итаете, что сможете разобраться лучше полиции? — поинтересовалась она довольно язвительно, но потом вздохнула и продолжила вполне по-человечески, — извините. Такое горе, я понимаю ваше стремление разобраться во всем этом, но я уже все сказала полицейским. Вы присядьте. Я пришла на работу около восьми, за приходом детей я не слежу, ко мне зашла воспитатель группы, чтобы позвонить. У меня стационарный телефон, номера семей есть. Сказала, что Горшкову не привели в сад, решила узнать, почему. Звонила при мне. Оказалось, что отец привез девочку практически к воротам, но до нас она не дошла, что весьма странно, учитывая, что от ворот идти всего ничего. Кто мог ее увезти по дороге, да так чтобы не заметили?
— А точно никто ничего не видел?
— Говорят, что нет.
— Возможно ли поговорить с воспитателем?
Заведующая снова бросила на меня сомневающийся взгляд, но не отказала.
— Пойдемте, — поднялась она из-за стола, — дети сейчас будут собираться на прогулку, но, может, вам удастся побеседовать.
Мы поднялись на второй этаж, оказавшись в комнате с деревянными шкафчиками. Вокруг них с гомоном толпились малыши.
— Валентина Петровна, — позвала заведующая женщину лет сорока пяти. Та посмотрела на нас и подошла. — Девушка — знакомая Горшковых, — кивнула заведующая на меня, — хотела бы с вами поговорить.
— О похищении? — заинтересованно посмотрела на меня дама. Вид у нее был интеллигентный, взгляд мягкий.
— Да, — кивнула я.
— Не знаю, что и сказать.
— И все-таки, расскажите, что знаете, — настояла я.
Валентина Петровна кинула взгляд на заведующую, та едва заметно кивнула, а она сказала:
— Вы можете подождать? Мы сейчас соберем детей на прогулку, на улице и поговорим.
Я согласилась и спустилась вниз, расположившись на одной из скамеечек возле выхода. Минут через пятнадцать дверь распахнулась, и на улицу вывалилась ватага малышей, сразу разбредаясь по всей территории сада. С ними вышла и Валентина Петровна, рядом с ней была девушка лет двадцати, крашенная блондинка с ярко-красной помадой на губах: взгляд бойкий, походка уверенная.
— Маша, — обратилась к ней Валентина Петровна, — последи за детьми, я скоро подойду.
Маша бросила на меня взгляд и отправилась к детям.
— Это нянечка, — пояснила женщина, — учится на вечернем в педагогическом.
— Ясно, — отозвалась я, — Валентина Петровна, расскажите, что случилось утром?
— А Лена вам не рассказывала? — покосилась она на меня.
— Лена сейчас в таком состоянии… К тому же, здесь ее не было.
— Ужасное горе, — покачала она головой, — главное, совершенно неясно, кому это могло понадобиться, понимаете?
— Не совсем. Что вы имеете в виду?
— Но ведь у них обычная семья. Оба приличные люди. С чего кому-то похищать ребенка?
— Причины могут быть разные, — пожала я плечами.
— Вот именно. Не знаешь, что лучше, чтобы требовали выкуп или…
— Думаете, это мог быть просто извращенец?
— Не знаю, что и думать. С утра тут такое творилось… Уже думали садик закрыть, но не все могут детей забрать, вот и остались работать. Только и гадаем, что к чему. После того, как о происшествии станет известно, боюсь, родители сами детей в сад не поведут. Что же выходит, если ребенка прямо от ворот увели…
— Вы можете рассказать, что было утром?
— Да, конечно, — словно опомнилась Валентина Петровна, — обычно Олечку вовремя приводят, никаких проблем с ней не было. Елена не работает, домохозяйка, вы знаете, конечно… Но на прошлой неделе, с четверга, девочку приводил отец, Елена приболела. Отец, кажется, его зовут Игорь, время точно не соблюдал, поэтому я сегодня сначала и не удивилась, что Оля опаздывает. Только когда уже все на завтрак пошли, я решила позвонить на всякий случай, может, заразилась от матери и тоже заболела? Надо было про справку напомнить, чтобы на день отсутствия справка была, у нас с этим строго. В общем, позвонила, Елена трубку сняла. Я спрашиваю, так и так, Олечки не будет сегодня? Она меня не поняла, поинтересовалась, в каком смысле? Я и сказала, что девочки еще нет.
Дальше было понятно: Елена из состояния недоумения перешла в тревожное и быстро распрощалась с воспитателем. Вскоре она появилась в саду, следом за ней приехал муж. Тут и оказалось, что отец Олю подвез до поворота во двор, высадил и сразу уехал. Девочка помахала ему рукой, после чего направилась в сторону калитки, дальше он не видел. На то, есть ли кто во дворе, тоже внимания не обратил, потому что спешил на встречу.
— Бедная Лена, — покачала головой Валентина Петровна, — на ней просто лица не было… Конечно, сразу вызвали полицию. Мы постарались не предавать случившееся огласке, они подъехали с заднего входа, там ворота для автомобиля. В общем, опросили всех, но никто ничего не видел.
— А в какое время Игорь привез Олю?
Она кинула на меня взгляд, видимо, недоумевая, почему этот вопрос я не задам ему лично, но ответила:
— Он сказал, что в 8.05 высадил ее возле сада. Время запомнил, потому что опаздывал и постоянно на часы смотрел.
