сейчас. И Зверушка этому несказанно рада. Глуповатая улыбка неосознанно появляется на ее лице.
Внезапно сильная рука Хозяина сжимается, и в крепко сжатом кулаке оказывается целая копна спутанных волос Зверушки. Ее улыбка моментально испаряется, и вместо нее на лице появляется выражение неописуемого ужаса.
– Мерзкая тварь, – тихо, но зловеще звучит безжизненный голос Хозяина.
Слова эти произнесены сквозь зубы с такой нечеловеческой ненавистью, что душа Зверушки уходит в пятки. Хозяин тяжело поднимается с табурета, все еще держа за волосы Зверушку, которая неспособна издать ни звука.
Вторая рука Хозяина сжимается в кулак и поднимается. Зверушка бросает взгляд на занесенный над ней кулак и испытывает ужас от того, что все это происходит сейчас. Кулак тотчас же обрушивается на ее лицо с чудовищной силой. Затем поднимается и снова обрушивается. А затем еще раз, и еще.
Хозяин наносит несколько неимоверно мощных ударов. Несмотря на сильное опьянение, бьет он уверенно и метко. Подпитываемый нечеловеческой злобой, он повторяет эти движения снова и снова. На мгновение удары прекращаются, но лишь для того, чтобы Зверушка выплюнула окровавленную слюну вместе с несколькими передними зубами. Нос ее сломан и кровоточит, а правый глаз подбит.
Хозяин яростно треплет Зверушку за волосы.
– Я все отдал ради тебя… Променял на тебя весь большой мир! А ты… Неблагодарная скотина, ты меня подвела, – произносит он пьяным гневным голосом. – Не нужна ты мне! Ничего мне теперь не нужно!
Вытянув на полную длину руку, продолжающую держать Зверушку за волосы, Хозяин с ненавистью и отчаянием бьет Зверушку ногой в живот. Она, уже слабо понимающая, что с ней происходит, издает лишь глухие визги. Не от боли, а просто потому, что удары ноги, приходящиеся ей в живот и грудь, сдавливают ее легкие, извлекая из них визжащие потоки воздуха, словно из резиновой детской игрушки.
Финальный удар в живот оказывается самым мощным. Вместе с ним Хозяин отпускает волосы Зверушки и отшвыривает ее в сторону. Зверушка отлетает к дальней стене, сильно ударяется головой и теряет сознание.
Тьма поглощает все вокруг. Мрачное поле с линиями, разрезающими небо на части. Черная пожухлая трава под ногами. Она притягивает к себе. Все бескрайнее поле – это трясина, которая засасывает любого, кто здесь оказывается. Она хочет забрать еще одного путника, сбившегося с тропы. Чтобы он замолчал, как и остальные. Хочет утащить его под землю, в кромешную тьму с запахом сырой земли. Трясина засасывает все глубже и глубже. Мертвые сверчки стрекочут все громче, и этот звук только усиливается. Пустота и бездна зовут к КОНЦУ.
Тьма и пустота довлеют еще очень долго. Но потом во мраке появляется нечто осязаемое. Не объект, но чувство. Первое, что ощущает Зверушка, – нарастающую чудовищную головную боль. Сквозь узкую щелочку приоткрытого века в сознание Зверушки проникает слабый свет. Она открывает глаз пошире и понимает, что это утренний свет, пробивающийся в хижину через мутное стекло с трещиной.
Зверушка лежит на полу все в той же нелепой позе, в которой она потеряла сознание после удара головой о бревенчатую стену. Она пытается пошевелить рукой, и это удается, но с большим трудом. Голова ее раскалывается на части, а шея сильно онемела и затекла.
Зверушка медленно переваливается на бок, чтобы перераспределить вес и положить голову на пол. Каждое движение отдается ужасной болью в шее и голове. Лица она практически не ощущает, но уверена, что с ним тоже не все в порядке. Зверушка пытается распрямиться и, преодолевая боль, вытягивается во весь рост и выпрямляет позвонки шеи.
Когда боль немного стихает, а зрение перестает двоиться, Зверушка оглядывает комнату. Она пуста, Хозяина в ней нет. Зверушка пытается приподняться, но это отдается во всех членах ее тела. Она понимает, что грудь и живот тоже ноют от тупой, не проходящей боли. Приходится лежать неподвижно и надеяться, что боль утихнет сама по себе и, по крайней мере, позволит Зверушке подняться на ноги.
Наконец она медленно и с огромным трудом приподнимается с пола, опершись на одну руку, поднимает голову и спину (все эти действия отдаются в шее и затылке), и ей удается встать на четвереньки.
Из полуоткрытого рта Зверушки на пол начинает капать кровь. Зверушка сплевывает кровавый сгусток, подносит правую руку ко рту и вытирает губы. Затем она ощупывает лицо и понимает, что подбитый правый глаз сильно заплыл и совсем не видит. Даже легкое прикосновение к нему вызывает острую мучительную боль. Нос тоже ужасно болит, и дышать через него едва удается.
Зверушка поднимает голову и еще раз оглядывает комнату, чтобы удостовериться, что, кроме нее, в хижине действительно больше никого нет. Все так, она одна. Тогда, оставаясь на четвереньках, она пробует сделать пару шагов, и это у нее получается, хоть все тело болит и сопротивляется любым движениям.
