- И ставки, небось, на кого-нибудь уже сделал? - хитро прищурившись спросил его Жан.
- Само собой, - осклабился Ги.
- А на меня ставку сделал? - полюбопытствовал Жан.
Ги торопливо сотворил небесное знамение, что-то про себя прошептав. Затем укоризненно глянул на хозяина:
- С бойцами нельзя говорить о ставках. Дурная примета. Трис покарал за подобное спорщиков в Тируэне. Святой Асгарий и преподобная Эйлис строго запрещали…
- Да понял я, понял, - махнул рукой Жан.
Глава 3. Отборочные бои
Тубы снова взвыли. Распорядитель объявил, что начались отборочные бои. Бойцы, по взаимной договорённости, сражались пешими либо конными. Обычно, если один настаивал на конном бое, то и другой выходил сражаться верхом, потому что шансы пешего против конного были малы. Жан понимал, что устоять против атаки профессионального конного воина ему будет крайне трудно. Но научиться достойно сражаться верхом за столь короткий срок у него не было никакой возможности. Это тело, по хорошему, даже для пеших боёв, надо бы ещё полгода гонять…
Однако, все предыдущие четыре месяца он всё же готовился и к столкновению с конным противником. Специально для такого случая Жан изготовил более длинное копье. Обычные копья, которые тут были в ходу, были не больше высоты человека с вытянутой вверх рукой. Его копьё было на полметра длиннее. Наконечник листовидной формы Жан лично наточил до остроты бритвы. Под наконечником навязал пёстрых лент и шнуров с пушистыми хвостами. Когда он качал из стороны в сторону наконечник, ленты развевались, причём, каждая — по собственной сложной траектории, что, по идее, должно было сбить с толку противника, мешая ему совсем уж запросто срубить наконечник мечом.
В начале своих тренировок, прежде чем насадить на копьё наконечник, Жан тренировался с одним только длинным древком. Сперва он пытался останавливать лошадей, которых гнали на него слуги. Лошадь без всадника обычно пугалась одного вида палки, мотающейся у неё на дороге, пыталась как-то свернуть и её обойти. Однако выдрессированная верховая лошадь, управляемая умелым всадником, вполне могла рвануть вперёд, прямо на копьё. Так случалось несколько раз на тренировках, когда лошадью управлял Ги. Лошадь Гильбера, напарываясь на древко, одной только инерцией своего движения вырывала копьё у Жана из рук. Сам Жан едва успевал отскочить в сторону. Очевидно, что если бы на древке был точёный наконечник, и если бы Жан упер тупой конец древка в землю, ещё и подперев его ногой, то он бы просто убил копьём идущую «на таран» лошадь, пронзив ей грудь. Что было бы дальше? Лошадь, упав, придавила бы его? Ги упал бы на него вместе со своей умирающей лошадью? Сломалось бы копьё, не выдержав её веса? Кто-то из них сломал бы при этом руку, ногу, шею?.. Жан предпочёл не проверять, что случится, когда он проткнёт лошадь Ги. Убивать единственную резвую и достаточно умную лошадь в своём хозяйстве, серьёзно рискуя при этом своим здоровьем и здоровьем лучшего своего слуги было просто глупо.
И Жан перешел к тренировкам иного рода. Ги больше не направлял лошадь грудью на копьё, тем более что с каждым разом заставить умную скотину бежать на выставленную вперёд палку было всё сложнее. Теперь Ги гарцевал вокруг Жана, стараясь уязвить его деревянным мечом или хотя бы ударить этим мечом по древку копья. Старый вояка, несмотря на свою одноногость, был прекрасным наездником. Он с трудом влезал в седло, с трудом соскакивал с лошади, но, оказавшись верхом, словно молодел лет на двадцать и порой вытворял такое, чему могли позавидовать опытные рыцари. Во время тренировок Ги пытался прорваться к Жану на дистанцию удара мечом, и рубануть в голову или в корпус, а Жан пытался не подпустить его к себе, орудуя древком. Он старался ткнуть концом копья Ги или хотя бы его лошадь.
Дополнительной сложностью оказалось то, что нормально орудовать длинным копьём можно было только держа его обеими руками. Но тогда Жану пришлось бы выбрасывать свой кулачный щит и оставаться против всадника вовсе без щита. Или ему пришлось бы переходить на щит лямочный, причём небольшой, чтобы кисть левой руки торчала из-за щита и могла помогать правой руке управлять копьём. Оба варианта Жан, попробовав, забраковал. Вместо этого он приклепал к своему кулачному щиту длинную ременную лямку на пряжке. Во время боя с пешим воином лямка ему, практически, не мешала, а во время боя с конником он мог подвесить щит на плечо и шею на лямке, прямо перед собой, и, при этом, обеими руками ухватиться за копьё. В то же время, он мог одним движением перекинуть висящий на лямке щит за спину, или одним движением схватить его за ручку левой рукой, чтобы дальше использовать самым обычным образом. Все варианты боя с конным противником, какие он только мог придумать, Жан прокручивал в голове и потом, по возможности, проверял на тренировках с Ги. И чем больше он тренировался, тем больше понимал, что до боя с конным рыцарем дело лучше не доводить.
- Готовься, сударь. Твой бой следующий. - прервал размышления Жана подбежавший герольд: - Твой противник, рыцарь Гильбер дэ Пейло желает сражаться верхом.
- Я буду сражаться пешим, - произнёс Жан, вздохнув.
