Арину понесло. Кажется, она и правда говорила об этом, но как же это было глупо с ее стороны.
– …и тебе не помешает немного переключаться со своей работы на что-то еще, и лошади прекрасные животные, и…
Она все сыпала и сыпала свои детские аргументы, а Олег уже не слушал ее. Он сам не заметил, как отключился от потока слов и уже решал, какую из задач будет решать сегодня на работе, как будет увиливать от невероятной идеи невесты покататься на лошадях и может… «Встретиться с отцом вечером, без матери и вообще…»
– Милая, знаешь, как мы с тобой поступим, – резко и бесцеремонно перебил ее Олег. – Ты сегодня поедешь кататься на лошадях. Но сначала купишь себе полную амуницию. Покатайся с этой своей одногруппницей, вспомни все свои приемы, которые с детства забылись. А потом, через пару недель мы выкроим время, и я поеду с тобой. Ты научишь меня сидеть в седле и все такое.
Идея эта Арине не очень нравилась: по лицу ее все еще бегали тени. Олегу же хотелось, как можно скорее отделаться от невесты. При этом так, чтобы она осталась максимально довольна и не мешала ему насладиться работой и одиночеством.
– Думаю, фотосессия с лошадьми будет отлично смотреться в слайд-шоу на нашей свадьбе, – радостно улыбаясь согласилась Арина, вполне довольная новым планом действий.
«Бинго!» – усмехнулся про себя Олег и перекинул на карту невесты крупную сумму для покупки снаряжения.
В офисе стоял спертый воздух, пропитанный запахом бумаги, краски для принтера и канцелярией. Олег поспешил включить кондиционеры и разогнать стоячий воздух резкими перемещениями кабинету. Наконец он в своей стихии. Компьютер затарахтел спокойно и успокаивающе. На почте лежало письмо от исполнительного директора «СиСтройМастерса» – он предлагал назначить встречу на завтра, на понедельник. Похоже, ситуация на фондовом рынке и отказ «ФуллСервиса» от выхода на сделку связались в голове исполнительного директора в прочную связку, и он решил не диктовать свои условия. Сейчас бы спросить, что думает обо всем этом Оля.
Час работы, другой, третий, и Олег полностью забыл и про неприятный вечер и про недовольство невесты. При мыслях об Арине глаза оторвались от экрана компьютера и стали блуждать по стене, останавливаясь на полке с книгами, на безделушке, привезенной им из Африки. Глаза отыскивали, на чем остановится, отыскивали что-то что зацепит взгляд и…
Дверь в дальнем конце кабинета по-хозяйски отворилась. В проеме стоял отец, широко расставив ноги и уперев пухлые руки в бока.
– Так и знал, что тебя здесь увижу, сынок, – по-старчески проворчал он. Его «сынок» звучало неожиданно уместно – пусть и не ласково. Так, будто иначе он никогда к Олегу и не обращался.
Олег встал из-за стола и прошел к отцу, не совсем понимая, зачем он здесь и что от него хочет. При этом сам он был вполне рад видеть отца.
Без матери, без попыток казаться круче в глазах Игоря, отец всегда становился мягче, проще. Морщины растекались по всему лицу, тело сутулилось и искало самый мягкий диван, голос принимал совершенно другую тональность, а в речи то и дело появлялись ворчливые выражения. Он как будто позволял себе быть стариком и не стыдиться этого.
Они поздоровались и речь пошла о делах. В последнее время «ФуллСервис» испытывал сложности, но Олег воспринимал общее положение дел, как естественный этап небольшого спада после эффектного подъема и теперь следил только, чтобы спад был не слишком уж сильным. Пока, на его взгляд и на взгляд биржевых аналитиков, все было под контролем.
– Вот поражаюсь я тебе, – отец резко сменил тему, не меняя при этом тона, и потому казалось, что речь продолжает идти о делах «ФуллСервиса», – вот ты мой сын, а ведешь дела совсем не так, как я.
– Пап, давай не начинай, а? – тут же ощетинился Олег, принимая оборонительную позицию в разговоре и в душе раскаиваясь, что так легко позволил отцу увлечь себя разговором и дал ему возможность продолжить вчерашнюю баталию.
Но отец лишь примирительно махнул пухлой рукой, при этом весьма настойчиво призывая сына слушать. Он развалился на диване, которым почти никто и никогда не пользовался. Олег сидел в офисном кожаном кресле и то крутился вокруг своей оси, то ездил туда-сюда перед диваном и ни минуты не оставался на месте.
– Я вчера думал, после того как вы с Аришкой уехали и знаешь… Ты ведь дела здорово ведешь, да. Только не по-моему.
Он крякнул и почесал гладко выбритую щеку. Отец хотел еще что-то прибавить, но не мог выбрать нужные слова. Он смотрел на сына и гордился им. Это чувство гордости было таким полным, таким яростным и таким плоским, что стоило отвернутся от него, перевести взгляд, как переводят взгляд с картины, появлялось другое чувство – досады и разочарования. Сын делал все не так. Как будто специально наперекор, своим умом. И никогда не советовался с отцом.
Ущемленное самолюбие било тревогу, но маскировалось и не могло полностью поднять головы, ведь тогда так много бы пришлось признать в самом себе и перед самим собой. А он не мог. Накануне он почти увидел в себе это, почти схватил и почти понял. Но все-таки не смог поймать за хвост эту птицу и в итоге не увидел, не схватил и не понял. И потому сейчас он искал в своей седой голове слова, которые могли бы выразить сыну сразу и гордость, и досаду, но не мог отыскать. Да и не был на это способен.
