— Ну да, ну да, орки. Чего вы от меня хотите, голубчики?
— Как чего. Докладываем и вот, вернулись для дальнейшего прохождения службы.
Пацци засопел.
— Тут такое дело… Ваша рота списана… В смысле, по реестру уже выбыла. Это означает…
— Мы понимаем, что это означает, — перебил его я. — И если отбросить охеревание от того, что вы нас посчитали мёртвыми… Что нам дальше делать? Мы остаёмся учебной ротой?
Пацци не спешил с ответом, покопался в бумагах.
— Вот отличный для меня… то есть для всех нас вариант. Нэйвик запросил солдат для защиты рудника под Хеорраном. Приказываю вам отбыть вместе со своей ротой туда, где поступить под командование сэра Нэйвика и защищать вверенный ему стратегический объект Ордена.
— Погодите, — поднял ладонь Мейнард. — Так не пойдёт. Давайте письменный приказ.
— Ты что, писать умеешь? На кой тебе приказ?
— Умею, — буркнул Мейнард. — К тому же наша рота понесла потери, нас всего двадцать два человека.
— Да что ж вы все время дохнете, голубчики! — с раздражением ответил Пацци. — Я вас запоминать не успеваю! Ладно! Где вы у меня обитаете? Казарма у вонючего… то есть, юго-западного плаца? Несколько дней и вам придадут ещё новичков, доукомплектуют. И дуйте к этому озабоченному Нэйвинку.
— И приказ, — настоял на своём Мейнард.
— Будет тебе приказ, голубчик. Большой, чтобы двумя руками держать. Всё, валите отсюда, иначе прикажу дать вам плетей.
Глава 7Чудо-командир
Итак, мы, долбанные капралы как из анекдота, русский, немец и (а, чёрт! не поляк…) англичанин — снова «в деле».
Никто не оспорил и не подверг сомнению наш рост в звании. Уже хлеб. Три новоиспечённых капрала, вчерашнее «пушечное мясо», а сегодня — командиры целой, хоть и изрядно потрепанной роты, получили странный приказ «иди и охраняй».
Надо помнить, что я не только не люблю приказы, но ещё и не склонен их беспрекословно выполнять.
Кто бы, мать его, знал!!! Сейчас я не просто исполняю приказы, а ещё и отдаю их. Ну, это же сейчас как в песне «In The Army Now».
Мейнард, из-за того, что именно он докладывал тому благородному хрену, как там его Длай-Ка-Кобетушу, а также потому, что у него самое большое лицо, негласно считался у нас старшим. Хотя, положа руку на сердце, командовали мы скорее коллективно, по принципу «одна голова хорошо, а три — почти Змей Горыныч, пусть без крыльев и огня, зато с ворохом проблем».
Пацци, этот наш усталый управленец с лицом человека, узревшего на своём веку много бардака и глупости, чуть ли не в одиночку боровшийся за наведение порядка в громадном замке, сдержал слово. Через пару дней нашу роту, всё ещё зализывающую раны и кое-как выковыривающую из-под ногтей грязь от битвы с орками, доукомплектовали.
Нам пинками пригнали еще семьдесят с лишним таких же бедолаг-новичков, какими были и мы совсем недавно, с теми же растерянными и обречёнными взглядами.
Теперь под нашим началом числилось почти сто душ, готовых (или, скорее, вынужденных) маршировать, копать и, если прикажут, умирать за идеалы Ордена, о которых они имели весьма смутное представление. Вместе с пополнением нам вручили и обещанный письменный приказ, за подписью самого Пацци. Бумага была изрядно помята, чернила местами расплылись, словно её использовали для вытирания пролитого эля, но гербовая печать Ордена Ре Бахтал выглядела внушительно. Как-никак, официальный документ, а не какая-нибудь филькина грамота. Особенно приказ впечатлил немца Мейнарда. Дисциплина и уважение к официозу у него в крови.
— Денег на дорогу, конечно, не дали, — проворчал Эрик, вертя в руках приказ, словно пытаясь вытрясти из него пару завалявшихся сестерциев. Его пальцы привычно ощупывали пергамент, будто искали потайной кармашек. — Ублюдки жадные. Конечно, вот она, классика жизни. Отправить сотню рыл за тридевять земель, а на прокорм — только голый энтузиазм. Видимо, предполагается, что мы будем питаться святым духом и мечтами о процветании Ордена.
— Есть приказ, так что можем отсюда валить, чтобы покинуть это гостеприимное место, — хмыкнул я, потирая занывшие от воспоминания мышцы. — А то, неровен час, такой чудесный дядька как Грейден вспомнит о нашем существовании и решит провести дополнительные тренировки. Для закрепления материала, так сказать. Или просто решит, что мы всё ещё новички.
При одной мысли о Грейдене и его «педагогических» методах у меня до сих пор неприятно сводило нутро. Мы спешно собрали нашу «армию», навьючили остатки трофеев, которые ещё не успели променять на еду или продать и, пока ворота милого местечка Берден Кош Стойкий не закрылись на ночь, двинулись в путь.
Это место стало для нас символом выживания, армейского абсурда и неожиданных карьерных взлётов.
Эрик уже обладал картой, которую он незаметно стянул где-то в штабе, так что он смог построить для нас маршрут.
Местная единица измерений — лига. Но мы, само собой, меряли в километрах и достаточно примерно, потому что навигатора для точности у нас не было.
