- А с какой же профессией вы связаны, Алексис? Профессиональная падчерица?
Алексис частенько чувствовала себя паразитирующей на Фреде. Но услышать намек на это от другого, да еще произнесенный подобным тоном!… Она метнула взгляд потемневших глаз и окончательно забыла о хороших манерах.
- Всего на полставки, - сказала она с фальшивой улыбкой.
- А другая половина?
Это не была светская учтивость. В вопросе скрывалась сталь.
- Музыка.
- На каком уровне?
Настоящий допрос. Удивление Шейлы чувствовалось на расстоянии. Алексис задрала подбородок и ответила честно:
- Только пытаюсь пробиться. Услышав это, он поднял бровь.
- Играете? Поете? Продаетесь для фильмов? Алексис скрипнула зубами.
- Ну уж нет. Я из тех, что голодают на мансардах.
Майкл Слейн улыбнулся своей чувственной улыбкой. Алексис пробрала дрожь. Может быть, улыбка у него и чувственная, но первое наблюдение было верным - недобрая.
Он кивнул.
- О таких снимают фильмы, - сухо заметил он. - Обычно герои становятся знаменитыми.
Меткий удар. Алексис удалось не поморщиться, хотя он угодил в больное место. Майкл Слейн знать этого, конечно, не мог. Но ей-то не стало легче, и отношение к собеседнику у нее отнюдь не улучшилось. Он напомнил именно о том, что она предпочла бы забыть.
С Патриком все складывалось плохо. Он никак не мог понять, почему она не хочет иметь с ним дела, когда он в нее так влюблен. А к другому преподавателю он ее не отпустит. Помня доброжелательность, встреченную в доме его родителей, когда его мать оказалась единственным человеком в мире, беспокоящимся о ней, Алексис не могла подавать повода к сплетням просьбой о замене в середине семестра.
Атмосфера на занятиях становилась все более и более напряженной.
Когда она наконец неохотно показала Патрику концерт, с которым хотела участвовать в конкурсе на премию Шелдона, он отшвырнул ноты, чуть ли не разозлившись.
- Пора тебе взрослеть, Элли. Это не концерт. Это собрание уличных песенок. Выше последней тысячи ты с этим не поднимешься.
Наверное, у нее был расстроенный вид. Патрик нахмурился.
- Послушай, я понимаю, что это трудно, когда живешь в такой семье, как у тебя, но смирись с мыслью, что ты не Моцарт. Ты можешь вполне прилично зарабатывать преподаванием. Но не более того.
А потом- , когда она не ответила, не знала, что сказать, потянулась за рукописью… Рассудок заставил отбросить воспоминание.
Конечно, Майкл Слейн ни в чем не виноват. Но он напомнил эту гадкую ссору, напомнил, что будущее у нее очень сомнительное, если она не сможет играть на флейте или не примется снова за композицию. Сомнительное и одинокое - разве что она сумеет преодолеть свое чувство к Патрику.
- Знаменитыми? - переспросила она с ненавистью. - Только те, о которых снимают кино. Большинство же голодает до самой смерти.
Он мягко поправил:
- Но не те, у кого отчим Фридрих Шмидт.
Встретившись с ним глазами, Алексис с некоторым удивлением осознала, что вызывает у него такую же антипатию, как он у нее. Что ж, это даже забавно. Очевидно, он и в грош не ставит никого из наскучивших ему гостей, а вот ее отметил - после пятиминутного разговора воспылал враждой.
- Надеюсь, нет, - ответила она вслух. Презрительный блеск в его глазах подарил ей какое-то извращенное наслаждение. Шейла изумленно пролепетала:
- Но Фред говорил, что ты…
Она собиралась рассказать, что Алексис не показывала свои работы отчиму. При его доброте, при той нежности, с какой он относился к приемной дочери, беспристрастного судьи все равно бы не получилось. Но Майклу Слейну этих интимных подробностей знать не полагалось. Алексис уронила бокал с шампанским.
Тут же все заохали, бросились помогать, предлагать шампанское. Шейла вызвала официанта, который мгновенно вернулся с маленьким совочком для мусора, собрал осколки и промокнул светлое пятно на полу.
Только Майкл Слейн не ахнул и не засуетился. Я знала, что он не двинется с места, самодовольно отметила Алексис. Он в упор посмотрел на нее через головы расхлопотавшихся гостей.
- Если я предложу вам свой бокал, вы, конечно, бросите его в меня? - протянул он.
Длинной сильной рукой он выдернул ее из толпы и прислонил к стене, так что она могла говорить только с ним. Алексис поразило столь открытое объявление войны. Она огляделась. Похоже, больше никто его не слышал. А если кто-то и заметил, как он завладел ею, то все равно повода для вмешательства тут не было.
- Не будьте смешным. Я уронила свой не нарочно.
- Нет?
- Нет, - горячо заверила она. - Просто мне не везет. Меня всегда называли лапа-растяпа.
- Часто такое случается? - Видимо, он развлекался в своей холодной, отчужденной манере.
- Время от времени, - неловко созналась она. - У меня неважная координация.
- Я бы сказал, что вы координируете великолепно, - сухо заметил он. - Не говоря уже о выборе момента. Что такое собиралась сообщить Шейла, когда вы уронили шампанское?
Алексис уставилась на него.
- Понятия не имею. Я занимаюсь музыкой, а не чтением мыслей, - выпалила она.
