И вдруг удивленно округлил глаза, как будто ему в голову неожиданно пришла важная мысль.
— Погодите, Александр Васильевич, а что, если никаких драгоценностей вообще не было? Может быть, они пропали еще раньше, а грабеж устроили для того, чтобы скрыть это? — Тогда и отец Жадова должен быть замешан в деле, — заметил я.
— А почему бы и нет? — воодушевился Прудников.
— Потому что тогда это получается банда банкиров, — рассмеялся я. — Вы сами-то слышите, как по-идиотски это звучит?
Я еще раз оглядел лавку, затем прошел в служебное помещение и заглянул в открытый сейф. Он был пуст.
— Я слышал, что в сейфе остались бумажные деньги и документы, — сказал я Прудникову. — Где они?
— Мы все увезли в участок, — ответил Степан Богданович. — Составили опись и изъяли. Все как положено. Можете не сомневаться.
— И много денег было в сейфе? — поинтересовался я.
— Достаточно, — заверил меня Прудников.
— И это вас не удивило? Где вы видели грабителей, которые забирают драгоценности, но при этом оставляют деньги? Ведь золото и камни еще надо продать, а деньги, вот они, их можно тратить сразу.
— Мало ли у кого какие причуды, — отмахнулся Прудников, — может быть, эти грабители не доверяют деньгам, золото кажется им надежнее.
— Грабители не доверяют имперским деньгам? — с сарказмом спросил я. — Маловероятно. Знаете, что я думаю, Степан Богданович?
Прудников внимательно посмотрел на меня.
— Я думаю, что ювелирную лавку могли ограбить магические существа. Поэтому и не осталось никаких следов. И деньги они не взяли. Для чего им деньги? А вот золото вполне могло им понадобиться.
Я закрыл глаза и прислушался к своему магическому дару. Степан Богданович начал что-то говорить, но я остановил его.
— Тише, пожалуйста.
Сначала мой дар молчал, а потом подал осторожный знак. Я почувствовал чужую сильную эмоцию. Это была жадность, и к Прудникову она не имела никакого отношения. Эмоции Степана Богдановича Прудникова я читал, как открытую книгу — обыкновенное недовольство, смешанное с испугом и приправленное недоумением. Степан Богданович опасался, что я окончательно разрушу его версию и помешаю ему продвинуться по служебной лестнице.
Так вот, жадность, которую я почувствовал, не имела к Прудникову никакого отношения. Это был магический след, который оставили за собой грабители. И по этому следу можно было идти.
— Идите за мной, — кивнул я Прудникову и двинулся к выходу из лавки.
— А что случилось? — настороженно спросил следователь.
— Здесь и в самом деле были магические существа, — объяснил я. — Попробуем их отыскать.
Мы вышли на улицу.
После полумрака ювелирной лавки солнечный свет резал глаза даже через прикрытые веки. Мимо с шумом катили мобили. Какой-то прохожий едва не врезался в меня.
— Прошу прощения, — не глядя, пробормотал он и устремился дальше.
— Ты останься здесь, — сказал Прудников одному из городовых, — а ты давай за нами. Господин Тайновидец что-то почувствовал.
Я не обратил на них внимания — был занят только тем, что ловил чужую эмоцию. Это было похоже на запах мыслей. Ты их ясно чувствуешь, только слов не разобрать.
Этот запах ожидаемо вел меня прямо к подворотне, которая находилась рядом с ювелирной лавкой. За спиной шумно дышал городовой, его сопение сбивало и мешало сосредоточиться. Я свернул в арку, и шум Главного проспекта сразу стих. Пройдя несколько шагов, я оказался в тихом внутреннем дворе дома.
Двор был вымощен серой и стертой брусчаткой. С трех сторон в него выходили окна квартир, четвертая стена была глухой. Возле нее росли густые кусты, а над ними раскачивалась чахлая березка, никогда не видевшая солнечного света. Сразу три арки вели отсюда в другие дворы, и я остановился, пытаясь понять, куда делись вчерашние грабители.
Я крутил головой, поочередно присматриваясь к каждой арке.
— Тот двор, что слева, глухой, ваше благородие, — подсказал мне городовой. — Там склады соседнего магазина. А если прямо пойти, то выйдешь на набережную. Может, туда они и сиганули?
Я недовольно поморщился. Громкий голос городового сбивал ощущения. И еще какой-то посторонний звук нарушал тишину двора. Кажется, он доносился из кустов. Я прислушался и с удивлением понял, что это храп.
— Слышите? — спросил я.
— А ведь и правда, вроде как храпит кто-то, — удивленно ответил городовой.
— Посмотри, кто там, — приказал ему Прудников.
Городовой, треща ветками, полез в кусты, как медведь в малинник.
— Тут бродяга дрыхнет, ваши благородия, — оповестил он нас.
— Тащите его сюда, — довольно усмехнулся я.
— Ну-ка вставай!
Послышалось чье-то недовольное ворчание, а затем городовой выбрался из кустов. Он тащил за ворот, тощего пьянчугу в рваных лохмотьях. Пьянчуга недоуменно моргал, глядя на нас. Его седые волосы были растрепаны, под глазами набрякли сизые мешки.
— Свидетель, ваше благородие, — довольно сказал городовой.
Я невольно улыбнулся. Очень уж пьяница подходил к этому тихому двору, он словно был его частью.
— Ну, что вам нужно-то? — недовольно бормотал бродяга, делая слабые попытки вырваться из могучих лап городового. — Чего пристали?
