Таро Эльфов. Роман в картинках — страница 3 из 5

Таро Эльфов

Глава 0Карта 0. Глупец

Принц Альберих, отдыхающий от праздности собственной жизни.

Глупость, неопытность, нереализованный потенциал.

Преобладание чувственности над практичностью, интерес к мечтам, но не достижениям. Творческий взлет, вера в себя, безграничный оптимизм и невозможность критической оценки ситуации.

Панепаэль сидела в задумчивости, пытаясь осмыслить происходящее. Над ней было бескрайнее небо без каких-либо признаков облаков и туч. Вокруг нее, словно исполины, стояли древние дубы, листья которых шумели на ветру. У ног девочки раскинулся ковер из высокой, местами пожухлой травы, в которой то там, то тут, порхали бабочки.

Панепаэль присела на камень, пытаясь собраться с мыслями. По ее мнению, это самое лучшее место, где можно посидеть и подумать, не беспокоясь о безопасности — камень, на который присела девочка, был не единственным камнем. Он лежал рядом со своими собратьями, образующими небольшой каменный холм. Этот каменный холм чем-то напоминал о бабушкином доме, так внезапно исчезнувшем из ее мира.

— Бабушка?

В ответ не раздалось ни звука. Лишь в ветвях дубов стучали дрозды, а в траве шуршали насекомые, которые в изобилии водились в этой роще.

Девочка подобрала ноги, взгромоздившись на камень, и почувствовала себя в еще большей безопасности. Видимо, сила камня передавалась ей, придавая уверенность и покой.

Она осмотрелась, ища того противного паука, что не так давно напугал ее. Но вокруг было тихо и спокойно.

— Почему я ищу паука? — задумалась Панепаэль, и вдруг поняла, что картинка, которую она видела на карте, очень напоминает то место, в котором она сейчас находится. Не хватает нескольких деталей, в том числе и принца, но все остальное точь-в-точь как на карте.

Сердце Панепаэль затрепетало от волнения. Что это за место? Почему она здесь оказалась?

Она огляделась, ища глазами еще одного персонажа, который был запечатлен на карте. Она искала супругу Альбериха, Эллин, которая должна была стоять в тени вон того дуба. Но там было пусто.

Впрочем, не совсем. Немного вдалеке, за деревьями, девочка рассмотрела что-то, напоминающее развалины старого дома. Судя по блеску, который было видно издалека, камень, который использовался для его постройки, был мрамор. А значит, подумала девочка, это дом какой-то важной персоны.

И тут она заметила то, на что на фоне голубого неба не сразу обращаешь внимание. Она всмотрелась в белое пятно, видневшееся на горизонте, и поняла, что это никакое не пятно. Это белоснежные башни, увенчанные разноцветными флагами.

Она сразу вспомнила, где видела такое изображение — у бабушки, на одной из картин. Это был Старый город. Только он был новым, чистым, светлым, как будто только-только рабочие положили последний камень, и пыль и дождь не успели состарить это удивительное творение.

За башнями Старого города появились золотые лучи восходящего солнца, отчего показалось, что город вот-вот воспарит в небо.

Панепаэль вспомнила, что там, откуда сейчас вставало солнце, располагалось озеро Дайларм, по которому они с отцом приплыли в Старый город. А дальше, за озером, должны была быть долина, где позже (и в этом девочка была абсолютно уверена) будет воздвигнут Новый город. Позже, но не сейчас.

Девочка сидела на камне, полностью поглощенная этой волшебной картиной. Но здравый смысл, который никогда не покидал ее, а лишь изредка оставлял в покое, напомнил, что рано или поздно наступит вечер и необходимо выбираться к людям, если нет желания провести ночь здесь, в этом древнем и пугающем лесу.

Она прошла мимо скал и вышла на небольшую тропинку, ведущую в направлении города. Она хотела посмотреть, что это за развалины, что она видела, сидя на своем камне, но тропинка прошла в стороне, а высокая трава закрыла обзор на одну из загадок, которую очень хотелось разгадать.

