Зверушка отрывает ладонь от валуна, обходит его стороной и направляется к кромке леса впереди.
Наконец Зверушка вплотную подбирается к ближайшим осинам, отделяющим опушку от тьмы под их кронами. От Зверушки требуется еще одно волевое усилие, чтобы преодолеть и эту преграду.
Одушевленная победой над валуном, она снова призывает свою внутреннюю силу помочь ей. И сила откликается. Умноженная надеждой добраться до Хозяина, воля Зверушки помогает ей сделать решающий шаг вперед.
Шаг в бесконечно долгую, утонувшую во мраке леса ночь, слабо освещенную далекой холодной луной в беззвездном небе. Не одну, но несколько безрадостных ночей, оставшихся до конца этого мира. И если бы Зверушка в этот самый миг знала, чтó ждет ее в темном лесу, она никогда бы не осмелилась шагнуть в тот мрак, который скрывается под кронами деревьев. Вместо этого она в ужасе устремилась бы обратно в опустевшую хижину и провела в ней последние дни, медленно умирая на полу от отчаяния, голода и жажды.
Но она не знает и даже не догадывается, чтó ждет ее впереди. Поэтому этот шаг дается ей сравнительно легко.
Ночь первая
В лесу гораздо темнее, чем ожидала Зверушка. Даже когда она находилась на открытой опушке, ей было сложно что‐либо разглядеть в свете призрачной луны дальше, чем на несколько метров вперед. Но под кронами деревьев царит практически кромешная тьма.
Паника внутри Зверушки нарастает с новой силой, и в голове ее возникают новые вопросы без ответов. Как она сможет пройти через лес к далекой дымящей трубе, если не может разглядеть во мраке даже свои собственные руки? И даже если она решится пойти вперед, то сколько времени займет ее путь во тьме? Чем тогда она будет отличаться от слепого червя, ползущего глубоко под землей и неспособного понять, куда он движется?
Этот поход не имеет никакого смысла. Не стоит искушать судьбу и двигаться во тьму. Лучше вернуться в знакомое место, где не так темно. В том месте тоже не осталось никакой надежды, но, по крайней мере, Зверушке там будет проще умереть. Там все привычно и знакомо, а если вспомнить уютные вечера с Хозяином, когда мутное стекло с трещиной запотевало от тепла внутри хижины, масляная лампа слабо светила на столе, а в очаге тлели угли, то получится успокоиться и, возможно, даже смерть покажется не такой страшной.
В любом случае там не настолько страшно и одиноко, как в этой беспросветной мгле.
Ведь это именно та самая кромешная тьма, которая существовала до того, как Хозяин сотворил мир. Он пришел неизвестно откуда в черные пустые пространства и своим появлением разогнал тьму и создал новую реальность. И в этой реальности сами по себе (и по воле Хозяина, конечно) начали вырисовываться вещи, которым суждено было стать центром мироздания.
В тот самый миг творения было создано абсолютно все, что теперь знает в этом мире Зверушка. Стоящая на опушке крохотная хибара с покосившейся дверью, мутное окно и трещина в нем, тепло очага и провонявший обоссанный матрас на полу. Ягоды в лесу, которые становятся брагой в бутылях Хозяина. Озерцо с карасями и ржавое ведро, в котором они попадают в дом, а затем покидают его в виде испражнений. Мятый котелок и полка со старыми книгами. Этот лес. И, вполне вероятно, даже далекая дымящая труба.
А затем в этом первозданном мире зачем‐то появилась Зверушка. Она появилась точно так же, как и все другие наполняющие мир предметы и существа. Материализовалась сама по себе из ниоткуда, когда Хозяин призвал ее из небытия.
И нет никаких сомнений, что Зверушка всегда была всего лишь крохотной частицей этого огромного и разнообразного мира. Ведь с самого своего появления она существовала внутри единого целого, которое сотворил Хозяин.
И даже если иногда Зверушке могло казаться, что она – одна из важнейших составляющих окружающей ее реальности (а думать так Зверушке всегда сильно хотелось), она все же понимала, что это далеко не так. Она ничуть не лучше любой другой такой же крохотной части этого мира, как она сама. Этому ее научил Хозяин. И она должна быть ему признательна за то, что он позволял ей существовать в его собственном мире. Не отторгал и не прогонял ее, а всегда разрешал быть с ним рядом.
Но сейчас все изменилось. Хозяин не прогнал Зверушку и не выдворил ее за пределы мироздания. Он сам покинул мир, который создал, вместе с оставшейся в нем Зверушкой. Возможно, он разочаровался в своем творении и все вещи вокруг, которые он так любил, перестали приносить ему радость. Караси в ржавом ведре, грибы под деревьями в лесу, Зверушка, ждущая его дома. Все это в одночасье стало для него бессмысленным, не приносящим удовлетворения и радости, попросту ненужным. Но почему же это случилось?
Зверушка думает, что знает ответ. Она и есть этот ответ. Именно она разочаровала Хозяина, когда не смогла дать ему то, что он искал в созданном им мире. Не смогла принести ему утешение, радость, счастье.
