– Не буду, – отрезала она. – Что вы собираетесь делать – застрелите меня своим шестизарядным?
– Не совсем, – ухмыльнулась Уолкер. – Только не говорите, что я вас не предупреждала.
Она вынула из-за спины руку, в которой держала кувшин, полный воды.
– Что?.. – ахнула Эв и задохнулась от выплеснутой ей в лицо холодной воды. – Монстрелла! – заорала она и вылетела из постели, а её тонкая ночнушка так и прилипла к телу. – Настоящая монстрелла!
Климентина улыбалась, помахивая кувшином.
– Выходит, ко всему прочему я теперь ещё и монстрелла. Много чего узнаешь о себе за пару часов. – Она поставила кувшин на тумбочку. – На вашем месте я бы переоделась, – протянула она. – А то скончаетесь от холода.
– Почему бы вам не оставить меня в покое? – стуча зубами, отозвалась Эв. – Скончаюсь – и ваши проблемы решатся.
Климентина замерла, смотря на девушку так, словно видела в первый раз.
– А вам, действительно, на всё начихать, да?
– Мне не начихать на моих клиентов, – злобно пробормотала Эв.
– А как насчёт Дэв? – съязвила Клим. – Да и о себе вы не шибко-то заботитесь.
Эв уставилась на свою мучительницу.
– Да какое вам до меня дело?!
Клим сорвала с кровати плед и завернула в него Эв, силой усадив на матрас.
– Вы ведь моя новая домоуправительница, забыли? Не могу же я допустить, чтобы вы тут замёрзли, прежде чем отскребёте пол хотя бы в одной спальне.
– Вы гнусно поступили, облив меня водой, – выдавила из себя пострадавшая.
Уолкер села возле неё и принялась растирать ей руки. Эв почувствовала тепло её тела и сдерживала желание придвинуться ближе.
3
Руки Климентины внезапно стиснули запястья Эв.
– Знаете, вы самая странная девушка из всех, кого я встречала, – сказала она. – В ваших глазах отчаяние, и, тем не менее, вы готовы начихать на саму дьяволицу. В чём ваш секрет, милая гостья?
Закрыв глаза, Эв старалась не поддаваться чувству безнадёжности, угрожающее захлестнуть её. Времени для решения своих проблем у неё уже не имелось, а знаки “Выхода нет” окружали с каждой стороны.
Если эта неделя не явит какого бы то ни было чуда, в субботу придётся покориться женщине, которая угрожает шантажом.
Сильные женские руки сомкнулись вокруг Эв, и её дыхание перехватило. Девушка испытывала простую человеческую потребность встретить сочувствие, понимание, которых не встречала так давно, что почти забыла, каково это – обрести их.
Замерев, она наслаждалась теплом, в котором так нуждалась. Матрас скрипнул, Эв открыла глаза и увидела, что Уолкер молча стоит, смотря на неё так, будто видит впервые. Их взгляды пересеклись. Клим провела пальцем по щеке девушки, и этот жест вызвал в теле той сладостную дрожь.
Климентина улыбнулась, смотря в её глаза.
– Я, конечно, не смогу силой заставить вас выполнить свою часть сделки и навести в доме порядок, – произнесла она.
Эв раскрыла уже рот, однако Климентина не дала ей и слова произнести.
– Превосходный будет день. Стыдно его пропускать, валяясь в постели.
Не дав Эв времени собраться с мыслями, Уолкер повернулась и вышла из спальни.
***
После трёх часов уборки кухня стала выглядеть довольно симпатично. Эв присела передохнуть. Угораздило же её перепачкаться с головы до ног. Лак на ногтях облупился, руки почернели от грязи. Неудивительно, что её собственная домоуправительница всегда покупает себе резиновые перчатки. Эв вздохнула при мысли о миссис Корн. Если бы она взялась за уборку! Да у той бы целый дом заблестел за час, а тут за три удалось навести порядок только в кухне. Мысль о том, что Клим вот-вот вернётся, не давала покоя, и всё же Эв осмотрелась и отчаянно тряхнула головой: что смогла – сделала, придётся ей довольствоваться этим. Девушка приготовила себе чашку кофе и опёрлась на стол, чтобы вновь полюбоваться своей работой. Впечатляет – если не вглядываться шибко внимательно. Дубовый стол, стулья и обшитые деревянными панелями стены сияли; стёкла в дверцах буфетов блестели, как и отмытая посуда. Всё вместе выглядело, как – ну, почти как – иллюстрация в сверкающем глянцем журнале: кухня в загородном особняке! Тут взгляд Эв упал на два пластиковых мешка, набитых мусором, и она тяжко вздохнула. Ничего не поделаешь – надо вынести их, и возложить эту неприятную обязанность было решительно не на кого.
Девушка поставила чашку на стол, ухватила мешки, открыла дверь на веранду и застыла, поражённая. Пока она убирала кухню, шторы на окнах оставались задёрнутыми, и ничто не напоминало об окружающей природе. А сейчас, стоило лишь Эв увидеть великолепие здешних мест, леса и гор в лучах утреннего солнца, как она выпустила мешки из рук и ринулась к перилам веранды. Никогда ещё не приходилось девушке наблюдать ничего эдакого. Луга, залитые солнцем, раскинулись в чаше, образованной горами, на вершинах которых лежал сверкающий белый снег. Он подчёркивал голубизну безоблачного неба и зелень вековых деревьев. В свежем воздухе стоял пронзительный аромат деревьев.
