Там где двое[1]
Где-то на Севере, лето 576
– Это ад, – пробормотала Шев, заглядывая за край каньона. – Ад. – Темная скала, блестящая от влаги, исчезала в тумане, и где-то далеко внизу журчала вода. – Боже, как я ненавижу Север.
– Почему-то, – ответила Джавра, откидывая волосы, которые от постоянной влаги обвисли и покоричневели, – мне кажется, что Бог не слушает.
– О, это мне отлично известно. Тут никто нахрен не слушает.
– Я слушаю. – Джавра отвернулась от края и пошла вниз по разбитой козьей тропе своими обычными широкими шагами, откинув голову назад, не обращая внимания на дождь, и промокший плащ хлопал по ее грязным икрам. – И, более того, мне сильно наскучило то, что я слышу.
– Не играй со мной, Джавра. – Шев поспешила за ней, пытаясь отыскивать самые сухие кочки, по которым можно было прыгать. – Я сыта этим уже практически по горло!
– Ты все время так говоришь. А на другой день проглатываешь еще.
– Я нахрен в ярости!
– Я тебе верю.
– Точно говорю!
– Если тебе приходится говорить кому-то, что ты в ярости, а потом к тому же, что ты говоришь точно, значит твоя ярость не произвела желаемого эффекта.
– Ненавижу чертов Север! – Шев топнула по земле, словно могла таким образом сделать больно кому-то, кроме себя. Результатом был лишь фонтан влажной грязи, окативший ее ногу. Хотя вряд ли она могла испачкаться еще сильнее. – Он весь сделан из дерьма!
Джавра пожала плечами.
– Как и всё, в конце концов.
– Как можно терпеть этот холод?
– Он бодрит. Не скули. Хочешь прокатиться на моих плечах?
На самом деле Шев хотела, но ее израненная гордость настаивала, что она должна и дальше шлепать на своих двоих.
– Я что, нахрен, ребенок?
Джавра приподняла рыжие брови.
– Разве тебя не учили задавать только те вопросы, на которые ты действительно хочешь узнать ответ? Хочешь ответ?
– Если собираешься пошутить, то нет.
– Ох, да ладно тебе, Шеведайя! – Джавра наклонилась, положила огромную руку ей на плечи и сжала, едва не переломав ей кости. – Где та беззаботная плутовка, в которую я влюбилась тогда в Вестпорте, которая все унижения встречала смехом, шуткой и подмигиванием? – Ее шевелящиеся пальцы стали медленно двигаться к животу Шев.
Шев вытащила нож.
– Только пощекочи, и я зарежу тебя нахуй.
Джавра надула щеки, убрала руку и захлюпала по тропинке.
– Не драматизируй так всё. Это утомляет. Нам просто надо высушить тебя и найти тебе какую-нибудь симпатичную маленькую фермерскую девчонку, чтобы покувыркаться, и уже к утру почувствуешь себя лучше.
– Здесь нет симпатичных фермерских девчонок! Здесь нет девчонок! Нет ферм! – Она указала рукой на бесконечный мрак, грязь и треклятые скалы. – Тут нахрен даже утра нету!
– Вон там мост, – сказала Джавра, указывая во мрак. – Видишь? Жизнь-то налаживается!
– Да уж, очень обнадеживающе, – пробормотала Шев.
Мост был путаницей потертых веревок, которые тянулись от древних столбов, покрытых рунами и полосками птичьего помета, и гнилых на вид досок, связанных в ненадежный переход. Он глубоко провисал – как и настроение Шев – исчезая в головокружительной неизвестности над каньоном, опасно шевелился на ветру, и доски постукивали.
– Чертов Север, – сказала Шев, добравшись до моста и осторожно дергая его веревки. – Даже мосты тут дерьмо.
– Мужики тут ничего, – сказала Джавра, загрохотав по мосту и не выказывая совершенно никакого страха. – Не особенно искусные, зато пылкие.
– Отлично, – сказала Шев и осторожно двинулась следом, обменявшись подозрительным взглядом с вороной, сидевшей на одном из столбов. – Мужики. Как раз то, что меня совсем не интересует.
– Тебе стоит попробовать.
– Пробовала. Однажды. Толку ноль. Все равно, что разговаривать с тем, кто даже языка твоего не понимает, не говоря уж о предмете разговора.
– В горизонтальном положении некоторые определенно говорливее других.
– Нет. Просто нет. Волосатость, бугристость, огромные щупающие пальцы, и… яйца. Я имею в виду, яйца. Да еще и это? Он – особенно неприятная анатомическая часть. Это просто… плохой замысел, вот что это такое.
Джавра вздохнула.
– Величайший позор творения состоит в том, что все мы не настолько идеальны, как ты, Шеведайя – упругая маленькая нитка мышц.
– На мне было бы больше чертова мяса, если бы мы жили не на одних высоких надеждах и тощем кролике. Я может и не идеальна, но у меня между ног не качается носок с гравием, в этом ты … Погоди-ка. – Они добрались до провисшей середины моста, и Шев уже не видела скалу ни с одной стороны. Только веревки, исчезающие в серости в обоих направлениях.
– Что? – пробормотала Джавра, с грохотом останавливаясь.
Мост продолжал раскачиваться. Тяжелые шаги, которые приближались к ним.
