Гномы, судя по всему, обсуждали качество дороги, сравнивая её с горными тропами своей родины («…да на наших перевалах козлы ноги ломают реже, чем эти двуногие на ровном месте…»). Прикидывали цены на руду в южных городах («…если эти мягкотелые снова попытаются сбить цену, напомню им о качестве их собственного железа…»). Ну и, кажется, негромко, но сочно ругали своих медлительных спутников-людей за неумение организовать даже простой походный порядок. Ничего особенно секретного или важного, но сам факт понимания будоражил и открывал новые перспективы. Я продолжал ехать молча, внимательно слушая и наблюдая за этими представителями горного народа.
Вечером караван остановился на ночлег у небольшого, но густого перелеска, не дотянув каких-то пары лиг до ближайшей захудалой деревушки на тракте. Сказывалась та медлительность каравана, о которой говорили гномы.
Торговцы, ворча и переругиваясь из-за выбора места для привала («…опять у чёрта на куличках, ни воды нормальной, ни защиты…»), суетливо принялись разводить костры и готовить нехитрый ужин.
Охранники, изображая бурную деятельность и важность своей миссии, лениво расставляли дозоры, скорее для успокоения совести нанимателей, чем для реальной охраны.
Я выбрал себе место чуть поодаль, на небольшом, заросшем пожухлой травой пригорке, откуда хорошо просматривался и сам лагерь, и окружающая местность.
Я не доверял ни показной беспечности купчишек, ни ленивому «профессионализму» наёмной охраны. «Если что, отсюда будет удобнее всего сваливать или отбиваться, — прагматично рассудил я, осматриваясь. — И ветер дует от лагеря, так что дым от их костров меня не выдаст».
Гномы, в отличие от остальных, действовали слаженно, молчаливо и деловито. Они расположились у своей телеги, быстро развели небольшой, почти бездымный костерок и принялись проверять свой товар и телегу.
Сумерки сгущались быстро, как это обычно бывает на юге. Небо из нежно-персикового стало тёмно-лиловым, а затем и вовсе угольно-чёрным, усыпанным мириадами ярких, незнакомых звёзд, которые здесь, вдали от огней городов, казались особенно крупными и близкими. Я достал из седельной сумки вяленое мясо и флягу с водой. Ужин был скромным, но привычным. Ел я неторопливо, не теряя бдительности, прислушиваясь к звукам ночи: назойливому стрекоту цикад, далёкому, тоскливому уханью какой-то ночной птицы, потрескиванию костров в лагере.
В какой-то момент обманчивость тишины меня насторожила. На уровне интуиции и боевого опыта.
«Чуйка пятой точки активирована», — усмехнулся я про себя, но улыбка вышла напряжённой. Я проверил, что доспех на мне. Хорошо с лёгкими доспехами, их можно таскать как одежду, сутками напролёт, только нательное бельё менять. Тяжёлый доспех заманаешься таскать. На тракте я не чувствовал себя в безопасности, поэтому большая часть доспеха была на мне. Не хватает наплечников. Поколебавшись пару секунд, я всё же нацепил и их, небрежно положил клевец рядом с собой, на расстоянии вытянутой руки, так, чтобы можно было мгновенно схватить его.
Может это нервы и прочий «вьетнамский синдром»?
Первая стрела вонзилась в просмоленный борт ближайшей телеги, где суетились торговцы, с глухим, отвратительным стуком, похожим на удар по гнилому дереву.
А нет, не нервы, всё нормально, нас и правда пытаются убить.
На мгновение воцарилась звенящая, почти оглушающая тишина, а затем лес словно взорвался: дикие крики, пронзительный женский визг (оказывается, среди торговцев была женщина, закутанная в платки так, что я её и не заметил толком), свист новых стрел, летящих из темноты, как разъярённые осы.
— Засада! Разбойники! — запоздало заорал кто-то из охранников, и его голос тут же оборвался булькающим, предсмертным хрипом.
Торговцы в панике заметались по лагерю, как куры в курятнике, куда внезапно забралась лиса. Некоторые с воплями ужаса пытались спрятаться под телегами, другие просто падали на землю, закрывая головы руками, словно это могло их спасти. Бесполезная, жалкая суета, от которой становилось только хуже.
Я уже был на ногах, клевец хищно блеснул в неверном свете костра. А вот щит я подхватить не успел.
Две стрелы, выпущенные почти одновременно, ударили меня в грудь и бок, по рёбрам. Стрелы хорошие, тяжёлые и кольчужную составляющую часть моего доспеха они пробили, две из двух. Пробитие, как в World of Tanks.
В случае с человеческим телом это не так миленько, как в игровой сессии.
Однако Древний доспех, дар Анаи, снова спас — наконечники со скрежетом остановились, подарив только ощущение от двух немилосердных ударов.
Из темноты перелеска, с гиканьем и воем выскочили нападавшие. Человек пятнадцать, а то и все двадцать, одетых в грязные лохмотья, вооружённых короткими мечами, тяжёлыми дубинами, самодельными копьями и длинными луками.
Долбаные разбойники. Их лица были скрыты тенью, но жадность и жестокость в их движениях читались безошибочно.
