Отношения с местным населением у нас складывались на удивление ровно. Мы не грабили, платили честно, да и слава о нашей «газовой атаке» на мосту и разгроме наёмников внушала определенное уважение.
Вернувшись в наш форт, мы застали роту в полном составе. Солдаты, уже прослышавшие о войне, с тревогой и любопытством ждали новостей от командиров.
— Ну что, орлы, — начал я, когда все собрались во дворе казармы, — боюсь, спокойная жизнь для нас закончилась, так толком и не начавшись. Орден официально объявил войну Альянсу Солнечный Чектори. А это значит, что скоро здесь будет жарко. И оно же как главное? Главное, не стать дровишками в этом пламени.
Солдаты слушали молча, их лица были серьёзны. За последние месяцы они повзрослели, превратившись из испуганных новобранцев в закалённых бойцов, и новость о войне, хоть и неприятная, не вызвала паники.
Пока я обрисовывал ситуацию, Мейнард, не теряя времени, уже осматривал купленные телеги и наши отремонтированные скорпионы. В его голове, похоже, зрел очередной инженерный план.
— Эй, Ростик! — позвал он меня. — Помнишь, в той книжке Эрика, по фортификации, был чертёж… колёсная база для перевозки тяжёлых стрелковых установок? Думаю, мы можем приспособить эти телеги. Скорпионы тяжёлые, таскать их на руках по полю боя то ещё удовольствие. А так… будут мобильные огневые точки.
— Тачанка, значит, — хмыкнул я, вспомнив картинки из учебника истории другого мира. — Отличное название. Звучит грозно.
Мейнард непонимающе посмотрел на меня:
— Та-чан-ка? Что это значит?
— Длинная история, — отмахнулся я. — Из другой войны, из другого мира. Главное, я поддерживаю, это должно сработать.
К вечеру вернулся Эрик, как всегда невозмутимый и немного усталый. Он скептически оглядел наши приготовления, особенно «тачанки» Мейнарда, которые тот уже начал мастерить с помощью нескольких толковых солдат.
— Готовитесь к параду победы, я смотрю? — усмехнулся он. — Можете расслабиться, джентльмены. Война, конечно, объявлена, и весьма серьёзная. Дипломатический казус вышел знатный: какой-то из герцогов Альянса то ли увёл любимую лошадь у нашего командора, то ли плюнул ему в суп на приграничном пиру. Детали туманны, но результат налицо. Однако…
Он сделал эффектную паузу, обводя нас взглядом.
— Однако сейчас в горах началось активное таяние снегов. Все дороги, если их можно так назвать, превращаются в непролазные болота. Реки выходят из берегов. Наступает то, что у вас на родине, Ростик, кажется, называют «распутицей». А в распутицу, джентльмены, никто не воюет. По крайней мере, большие армии точно сидят по своим лагерям и ждут, пока земля подсохнет.
— А как же воля командора? — подал голос капрал Увалень, наш «специалист» по простым вопросам. — Он же, наверное, горит желанием немедля раздавить этих зазнавшихся соседей кованым сапогом Ордена?
Эрик криво усмехнулся:
— Капралу Увальню легко хотеть, сидя в тёплой казарме. Но даже всемогущий командор Ордена не может приказать грязи высохнуть, а рекам — вернуться в свои русла. Так что у нас есть время. Несколько недель, может, даже месяц. Нужно использовать его с умом.
И мы использовали.
Пока большие шишки в штабах двигали флажки на картах и писали грозные приказы, мы, трое землян, переодевшись в простую гражданскую одежду, чтобы не привлекать лишнего внимания, колесили по окрестным землям. Весна вступала в свои права.
Склоны гор, еще недавно покрытые снегом, сейчас пестрели яркой зеленью молодой травы и первыми цветами. Воздух был свежим, пахнущим талой водой, прелой листвой и дымком из крестьянских труб. Ручьи весело журчали, сливаясь в бурные потоки, а солнце, всё чаще проглядывавшее сквозь тучи, приятно грело. Пейзажи напоминали мне Швейцарию (которую, впрочем, я видел только на картинках), такие же величественные горы, изумрудные долины, чистые озера, только без банков на каждом углу и назойливых туристов.
Мы объезжали поля, осматривали дороги, прикидывали возможные места будущих сражений. Информация, которую собирал Эрик, была бесценна. Тем временем в Плееву и другие ближайшие города стягивались войска Ордена со всех концов их обширных владений. Город превратился в огромный военный лагерь, где смешались говоры разных провинций, бряцание оружия и ржание тысяч коней.
В одном из небольших торговых посёлков, притулившемся у перекрестка двух пыльных дорог, мы забрели в местный кабак, чтобы перекусить и пропустить по кружке эля.
За стойкой суетился молодой, словоохотливый трактирщик по имени Мартин. Эрик, с его талантом располагать к себе людей (или, скорее, развязывать им языки), быстро нашёл с ним общий язык. Пара кружек крепкого местного пива, несколько удачных шуток, и Мартин, раскрасневшись и оживившись, уже рассказывал нам свою историю. Оказалось, что он не всегда был хозяином этой скромной харчевни. Раньше он держал трактир в столице одного из герцогств Альянса Солнечный Чектори, но был вынужден бежать из-за каких-то долговых проблем или неудачного романа, тут его рассказ становился ещё более туманным. Видимо его улыбка растопила не то сердце, что надо и поймали его в спальне, где его быть не должно было.
