Простите меня, уважаемые любители фигурного катания, за технические нюансы, но это важно. А то вдруг кто-то из читателей захочет стать танцором на льду, а главного не знает.
Сейчас кстати, кроме единиц, все поголовно отставляют зад. Во времена Пахомовой, Моисеевой, Климовой, Усовой, Грищук такого просто нельзя было представить. Я очень надеюсь, вы меня правильно поняли.
Простите меня, уважаемые любители фигурного катания, за технические нюансы, но это важно. А то вдруг кто-то из читателей захочет стать танцором на льду, а главного не знает.
Почему я мало говорю о Дубовой, рассказывая про этот период? Объясню, во‑первых, Климова и Пономаренко тогда были первой парой в группе, и тренер уделял им больше внимания. Во-вторых, мы были сложной парой, без «корабликов», с непростым характером, особенно я. Шло становление ситуации в группе. Приведу пример: Дубова придумывает связку и предлагает нам с Майей ее повторить. Мы пробуем и «разбиваемся насмерть». Пробуем еще раз – тот же результат. Тренер, понимая «бесталанность бездарей», переключается на Марину с Сергеем. Те же все ее идеи обычно воплощали с первой попытки, одаренные были во всех отношениях. Мы же пытались переиначить идеи тренера под себя. Придумывали немного другие решения тренерских задач и предлагали Дубовой в конце тренировки несколько вариантов на выбор. Как правило, один из вариантов ее устраивал. После этих рабочих моментов я стал себя чувствовать немного постановщиком.
Чем меньше дано физически, тем шире тебе открываются горизонты для творчества, ведь если все сделал с первого раза, ты и не мыслишь вовсе, ты просто исполнитель. А если не смог ты, – творец, пробуешь что-то новое, другое.
Чем меньше дано физически, тем шире тебе открываются горизонты для творчества, ведь, если все сделал с первого раза, ты и не мыслишь вовсе, ты просто исполнитель. А если не смог, ты – творец, пробуешь что-то новое, другое.
Спорное мнение, конечно, но, на мой взгляд, очень правильное.
В 1989 году мы решили сделать оба танца с Татьяной Владимировной Степановой в роли хореографа-постановщика. Это был эксперимент для нас. До этого момента все постановки делала Дубова. Наталья Ильинична, как тренер-новатор, пошла на этот шаг легко, видя, как плодотворно мы работаем вместе. Мы поставили произвольный танец на музыку англичанина Густава Холста. Называлась композиция «Марс, войну приносящий» из альбома «Emerson, Lake and Powell». Замысловатое произведение мы разбавили прелюдией Шопена в медленной части. Нам показалось, что эти музыкальные куски прекрасно уживаются друг с другом. Поскольку первая и третья части были драматично-суровыми, их замечательно оттеняла прелюдия Шопена в очень необычном исполнении. Оригинальный танец в ритме чарльстона Татьяна Владимировна предложила сделать в стиле девушки и моряка, который без конца тушил окурки и был таким бесшабашным повесой. Первый турнир с нашим участием был в Лондоне, где судьи в пух и прах разнесли наш оригинальный танец, при этом очень хорошо оценили произвольный.
После приезда из Англии у Дубовой со Степановой возник конфликт по поводу неудачного оригинального танца. Слово за слово, и Степанова уже перешла к Линичук и советовала нам сделать то же самое, говоря о том, что мы никогда и никуда не пробьемся в этой группе. Несмотря на харизму хореографа, мы прекрасно понимали значимость тренера в нашей карьере. Мы, конечно же, остались у Дубовой и просто переставили оригинальный танец, за две тренировки. Мне кажется, и Дубова завелась, и мы очень хотели этого, и танец удался. Роль Степановой в становлении нашей пары была огромной, но жизнь сложилась так, что мы расстались. Татьяна Владимировна же через какое-то время покинула этот мир из-за онкологии. Мы всегда с Майей будем помнить этого талантливейшего человека, который нам очень-очень много дал.
Глава 13Первые «космические» баллы
Следующим турниром был чемпионат СССР в Киеве, где мы боролись за второе место с нашими извечными соперниками Анненко – Сретенский. Они разорвали нас в клочья. Их яркий произвольный танец на музыку Эдварда Грига зал принял на ура, а мы, можно сказать, ушли под топот собственных копыт. Кошмарные ощущения. Но на чемпионат Европы мы отобрались уже третьей парой. В Киеве наш произвольный танец не имел успеха, это нужно признать, но чутье нам подсказывало, что не нужно метаться, нужно просто продолжать работать в выбранном направлении, тем более что чемпионат Европы был в Великобритании – благосклонной к нам стране, в городе Бирмингеме. Мы приехали туда третьей парой, понимая, что ни на что серьезное претендовать не можем. Так уж сложилось в танцах. За две пары борются федерация и судья, а третья пара некая разменная монета. Так что мы не питали особых иллюзий и решили кататься просто для зрителей. После первого обязательного танца мы стали вторыми, сразу за Климовой и Пономаренко. Мы опережали и пару Анненко – Сретенский, и знаменитых брата и сестру Дюшене. Что это было, сбой системы или мы действительно здорово откатали этот танец, не могу сказать. Единственное, что могу сказать точно, нас любили западные судьи. Не знаю, по какой такой причине, но это факт. Во втором обязательном танце под ритм румбы мы получили «космические» баллы от судей, где была одна оценка 6:0. Это был второй случай в истории танцев на льду! Первый же случился с неповторимыми Торвилл и Дином, тоже, кстати, за румбу. Мы уверенно заняли вторую позицию и стали готовиться к переделанному несколько недель назад оригинальному танцу.