Неужели в ней самой было так мало счастья, что она не смогла поделиться им с Хозяином? Не смогла дать ему даже крупицу ее внутреннего счастья. Именно из-за этого Хозяин оставил ее и все остальные вещи, которые потеряли для него смысл. Теперь он на пути к далекой дымящей трубе и пределам мира. И совсем скоро он окончательно его покинет. Если Зверушка не поторопится.
И пока Зверушка думает об этом, она замечает, что может разглядеть во тьме тыльную часть собственной ладони, вытянутой вперед и слабо выделяющейся на фоне тьмы вокруг. Глаза Зверушки постепенно адаптируются к темноте, и вскоре она уже может различить не только свою руку, но и ствол дерева в паре метров от нее и небольшой куст поблизости. Луна все‐таки каким‐то чудом проникает в лес сквозь темные кроны деревьев и позволяет Зверушке видеть.
Зверушка наконец замечает и звуки вокруг, которые сначала почему‐то не доходили до границ ее восприятия. Лес полон ночных шумов: постукиваний, тихого скрежета деревьев, шорохов, шелеста листьев на ветру. Она замечает и запахи, которые немного отличаются от тех, что она привыкла ощущать в лесу днем. Это и запах сырой земли и опавшей листвы под ногами, и запах древесной коры и остатков свежих листьев на деревьях. Все эти запахи она чувствует более явно, чем днем. Возможно, именно окружающая тьма этому способствует.
И еще Зверушка чувствует ветер. Прохладный ветер, который обдувает ее лицо и треплет волосы. Все эти новые ощущения явно незнакомы Зверушке, тем не менее почему‐то действуют на нее успокаивающе. Вероятно, потому, что Зверушка ощущает себя вернувшейся из непроглядной пустоты, царившей до сотворения мира, обратно в реальность. Слабый свет луны помогает ей в этом. Она снова ощущает себя частью подлунного мира вокруг.
И осознание, что в лесу все‐таки можно что‐то разглядеть, тоже немного успокаивает Зверушку. По крайней мере, резко нахлынувший на нее приступ паники проходит, отдаляясь на второй план и оставляя лишь непроходящий страх, засевший в подкорке мозга еще на выходе из хижины, а еще ощущение отчаяния и уходящего времени. Да, не так уж много времени до того, как Хозяин окончательно покинет мир, который без него погибнет и обратится в прах.
Зверушка решает двигаться дальше как можно быстрее. Она понимает, что медлить нельзя, ведь любое промедление еще больше увеличивает расстояние между ней и Хозяином.
Она делает несколько шагов в направлении, которое должно привести ее к дымящей трубе, и практически сразу упирается в незамеченный ею ранее стоящий на пути куст. Зверушка почти падает, споткнувшись о него, но чудом удерживает равновесие. Обойдя куст, она крепко зажмуривает здоровый глаз (другой при этом отдается нестерпимой болью), снова его открывает и прикладывает все усилия, чтобы начать различать в темноте хотя бы немного больше деталей. Иначе путь по лесу будет сильно затруднен и займет гораздо больше времени, чем у нее есть.
Зверушка продолжает двигаться вперед и совсем скоро подходит к тому самому почерневшему трухлявому пню, который даже при свете дня пугал ее своей пустотой. Широко раскрытым глазом она глядит на это иссиня-черное пятно на фоне остального мрака.
Чтобы не рисковать, Зверушка решает не приближаться к пню, обойти его по широкой дуге. Сойдя с протоптанной Хозяином тропы, она несколько раз спотыкается о лежащие на земле упавшие сучья. Наконец пень остается позади, и Зверушка на него оглядывается. Она не может рассмотреть его очертания, но видит, как жуткая пустота внутри пня выделяется на фоне ночного леса. Даже окружающая тьма не кажется уже такой черной, как пустота, зияющая внутри этого гнилого порождения запредельной бездны.
И чем дольше Зверушка стоит, обернувшись и вглядываясь в уже преодоленную преграду, тем сильнее в ней растет уверенность, что, несмотря на все уверения Хозяина, эта бездна обитаема. Зверушка пытается заставить себя оторвать взгляд от черного пятна позади нее, но почему‐то у нее не получается. Тьма, что чернее даже пугающей темноты леса, кажется, ее притягивает.
И тут Зверушка понимает, что пятно уже нестатично. Оно медленно, но ощутимо увеличивается в размерах. Как будто пустота решила наконец выбраться из сдерживающих ее пределов старого пня. Пятно непроглядной тьмы все расширяется и расширяется, и Зверушка представляет, что нечто, таящееся в пне днем, решило покинуть убежище, чтобы выйти на ночную охоту.
Теперь Зверушка не просто подозревает, а уверена в том, что нечто и раньше каждую ночь выбиралось из пня и бродило вокруг хижины до рассвета, иногда припадая к стеклу с трещиной и смотря на спящих Зверушку и Хозяина. Это нечто и есть тот страх, который сидит в каждом темном углу мира и молчит.
И вот теперь, прямо сейчас, оно выбирается из бездны пня прямо у Зверушки на глазах, чтобы ее настичь и поглотить. И тогда Зверушка понимает, что продолжать смотреть на распространение черной субстанции в пространстве ни в коем случае нельзя. Несмотря на гипнотизирующую тьму, которая приковывает ее внимание, Зверушка с усилием заставляет себя оторвать взгляд от этого страшного зрелища, развернуться и продолжить путь через темный лес быстрее, чем раньше.