В общем, по дорогам Ордена, примерно полторы сотни километров пешком.
Звучит не так страшно, если ты турист с удобным рюкзаком, хорошей компанией и картой местности. Но когда ты ведёшь за собой сотню оборванцев, большинство из которых ранее видели оружие только на картинках в дешёвых лубках, а из физической подготовки у них лишь «бег от трактирщика, не заплатив за выпивку», это превращается в настоящую эпопею. Ноги гудели, лямки примитивных ранцев натирали плечи до крови, а однообразный пейзаж действовал усыпляюще, перманентно сваливая наше воинство в сон.
Мы шли несколько дней. Суровые горы Кайенна чуть отступили, местность стала холмистой, покрытой густыми, местами даже мрачноватыми лесами со множеством мелких речушек и болотами.
Воздух стал теплее, запахи хвои и камня уступили место влажным ароматам трав, прелой листвы и цветущих диковинных растений. Красиво, спору нет. Но любоваться пейзажами было некогда, да и не до того. Нужно было следить, чтобы рота не разбрелась, как стадо овец без пастуха, чтобы никто не отстал, чтобы не начались драки из-за куска чёрствого хлеба или глотка воды.
Мы с Эриком и Мейнардом по очереди шли то в авангарде, прокладывая путь и высматривая возможные засады, то замыкали колонну, подгоняя отстающих и пытаясь поддерживать хоть какой-то намёк на порядок.
— Напомни мне, — спросил я Эрика на одном из привалов, когда мы, капралы, остались втроём. — Почему мы не сбегаем?
— Потому что нам некуда. Роту мы можем кинуть, метки с нас шаман вроде бы снял… Если не соврал, конечно. Но в целом, куда нам податься?
— Мы достаточно неплохо адаптировались и смешались с местными, чтобы пробраться через западный тракт и вообще покинуть Кайенн. Но мысль твою я понял, мы не знаем, что делать после этого.
Мейнард только слушал, поигрывая желваками на скулах, но не спорил.
— Не знаем, русский. Я не знаю, ты не знаешь, наш мускулистый друг тоже. Мы служим в армии Ордена не потому, что нам нравится Орден, а потому что других вариантов не видим.
— Ладно, пойду я на боковую. Мейнард, прости что дёргаю, но ты назначил часовых?
— Конечно. Проныру Апо из Бриггса и нашего приятеля рядового Увальня.
Я кивнул. Прослужив в армии неделю, я стал понимать почему командиры присваивают подчинённым клички.
У нас был Увалень, тот кто пытался нас ограбить, а теперь демонстрировал рвение и неискреннее подобострастие. Был рядовой Носатый Парень, рядовой Чубчик, рядовой Острый глаз (у этого было косоглазие), Проныра.
Прозвища давали потому, что лень запоминать имена. А так сразу понятно о ком речь.
Остальные пока что были просто «серой массой». Само собой, мы выделяли тех, с кем прошли сражение с орками, хотя это не означало, что считали остальных грязью под ногтями.
Наши новобранцы, в большинстве своём, были обычными бедолагами, выдернутыми из привычной жизни и брошенными в военную мясорубку.
Это были, в том числе крестьяне, чьи поля сожгли или отобрали, разорившиеся ремесленники, мелкие воришки, которым служба в Ордене показалась меньшим из зол по сравнению с виселицей или каторгой. Они не были героями, не рвались в бой с горящими глазами. Они просто хотели выжить. И в этом мы были с ними чертовски похожи.
Общая мотивация, даже если мы делали вид, что это не так, сближает.
Наконец, на исходе пятого дня, когда солнце уже лениво клонилось к закату, окрашивая небо в тревожные багровые тона, мы увидели цель нашего путешествия. Городок Хеорран, скорее похожий на криво-косо построенную деревню, виднелся вдалеке, а чуть ближе, у самого подножия невысоких, неравномерно поросших лесом каменных холмов, темнели некие хаотичные постройки. Золотой рудник. Наше новое место службы. И, судя по всему, очередная задница мира.
Прибыли мы уже в темноте, спотыкаясь на неровной дороге. Усталые, голодные, злые, как бродячие псы, которых забыли покормить. Нас никто не встретил. Ни оркестра, ни хлеба-соли, ни даже завалящего старейшины, который бы указал, куда приткнуться.
Только гнетущая тишина, нарушаемая назойливым стрекотом цикад, да завыванием ветра в дырявых стенах длинного, приземистого сарая, который, видимо, и должен был стать нашей новой казармой. От него несло сыростью, плесенью и чем-то еще, неуловимо отвратительным.
Единственными живыми душами, проявившими к нам хоть какой-то интерес, оказались местный нищий пьянчуга (индивидуум, выползший из-под куста), который потом сказал, что его зовут Зоб, да тощая, вся в репьях, приблудная собака с обрубленным хвостом, которую Зоб называл ласково — Куцехвостом.
Зоб что-то невнятно бормотал про щедрость новых господ, делая неопределенные жесты в сторону своих пустых карманов, а Куцехвост просто вилял остатком хвоста, с несбыточной надеждой заглядывая в глаза каждому проходящему, явно рассчитывая на съестную подачку.
— М-да, — протянул я, оглядывая убогое строение, которое, по идее, должно было вместить сотню человек.