Каждое воскресенье в Королеве я играл по утрам в футбол. Мышцы забивались так, что трудно было ходить. Это был высочайший непрофессионализм с моей стороны.
Небольшой экскурс в историю.
Каждое воскресенье в Королеве я играл по утрам в футбол. Мышцы забивались так, что трудно было ходить. Это был высочайший непрофессионализм с моей стороны.
Но, как вы уже поняли из предыдущего повествования, футбол я просто обожал и никакие чемпионаты Европы и мира не могли встать на пути моей страсти. Сейчас просто уничтожил бы своих учеников, узнай я, что перед ответственнейшими стартами они делают что-то подобное. Но Дубова не догадывалась о моих попытках стать крутым футболистом, и слава богу. Я на никаких ногах получил 6:0! А уж к оригинальному танцу подошел во всей красе. Прокатались мы здорово и еще больше увеличили отрыв от конкурентов. Второй чемпионат Европы в нашей карьере, и мы претендуем на второе место. Фантастика! Помню, что очень плохо спал перед произвольным танцем. Прокручивал его в голове раз за разом, а вдруг публика не поймет? У нас был последний стартовый номер. Мы обожали кататься последними, но для многих этот жребий был катастрофой. Видишь все оценки – перегораешь! Я не помню, что делала Майя. Я же ушел на улицу в наушниках и слушал любимого Al Jarreau, джазового супер-исполнителя и почти придумал показательный номер. Вернулся вовремя. Мы парили надо льдом в этот вечер – много 5:9, две 6:0. Зал встал после проката. Восторг был неописуемым. Мы вторые на Европе!
Кстати, интересный все-таки у нас вид спорта. В Киеве – абсолютно холодный прием программы зрителями, и стоячие овации в Англии. В такие моменты хочется всех целовать и говорить, если бы не тренеры, хореографы, врачи, массажисты – ничего этого бы не было.
На моего первого танцевального тренера Аккермана было страшно смотреть – так как Анненко и Сретенский были его учениками и проиграли мне, его бывшему ученику, которого он очень любил, но альянс с которым так и не сложился. Анненко и Сретенский после этого чемпионата закончили свою спортивную карьеру и ушли в профессионалы. Аккермана же я привлек в свою группу через двадцать пять лет для работы с молодыми парами. Может быть, он уже не был тем молодым амбициозным человеком, но добро нужно помнить.
Кстати интересный все-таки у нас вид спорта. В Киеве – абсолютно холодный прием программы зрителями, и стоячие овации в Англии. В такие моменты хочется всех целовать и говорить, если бы не тренеры, хореографы, врачи, массажисты – ничего этого бы не было.
Следующим форумом всенародного масштаба был чемпионат мира в Париже, на всемирно известном катке «Берси». За две недели до него мы решили подготовить два показательных номера к этому чемпионату. Один из них под музыку Жоржа Брассена «Под крышами Парижа» нам поставила Наталья Ильинична, а второй, на музыку Мишеля Леграна «Опавшие листья», она не смогла поставить, так как заболела и с температурой лежала дома до начала чемпионата мира. Нам нужен был второй показательный номер на случай восхитившейся нашим творчеством публики. Вот представьте себе, зрители кричат: «Браво, бис!!!», а у нас ничего нет. Проблема. Включаем на катке музыку и начинаем творить. Пробуем всякие вещи, главное – попадать в гениальные музыкальные акценты Леграна. Вроде попадаем, и тренерам вроде бы нравится. Так, за два часа мы поставили себе номер, который поднимал потом залы во всем мире. Спасибо заболевшему тренеру. Это была точка отсчета моей хореографической карьеры. Мы ставили этот номер с Майей вместе, но я, как партнер, имел преимущество. После стольких лет отношений генерала и солдата, произошло чудо – солдат стал кем-то. Я видел, что придуманную нами с Майей хореографию полюбили во всем мире, а это было лишь два часа работы. Почему я заострил ваше внимание именно на этом номере? Да потому, что это был мой первый опыт постановки номера как хореографа.
Может быть, в тот день я понял, что могу быть хореографом в принципе. Это сложно осознать, когда ты просто спортсмен-исполнитель. Начало было положено.
Итак, «Берси». Опять второе место. Обыграны французы Дюшене, и, заметьте, в Париже. На показательных выступлениях мы катаем два французских номера, и публика ревет от восторга.
Может быть, в тот день я понял, что могу быть хореографом в принципе. Это сложно осознать, когда ты просто спортсмен-исполнитель. Начало было пол