— Ясно, — вздохнула я.
— Извините, что ничем не смогла помочь.
Я попрощалась, покинула территорию и стала огибать сад по периметру, чтобы через двор выйти к остановке. Детишки носились, хохоча и болтая о чем-то на своем языке. За углом у забора стояла Маша.
— Эй, — позвала она меня, я нахмурилась.
— Вы мне?
— Ага, — кивнула она, — ну иди сюда, не светись, а то Валентина заметит.
Я быстро приблизилась к забору.
— Ты насчет похищения Горшковой? — девчонка вела себя бесцеремонно, но мне было плевать.
— Ты что-то знаешь?
— Сейчас не буду говорить, в шесть я ухожу, жди меня на скамейке возле шара.
— Какого шара?
— Фонтан на перекрестке, — пояснила она, — поняла?
Я кивнула, а она спешно направилась в сторону здания. Некоторое время я в недоумении наблюдала за ней, потом поспешила покинуть двор, чтобы не привлекать внимания воспитателя. Если девушка упорно шифруется, на то есть причины. Мне они могут показаться незначительными, а для нее важны. Но не в этом суть. Маше есть что сказать о похищении, и, судя по всему, информация эта не дошла до уважаемой полиции. Черт знает, почему. В общем, так и эдак я ломала себе голову, еще полтора часа шатаясь по центру. Наконец, в шесть я сидела на скамейке возле фонтана. Он был небольшой и представлял собой каменный крутящийся шар на подставке, куда стекала вода. В виду времени года фонтан не работал, потому я просто созерцала улицу вокруг. Маша появилась внезапно, бросила взгляды по сторонам, после чего заявила:
— Пошли.
Я поднялась и направилась за ней к пешеходному переходу.
— Куда мы идем? — спросила я все-таки.
— Подальше от сада.
— Есть хочешь? — она кинула на меня подозрительный взгляд, и я добавила, — я угощаю.
Некоторое время девушка раздумывала, разглядывая меня, потом согласилась. Мы направились в кафе торгового центра неподалеку.
— По виду не скажешь, что у тебя есть деньги, — заметила она, когда официант принял у нас заказ и удалился.
— У меня богатые друзья, — хмыкнула я.
Это было относительной правдой. У меня имелась кредитная карта, на которую мой бывший директор, на фирме которого я работала, постоянно вносил нехилую сумму денег. С Робертом мы одно время близко общались, тогда я только стала отходить от истории, случившейся со мной по вине Марка пять лет назад. История была банальна: он убедил меня в своей любви, а потом подставил и сбежал с внушительной суммой денег. Мне удалось спастись от верной смерти, и я начала новую жизнь в новом городе. Здесь меня судьба и свела с Робертом, когда я устроилась к нему на работу. Мы быстро подружились, хотя он испытывал ко мне чувства иного рода. Когда Марк объявился снова, все в моей жизни встало с ног на голову, и мне какое-то время было вообще не до встреч с Робертом. Но зато я четко осознала, что носясь со мной, он лишает себя нормальной полноценной жизни. После того, как история закончилась и я оклемалась, мы с ним стали изредка видеться. Я знала, что он встречается с какой-то женщиной, и не так давно они стали жить вместе. Меня он с ней не знакомил, но мне было достаточно и того, что Роберт счастлив, а это явно читалось на его лице. Каждую нашу встречу я все-таки пыталась начать разговор о том, что не надо мне переводить деньги, но он был непреклонен, воспринимая мое поведение как личную обиду. В конце концов я махнула рукой в надежде, что когда-нибудь кредитка просто закончится. В повседневной жизни я тратила немного, зарплаты бармена мне вполне хватало. Вещи я предпочитала донашивать старые, будучи уверенной, что слова умной книги о том, что не надо брать с собой двух одежд, были сказаны неспроста.
— О чем ты хотела рассказать мне? — вернулась я к главной теме встречи.
— Ты подруга Горшковой? — кинула она на меня очередной оценивающий взгляд.
— Допустим.
— Значит, не подруга, не стала бы она с тобой дружить.
— Это еще почему?
— Может, у тебя друзья и богатые, но выглядишь ты не очень. А Горшкова — зазнайка, она водится только с дамами из высшего общества.
— Ты ее хорошо знаешь? — удивилась я.
— А что ее знать, — закатила глаза Маша, — придет в сад, расфуфыренная вся, и лицо такое… брезгливое, мол, и находиться рядом с нами выше ее достоинства. А говорит-то как, словно она тут королева английская.
— Не очень она тебе нравится.
— А чему там нравиться? У меня сестра старшая училась вместе с Ленкой этой в школе. Так та была такой замарашкой… Ни кожи, ни рожи. Денег у нее никогда не было, так что шмотки тоже вечно носила старые. Это мне сестра рассказала, я в старом альбоме случайно наткнулась на фотку, вот и говорю, мол, похожа на девку, которая к нам ребенка водит. Сестре интересно стало, и я вызнала девичью фамилию этой Ленки, вот и оказалось…
— Значит, у Лены появились деньги?
— Ага, — кивнула Маша, — причем не так давно. Я в этом саду третий год работаю. Когда я пришла, она еще ничего была, а потом в раз поменялась: шмотки дорогие, взгляд этот дурацкий… Муж, видать, зарабатывать начал, вот она и зазналась.