— Вы часто здесь спите? — спросил я.
— А что такое? — не глядя на меня, буркнул пьяница. Он снова попытался вырваться, но городовой встряхнул его и поставил на ноги.
— Не шали, — внушительным басом сказал он.
— Вчера вы тоже здесь были? — спросил я.
— Кому какое дело? — пробормотал пьянчуга, со страхом глядя на мундир Прудникова. — Я свободный гражданин. Ничего не нарушаю.
— Граждане в кустах не спят, — сказал ему городовой. — У них дома есть.
— А мне, может, так удобнее, — огрызнулся пьянчуга.
— У него там настоящее логово в кустах, — сообщил нам городовой. — По всему видно, здесь он и живет.
— Значит, вчера вы тоже были здесь, — кивнул я. — Может быть, видели что-то подозрительное, каких-то посторонних людей?
— Ничего я не видел, — с вызовом ответил пьянчуга, и я отчетливо понял, что он мне врет.
Подойдя ближе, я принюхался и с удивлением уловил знакомый запах. От пьяницы пахло дорогим коньяком. Я не мог ошибиться. Точно такой же коньяк стоял в шкафчике у меня в кабинете.
— Принесите-ка бутылку, из которой он пил, — сказал я городовому.
Городовой передал пьянчугу Прудникову, а сам снова полез в кусты.
— Вот она, ваше благородие, — крикнул он, выбираясь обратно. — Тут еще осталось несколько глотков. Я такой коньяк только на витрине видел, мне он не по карману.
— Вижу, у вас хороший вкус, — с улыбкой сказал я пьянчуге.
— А что такое? — насторожился он.
— Этот коньяк стоит довольно дорого. Где вы взяли на него деньги?
— Обыщи его, — велел Прудников городовому.
Городовой умело обшарил карманы пьянчуги.
— Золото, ваше благородие, — удивленно сказал он, показывая нам золотые монеты.
— Это мое, — угрюмо пробубнил пьянчуга, — я ничего не крал, честно нашел.
— Что вы нашли? — заинтересовался я.
— Цепочку, — неохотно ответил пьяница, — нашел и продал. А что, не имею права?
Прудников встряхнул пьянчугу, как пустой мешок.
— Говори, где взял цепочку? — прорычал он.
— Не помню, — защищался пьянчуга.
— Ничего, в камере вспомнишь, — привычно поморщился Прудников.
И толкнул пьянчугу к городовому.
— Забирай его.
— Погодите, — сказал я, — нет смысла терять время. Предлагаю договориться. Вы рассказываете нам, где нашли цепочку, а мы вас отпускаем.
Пьянчуга недоверчиво посмотрел на меня.
— Здесь рядом ограбили ювелирную лавку, — объяснил я. — Мы уже знаем приметы грабителей, так что обмануть нас вы не сможете. Но за помощь следствию мы вас отблагодарим. Вы даже сможете оставить себе эти деньги.
Я кивнул на золотые монеты.
— Так не полагается, Александр Васильевич, — возразил Прудников.
— Ничего страшного, — улыбнулся я. — Если что, я возмещу убытки, и никто об этом не узнает.
— В самом деле отпустите? — уточнил пьянчуга.
— Даю слово, — кивнул я. — Показывайте, где вы нашли цепочку.
— Да вот здесь, возле люка, — пьянчуга показал куда-то в центр двора.
Я посмотрел туда, и среди вытертой брусчатки заметил темное пятно чугунной крышки.
— Вот туда они полезли, — хрипло сказал бродяга. — Я из кустов все видел. А как они в люк юркнули, я подошел посмотреть. Вижу, цепочка блестит. Ну, я ее и подобрал.
— Так вы видели грабителей? — улыбнулся я. — Можете их описать?
— Их четверо было, — сказал пьянчуга, — и все с мешками, махонькие такие.
Он показал ладонью рост грабителей.
— Но ловкие, как обезьяны. Крышку откинули и нырк туда, а потом люк за собой закрыли.
Я торжествующе посмотрел на Прудникова.
— Вот вам и свидетель, Степан Богданович.
— Это еще ни о чем не говорит, — поморщился Прудников. — Да и где мы теперь будем их искать? Это же городская канализация, Александр Васильевич. Она тянется под всей Столицей.
— Нужно спуститься в люк и все там осмотреть, — сказал я. — Внизу могут найтись какие-нибудь следы.
— Меня-то отпустите, — напомнил о себе пьянчуга. — Я же вам все рассказал.
— Отпустим, — улыбнулся я и с любопытством спросил, — а почему вы купили такой дорогой коньяк?
— Люблю шикарную жизнь, ваша милость, — приосанился Пенчуга. — Один раз живем.
— Теперь поживешь у меня в кутузке, — пригрозил ему Прудников.
Я покачал головой.
— Не стоит, Степан Богданович. Я дал этому господину слово, что мы его отпустим.
— Но это же свидетели, Александр Васильевич.
— Ничего страшного, — улыбнулся я. — Все, что ему было известно, он уже рассказал.
Городовой отпустил пьяницу и сдвинул решетку люка в сторону.
— Тяжелая, — пожаловался он, роняя чугунный блин на мостовую.
Во дворе раздался гулкий звон. Перед нами открылся черный провал канализационного люка. В стену вместо ступенек были вмурованы ржавые скобы. Далеко внизу тихо булькала вода. Пахло из люка так же отвратительно, как за занавеской в камере Жадова.