Несмотря на шок от случившегося, Зверушка осознает, что сильно голодна. Желудок, сжавшийся в ее болящем животе, жалобно урчит. Очень медленно и с большим трудом Зверушка подбирается к столу и пытается взобраться передней частью на табурет. Несмотря на протестующую и разрываемую болью грудь, это наконец удается.
Зверушка приподнимается выше уровня стола и первое, что замечает на нем, – это две деревянные фигурки, оставленные Хозяином. Зверушка долго глядит на фигурки, стоящие рядом друг с другом, затем медленно протягивает дрожащую руку и осторожно притрагивается к деревянному человечку. Из глаза Зверушки на заляпанный жирными пятнами, грязный стол падает одинокая слеза.
В животе снова громко урчит, и Зверушка заглядывает в стоящий на столе мятый котелок. Однако в нем совсем ничего нет, кроме обглоданных костей рыб. Она пододвигает мятый котелок ближе, достает из него кости и начинает жадно их обсасывать, даже пытается разгрызть. Проделав это с хребтами обоих карасей и поняв, что голод такими жалкими остатками пищи никак не утолить, Зверушка возвращается на пол и идет к покосившейся двери, рядом с которой стоит металлическая миска с остатками озерной воды, и жадно их допивает. Чтобы утолить жажду, этого явно мало, но других запасов жидкости в хижине нет. Или есть?
Задумавшись на мгновение, Зверушка смотрит на стоящие под столом многочисленные банки с ягодной брагой, но, отмахнув глупую и даже в чем‐то кощунственную мысль, пошатываясь, возвращается в центр комнаты. Именно это место служит ей исходной позицией, которую она занимает, когда ждет возвращения Хозяина.
Ждет ли она Хозяина сейчас, после всего того, что он с ней сделал? Да, она его ждет. Потому что не знает, что еще можно сделать. Единственная ее надежда – это ожидание возвращения Хозяина. Неважно, в каком расположении духа. Он ее Хозяин. Она ничто без него. Без него жизнь не имеет смысла, да и вообще невозможна. Это не может подвергаться никакому сомнению. Кто будет ловить карасей, кто будет их варить в мятом котелке, кто будет бросать на пол их головы и потроха? Кто, если не Хозяин? Кого ей любить, если не Хозяина? Кому быть преданной? Хозяин – это все, что у нее есть. Это весь ее мир. И сейчас она его ждет.
И она ждет, и ждет, и ждет. А за треснувшим окном становится все темнее, и холоднее, и безысходнее. А Зверушка продолжает ждать своего Хозяина.
И вот снаружи уже совсем стемнело. Внутри хижины Зверушка все сидит на полу в центре комнаты. Она не сводит глаз с покосившейся двери в надежде, что она откроется. Но этого все не происходит. Зверушка застыла в одном положении и пристально смотрит на покосившуюся дверь уже довольно долго. Настолько долго, что впала в некий бессознательный транс и, кроме единственного объекта, который находится в центре ее внимания, все остальные предметы вокруг исчезли. Есть только покосившаяся дверь и ничего больше.
Смешанный с ноющей болью во всем теле, голодом, жаждой и усталостью транс дает странный эффект. Покосившаяся дверь начинает как будто сама по себе приближаться к Зверушке, хоть Зверушка прекрасно понимает, что это невозможно. Однако во внутренней реальности Зверушки есть только покосившаяся дверь и осознание того, что все происходит в настоящем времени. Все происходит сейчас.
И тут Зверушке приходит мысль, что ждать Хозяина осталось совсем недолго. И это даже не мысль, а странная уверенность. Она не подкреплена абсолютно ничем, но растет с каждым мгновением. К Зверушке приходит осознание, что через мгновение покосившаяся дверь откроется и в хижину войдет Хозяин. Зверушка знает это совершенно точно. Она знает, что это случится сейчас!
Но ничего не происходит.
Странно, но уверенность никуда не делась. Наоборот, она усилилась. Зверушка знает, что покосившаяся дверь откроется… сейчас!
Нет. Этого не может быть. Покосившаяся дверь все еще закрыта. Но ведь за ней точно стоит Хозяин. И он войдет… сейчас!
Он не входит. Почему он медлит? Чего он ждет? Хозяин должен был войти только что, но он этого не сделал. Дыхание Зверушки учащается. Сердце в ее груди начинает биться с удвоенной частотой.
А между тем в сознании Зверушки покосившаяся дверь приблизилась к ней уже вплотную. Она занимает все пространство вокруг, а ее старая деревянная ручка уже почти касается носа Зверушки. И ручка действительно коснется, потому что покосившаяся дверь откроется… сейчас!
И на этот раз ничего не происходит. Покосившаяся дверь остается закрытой.
Внутри Зверушки что‐то обрывается. Она резко выходит из транса, и зрачок ее уцелевшего глаза сужается. Зверушка внезапно срывается с места и, забыв про боль, подскакивает к треснувшему стеклу всего лишь для того, чтобы увидеть, что Хозяина, который должен (обязан!) стоять снаружи, там действительно нет. Его там нет! Как такое вообще возможно? Только не в этой реальности!
В панике Зверушка кидается к покосившейся двери и хватается за деревянную ручку. Ее должен был открыть Хозяин пару мгновений назад, но он этого не сделал. Может ли Зверушка открыть ее сама? Достойна ли она этого? Не накажет ли ее за такую выходку Хозяин (разумеется, когда он наконец вернется)?