А вообще человек он «заводной», жадный до жизни. По первой профессии — врач. Десять лет проработал в таковом качестве на Камчатке. Совершил там какое-то немыслимое путешествие на собачьих упряжках по тундре через Камчатку и Чукотку аж до Северного Ледовитого. Кстати, вместе с Никитой Михалковым, призванным в те места служить во флоте. (Говорили, то ли семья знаменитого гимнописца, то ли сам Никита решили таким образом продемонстрировать, что не все отпрыски номенклатурных семей отлынивают от армии. Прослужил он на крейсере «Михаил Кутузов» целый год, участвуя в художественной самодеятельности).
Тогда об этом «экстремальном», как теперь принято говорить, путешествии писали все газеты. В основном — благодаря Михалкову.
Были у Зория и другие экстремальные перемещения по планете. Проплыл, например, с друзьями на лодках от Камчатки до Одессы…
В 1993-м, бродя по окрестностям Гульрипши, разговаривая, среди прочего, и о его малой родине — Нагорном Карабахе, — ни я, ни мой приятель, конечно, думать не думали, что пройдет всего лишь несколько лет и вокруг этой кавказской местности закрутится такая карусель, что, как говорится, ой, мама, не горюй! Тогда в наших разговорах прорывались у Зория разные резкие антиазербайджанские, даже антитурецкие, вообще антитюркские словеса — мол, турки и тюрки еще себя покажут, если им не поставить заслон, — но все это воспринималось как отвлеченно-философские рассуждения на вольном отпускном воздухе в вольной беседе между друзьями, имеющие мало отношения к реальной действительности.
Однако довольно скоро и весьма неожиданно вольные разговоры тесно сомкнулись с реальностью.
Конфликт между армянами и азербайджанцами в Нагорном Карабахе угольями тлел все советские годы, начиная с того самого 1923-го, но открытым пламенем, как и многие другие такие конфликты, стал прорываться с началом горбачевской перестройки. Перестройка освободила его от насыпанного сверху песка, гравия и прочих противопожарных присыпок, роль которых играли неустанно соблюдавшиеся силовые, полицейские меры, обеспечивавшие «дружбу народов» на всем пространстве коммунистической империи.
Заметные волнения начались в Нагорном Карабахе и Армении уже летом — осенью 1987-го. Продолжались зимой. Проходили митинги, собирались подписи, распространялись листовки. Например, такая:
«Настало время для проведения на ведущих предприятиях, в колхозах и совхозах области общих партийных, профсоюзных и комсомольских собраний, в повестку дня которых должен быть включен вопрос о воссоединении Карабаха с Матерью-Родиной. Дух гласности и демократии должен стать импульсом для открытого и откровенного обсуждения этого вопроса. Выписки из резолюций этих собраний, заверенные соответствующими печатями, необходимо отправлять в ЦК КПСС».
Профсоюзные, комсомольские собрания — это еще ничего, это еще не так страшно.
И в самом деле, в Москву, в ЦК потекли ходоки с обращениями и подписями.
Естественно, не мог остаться в стороне от этого начинающегося общественного шевеления и Зорий Балаян, ставший одним из лидеров созданного в Ереване комитета «Карабах». Обретя к этому времени довольно серьезные связи в Москве, Зорий, как мог, помогал ходокам пробиться в высокие начальственные приемные, получить аудиенцию у достаточно высокопоставленных партийных чиновников. Через своих зарубежных друзей и знакомых оповещал о происходящем в Карабахе общественность за пределами Страны Советов, что тогда тоже становилось делом важным, поскольку советские вожди начинали все больше считаться с международным общественным мнением.
Комсомольскими собраниями и листовками дело, однако, не ограничилось. В январе — феврале 1988 года из приграничных Кафанского и Мегринского районов Армении в Азербайджан стали прибывать беженцы-азербайджанцы, то ли реально гонимые армянами, то ли поддавшиеся слухам о надвигающихся гонениях и уговорам родственников, живущих в самом Азербайджане. На этот счет существуют разные версии. Некоторые уверяли, что в Армении им действительно пришлось пережить всякого рода ужасы.
Большинство беженцев было размещено в районе Сумгаита. Здесь стоит обратить внимание на это слово — Сумгаит — именно здесь, в этом городе, довольно скоро произойдет одна из самых чудовищных трагедий того непростого времени, времени, когда начал рушиться «Союз нерушимый республик свободных», как пелось в советском гимне.
20 февраля 1988 года на внеочередной сессии Совета народных депутатов Нагорно-Карабахской автономной области, созванной по требованию депутатов-армян (а они в облсовете составляли большинство) было принято обращение к республиканским Верховным Советам Армении и Азербайджана, а также Верховному Совету СССР с просьбой «проявить чувство глубокого понимания чаяний армянского населения Нагорного Карабаха и решить вопрос о передаче НКАО из состава Азербайджанской ССР в состав Армянской ССР».