«Не страшно, — подумала про себя девочка, — еще успеется».

Она боялась. Не так, как при виде паука, но так, как может бояться ребенок, волшебным образом оказавшийся в незнакомой местности.

И вдруг она ощутила, что что-то лежит у нее в поясной сумке. Она могла бы с уверенностью сказать, что это ощущение было чем-то похоже на тихий оклик.

Панепаэль осторожно открыла сумку, но в ней была лишь колода карт, тех самых, что дала ей бабушка.

«Интересно, а смогу ли я при помощи карт вернуться домой?»

Это была странная мысль, но с другой стороны, все, что происходило вокруг, было не менее странно. Так почему бы не попробовать?!

Она осторожно достала колоду и посмотрела на нее, опасаясь, что сейчас произойдет что-то странное или страшное. Но мир был на месте, и колода, поблескивая на солнце глянцевой рубашкой, вполне весомо ощущалась в руке.

Панепаэль достала карту и всмотрелась в изображение на ней. На картинке был запечатлен молодой эльф, который жонглировал светящимися рунами. Рядом с ним стоял маленький мальчик, и в восхищении аплодировал мастерству Эльфа.

Карта называлась «Волшебник», хотя, по мнению девочки, ей больше бы подошло название «Жонглер».

Но она опустила свой взор чуть ниже, переведя внимание со светящихся рун на сумку, которая стояла в ногах у эльфа. В ней она увидела различные магические принадлежности: меч, жезл, чашу, огромный диск.

«Ага, а может все-таки волшебник, — попыталась подытожить Панепаэль, — только веселый. А может, он посыльный и несет мешок кому-то. Или вор, укравший все это».

Панепаэль даже остановилась в некотором замешательстве от роя мыслей, которые носились у нее в голове. Но самая главная мысль, которая повела девочку по дороге в город, возобладала над остальными, и она продолжила свой путь, размышляя о фокуснике-волшебнике-воре-посыльном.

Но карты она убрала, чтобы не отвлекали ее от дороги. Да и если сказать честно, вокруг открывались настолько красивые виды, что колода могла и подождать.

Час бежал за часом, а Старый город все никак не хотел приближаться. Панепаэль устала, хотела есть и пить, и не знала, как ей быть в этом странном месте, где все не так, как она привыкла.

Солнце начало клониться к горизонту, когда девочка, совершенно выбившись из сил, села прямо посреди дороги. Она была готова расплакаться, и только характер отца и сила бабушки, которые она вдруг отчетливо ощутила в себе, не позволили ей это сделать.

Панепаэль посмотрела вдаль, на Старый город, который не приблизился к ней ни на шаг, и вдруг обратила внимание на черное пятно, которое внезапно возникло вдалеке на дороге. Она несколько минут следила за ним, пока оно не превратилось в фигурку, которая спустя еще немного времени приобрела очертания человека. Нет, эльфа!

Девочка обрадовалась, когда поняла, что она спасена. Но в этот же момент в ее голову пришла мысль о том, что это может быть не спаситель и друг, а враг, вор, который несет в себе зло.

Чем ближе подходил эльф, тем очевиднее становилось, что это тот эльф, из карты, над которой она размышляла.

Она решила спрятаться в придорожной траве, но эльф уже давно заметил ее, и их глаза встретились…

Глава 1Карта 1. Волшебник

Доккалфар, Темный эльф, демонстрирующий фокусы, чтобы украсть Четыре Скрижали.

Возможность, полномочия, обман как иллюзия восприятия (розовые очки). Становление таланта, обучение профессии. Мастерство, способности, реализация имеющихся способностей для достижения поставленной цели.

«Как жаль, что я не знакома с магией, — подумала Панепаэль, глядя на приближающуюся фигуру Темного Эльфа. — Я бы могла приказать картам перенести меня в другой мир или хотя бы заставила их превратиться в кусок дерева, которым можно хорошенько ударить его по голове».

Панепаэль пыталась найти выход из сложившейся ситуации, но идеи покинули ее юную головку, и она так и осталась стоять посреди дороги в ожидании незнакомца.

