Здоровой позитивной тенью отношений является ощущение личной полноты и изобилия и свободы от нужды в чем-либо: «Я поработал над собой, узнав свои потребности и признав заслуги тех, кто удовлетворял их в детстве. Я оплакал потребности, которые так и не были удовлетворены, и теперь забочусь о собственных потребностях в тесном сотрудничестве с тобой». Это слова не нуждающегося, а осознающего свои потребности и удовлетворившего их человека. Он приходит в отношения не от нужды, а с полнотой и изобилием, которыми сам готов поделиться. Он ищет партнера по совместному удовлетворению потребностей; того, кто будет сотрудничать с ним в этом, а не того, кто всем его обеспечит.
Наша тяга к завершенности, законченности вне нас самих препятствует поддержанию длительных отношений и в то же время заставляет нас сильнее страдать, если нас бросают, от нас отказываются, что вполне возможно. Но как только мы перестаем жаждать такой законченности, мы открываемся для зрелого обогащения.
В зрелых отношениях нет зависимости по типу «ребенок — родитель».
В зрелых отношениях нет заботы по типу «родитель — ребенок».
Если негативная тень вытаскивает на свет наихудшее в нас, то позитивная выявляет наилучшее. Одним из результатов работы над собой являются расширение и увеличение наших внутренних богатств и лучший доступ к ним. Вот почему результатом нашего отказа от прошлого становятся внутренняя полнота и обилие ресурсов, а также свобода от нужды. До тех пор, пока основным условием для этого является удовлетворение наших потребностей нашим партнером, шансы на счастье очень малы. Если же отношения привлекают нашу собственную живую энергию и способствуют ее применению, счастье куда более вероятно.
• На протяжении всей этой книги мы содействуем внутренней работе над собой, внимательно прислушиваясь к сути своего личного смысла. Это узаконивает нашу психическую реальность — в противовес реальности объективной. Такой внутренний фокус обостряет нашу способность настраиваться на опыт и переживания других людей. Вот почему рост личной духовности всегда означал большее сострадание к окружающим. Более того, когда мы помещаем себя в психическую реальность другого человека, мы с меньшей вероятностью будем его контролировать. Мы готовы влезть в шкуру другого человека и уважаем его внутреннюю реальность. Эмпатия — это противоположность проекции. Сострадая кому-либо, мы уважаем его суть; прибегая к проецированию, мы вторгаемся в эту суть и вытесняем ее собственной. Войдя в эмпатический резонанс с сутью других людей, мы реже судим и оцениваем их и реже по-своему интерпретируем события. Иными словами, мы привносим в свои отношения больше осознанности. Именно так майндфулнес помогает нам любить.
А как вы упускаете шанс на более зрелую и подлинную любовь, когда кто-то к вам привязан тем или иным конкретным образом? Попробуйте отказаться от привычного взгляда на этого человека и найти его внутреннюю суть. Судя по примерам позитивных и негативных реакций на людей в вашей жизни, как вы проецируете на них свою позитивную или негативную тень? Какую из ваших собственных сил вы таким образом теряете?
• Мы можем бояться своей тени и скрывать ее, но не можем при этом не жаждать ее принятия. Это обусловлено тем фактом, что наше врожденное стремление реализовать свой потенциал говорит нам, что в тени заперта творческая энергия.
Вы боитесь раскрыть свою тень? Что вы делаете, чтобы скрыть ее? А что вы делаете, чтобы показать ее так, чтобы ее приняли? Можете ли вы безопасно предъявить ее тем, кого больше всего любите? Не означает ли доверие в данном случае следующее: «А будешь ли ты любить меня по-прежнему после того, как увидишь мою тень?»
Если в одном партнере тень не замечают и не пытаются с ней подружиться, она может быть оскорбительной для другого партнера. Зрелая и любящая приверженность означает, что оба открыто говорят о тени друг друга и оба при необходимости упорно работают над своим теневым материалом. Далее приведено описание здоровых отношений — похоже ли это на ваш случай? Если нет, судя по всему, вам стоит попробовать соответствующую практику.
В здоровых отношениях негативная тень одного из партнеров может быть интегрирована и прочно удерживаться другим. Это происходит даже при неудачах в любви и отказе видеть недостатки или их последствия. Но в комплекте с удержанием и принятием обязательно идет мягко повторяемая просьба измениться; так уважается право на счастье каждого партнера. «Я принимаю твою тьму, но прошу тебя работать над ней. Я поддерживаю тебя в этой работе, присоединившись к тебе и осознавая, что она не всегда будет успешной. Видя искренность твоих усилий, я доверяю тебе все больше и больше».
• Проанализируйте свои ожидания и суждения о нынешнем и бывших партнерах. Как они соотносятся с вашими детскими воспоминаниями об отношениях родителей друг с другом и с вами?
• Чего вы скрыто, подспудно требуете от своего партнера? От своих детей? От своих друзей? О чем просите их открыто? Могут ли ваши тайные требования стать открытыми просьбами? Что вас пугает в подобном развитии событий?
