– Искал деньги на ресторан. Натана нет, а платить надо. – Поморщившись на тон жены, объяснил Сазонов. Супруга промолчала и опять надула губки. Инна Николаевна мужу не поверила. Она видела, что Аня Табаровская тоже покидала свое место и подозревала, что супруг имел тайную встречу с первой любовью.
– Господа, хоть Натана Марковича пока нет, среди нас отец жениха и обе матери. Предлагаю Владимиру Игнатьевичу Сазонову произнести тост, – громко в микрофон предложил Анатолий Васильевич Сысоев. Говорить Сазонов умел, поэтому не растерялся, подождал, пока Сысоев подойдет к их столику и вручит ему микрофон, встал, налил себе и супруге шампанского, поднял бокал и, оглядев гостей, начал:
– Дамы и господа, наверное, не стоит объяснять, что переживает отец, когда его сын сам становиться мужем. Мои чувства еще ярче от того, что невеста сына дочь моего старого друга. Мы все волнуемся, почему Веселый опаздывает. Но зато, пока его нет, я могу сказать все, что о нем думаю, и это не будет выглядеть подхалимажем. Как-никак, а Натан Маркович мой шеф. – Сазонов сделал паузу, еще раз оглядел гостей и продолжил: – Многие из присутствующих знают доброту и отзывчивость Натана Марковича. Я вижу здесь множество людей, которым Веселый не просто помог по жизни, а подставил свое плечо в самую трудную минуту. Один из таких ваш покорный слуга. Я предлагаю выпить до дна за отца моей невестки и пожелать ему удачи, которая пока его не оставляла, здоровья и счастья с его очаровательной Элеонорой Ивановной и, конечно, радости от брака дочери Лики с моим сыном Костей.
Зал взорвался аплодисментами. Сазонов поклонился, выпил свой бокал до дна и, отдав микрофон Сысоеву, уселся на место.
– Браво, вы прекрасно говорили, позвольте с вами чокнуться. – Улыбнулся полненький сосед и, легко подняв с кресла свою округлую тушку, подошел к Инне Николаевне и Сазонову.
– Я рад, что вам понравилось. – Ответил Владимир Игнатьевич и поднес свой бокал к бокалу Севы.
– Браво отцу жениха! – Поддержала мужа рыжеволосая красавица, но сперва чокнулась с Инной Николаевной: – Пусть слова вашего мужа сбудутся. Я не знакома с Натаном Марковичем, но от Севы много о нем слышала. Похоже, что это редкий тип романтика-бизнесмена. Мне такие по жизни, если не считать моего супруга, не встречались.
Инна Николаевна выдавила из себя подобие улыбки и пригубила шампанское. Не успел полненький сосед вернуться на свое место, как перед Сазоновым снова возник бухгалтер. Лицо распорядителя свадьбы трудно было узнать. Он был бледен, губы Анатоллия Васильевича дрожали.
– Я должен с Вами конфиденциально переговорить. – Прерывающимся голосом зашептал он: – Давайте выйдем на минутку.
Сазонов поднялся, и они быстро пошли между столиков. Анатолий Васильевич шел впереди. Походка у бухгалтера стала странная. Он шагал, как на деревянных ходулях, и мобильный телефон болтался на его груди в такт движению. Они вышли из зала, и два молодых бритых охранника в белых рубашках и черных галстуках быстро повели их на второй этаж. Перед дверью с табличкой «директор» они остановились и, пропустив Анатолия Васильевича и Сазонова, остались в коридоре. В кабинете за директорским столом сидел карлик. От неожиданности Сазонов вздрогнул, но взял себя в руки.
– Перед вами Леонид Бесков. – С одесским акцентом отрекомендовался карлик и протянул Сазонову свою маленькую ручку. Владимир Игнатьевич понял, что миниатюрный директор с Анатолием Васильевичем недавно общался, поскольку представляться бухгалтеру не стал.
– Таки вы и есть заместитель Веселого? – Указывая Сазонову на кресло перед собой, юношеским фальцетом спросил Леонид Бесков. Владимир Игнатьевич утвердительно кивнул и опустился в кресло. Бухгалтер продолжал стоять.
– Вы тоже, пожалуйста, присаживайтесь. Я не люблю говорить с людьми, когда они нависают. С моим ростом это же затруднительно. – Намекнул Бесков.
– Да, да… – Пробормотал Сысоев и сел.
– Вам Анатолий Васильевич успел доложить? – Директор бани пристально разглядывал лицо Сазонова.
– Нет, я пока ничего не знаю.
– Час назад мне позвонил Натан Маркович. Он сказал всего несколько слов, объяснив, что долго говорить не может и попросил впустить ко мне человека, который передаст кассету. Двадцать минут назад эту кассету мне принесли. Она предназначается для Вас, Владимир Игнатович, и всех гостей свадьбы. На ней голос Веселого. – Карлик протянул свою маленькую ручку к магнитофону и нажал кнопку. В кабинете зазвучал баритон Натана. Сомнений быть не могло, говорил шеф, хотя голос его звучал необычайно серьезно. Владимир Игнатович слушал опустив глаза. Когда карлик выключил магнитофон, он, чтобы не выдать себя, прикрыл лицо ладонями. Рядом стоял бледный Сысоев, и по его лбу стекали капельки пота. Бухгалтер заговорил тем же дрожащим голосом:
– Наш шеф обращается ко всем нам. Как вы думаете, надо пустить эту запись на зал?