Отец несколько раз облизнул губы, взглянул на Олега и понадеялся, что сын придет ему на помощь и скажет что-то. Что угодно, возможно, даже и не то, что нужно, но что-то все-таки скажет. И Олег помог ему.
– Я знаю, пап, что если бы тебе уж сильно не нравилось, ты б уж давно выгнал меня, – он засмеялся и откатился на кресле подальше от дивана.
Домой Олег возвращался в приподнятом настроении. В его жизни снова все было хорошо, ноги немного пружинили, а рот растягивался в неосознанной улыбке. По дороге домой он созвонился со своим давним другом фотографом, с которым его в свое время свел отец, и забронировал фотосессию с лошадьми и еще дополнительную фотосессию в образе жениха и невесты недалеко от Самары у замка Гарибальди. Идея эта пришла в голову искрометно, ярко, и Олег уже представлял, как счастлива будет его Арина, когда он сообщит ей эту радостную новость.
Фотографироваться Олег не любил. Щелчки фотоаппарата, позирование, команды фотографа до бешенства раздражали, но блеск в глазах любимой стоил того, чтобы потерпеть.
Несмотря на поздний час, Арины дома не было. В СМС она написала, что по дороге с ипподрома заскочила в спортзал и будет только минут через сорок.
«Что ж, за сорок минут можно многое успеть», – решил Олег, заказал еду из ресторана и пошел с Тори на улицу: в сторону цветочного магазина.
Маленький пушистый мерзавец еще больше прежнего дергался, порыкивал на не-хозяина и всю прогулку вел себя просто отвратительно. А когда Олег в магазине цветов решил взять его на руки, так и вовсе цапнул за палец. Хорошо, что хоть челюсть у него была маловата для крепких пальцев Олега и нанести вред своему главному врагу мелкий подлец не сумел.
Встретились все около подъезда: Олег с цветами и мелкой собачонкой, Арина со спортивной сумкой, и курьер с пакетами из ресторана, – словно сговорились подойти одновременно. Невеста была румяна, весела и просто светилась от счастья. Она обнимала большой букет из орхидей, листьев эвкалипта и белых хризантем, держала под мышкой Тори и так заливисто смеялась, что Олег влюблялся в нее все больше и больше с каждой минутой.
За ужином, как бы между прочим, не глядя на Олега и подкармливая Тори со стола, Арина спросила:
– Ты с матерью не связывался?
Праздничное настроение как ветром сдуло.
– А зачем мне с ней связываться? – вопросом на вопрос отвечал Олег, чувствуя, как неприятное чувство надвигающегося скандала начинает тревожно ерзать в животе.
– Ну насчет вчерашнего, конфликт все-таки не был исчерпан, – все еще не глядя на жениха, говорила Арина, наматывая спагетти на вилку и игнорируя суровый взгляд, направленный на нее.
– Арина, по-моему, ты вмешиваешься туда, куда не следует. Мои отношения с матерью тебя никак не касаются, и поэтому давай закроем эту тему раз и навсегда.
Говорил Олег сухо, твердо и решительно. Именно таким тоном он общался на работе с теми подчиненными, которые особенно его раздражали своим непониманием элементарных вещей. И обычно это действовало безотказно.
– Ты бесчувственный эгоист, которому наплевать на других, – тут Арина наконец подняла глаза на Олега. В них не было слез, но голос дрожал. И было что-то еще в ее глазах: какая-то неизвестная Олегу невысказанность, что-то непонятное ему, в его родной и всегда понятной Арине.
Она помолчала, прежде чем продолжить.
– Ты не делаешь этого, потому что не хочешь ни помочь матери, ни услышать меня. Ты прекрасно знаешь, как я всю жизнь страдаю из-за того, что у меня мамы никогда не было. Знаешь, что Камилла для меня – вторая мама. Но тебе плевать. Ты не можешь переступить через себя и помирится с ней, ты не можешь постараться понять ее, ты не можешь постараться понять меня.
– А причем тут ты вообще? – Олег удивленно вскинул брови. – Если Камилла заменяет тебе мать, общайся с ней, будь ей дочерью. Меня только не впутывай.
Искреннее удивление и облегчение наполнили сознание Олега, но длилось это недолго. Вопреки его ожиданиям, Арина вскочила со стула и закричала с новой силой.
– Не впутывать? Ты ее сын! Мой жених! Именно ты связываешь нас! И я не могу смотреть, как она страдает! Как мучается! Может она от того и пьет, что…
Олег тоже встал, подошел к Арине и прекратил поток ее вскрикиваний, подняв правую руку, словно ученик, желающий ответить на вопрос учителя на уроке. Арина дернулась, подсознательно испугавшись удара, но быстро взяла себя в руки. Она больше не говорила.
– Так. Моя мать пьет столько, сколько я себя помню. Она испортила мне детство, и я не желаю, чтобы она портила еще и мои с тобой отношения. Поэтому запомни, – он говорил это громко, с нажимом, но все же не кричал. С каждым словом он приближался к Арине, и она невольно отступала назад. – Я тебе запрещаю лезть в наши отношения. Эта тема раз и навсегда закрыта, ясно?