- Тогда вы очень проницательная дама, - поведал он. - Пожалуй, меня вы прочитали безошибочно. А мы ведь едва знакомы.
Алексис чуть не подпрыгнула. Разве не то же самое она только что думала о нем? Он наблюдал за реакцией.
- Или дело в том, что вы такая страстная моя поклонница? - добавил он с тихой насмешкой.
Она посмотрела прямо ему в глаза.
- Вы прекрасно знаете, мистер Слейн, что я вообще не ваша поклонница. - Эта реплика сравняла счет.
- Да, у меня создалось такое впечатление. Тогда почему же вам захотелось поговорить со мной, дорогуша?
Она вспомнила, как по-дурацки представила ее Шейла, и покраснела от злости.
- А я и не хотела. Это была не моя идея.
- Чья же это была идея? Подшакаливаешь в газетке, милашка?
Она посмотрела, как ходят желваки на его скулах. Строго говоря, он не выглядел агрессивным. Просто у него был холодный и властный вид мужчины, умеющего справиться со всем", что бы ни оказалось на пути. Сейчас на его пути оказалась она. Алексис готова была завизжать от злости.
- У меня бы не хватило таланта, чтобы описать карьеру, подобную вашей, мистер Слейн, - сказала она с ядовитой улыбкой.
Его улыбка была медленной и ленивой - та самая, из-за которой женщины снова и снова смотрят его фильмы.
- За чем дело стало, милашка? Словарный запас? Или опыта не хватает?
Она пожалела, что отказалась от его бокала. С каким удовольствием она бы разбила сейчас хрусталь об эту надменную голову.
- И то, и другое, - отрезала она.
- Иду навстречу. - Он перешел на чикагское нытье: - «Бери что можешь - завтра будет поздно». Это девиз Микки. - Голос скрежетал издевкой.
Она была ошарашена.
- Ты серьезно?
- А что? Охотишься за цитатой?
- Нет, конечно. - Она попыталась представить себе человека, живущего так, но не смогла. - Звучит не слишком миролюбиво.
- Миролюбиво? А кто просит мира? Мне тридцать пять лет, и я пришел ниоткуда. Мне многое надо взять, - цинично поведал Майкл Слейн. - Газеты это знают. Они пишут об этом. - Он коснулся ее запястья. К счастью - здорового. - Ты, возможно, тоже. Расскажи мне 6 себе, Алексис Брук.
Она заглянула в его глаза. Возникло странное ощущение падения в пропасть. Высвободив руку, она отступила на шаг.
- Не дождешься, - сказала она с чувством.
У нее вовсе не было желания поставлять этому магнетическому непредсказуемому мужчине какие-либо личные сведения. Она не знала, чего именно следовало опасаться, но не доверяла этому человеку ни на йоту.
- В жизни не написала ни строчки для газеты, - призналась она. - И заглядываю в них не часто. Ничего не знаю о кино, и еще меньше знаю о тебе. И того, что узнала сегодня, с меня достаточно. Я хочу пожелать вам спокойной ночи, мистер Слейн.
Если она ожидала, что он, как положено джентльмену, освободит дорогу, то должна была разочароваться. Он улыбнулся еще шире и остался стоять как стоял, глядя сверху вниз. Улыбка говорила, что она - его пленница и он намерен этой ситуацией насладиться.
- Позвольте мне пройти, - сказала Алексис, закипая.
Майкл Слейн развлекался.
- Заставьте меня это сделать, - предложил он.
Она подумала о пронзительном, за душу хватающем визге. Уж это вынудит его распроститься со своим самодовольным видом. И всех остальных тоже. Ему придется объяснять, что заставило собеседницу прибегнуть к такой крайней мере. Она оценила дистанцию и раскрыла рот…
- Дорогая, - сказала Шейла из-за его плеча, - извини. Меня поймал Зак Фишер.
Алексис закрыла рот, чувствуя себя полной идиоткой. В его глазах появился грозный блеск. Он понял, что должно было произойти, и уже не развлекался.
Что ж, спасибо и на этом. Хоть какая-то компенсация за то, что она собиралась поставить себя в такое дурацкое положение, в каком не была еще ни разу в жизни. Она поправила волосы, радуясь передышке.
- Я слишком надолго завладела вашей знаменитостью, - прощебетала она сладким голосом.
Шейла явно была того же мнения, но ввиду хорошего воспитания не стала соглашаться вслух. Майкл Слейн своим мнением не поделился. Он молча отступил, выпуская Алексис.
- Дорогая, возьми себе чего-нибудь выпить, - тревожно предложила Шейла, беря его под руку. - Там в углу есть бар. Микки, ты должен…
Алексис сбежала. Уходя, она слышала клянчащий голос Шейлы и чувствовала, как провожает ее взгляд Майкла Слейна. Она шла очень прямо. Не хватало еще наткнуться на что-нибудь под этим холодным издевательским взглядом.
До бара она не дошла. Пробегавший мимо официант дал ей бокал, а проходившая мимо соседка вцепилась, распираемая благоговейным ужасом:
- Вы действительно разговаривали с Майклом Слейном?
- Да, - кратко ответила Алексис.
Он уже затерялся в толпе вместе с Шейлой.
- Ну и как он? - выдохнула соседка. Это была нервная женщина, вечно жаловавшаяся, что Фред слушает оперы в конце дня, когда она любит подремать.