Прямо из кафе Андрей радостно позвонил адвокату, но его ответ вновь разрушил все его надежды:
–Андрей Николаевич, как Вы докажите, что этот биологический материал принадлежит отцу Наташи, а не является материалом любого другого человека. Ни один суд не примет такое доказательство без письменного подтверждения родителей Вадима, что они лично сохранили эти волосы и зуб сына. Попробуйте еще раз поговорить с родителями Вадима, тем более, что его отец на Вашей стороне.
Собравшись с духом, Андрей уже через три часа вновь звонил в квартиру родителей Вадима. Дверь ему открыла мать и всем телом преградила ему вход. Из квартиры резко пахло лекарствами.
– Ты зачем пришел? Ведь ты получил все, что хотел. Уходи, я не хочу ни видеть, ни слушать тебя. Мужа ты уже довел до сердечного приступа, от него только что уехала скорая, хочешь чтобы у него вообще случился инфаркт?
Тут из комнаты раздался слабый голос отца:
– Оля, впусти его, так просто он бы не пришел. Давай хоть выслушаем его.
Мать молча посторонилась и Андрей вошел в комнату, где на диване лежал отец Вадима.
Андрей, ничего не скрывая, объяснил сложившуюся ситуацию. Пока он говорил лицо матери Вадима, сначала выражавшее только гнев и разочарование, несколько успокоилось и она обратилась к мужу:
– Слава богу, что твое предательство не привело к необратимым последствиям, вся эта история настолько гадка и омерзительна, что даже будь это правдой, я бы никогда не доверила воспитание дочери такому бесчестному человеку. Немедленно покиньте наш дом и никогда больше не приходите сюда!
Андрей, собрав все свои силы в кулак, и как можно спокойнее сказал:
– Ладно, сейчас я уйду, да, действительно, я много лет скрывал от Вадима правду о отцовстве Наташи, но подумайте сами, что мог сделать восемнадцатилетний пацан в таких условиях. Предать мать? Какая бы она не была – но это мать. Она бы никогда не простила этого, а я не смотря ни на что любил ее. Вы поймите, мне же не надо ничего кроме возможности любить и воспитывать свою дочь. Мне не надо денег Вадима, тем более, если будет доказано, что он не отец Наташи, то ей ничего не светит…
Тут его прервал отец Вадима:
– Оля, подумай, а что если бы у тебя отобрали Вадима или Марину и отдали их в чужую семью? Что бы ты чувствовала при этом? Поставь себя на место Андрея. Если это все правда, то как мы можем лишать дочь родного отца, а если нет – то Наташа через неделю будет у нас.
При этих словах из мамы Вадима как будто выпустили воздух и она бессильно опустилась на стул.
– Ладно, что и как мы должны написать?
Андрей позвонил своему адвокату, который пообещал договориться с ближайшим нотариусом для заверения бумаг и уже через пол часа в квартиру позвонила женщина, которая заверила документ о том, что переданный Андрею биологический материал действительно является материалом Вадима, опечатала конверт с волосами и зубом и сказала, что лично передаст его на генетическую экспертизу, которую сделают в самые короткие сроки.
Проведенная генетическая экспертиза показала, что формальный отец Наташи не является ее биологическим отцом, родители Вадима отозвали свое ходатайство об установлении опеки и суд без всякого разбирательства передал Наташу под постоянную опеку Андрея.
Радости Андрея не было предела, но только одно омрачало ее – он опекун, а не отец. По достижению Наташи восемнадцатилетнего возраста, он снова станет только братом. Стать настоящим отцом ему не суждено, ведь для этого надо рассказать дочери всю правду о себе и маме, а это совершенно не возможно.
Андрей все чаще стал задумываться о дальнейшей жизни. Ему тридцать один год, надо создавать семью, ведь для Наташи нужен не только отец или брат, но и мать или хотя бы та женщина, которая сможет принять Наташу как свою дочь. Но как это сделать, если после мамы он не встречался ни с одной женщиной, даже друзья, видя такое отношение перестали знакомить его с одинокими подругами или родственницами.
Все чаще и чаще он вспоминал об упущенном счастье, о Лене. Через друзей он узнал, что она так и не вышла замуж, заочно окончила педагогический институт и работает преподавательницей русского языка и литературы. И однажды не выдержал, нашел в старой записной книжке ее телефон и позвонил ей.
Лена сразу узнала его голос, но сказала только:
– Андрей, я не хочу с тобой разговаривать и повесила трубку.
Промучившись неделю, он решил сделать вторую попытку, купил цветы и стал ждать Лену в сквере у ее дома.
Наконец она прошла мимо него, он окликнул ее: – Лена!
Но она сделала вид, что не видит и не слышит Андрея и ни разу не оглянувшись зашла в парадную. Он вбежал в нее вслед за ней и догнал Лену у лифта.
– Лена, прошу тебя, дай мне возможность объясниться и потом, если ты захочешь я никогда в жизни не напомню тебе о своем существовании. Пожалуйста, я же знаю, что ты великодушная и добрая, а ведь даже преступникам дают возможность сказать последнее слово.