Реакция Москвы последовала незамедлительно. Политбюро ЦК КПСС, собравшееся 21 февраля (несмотря на то, что это было воскресенье!), приняло постановление, в котором говорилось, что требование о включении Нагорного Карабаха в состав Армянской ССР было принято в результате действий «экстремистов» и «националистов» и противоречит интересам азербайджанского и армянского народов.
Ну да, как всегда, если что-то нашим властям не нравится, так сразу — «экстремисты». Других объяснений нет.
В общем, позиция Центра была заявлена ясно: никакой перекройки границ не будет, не надейтесь!
22 февраля у армянского села Аскеран на территории Карабаха произошло, кажется, первое серьезное столкновение. С одной стороны в нем участвовала многочисленная толпа азербайджанцев, направлявшаяся из Агдама в Степанакерт, чтобы «навести там порядок», с дугой — милиционеры и солдаты, преградившие ей путь, а также местное армянское население. В результате двое азербайджанцев были убиты, многие участники стычки получили ранения.
Считается, что гибель этих двоих азербайджанцев и стала одним из запалов, вызвавших тот взрыв чудовищного насилия, который спустя несколько дней произошел в азербайджанском Сумгаите.
Сильва Капутикян и Зорий Балаян на приеме у Горбачева
26 февраля двое из лидеров комитета «Карабах» — журналист, писатель Зорий Балаян и известная армянская поэтесса Сильва Капутикян побывали на приеме у Горбачева. Присутствовавший на встрече помощник Горбачева Георгий Шахназаров так описывает ее:
«Беседа с места в карьер приняла прямой, временами даже жесткий характер, хотя велась в дружелюбном тоне. «То, что происходит вокруг Карабаха, — сказал Михаил Сергеевич, — это удар нам в спину. С трудом приходится сдерживать азербайджанцев, а главное — создается опасный прецедент. В стране несколько десятков потенциальных очагов противостояния на этнической почве, и пример Карабаха может толкнуть на безрассудство тех, кто пока не рискует прибегать к насильственным средствам».
Армянские писатели были одновременно преданными членами коммунистической партии и армянскими националистами, будучи при этом очень разными по характеру. Зорий Балаян, писатель и журналист, собственный корреспондент «Литературной газеты» в Армении, был главным и бескомпромиссным идеологом карабахского движения. Для него весь карабахский конфликт оказался лишь частью более масштабной проблемы, связанной с угрозой, которую несет «Великий Туран» символ владычества тюркских народов Армении и всему «цивилизованному миру».
В интервью в 2000 году он убежденно выстроил в цепь доказательств существования пантюркистской угрозы столь разные события, как геноцид армян 1915 года, правление азербайджанского президента Алиева и недавнее убийство в Стамбуле двух британских футбольных болельщиков фанатами турецкой команды».
А вот как описывает встречу сам Зорий:
«Он (Горбачев. — О.М.) слушал нас более часа. Мы говорили обо всем. Сильва достала выпущенную в Турции карту Советского Союза. На этой карте [чуть ли не] вся территория Советского Союза, — я имею в виду Закавказье, Поволжье, Северный Кавказ, Среднюю Азию, Якутию, многие автономные республики, — была закрашена в зеленый цвет. В Турции по этой карте учат детей в школе, им говорят, что все это, включая Армению, турецкая территория. Мы показали Горбачеву эту карту, разложили у него на столе. Горбачев поглядел на нее, отодвинул в сторону, а потом поспешно подтолкнул ее обратно нам. И сказал: «Да это же какой-то бред». Я ему ответил: «Михаил Сергеевич, бредовые идеи иногда претворяются в жизнь».
Свой рассказ продолжает Георгий Шахназаров:
«Сильва Капутикян совсем другая: спокойная, царственная. С приплюснутым носом, зелеными глазами и элегантно взбитой копной седых волос, она похожа на гранд-даму при дворе короля Людовика XV. Капутикян — самая известная армянская поэтесса. И, как выяснилось в ходе той встречи, среди поклонниц ее таланта была и Раиса Горбачева. (В скобках замечу: в молодости и я зачитывался ее стихами. — О.М.) Несмотря на свои националистические взгляды, Капутикян неоднократно выступала за примирение и диалог с Азербайджаном. Она вспоминает, как умоляла генерального секретаря пойти хоть на какие-то уступки, о которых она могла бы сообщить людям в Ереване».
Далее Шахназаров, видимо, приводит рассказ самой Сильвы Капутикян:
«Горбачев сказал: «Теперь самое главное — нужно потушить пожар». — «Хорошо, но чем? Дайте нам воды. Хоть какое-то обещание, хоть какую-то надежду. Я выйду [к людям на площади], но что я им скажу?» И тут в первый и последний раз заговорил Шахназаров: «Скажите им, что скоро состоится конференция по национальному вопросу. Там будет принято решение». Так он дал мне несколько ведер воды, чтобы потушить огромный пожар!»
Опять Шахназаров:
«В конце встречи Горбачев вновь отверг идею передачи Нагорного Карабаха Армении, но пообещал провести в регионе реформы в области культуры и экономики (московские начальн