льзающих промежутках между сюжетными линиями в его голове. Иными словами, он пребывал в состоянии майндфулнес, отпуская все привязанности эго, насквозь видя каждый его обман, каждую уловку. И вот однажды Будда безмятежно и радостно пробудился для всего того, что всегда было в нем: для чистой любви, мудрости и исцеления в душевной Самости его и мира. Прежде на пути к этому стояли привязанности, страхи и нечестные приемы эго. Вот в чем заключается просветление, природа Будды.
Будда — это сознание не «там и тогда», а «здесь и сейчас». Будда, просветление, — это сознание, которое Гаутама выразил лично в истории. Ныне оно уже трансисторично для любого, кто его постиг. Об этом говорится в стихотворении дзен-мудреца Хакуина, которое часто характеризуют как рык льва, потому что оно будит спящие (бессознательные) джунгли: «Все сущее изначально Будда: само это тело: да, Будда, сам этот момент: да, вечность, само это место: да, лотосовый рай». (Буддизм, какой колоссальный вклад в самопознание человечества!)
В даосской традиции рык льва приравнивают к голосу бесстрашного человека. Только в свободе от рабства страха и желаний эго приходит нерасторжимое единство Будды и нас. В буддизме истинная Самость включает в себя мир, в котором мы живем, так же как настоящее включает в себя прошлое и будущее. Вот почему Самость — это душа мира.
Как мы можем быть единым целым с буддами? Их просветленная практика постоянно продолжается по всему миру, для всех живых существ и с каждым из них. Мы все участвуем в этой практике — как благодаря посвященности будд, так и собственными детскими шагами. С момента, когда мы впервые становимся на Путь, и до момента, когда мы достигаем просветления, и в практике, и в постижении участвуют все просветленные существа и мы сами. Работа, описанная в этой книге, призвана приобщить нас к практике просветления Будды и приобщить Будду к нашей практике, в результате чего становится очевидно, что мы — единое целое. Внимательные читатели этой книги и те, кто честно выполняет описанную в ней работу, наверняка уже заметили, что они в этой практике не одиноки. Вокруг дерева, под которым мы сидим, собралось множество святых и бодхисатв.
Буддизм и западная психология смотрят на функциональное эго одинаково. Оба видят смысл отдельного «я» (эго) не как нечто врожденное и автономное, а как то, что эволюционирует из наших отношений с другими людьми. То, что мы называем своим «я» (эго), — это постоянно пересобираемый, временный и зачастую вымышленный набор внутренних образов, созданных в результате наших столкновений с миром. Подобно материи, твердым выглядит в основном пространство. Наш линейный разум обманывает нас, заставляя считать эго стабильным, неизменным и непрерывным. Это иллюзорное самоощущение является главной темой как буддизма, так и западной психологии. Фрейдизм изучал опасность отсутствия стабильного самоощущения. Буддизм озабочен проблемой увековечивания ощущения отдельного «я» как глубочайшего источника страданий, в конечном счете тщетных и ведущих к самопоражению. Но даже на мгновение усомниться в этой раздельности — это уже освобождение. Мы так близки!
Судя по всему, наша жизнь состоит из трех в равной мере полноправных стадий. Сначала мы делаем так, чтобы события происходили. Затем мы позволяем им случаться. На третьей стадии, подобной дзену, мы позволяем им случаться либо не случаться. Обычно нам чрезвычайно трудно переходить на следующую стадию: очень уж не хочется от чего-то отказываться. Например, мы отчаянно пытаемся сохранить контроль над своими детьми, когда они вырастают. Мы не вознаграждаем себя (или их) даром позволения поступать по-своему. Наше тело/психика говорит: «Пусть это произойдет!» Но наше эго/тень заявляет: «Да будь я проклят, если позволю им совершить эту ошибку!» Но дети все равно отказываются нас слушать и делают все по-своему, к лучшему или к худшему. Тут просматривается забавная симметрия: мы начинаем отказываться, только когда наша способность добиваться своего сокращается.
Одно из преимуществ сильного эго в том, что его обладатель получает желаемое. Мы отказываемся от желаемого только тогда, когда это уже не имеет значения. В противном случае мы подобны хищной птице, которая цепко держит рыбу в своих когтях, хотя та тянет все дальше и дальше под воду, пока птица не тонет. Потрясающий образ самопоражения, неизменно ожидающего эго в его стремлении победить любой ценой! «Разве можно сражаться с драконом, если он тебя уже съел?» — спрашивает Юнг.
Проблема тут не в «я» или «не-я» как таковых, а в нужном порядке их стадий. Нам необходимо сформировать эго и здоровое самоуважение. (То, что мы называем самоуважением, — это эгоуважение, ибо архетипическая Самость, существующая всегда и уже бесконечная и совершенная, в нем не нуждается.) В своей духовной практике мы, конечно же, отказываемся не от здорового эго. Нашей мишенью является невротическое эго с его привязанностью к иллюзиям, к привычному страху и присваиванию. Главная цель — не растворение, не размытие чего-то ценного и настоящего, а признание сущностной нереальности, которую мы назвали своей идентичностью. Наша работа заключается в демонтаже своего рода потемкинской деревни. Только после того, как будут снесены картонные конструкции, может открыться бескрайний простор оси здорового эго и Самости.