Человеческим отношениям неизбежно присущ гнев. Искренний гнев — это обоснованное, здоровое чувство, которым мы доносим до окружающих свое недовольство несправедливостью, в нем нет насилия. Если же мы переходим эти рамки и причиняем кому-то боль или пытаемся кого-то изменить, значит, это уже не чистый гнев, а его тень. В таком чувстве много драмы, оскорблений и театральности. Во всех этих случаях человек не пытается донести до других свои эмоции — он хочет их запугать.
Если кто-то пугает нас своим гневом, это четкое указание на то, что на самом деле это не гнев — речь тут идет о скверном обращении с нами. Этот человек пугает нас собственным страхом — наглядный пример проекции тени. В данном контексте для обозначения оскорбления вполне применимо слово драма, ведь драма означает разыгрывание спектакля. Актер прибегает к яркой театральности, чтобы вызвать у зрителя определенные чувства. Он контролирует ситуацию. В случае с настоящим, искренним гневом такого не происходит. Человек просто выражает свои подлинные чувства без попытки вызвать у аудитории ту или иную реакцию. Актер же расцвечивает само чувство слоями манипуляций: обвинениями, унижениями, требованиями, агрессивными действиями, угрозами, физическим или эмоциональным насилием, жаждой возмездия и т. д. Нас пугают эти слои драмы, а не чистое чувство гнева. Истинные чувства не могут нам навредить, на это способна только их тень. Мы боимся насилия, а не чувств. (Слои драмы — это те же слои эго, которые мы отпускаем в состоянии майндфулнес.)
В истинном гневе обычно содержатся грусть, разочарование и страх — три главных компонента горя. Человек, который сердится и злится ответственно, признает эти одновременные и объяснимые чувства и делится ими с нами, но не винит нас за них. Его гнев проистекает из здорового эго. Оскорбительная для окружающих драма исходит из цитадели нашего раздутого эго. Гнев говорит: «Я злюсь на тебя и хочу, чтобы ты это знал». Драма говорит: «Я хочу наказать тебя за то, что ты осмелился меня обидеть. Я хочу, чтобы ты пострадал за это и чтобы ты изменился ради меня».
Будучи твоим партнером, я хочу просто донести до тебя свой гнев и отпустить его; я не желаю возмездия для тебя или каких-то уступок с твоей стороны. Я могу просить тебя измениться, но не требовать этого. Так поступает только теневая драма гнева. Истинный гнев всегда ненасильственный. Он приковывает внимание к партнеру и его чувствам, а не отпугивает от него. Гнев исходит из внимания. Истинные чувства — это всегда та или иная форма внимания, удовлетворение одной из наших основных потребностей. Нам так редко уделяли такого рода внимание. Поэтому, когда это происходит, мы останавливаемся на своем пути и сами его уделяем. Истинный гнев нас не отпугивает; он интригует нас и притягивает. Все истинные чувства исходят из внимания к вниманию; это направление, словно зеркало, отражает любовь. А драма-насилие исходит из замкнутого в самом себе страха, ее цель — запугивание. Это испуганный ребенок во мне кричит на испуганного ребенка в тебе. Истинный гнев — уважительная любовь, хоть и чем-то временно недовольная.
Такой гнев, в отличие от драмы-насилия, не требует реакции, а просит о ней. В истинном гневе я беру на себя полную ответственность за свои чувства, хоть и вижу, что ты в них напрямую замешан. Я прошу тебя тоже проявить ответственность и возместить ущерб, но не навязываю тебе этого. А драма-насилие — это стратегия, призванная наказать тебя, заставить тебя измениться так, как я того хочу, либо не позволить тебе огорчать меня тем, что я не получаю желаемого. Такой гнев часто выходит из-под контроля (и начинается истерика, точнее говоря, истерика уязвленного эго). Истинный гнев никогда не выходит за безопасные границы. Драма-насилие переходит их с истеричной театральностью. Драма подавляет истинный гнев; гнев проявляет истинную ассертивность — он максимально точно передает, что я чувствую, просит от тебя того, чего я хочу, и отпускает. Тень гнева разрушает безопасность; истинный гнев создает ее. Драма — это агрессия, теневая сторона здоровой ассертивности.
Драма-насилие зарождается из тени эго, обиженного, возмущенного, высокомерного эго, которое напугано тем, что не получает того, на что, как ему кажется, имеет полное право. Истинный гнев возникает из внутренней жизненной силы, которая чем-то недовольна, но при этом понимает, что не всегда может добиться своего. Гнев полезен, поскольку он раскрывает наши самые глубокие потребности, ценности и желания — путем отрицания их получения. Гнев выражается и отпускается быстро и чисто. Его итогом, разрешением становится прощение.
Драма-насилие удерживается и тлеет, как это обычно бывает с обидой; она предназначена для того, чтобы заставить тебя замолчать и защитить меня. А предназначение гнева в том, чтобы проинформировать другую сторону и инициировать конструктивную коммуникацию. Большинство из нас, к сожалению, никогда не видели истинного гнева, только драму-насилие.