Артема здесь знали, знали его вкусы, поэтому не задали ни одного вопроса, усадили за столик возле окна с видом на Храм Христа Спасителя и так же безмолвно подали меню. Аня с любопытством полистала пластиковые страницы, удивилась ценам, в разы превосходящим цены тех заведений, которые обычно посещала она. Выбор блюд тоже впечатлял, и это была преимущественно русская купеческая кухня. Артем подозвал «полового» и сделал заказ, не справляясь с пожеланиями спутницы.
— Уверен, вам все понравится, — пояснил он.
— Здесь можно курить? — спросила Аня.
Артем тотчас подозвал «полового» и велел принести пепельницу. Официант секунду колебался, но, ни слова не сказав, исполнил приказание.
— Итак, вы рисуете, — вернулся Артем к разговору, начатому в машине. — И что это?
Аня достала сигарету и закурила.
— Портреты, впечатления. Как сказать?.. — Она пожала плечами.
— Это надо видеть, да? — подхватил ее собеседник. — И можно будет посмотреть?
Аня не любила, когда на нее давили, она начинала сопротивляться.
— Да смотреть-то особенно нечего. Так, самодеятельность…
— И все же.
По счастью, принесли напитки и закуски, и они отвлеклись на еду. Потом подоспело все остальное. Салаты были вкуснющие, мясо волшебное. Они пили вино, которое тоже очень нравилось Ане, всегда всем спиртным напиткам предпочитавшей вино. В зале всего два столика были заняты, приглушенный свет создавал особую атмосферу интимного разговора, вино расслабляло после напряженного трудового дня. Аня решилась задать давно интересующий ее вопрос:
— А чем вы занимаетесь?
— В кино? Или вообще? — улыбнулся Артем, и в зеленых глазах его вновь вспыхнули странные огоньки.
— И то, и другое.
Вместо ответа Артем налил в бокалы вино и предложил:
— На брудершафт, чтобы больше не «выкать»!
Вот чего Аня терпеть не могла, так это всякие такие штуки, да еще с поцелуями! Она поспешно поднесла бокал ко рту, выпила и сказала:
— Согласна не «выкать»!
Артем, готовившийся пить брудершафт по полной форме, усмехнулся и тоже просто хлебнул вина.
— Так почему ты до сих пор не снимаешься? — задал Артем неожиданный вопрос.
— Я не актриса, — пожала плечами она. — Каждый должен заниматься своим делом.
Аня охмелела, а когда она изрядно напивалась, то почему-то начинала говорить с неизвестным акцентом. И теперь она медленно, как иностранка, стала объяснять Артему, что вовсе не собиралась никогда делаться актрисой. Это не для нее, а сегодняшний эпизод — лишь уступка режиссеру. Он молодой, это его первый фильм, который рождается мучительно, с трудом. Однако Леша — талантливый режиссер, это очевидно. Ему не все равно, какого качества будет фильм, во всем он добивается точности, подлинности. И требует того же от других, а прежде всего — профессионализма.
— А княжна, часом, не влюблена в молодого режиссера? — лукаво поинтересовался Артем, и глаза его засветились в полумраке.
«Как у вампира!» — подумалось вдруг Ане, не сразу осознавшей суть его вопроса.
— О нет, — протянула она. — Я просто хочу ему посильно помочь. Он молодец, старается. Леше очень трудно. Подобрать команду профессионалов очень трудно сейчас. Везде дилетанты, вот как я. Профессионалы дорого стоят, у них есть профсоюзы, у каскадеров там или у операторов. С ними приходится считаться. А непрофессионалам можно меньше платить, тем более гастарбайтерам. Вот мы и имеем, что имеем. Не кино, а одно дерьмо!
Артем рассмеялся:
— А тебя интересно послушать!
Они еще выпили, акцент Ани усилился.
— А самое отвратительное в этой истории знаешь что? — продолжила она свой спич. — Что кино стало продюсерским. А продюсеры кто?
— Кто? — азартно подхватил Артем.
— Те же дилетанты, а еще хуже — самолюбивая посредственность, упивающаяся своей «гениальностью»! У них же деньги, они власть! Везде суют свои носы, режиссеру ни шагу не дают ступить. А что ему, бедному, делать в таких условиях? Все-то они знают, во всем разбираются, прежде всего, в умении продать товар. И что мы в итоге имеем?
— Что?
— Думаешь, произведение искусства? Или, на худой конец, хорошее кино? А хрен вам!
Артем внимательно слушал.
— И что мы имеем? — спросил он без гаерства.
— Товар! Продукт имеем. Причем малосъедобный, содержащий ГМО, от которого тошнит и происходит генная мутация.
— Это как? — заинтересовался Артем.
— Да что тут непонятного? — едва владея языком, ответила Аня. Запал кончился, она почувствовала усталость и внутреннюю пустоту. — Идиотов плодим, зрителя своего не уважаем. Впрочем, все как везде…
Она умолкла, огляделась.
— Я на секундочку.
Прихватив сумочку, направилась в туалет, который поразил ее мраморной и малахитовой отделкой, стерильной чистотой и потрясающей сантехникой. Перед выходом моя руки, Аня посмотрела в зеркало и осталась недовольна собой: круги под глазами от недосыпа, нездоровая бледность, болезненная худоба… Эх!..
— Значит, продюсеры виноваты? — вернулся к разговору Артем, когда она заняла свое место за столиком.
Подали десерт: что-то сложное из взбитых сливок и ягод.