Далай-лама говорит: «Этого на вид прочного, вещественного, независимого, самоустанавливающегося “я”, появляющегося по собственной воле, на самом деле вовсе не существует». «Я» как эго — это просто акт указания и проецирования. Нет никакой реальности, которая подтверждала бы его. В сущности, даже внешние объекты не обладают реальностью, соответствующей их названию. Дом тоже является продуктом указующего разума, так как это всего лишь набор стройматериалов, собранных в единую конструкцию. Дом, стоящий передо мной, на самом деле во мне. Его объединяющая реальность зависит от определенной формы, а в конечном счете — только от имени, поскольку мы сами себе даем имена. Независимое существование — это всего лишь наше предположение. Если бы наше эго было самоустанавливающимся, если бы в нем была сила существовать независимо ни от чего, оно было бы реальным. Стихотворение Ван Чанлина предполагает, что просветление случается только там, куда никто не ходит.
В то же время в условном, временном и удобном смысле идентичность действительно реальна. Мы существуем, но только как взаимозависимое возникающее и исчезающее. Если бы независимое внутреннее эго/«я» существовало, существовало бы и нечто постоянное и неизменное, на чем мы могли бы фиксировать свою привязанность. Тогда у нас не было бы никакого шанса на освобождение от болезненной привязанности к страху и присваиванию. Следовательно, отсутствие такого «я» соответствует интересам нашего освобождения. Тем не менее каждый из нас существует как относительная, постоянно меняющаяся личная сущность, которая непрерывна и через которую течет жизненная сила. Речь не о том, что мир — иллюзия, а о том, что мы его так трактуем, будто он имеет постоянную автономную реальность. Но в действительности ничего фиксированного не существует. Вот почему правильный этикет в отношении вещей — отказываться. И именно поэтому рай здесь: «Само это место: да, лотосовый рай». (Принято считать, что боги рождаются в цветке лотоса.)
Метафорой этого осознания является прибытие в землю обетованную, внутреннее царство безопасности и мира, которое теперь везде, где я. Это своего рода географическая карта без резких границ между психикой и Вселенной или даже между инстинктом самосохранения и служением другим людям. Ставший миссионером шаман по имени Черный Лось, вернувшись из своего видения на пике Харни в Блэк-Хиллс (согласно верованиям индейцев сиу, это центр мира), сказал: теперь он знает, что центр мира повсюду. (Центр мира — любое место, где мы это осознаем.)
Эта легенда служит нам утешением — она демонстрирует, как природа участвует в нашей истории. Все в природе, людях и жизненных событиях объединяется ради нашей целостности. Стремление к целостности не только внутри нас, но и повсюду вокруг нас. Наша идентичность больше, чем наши самые глубокие потребности, ценности и желания. Она большего масштаба, и у нее большая цель: безусловная любовь, вечная мудрость и исцеляющая сила.
Однажды некий несчастный случай вдруг спровоцирует в вас своего рода ментальную революцию, и благодаря этому вы осознаете, что Чистая Страна Безмятежного Света есть не что иное, как сама земля, и что Будда — ваш собственный разум.
У вас уже есть дорогой эликсир, который исцелит вас. Вам остается только принять его…
Индивидуация — это естественный процесс достижения зрелости, чего инстинктивно жаждет психика и на что она мощно ориентирована. Тормозят этот процесс решения, которые увековечивают эго, а стимулируют те, которые трансформируют его или выходят за его пределы. Наша работа в том, чтобы спасти Самость, скрытую под невротичным раздутым эго, и подготовить ее к богоявлению в эго здоровом. Удачной метафорой человеческой индивидуации является воплощение бога. Инкарнация, воплощение для бога — то же самое, что индивидуация для человека. Это воплощение происходит, когда эго отказывается от гегемонии над нашими психическими процессами и от потребности контролировать человеческие обстоятельства. Только тогда возможно откровение, раскрытие Самости как истинного центра человеческой души и психики, ее божественного ядра. Индивидуация есть единство, пытающееся проявиться во всем, что мы переживаем. Всемирно известный аналитик-юнгианец Натан Шварц-Салант называет это «процессом, посредством которого эго побуждают развиваться в направлении целостности в образе Самости».
Этот Источник, божественное ядро души и психики, жаждет воплощения и стремится обрести человеческий облик, дать знания оракула и принести пользу миру за время нашей земной жизни. Траектория его пути такова: от Источника (Самости) через нашу уникальную личность к высшему сознанию. Этому движению психической энергии мешают привычки нашего эго, самоограничивающие убеждения и страх перед тем, что превышает эго. Цель практики, направленной на то, чтобы подружиться с тенью, — дать ей подняться и пройти этот путь. Это сотрудничество сознательного и бессознательного, ведущее в итоге к сверхсознательному.