- Пешим против конного? - удивлённо поднял брови герольд.
- Я предлагаю ему сразиться пешими. Но если Гильбер дэ Пейло не изволит спешится, я готов сражаться пешим против конного.
- Это безрассудно!
«Безрассудно мне сейчас лезть на лошадь. Разве для того только, чтобы удрать нахрен с турнира, и навсегда забыть о своей репутации рыцаря, о Лин и о любых попытках как-то приемлемо наладить тут свою жизнь…»
- Я дал Трису обет, что буду сражаться на этом турнире только пешим… Однако, если противник победит меня пешего, сражаясь верхом, то много ли ему в том будет чести? А если он, конный, проиграет мне, пешему, то и вовсе покроет себя позором. Пусть он подумает об этом и примет решение. Я же буду сражаться пешим. Отступить от своего решения я не могу.
- Я тебя понял, - герольд сочувственно глянул на Жана и убежал уточнять условия.
- Готовить длинное копьё? - уточнил Лаэр. - Может, намазать его всё-таки свиным навозом? Совсем немного, только возле наконечника. Уверяю тебя, ни одна лошадь не потерпит свиного запаха. Они будут шарахаться от твоего копья как… Ну мы же проверяли.
- Проверяли, - кивнул Жан. - Если твоя лошадь и лошадь Ги шарахаются от запаха свиного навоза, то вряд ли это значит, что любая будет шарахаться… И… ты что, свиное дерьмо вёз с собой всю дорогу из Минца?
- Нет. Прямо тут раздобыл вчера вечером. В соседнем лагере вчера свинью резали, чтобы на вертеле зажарить. Я набрал немного навоза и требухи… Так намазать?
- Не спеши.
- Весь турнир на пеших боях всё равно не проскочишь, - покачал головой Ги. - Главное не жалей лошадь. Первый коли ей в горло, в морду, бей по ногам. И не бойся. Ничего нового, сверх того, что я тебе устраивал гарцуя на тренировках, они тут не покажут. Просто оружие острое. А так всё то же самое.
Перед ними появился запыхавшийся герольд. Он улыбался:
- Похоже, Трис тебе помогает. Рыцарь Гильбер дэ Пейло согласен сражаться пешим.
***
- Слева барон Жануар дэ Буэр. Справа рыцарь Гильбер дэ Пейло. По взаимному согласию бойцы изволят сражаться пешими.
На правой руке Гильбера был наруч из толстой кожи и кольчужная рукавица. Большой треугольный щит он держал левой рукой, кажется, кулачным хватом. Его тело до локтей и до середины бедра было закрыто кольчугой. Ноги в толстых шерстяных обмотках. На голове - сферический шлем с бармицей, прикрывающей горло и шею.
«Удачный укол в лицо мог бы разом закончить этот поединок, но это на крайний случай».
Похоже, Гильбер видел первый бой Жана, поэтому начал весьма осторожно. Он засел в защиту и лишь иногда в рубящем ударе выкидывал свой меч из-за щита, пытаясь зацепить Жана в руку или в ногу.
«Ноги у меня прикрыты хуже всего. Но у него — тоже. Главное мне удар по ногам не проспать».
Противник рубанул Жана по щиту, но не успел отскочить и Жан, выжидавший подобного случая, хлестнул его по кисти кончиком меча.
«Вроде же хорошо зацепил! Но что-то никакого эффекта. Он должен бы после такого выронить меч… Крепкая у него рукавица. Другой раз надо попасть в стык между кольчужной рукавицей и наручем, или хотя бы по самому наручу. Похоже, там просто толстая кожа… А лучше попробую раскачать ему щит».
Удар по краю щита.
«Ага! Щит отклоняется легко, словно он на шарнире! Видно щит лямочный, и он держит щит просто сжимая в кулаке обе лямки. Получается как бы кулачный хват. Лаэр так иногда делал со своим щитом на тренировках. Конечно, кулачный хват позволяет удачно играть дистанцией, то выставляя щит вперёд, то оттягивая назад. Но вот эта болтанка… Подгадаю нужный момент и…».
Гильбер, обозначив замах, с прицелом на удар в голову Жана, подшагнул и рубанул его по ноге. Жан ждал подобного. На ложный удар в голову не дернулся. От удара по ноге не отскочил, и этим ощутимо сократил дистанцию до противника. От вражеского меча прикрыл ногу щитом. Щит принял на себя удар. Противник, опасаясь, что его опять зацепят по кисти, быстро откатился назад, оттягивая руку с мечом, и выдвигая вперёд щит.
Жан шагнул вперёд и чуть вправо и, одновременно, ударил кромкой своего щита в левый край треугольного щита противника. Треугольный щит развернулся ребром, и летящий следом меч Жана рубанул по оказавшейся вдруг без защиты ноге Гильбера.
Противник запоздало отскочил. Споткнувшись, упал. Попытался подняться, опираясь на щит, но снова упал. Жан подступил к нему, примеряясь, куда бы ещё рубануть, при этом не сильно покалечив. Трибуны взревели громче, чем прежде. Гильбер, прикрываясь щитом, пытался отползти назад. Его левая нога была теперь болезненно скрючена. Обмотки быстро пропитывались кровью. Жан не отступал ни на шаг, держа меч занесенным для удара, но всё же не решаясь добивать противника. Наконец, поняв, что не сможет подняться на ноги и продолжить бой, Гильбер отбросил в сторону щит и меч, и, прося пощады, развернул пустые ладони к небу.