Охрана, как я и предполагал, не проявила чудес храбрости и воинской доблести. После гибели одного из своих и парочки неуверенных выстрелов в глубину леса и вообще куда угодно, только не в разбойников, они, не сговариваясь, бросились врассыпную, пытаясь сохранить свои никчёмные шкуры в спасительной темноте.
Один даже споткнулся и растянулся, но тут же вскочил и припустил ещё быстрее, оставив свое оружие на земле.
«Зашибись картоха с салом, — с мрачным удовлетворением подумал я, наблюдая за этим позорным бегством. — Шоу трусливых ублюдков в прямом эфире. Билеты в первом ряду, оплата после прихода других ублюдков, которые не такие трусливые».
Я прикинул возможность просто убежать. Вообще-то я не нанимался стоять тут насмерть за чужое барахло. Я просто рядом ехал, не более того. Но бежать в темноте, по незнакомой местности, с двумя десятками голодных и озлобленных разбойников на хвосте?
«Не вариант, — мгновенно оценил я обстановку. — Загонят, как зайца, и прирежут в каком-нибудь овраге. К тому же, Гром и Варранга слишком ценны, как и то имущество, которое на них нагружено, например, приличный груз золота. Не хотелось бы их бросать». Как говорили мои товарищи по играм: «Не беги от лучника — умрёшь усталым». Так что нужно дать ордынцам кабзды.
Единственный ресурс, кроме себя самого, кто мог бы помочь в этой ситуации, был я сам и те двое упрямых бородачей.
Гномы, в отличие от остальных, не паниковали и бросать свою телегу с товаром не были настроены. Они быстро выхватили свои небольшие круглые, окованные железом щиты для ближнего боя и какие-то хищные, ухватистые топоры, вставая спина к спине у своей телеги. Их обветренные, бородатые лица были суровы и сосредоточены, в глазах горела холодная ярость. Упрямые коротышки, но сейчас их упрямство и природная стойкость были мне на руку.
Глава 2Два гнома — это сила
Ситуация была, мягко говоря, дерьмовой. Торговцы — бесполезный, паникующий балласт, от которого сейчас больше вреда, чем пользы, они лишь метались под ногами, создавая хаос. Охрана — сборище трусов, уже растворившихся в ночи, оставив своих нанимателей на растерзание врагам.
Остались только я и парочка гномов против почти двух десятков алчных и озлобленных бандитов.
«Шансы так себе, — промелькнуло в голове, — примерно один к пяти, если не считать небоеспособных. Но лучше, чем ноль, и уж точно лучше, чем бегство, с предсказуемым финалом. К тому же, я рыцарь, а не хрен собачий».
— Телеги! — рыкнул я, подбегая к гномам, которые уже отбивались от двух, наиболее ретивых нападавших. Мой голос прорезал шум боя, заставив гномов на миг обернуться. — Перегораживайте дорогу! Щитами прикрывайтесь!
Я кричал на общем языке, надеясь, что меня поймут в этом хаосе. Длинным взмахом я ударил по голове одного из бандитов. Голова была в массивном примитивном шлеме, звук был как от удара по пустому котелку. Убил — не убил, но вырубил точно.
Второй бандит ойкнул и убежал, оказавшись не готовым к нападению. Думаю, не далеко.
Старший гном, тот, что с седой бородой, оттолкнув того нападающего, что получил от меня по куполу, щитом так, что тот отлетел на пару метров. Затем коротыш метнул на меня быстрый, оценивающий взгляд. В его глубоко посаженных, тёмных глазах на мгновение мелькнуло удивление, видимо, он не ожидал от одинокого человека такой инициативы и готовности драться, а не спасать свою шкуру.
Но времени на раздумья и расспросы не было. Гном что-то коротко и властно рявкнул на своём языке, и они вдвоём, с неожиданной для их невысокого роста силой и проворством, принялись толкать ближайшую телегу, разворачивая её поперёк и по диагонали.
Телега, гружённая какими-то тюками и бочками, поддавалась с огромным трудом, её оси жалобно скрипели и стенали под нашими общими усилиями.
Потом мы уцепились и потащили вторую, в этот раз уже чужую, не гномью телегу.
Местность была каменистая, вот и за нашей спиной был торчащий из земли здоровенный камень, почти вертикальный, у которого дорожные странники неоднократно разводили костры. Сейчас вместе с парой телег, выставленных почти перпендикулярно, они образовывали примитивную защиту, периметр, внутри которого я с гномами заняли оборону.
Разбойники были уже близко, их кольцо сжималось. И всё же мы успели.
Их вожак, здоровенный детина с косматыми, сросшимися на переносице бровями, спутанной рыжей бородой и уродливым белёсым шрамом, пересекавшим все лицо от виска до подбородка, радостно скалился, размахивая огромным зазубренным тесаком. Он явно предвкушал лёгкую добычу, богатые трофеи и последующую пьяную делёжку награбленного. Его глаза горели звериной жестокостью.
— В щиты! Быстрее! Прикрывайте фланги!
Клевец я держал наготове, ощущая его привычную тяжесть в руке и холод стали сквозь перчатку. Бой обещал быть жарким и, скорее всего, коротким. Не в нашу пользу. Но в любом случае сдаваться без боя я не собирался.
Грохот, крики и свист стрел смешались в адскую какофонию. Воздух мгновенно наполнился запахом пота, страха и поднятой пыли, такой густой, что в горле тут же запершило.