– Кто-то идет в нашу сторону, – пробормотала Шев, изгибая запястье так, чтобы кинжал упал в подставленную ладонь. Драки ей всегда не нравились, но постепенно она пришла к выводу, что нет минусов в том, чтобы держать добрый нож наготове. По крайней мере, это хороший аргумент в споре.
Начала проявляться фигура. Сначала просто тень, которая шевелилась, когда ветер проносил мимо них клубы тумана. Потом она превратилась в маленького человека, потом в высокого. Потом в мужчину с мотыгой на плече. Потом в полуголого мужчину с огромным мечом на плече.
Шев покосилась на Джавру, ожидая, не появится ли и у нее в руке какой-нибудь аргумент. Не появился.
– Это… необычно, – сказала Джавра.
– Чертов Север, – пробормотала Шев. – Здесь меня ничем не удивить.
Мужчина остановился в двух шагах от них, улыбаясь. Но это была скорее улыбка безумия, чем хорошего настроения. К счастью, на нем были штаны, сделанные из какой-то скверной кожи, и сапоги с нелепым мехом поверху. В остальном он был голым, и его бледный торс был сплетением мышц, покрытых шрамами и капельками росы. Вблизи тот меч выглядел даже больше, словно его выковал какой-то оптимист для гигантов. В длину почти с его владельца, а тот по всем понятиям не был коротышкой, раз глядел Джавре более или менее прямо в глаза.
– Кто-то что-то компенсирует, – пробормотала Шев себе под нос.
– Приветствую вас, дамы, – сказал мужчина с сильным акцентом. – Прекрасный денек.
– Нихуя не прекрасный, – проворчала Шев.
– Ну, все дело ведь в том, как посмотреть, разве нет? – Он выжидающе поднял брови, но когда ни одна из женщин не ответила, продолжил, – Я Вирран из Блая. Некоторые зовут меня Щелкунчик Вирран[2].
– Поздравляю, – сказала Шев.
Он выглядел довольным.
– Значит, вы обо мне слышали?
– Нет. Где нахрен этот Блай?
Он поморщился.
– Если честно, не знаю.
– Я Джавра, – сказала Джавра, выпятив свою выдающуюся грудь, – Львица Хоскоппа. – Шев закатила глаза. Боже – воины, с их чертовыми титулами, и с их чертовыми представлениями, и с их чертовым выпячиванием груди. – Мы идем по этому мосту.
– А! Я тоже!
Шев стиснула зубы.
– Что это, соревнование по высказыванию очевидного? Мы же встретились посередине, разве нет?
– Да. – Вирран сделал долгий вдох через нос и с довольным видом выдохнул. – Да, встретились.
– Немаленький меч, – сказала Джавра.
– Это Отец Мечей, и он известен людям под сотней имён. Лезвие Рассвета. Могильщик. Кровавый Жнец. Высший и Низший. Скак-анг-Гайок, что на языке долин означает Раскалыватель Мира, Битва, что была в начале времен и будет в конце. Некоторые считают, что это меч Бога, упавший с небес.
– Хм. – Джавра приподняла моток тряпья, смутно похожий на меч, который всюду с собой таскала. – Мой меч выкован из упавшей звезды.
– Он выглядит как моток тряпья, смутно похожий на меч.
Джавра прищурилась.
– Я должна держать его замотанным.
– Почему?
– Чтобы его блеск тебя не ослепил.
– Оооооой, – сказал Вирран. – Забавно, теперь мне и в самом деле хочется на него взглянуть. Я успею посмотреть, прежде чем ослепну, или…
– Вы двое закончили со своим соревнованием кто дальше поссыт? – спросила Шев.
– Я не стала бы соревноваться с мужчиной, кто дальше поссыт. – Джавра выпятила бедра, ткнула рукой в пах и указательным пальцем обозначила вероятную дугу. – Я уже пробовала раньше, и ты можешь говорить о хуях что угодно, но с ними расстояние получается намного больше. Намного. Чего? – Спросила она, хмуро глядя через плечо. – Это просто невозможно, сколько ни выпей. Но, если ты хочешь посоревноваться, кто дальше поссыт…
– Не хочу! – отрезала Шев. – Прямо сейчас всё, чего я хочу, это найти сухое место и покончить с собой!
– Ты так всё драматизируешь, – сказала Джавра, качая головой. – Она так всё драматизирует. Это утомляет.
Вирран пожал плечами.
– Но между избытком драматизма и недостатком грань тонка, разве нет?
– Так и есть, – задумчиво проговорила Джавра. – Так и есть.
Наступила пауза, и только мост негромко поскрипывал.
– Ну, – сказала Шев, – это было мило, но нас преследуют агенты Великого Храма Тонда, а еще какие-то парни, нанятые Горальдом Пальцем, так что, если ты не возражаешь…
– На самом деле возражаю. Меня тоже преследуют – агенты короля Севера, Бетода. Можно подумать, что у него есть чем заняться и без того, со всей этой безумной войной против Союза. Но Бетод, ну, он может нравиться или не нравиться, но надо признать, что он настойчив.
– Настойчивое говно, – сказала Шев.
– Не могу не согласиться, – сокрушенно сказал Вирран. – Чем больше растет власть человека, тем больше истощаются его лучшие качества.
– Так и есть, – задумчиво проговорила Джавра. – Так и есть.
Наступило очередное долгое молчание, подул ветер, и мост опасно закачался. Джавра и Вирран хмуро посмотрели друг на друга.