– Я не могу так сразу. Надо продумать. – С чрезмерным пафосом отозвался Владимир Игнатьевич и посмотрел на Сысоева: – Хотелось бы услышать ваше мнение.
– В данном вопросе я не компетентен. – Высказался бухгалтер.
– По всем правилам, господа, я обязан вызвать милицию и отдать кассету представителям закона. Но Натан Маркович просит, как вы слышали, этого не делать. Я очень его уважаю и, рискуя своим положением, предоставляю решать вам. Вы понимаете, что дав возможность озвучить обращение Натана Марковича на весь зал вверенного мне предприятия, я, как директор оздоровительного центра, становлюсь невольным соучастником.
– Соучастником чего? – Поднял бровь Сазонов.
– Всего, что здесь происходит. – Ответил карлик, стараясь не глядеть в глаза Сазонова.
– Решайте, Владимир Игнатьевич. Кроме вас тут никто не имеет права решать. – Настаивал Сысоев.
– Натан просит кассету озвучить, он наш шеф, и мы должны его желание выполнить. – Выдержав паузу, значительно произнес Сазонов.
– Под вашу ответственность. – Предупредил карлик и что-то сказал в селектор. Через минуту в кабинет явился молодой человек с длинными волнистыми волосами, затянутыми на затылке в косицу.
– Наш радист Серафим. – Представил Бесков своего работника. Лицо радиста никаких эмоций не выразило.
– Вот что, Серафимчик, – обратился к нему директор: – Сегодня наше помещение арендуют гости. По их просьбе ты можешь прокрутить эту кассету на зал. До двенадцати ночи хозяева оздоровительного центра они. Именно по их просьбе. – Еще раз повторил Бесков и выразительно поглядел на Сазонова.
– Да, я вас, Серафим убедительно прошу дать эту кассету на зал для наших гостей. Вы из своей рубки зал просматриваете?
– Да, мне все видно. – Подтвердил радист.
– Я скажу несколько слов людям, попрошу их внимания, и махну рукой. Это будет сигнал для вас. По этому сигналу вы даете запись. – Распорядился Владимир Игнатович.
Радист кивнул в знак того, что задачу понял, взял из рук карлика кассету и быстро вышел.
Над столиками гремела музыка и молодежь танцевала. Сазонов встал на бортик бассейна и постучал по микрофону пальцем. Его не услышали. Тогда Владимир Игнатьевич схватил с ближайшего стола пустую тарелку и нож. Звук от удара ручки ножа о фарфор тарелки, стократно усиленный микрофоном, заставил танцующих остановиться. Музыканты плавучего оркестра прервали мелодию, и в зале наступила тишина.
– Господа! У нас случилось несчастье. Натан Маркович Веселый попал в беду. Сейчас вы услышите его обращение. Прошу отнестись к нему серьезно. Это не шутка и не свадебный розыгрыш. – Торжественно проговорил Сазонов и махнул рукой. Послышалось легкое шипение магнитофонной пленки и над притихшими гостями зазвучал голос Натана Марковича Веселого:
«Друзья, прошу прощения, что вынужден омрачить этот праздник, но я по злой воле не нахожусь с вами. Группа вооруженных людей захватила меня и требует выкупа. Бог им судья, но если через пять дней они не получат полмиллиона долларов, меня убьют. Это профессионалы, и если вы решите обратиться к властям, моя участь будет решена тут же. Поэтому убедительно прошу от заявлений в правоохранительные органы отказаться и уладить этот вопрос экономически. Если названная сумма будет собрана, Владимир Игнатьевич Сазонов передаст ее по назначению. Эти люди найдут его сами. Еще раз прошу прощения у дочурки Лики и у Кости. Не прерывайте из-за меня свадебный праздник. У вас впереди пять дней. Ваш Натан.
Голос Веселого смолк, и в зале повисла мертвая тишина. Затем послышался истерический крик Лики:
– Папа, ты где? – И люди заговорили. Сперва тихо, потом все громче и громче. Через минуту поднялся такой гвалт, что Сазонову захотелось заткнуть уши. Ему пришлось снова постучать ножиком по фарфору:
– Дамы и господа, Натан Маркович, как вы слышали, просил свадьбу не прерывать. Пускай наш праздник идет своим чередом. Всех, кого обращение Веселого душевно коснулось, жду завтра в девять в офисе нашей компании. – Владимир Игнатьевич повернулся к оркестру и попросил музыкантов продолжить свою работу. Те медленно подняли инструменты и музыка зазвучала снова. Но желающих танцевать не нашлось. Многие поспешно покидали свои места и тянулись к раздевалке. Веселье сменила мрачная, тягостная атмосфера. Купальные наряды собравшихся выглядели теперь несуразно и жутко. Вокруг Сазонова образовался кружок из гостей, который с каждой минутой становился многолюднее. Крики и восклицания стихли и перешли в негромкий гул.
– Дайте воды! Тут женщине плохо. – Услышал Сазонов в самом конце зала. Он посмотрел туда и увидел, что Аня Табаровская без сознания завалилась на пол. Несколько человек поднимали ее и хлопотали рядом. Он бросился к Анне, но, когда подбежал, она уже сидела в кресле. Лицо Табавровской вытирали влажной салфеткой, кто-то брызгал на нее водой. Аня открыла глаза и прошептала:
– За что?
Ее подняли и осторожно повели к выходу. Только теперь Сазонов заметил, что Аню опекают толстенький директор фонда Сева Кроткин и его красавица жена.
– Не беспокойтесь. Мы ее не оставим. – Заверил Сазонова Сева и попросил разрешения приехать утром в офис.