— Да что говорить! — вздохнула Аня, ковыряясь в креманке. — Говорим, а изменить ничего не можем. Вынуждены участвовать в этом безобразии, потому что всем надо что-то есть…
— А режиссеры — профессионалы? А сценаристы? — вдруг загорелся Артем. — Днем с огнем не сыщешь хороший сценарий! Знаешь, что сейчас снимают? Написанное в конце 80-х — начале 90-х, когда кино было в упадке, студии ничего не производили и потихоньку разваливались. Да, достают из архивов морально устаревший, но крепкий материал и снимают!
— У меня есть сценарий, — Аня неожиданно выдала еще один свой секрет. — Он, конечно, сырой, еще работать и работать…
Она вдруг совершенно отрезвела:
— Артем, пора домой, завтра смена в восемь.
Артем подозвал «полового» и попросил счет. Пока их рассчитывали, они молчали под впечатлением разговора и от усталости. Артем первый нарушил молчание:
— Чтобы ты не думала, что все так плохо, я как-нибудь покажу тебе хорошее кино.
Он вложил купюры в книжечку с поданным счетом и предложил Ане руку. Пока они одевались, Артем говорил:
— В одном ты права: кино перестало быть кастовым и стало открытым для всех талантливых людей. Зрителя не обманешь, ты зря его недооцениваешь. Просто массовое кино и произведения искусства — разные вещи.
Они вышли в промозглый ноябрь, потопали в переулок, где оставили машину. Аня зарылась подбородком в воротник пуховика. Она часто мерзла, теперь даже вино ее не согрело. А ее спутник в элегантном пальто с шарфом, завязанным по-французски, прямо шагал, подставив лицо ветру, и продолжал говорить:
— Ты думаешь, на Тарковского ломилась публика? Десять, от силы двадцать человек на весь огромный кинотеатр. По рядам катались бутылки. Люди уходили с сеанса, оставалось человек пять, пришедших именно на Тарковского. Это на «Сталкере», мне рассказывали свидетели. Фильмы Тарковского получали вторую категорию: их показывали в Домах культуры и в отдаленных кинотеатрах. А народ ломился на «Белое солнце пустыни» или на «Иронию судьбы»!
Наконец-то тепло! Воздух в машине быстро нагрелся, Аня блаженно расслабилась и прикрыла глаза. Безумно хотелось спать. Она, верно, и задремала, потому что не заметила дороги до дома. Очнулась, когда мотор заглох. Выглянула в окно и увидела собственный подъезд. На кухне горел свет.
Артем выскочил из машины, открыл перед ней дверцу и подал руку.
— Спасибо за вечер, — сказала Аня. Ей захотелось еще раз посмотреть в его «вампирские» глаза. Лишь секунду дольше, чем следовало, она задержалась возле Артема, и он истолковал это по-своему. Обнял и прижал Аню к себе, жестко и требовательно нашел ее губы и припал к ним в каком-то лихорадочном поцелуе. Изумленная его напором, Аня не ответила на поцелуй. Он отстранился, взглянул на жертву и медленно опустил руки.
— Ты очень торопишься, — сказала Аня, желая смягчить ситуацию, и ласково поцеловала его в щеку.
В свете фонаря она увидела, как блеснули его глаза.
Глава 6Дамы приглашают кавалеров
Пригласив киевского поклонника на юбилей, Мордвинова не подумала, что его придется где-то размещать. Сашка сообщил, что приедет на три дня, иначе просто не успеет отдохнуть от дороги: он ведь за рулем. Да и пообщаться хочется. И что же делать, где его поселить в их крохотной квартирке? Ясно, что не у Ани, там негде яблоку упасть. Бедняжке нужна мастерская, чтобы разместить все необходимое: мольберт, картины, краски, швейную машинку, манекен, вешала с одеждой, не говоря об остальном. И работать где-то надо… Больной вопрос.
Женя предлагала дочери занять большую комнату, где она сама обитает, но Аня отказалась.
— В доме должна быть гостиная! — сказала она.
Женина комната и есть гостиная. Выходит, гостя придется поселить у себя. Не класть же его на кухонный диванчик, неудобно во всех смыслах. Утром на работу, надо кофе выпить, а тут — «мужчина чужой, ах стыд какой!»
Припомнив задуманное, Женя испугалась сама себя. Неужели решусь? А если нет, то все, значит, старуха и место мне в богадельне, а не в кино! А ведь в кино работает столько разных мужчин! Аня сразу ей сказала, когда уговаривала пойти костюмером, что нигде не встретишь столько интересных людей, как в кино. И мужчин, в частности (актеров в расчет не берем — не мужчины). Правда, добавила дочь с невеселой усмешкой, они все женаты…
Накануне юбилея Женя договорилась с костюмером Олей, которая иногда ее подменяла и получала деньги сразу за смену, что та поработает три дня. До юбилея, в день юбилея и после юбилея. Как раз те три дня, которые здесь пробудет Сашка.
Итак, сегодня вечером он приезжает. Смена окончится в восемь, пока разденем актеров, массовку, уложимся, не раньше девяти освобожусь. Женя забралась в вагончик погреться. Когда же, наконец, павильонные съемки? Так и околеть можно! В костюмвагене, как всегда, сидели гости: «светики» и звукеры. Один из звукеров особенно раздражал Мордвинову. Ленивый донельзя, ворчун и сплетник в придачу. Попросишь заправить микрофон, чтобы не топо