часа четыре, и человек в пижаме имел возможность, лежа на полке, читать детектив. Выспавшись, парни достали карты, карандаш, чистый лист бумаги и, кликнув из соседнего купе своего молодого товарища, затеяли игру в преферанс. Сразу появилась бутылка коньяка и кое-какая закуска. Человек в пижаме спустился с верхней полки вниз.
— А тренер-то хоть знает, что вы нарушаете спортивный режим? — с серьезным видом спросил он играющих.