Лена долго смотрела в глаза Андрею и видимо в них была такая боль, что она смягчилась и сказала:
– Ладно, пойдем ко мне. У тебя десять минут, но если попытаешься распустить руки получишь по морде.
Они вошли в ее квартиру. Сели на кухне и Андрей ей выложил все без утайки, о себе, маме, Наташе, о том почему расстался с ней и как он жалеет об этом. Лена выслушала его молча, не перебивая, не задавая никаких вопросов, а когда он закончил – встала, подошла к сидевшему Андрею, обняла, положила его голову на грудь и гладя по волосам тихо произнесла:
– Господи, какой же ты несчастный дурак, а ведь я тебя так любила!
– А может быть ты мне дашь второй шанс?
Лена подняла ему голову, так чтобы он смотрел ей прямо в глаза, долго смотрела в них:
– Может быть, посмотрим. Только давай начнем все с начала.
И Андрей понял, что может быть и в его жизни и в жизни Наташи все таки наступят счастливые дни
Школьный роман длиною в жизнь
Посвящается моей внучке
Эта история началась в далеком 1976 году, когда после окончания 9-го класса всех учеников нашего и параллельного классов на месяц оставили приводить школу в порядок после прошедшего учебного года. Мы должны были мыть окна, двери, стирать сообщения о любви и ненависти со стен и парт, во общем, пытаться привести школу в хоть немного удобоваримый вид.
Нас – восемь девушек и двух парней отправили на четвертый этаж мыть окна и двери во всех кабинетах коридора. Ну, вернее, мыли девчонки, а мы, я и мой друг Андрей, таскали воду из туалета, открывали и закрывали заржавевшие шпингалеты, ну, в общем, были на подсобных работах. Наша классная руководительница сказала:
– За Вами все кабинеты этажа, вымоете и свободны, за две недели так за две, за три – так за три, а если будите лодырничать, то сидеть Вам в школе весь месяц. А чтобы вы хоть что-то сделали, не вывалились из окна и не подожгли школу, за вами будет смотреть Наталья Александровна, она окончила два курса педагогического училища, у нас была на практике и осталась на месяц в школе, согласившись приглядывать за вами. Вы уж ее не обижайте «оболтусы», затретируете бедную девушку, насмотрится на то, во что превращаются ее любимые первоклашки и сбежит она из училища.
И тут в класс вошла она – Наталья Александровна, Наташа, Ната. Стройная, не высокая, с золотистыми волосами, стянутыми в конский хвост и огромными, в пол лица, ярко синими глазами. Я смотрел на них и не мог оторвать взгляда, мне казалось, что я утону в их синеве. В общем, как говорили у нас, я мгновенно в нее «втюрился».
Начались наши «суровые трудовые будни». Наташа, а именно так она попросила называть себя, как только ушла представившая ее учительница, просидела, наблюдая за нами только один день, а со второго, сменив длинную юбку на джинсы, стала во всем помогать нам в благородном деле приведения школы в нормальное состояние.
Так прошла неделя. Я старался крутиться поближе к Наташе, почаще попадаться ей на глаза, но она, казалось, не обращала на меня никакого внимания. Хотя выглядел я не плохо – чемпион города по волейболу среди школьников, достаточно стройный, высокий и как мне казалось, довольно красивый. Выглядел намного старше своего возраста, и маму мало знакомые люди часто спрашивали:
– На каком курсе учится ваш сын?
Я притащил из дома гитару и в перерывах работы пел песни любимых мной авторов-исполнителей, а также всеми любимые «дворовые» песни и мне казалось, что Наташа с интересом слушает их. Но все было тщетно.
Так бы и закончился, не начавшись, мой школьный роман, если бы не случай. Наташа, чтобы казаться немного повыше, всегда носила туфли на высоких шпильках и вот однажды, наступив в мыльную лужу у окна, она поскользнулась, упала и довольно сильно разбила колено о батарею отопления. Прибежавшая на крик одной из девчонок, наша классная руководительница, Валентина Николаевна, долго охала, а затем попросила меня довести хромающую Наталью до дома, который был расположен в трех кварталах от школы.
Наташа смутилась, почему-то покраснела и стала говорить, что сама спокойно доковыляет до дома и провожатых ей не нужно. Я взмолил бога, чтобы классная не изменила решение и она, не смотря на протесты Наташи, настояла на своем, чему я, конечно, был страшно рад, но старался ничем выдать свою радость. И мы медленно пошли к ее дому. Сначала Наташа, наступая на больную ногу, только немного опиралась на мою руку, но постепенно, по мере приближения к дому, хромота становилась все больше и больше и, в конце концов, она буквально повисла на моей руке. Я посмотрел на искаженное болью лицо и спросил:
– Что очень болит колено?
Наташа, стоя на одной ноге, поморщилась, покачала больной ногой и с какой-то жалобной улыбкой сказала:
– Нет, колено почти перестало болеть, но разболелась лапка ноги и чем дальше – тем больнее становится.
Я сразу понял, что у нее растяжение мышц (у нас в волейболе это обычная травма, сначала почти не больно, а затем становится все больнее и больнее. Единственное что помогает – минут на десять лед, тугая повязка эластичным бинтом и покой).