Эрик, осторожно направляя разговор, выудил из него массу полезных сведений. Мартин, ностальгируя по «старым добрым временам» и явно желая похвастаться своей осведомлённостью, подробно описал военную мощь Альянса.
Их главная сила — тяжёлая, прекрасно обученная и дисциплинированная пехота, способная выдержать любой удар, и многочисленные отряды конных рыцарей, закованных в дорогую броню. Эрик слушал внимательно, время от времени делая какие-то пометки в своем неизменном блокноте. Я заметил, как он незаметно подливал Мартину пива, и как тот, все больше хмелея, становился все более откровенным, но промолчал. Методы Эрика не всегда были безупречны с точки зрения морали, но они давали результат.
Вернувшись в свой форт, мы расстелили на столе в нашей маленькой штабной комнатушке новенькую, подробную карту региона, которую Эрик где-то раздобыл. Отметили на ней все крупные поля и долины, подходящие для сражения двух больших армий. По нашим прикидкам, и Орден, и Альянс могли выставить примерно по тридцать пять-сорок тысяч человек — огромная цифра по меркам этого мира и этой эпохи. Изучив карту, мы пришли к неутешительному выводу: единственное место, где могли сойтись такие силы — это обширная равнина у небольшой деревушки Хайбарг, поля, которые год от года засевают рожью.
Других подходящих участков на многие километры вокруг просто не было.
На следующий день мы втроём отправились на приём к полковнику Курцу. Его штаб в Плееве гудел, как разгневанный улей. Адъютанты носились туда-сюда с бумагами, офицеры громко спорили над картами, а сам полковник выглядел измученным и раздражённым. Несмотря на занятость, он принял нас почти сразу.
— А, это вы, герои Ущелья Двойной Луны, — он устало потер лоб. — Рад вас видеть, хотя повод для встречи не самый приятный. Боюсь, мне придется вас немного… подвинуть.
Мы переглянулись.
— В каком смысле, господин полковник? — осторожно спросил Эрик. Мы-то шли к нему со своим разговором, но он начал говорить раньше.
— В прямом, — вздохнул Курц. — Ко мне прибывает маркиз Эре Кайтаманн со своей свитой. Человек он, мягко говоря, непростой — мстительный, злопамятный и крайне обидчивый. А свободных помещений в Плееве, подходящих для его титулованной задницы, не осталось. Все что можно и нельзя уже занято войсками. Ваш форт в ущелье — единственное более-менее приличное место, куда я могу его и его прихвостней, то бишь, подразделение, запихнуть, чтобы он не мозолил мне глаза. Так что, уважаемые старшины, прошу прощения, но вам придется освободить форт.
Прежде чем кто-либо из нас успел что-то возразить, я шагнул вперёд.
— Мы понимаем, господин полковник. Приказ есть приказ. Но, раз уж так вышло, не могли бы вы перебросить нашу роту… скажем, в деревеньку Хайбарг? Она, насколько я знаю, находится на стратегически важном направлении, и лишний гарнизон там не помешает.
Курц удивлённо поднял бровь, но спорить не стал. Ему, очевидно, было глубоко наплевать, куда денется наша рота, лишь бы освободить место для капризного маркиза.
— Хайбарг? Ну, Хайбарг так Хайбарг. Мне, по большому счёту, всё равно. Главное, чтобы вы съехали из форта до завтрашнего полудня.
Он быстро набросал приказ, поставил свою размашистую подпись и печать.
— Вот, держите. И удачи вам, куда бы вы не пошли и в какой заднице не оказались.
Утром следующего дня наша рота покидала ставший уже почти родным форт.
Мы не стали дожидаться прибытия маркиза и его свиты.
Солдаты, узнав, что их выселяют ради какого-то напыщенного аристократа, которого они в глаза не видели, но уже заочно невзлюбили, действовали с особым энтузиазмом. Мы собрали всё: не только оружие, боеприпасы и продовольствие, но и тюфяки, одеяла, котлы, сковородки, даже наспех сколоченные лавки и столы. Каждый солдат тащил на себе столько, сколько мог унести, нагрузившись, как вьючный мул или турист-экстремал, отправившийся в месячный поход.
Наш караван из трёх телег, гружёных доверху, и сотни пеших солдат, обвешанных поклажей, медленно двинулся в сторону Хайбарга. Переход занял почти весь день. Шли мы медленно, сказывался тяжёлый груз, но к вечеру, когда солнце уже клонилось к горизонту, окрашивая небо в багровые тона, мы наконец добрались до места.
Хайбарг оказался типичной для этих мест деревушкой: несколько десятков приземистых, крытых соломой или дранкой домов, разбросанных по склонам холма, церковь с покосившейся колокольней, да пара колодцев. Мы отыскали старейшину — крепкого, седовласого мужика с обветренным лицом и цепким, мудрым взглядом.
— А, вояки, — он усмехнулся, разглядывая нас. — Это в связи с войной вас к нам, значит? Ну, располагайтесь. Война — дело привычное. Я и сам когда-то лямку тянул, один из тех немногих дураков, кто до увольнения в запас по старости дожил.