Пейзаж казался ненастоящим, напоминая своей яркой и многоцветной красотой сказочную декорацию, созданную неудержимой фантазией художника романтической эпохи освоения Запада. Эв завороженно уставилась на открывшийся её глазам вид. Прямо перед ней было несколько нарядных построек, стилизованных под времена первых поселенцев; немного поодаль разместились загоны с белыми изгородями, за которыми мирно паслись кони. Эв заметила всадницу, которая скакала к дому, держа на поводу ещё одну лошадь.
Девушка начала нервно вытирать руки о передник. Большая, надвинутая на самые брови ковбойская шляпа оставляла лицо женщины в тени, но не вызывало никакого сомнения, что это Климентина. Она так уверенно держалась в седле, будто это было самое лёгкое занятие в мире. Эв охватило желание убежать в дом, спрятаться от этой неотразимой красавицы-ковбойши. Однако она осталась на месте и вынудила себя принять невозмутимый вид. Всадница подскакала к дому, спрыгнула с лошади и намотала поводья на перила веранды. Сняв шляпу, кинула её на лавку.
Эв сложила руки перед собой, как бы подчёркивая этим жестом свою неприступность, и с вызовом в голосе осведомилась:
– Прибыли сделать обход?
Клим хлопнула шляпой о брюки и молча поднялась по ступенькам. Эв поджала губы.
– Я всё утро работала, как рабыня, в вашем пристанище погонщиц скота. Может быть, хотя бы взглянете?
Она изобразила на лице улыбку.
– Надеетесь на медаль за хорошее поведение?
– Ещё чего! – вспыхнула Эв и сухо добавила: – Выполняю свою часть соглашения, только и всего.
Климентина удовлетворённо кивнула, отмечая взглядом её усталые глаза, перепачканные руки и лицо.
– Я подумала, может быть, вам захочется прокатиться.
Сердце Эв готово было выпрыгнуть из груди.
– Конечно! – воскликнула она с таким неподдельным детским восторгом, что лицо Уолкер опять озарилось улыбкой. – А вы можете отпроситься с работы?
– Конечно, могу, насколько мне будет надо, – ответила Климентина невозмутимо. – А дела моего шефа подождут.
Эв нахмурила брови.
– Не нужно вести себя высокомерно, получив наследство, – порывисто произнесла она. – Пройдёт время, прежде чем деньги перейдут в ваше распоряжение, не стоит восстанавливать против себя людей.
Её слова вызвали у Уолкер искреннее веселье. Миг она смотрела на Эв, затем подошла к ней и привлекла к себе.
– Что вы делаете? – задыхаясь, спросила Эв, чувствуя, как стучит её сердце.
– Собираюсь вас поцеловать, – прямодушно ответила Клим. – В конце концов, как вы сказали, не стоит восстанавливать против себя людей, тем более адвоката, находящегося так далеко от дома.
Прежде чем Эв успела отпрянуть, губы Клим прильнули к её губам. Эв подняла руки и запустила пальцы в жидкие женские волосы, с жадностью отзываясь на ласку. Внезапно опомнившись, отпихнула Уолкер и отступила к перилам.
– Нет, я не могу, – смутившись, проговорила Эв. – Мы с вами лишь вчера познакомились, и я…
Климентина не упустила возможности поддеть её:
– Я знаю. В субботу вы обвенчаетесь с женщиной, которую держите в подвешенном состоянии.
– Это не так, – пробормотала Эв.
– Тогда объясните, наконец, в чём дело!
Эв отвернулась.
– Может быть, лучше позавтракаем? – ушла она от ответа, обошла Уолкер и пошла в дом. – Вы, наверное, голодны, всё это время работали. Я прилично готовлю, – нервная болтовня длилась сама по себе, – мой омлет с колбасой мог бы получить приз.
– Ладно, что не проводятся олимпиады врунов, – задумчиво пробормотала Климентина, следуя за ней в дом.
Уже подойдя к плите, Эв застыла, услышав её слова, и резко обернулась, держа в руке сковородку.
– Что вы хотите этим сказать?
Уолкер шутливо, как бы защищаясь, подняла руки.
– Собираетесь мне врезать?
– Если я вас ударю, то ничего не добьюсь, – вздохнула Эв.
Климентина кинула на девушку победоносный взгляд.
– Рада слышать, что прошлой ночью вы всё-таки кое-что усвоили.
Эв сердито уставилась на Клим, вспомнив, как набросилась на неё накануне.
– Какой мне смысл нападать на вас, – усмехнувшись, отозвалась она, – если у вас напрочь нет чувств? Думаю, вы ничего не ощутите, даже если на вашу голову свалится целая фабрика по изготовлению сковородок.
– Пока свалились вы, – спокойно ответила Уолкер и, забрав сковородку, поставила её на плиту. – Мне будет легче, если на ней окажется омлет, а не моя голова.
– У вас, возможно, мания преследования.
Эв торопливо отвернулась к плите. Ну почему именно сейчас, когда она пыталась её уязвить, ей внезапно пришло на ум, что никогда в жизни ещё не видела глаза такого небесно-синего цвета!
– Нет, – услышала она голос, такой спокойный, словно происходил обмен комплиментами. – У меня не мания. Лучше это назвать высокоразвитым инстинктом самосохранения. Типо вашего. Ведь вы явно что-то скрываете. Мне и раньше приходилось встречать нервных женщин, только вы натянуты как струна, сыграть можно.