Но вдруг она почувствовала, что на краю ее сознания возник какой-то смутный образ, напоминающий одну из карт. Панепаэль быстро достала колоду и нашла требуемую карту.

Она всмотрелась в нее, видя краем глаза, как фигура Темного Эльфа закрыла собой солнце. Она услышала его дыхание, почувствовала его запах как раз в тот момент, когда в ее ушах зазвенели колокольчики, и она выскользнула из прошлой реальности.

Настоящего уже не было, но будущее еще не возникло, оно было как в тумане. Лишь что-то красное, большое, напоминающее видом сумку, маячило впереди и привлекало внимание.

Усилием воли девочка мысленно ухватилась за этот красный спасательный круг и потянула себя к нему. Расстояние начало уменьшаться, и по мере того, как Панепаэль приближалась к своему маяку, картинка вокруг начала обретать понятные очертания и… девочка вновь оказалась на дороге, ведущей в Старый город.

А перед ней, держа в руках большую красную сумку и улыбаясь, стоял эльф. Да, он был очень похож на того, что девочка видела на карте. Те же черные волосы, тот же длинный плащ. Но в то же время лицо, которое смотрело на девочку, было добрее и приветливее, а весь вид эльфа не содержал в себе ничего таинственного и тем более ужасающего.

Панепаэль уже обрела контроль над своим телом и хотела убежать прочь, но подумала, что пока никакой опасности нет. И в компании все же лучше, чем одной, ночью, на этой бесконечной дороге.

— Вы не скажете, как я могу попасть в Старый город? — обратилась она к незнакомцу. — Я иду уже много часов, но никак не могу до него добраться.

Девочка всмотрелась в лицо эльфа и опять внутренне рассмеялась своему страху. Как она могла подумать, что перед ней Темный эльф. Из рассказов бабушки она помнила, что Темным эльфом становится самый слабый из родившихся близнецов. Отец и мать убивают его, для того чтобы сохранить силы для более сильного. А слабый становится духом, тенью, которая появляется только в ночи, уничтожая домашний скот и досаждая людям своей жестокостью, как бы в отместку своей страшной участи.

Но вечер уже наступил и, возможно, что-то изменилось вокруг. Изменился и облик Эльфа, теперь он стал походить на того, что она видела на карте.

— Кто ты? — спросил эльф. Его голос был глухим и одновременно тяжелым, словно эхо от рокота обвала, что случается в горах.

— Я Панепаэль и хочу попасть в новый дом, Новый город, вы знаете дорогу?

Казалось, эльф не слышал слов, обращенных к нему. Он подошел ближе и больно стиснул девочку за плечи. Глядя ей в лицо, он произнес:

— Передайте своему мастеру, что Рука бога готов встретиться с ним!

«Какой мастер, какая Рука бога?» — Мысли путались в ее голове, запущенные страхом, ужасом от того, что она увидела в глазах эльфа.

— Я не понимаю, — робко сказала Панепаэль.

Эльф топнул ногой, выражая раздражение от происходящего.

— Так ты не посыльный? Кто ты, из какого клана?

— Я не знаю, из какого я клана, — чуть не плача, сказала девочка. Но видя, что ее слезы не произвели никакого действия, добавила: — Я из клана бабушки. Я знаю, что вы убили посыльного, чтобы украсть скрижали. Я могу всем рассказать!

Панепаэль посчитала, что если она боится, так пусть и Волшебник испытает страх. Но тот лишь рассмеялся, глядя на взъерошенного шипящего котенка, которого напомнила девочка. Впрочем, это был не смех иронии, а смех злобы, которая чувствовалась всеми порами и витала в воздухе вокруг них.

— Ты, полукровка, грязная помесь эльфа и человека! Я могу нарезать из твоей шкуры ремни, чтобы все помнили, кто здесь хозяин.

Эльф вытащил из сумки меч и двинулся на девочку. Он не шутил. Скорее всего, он даже не знал, как это — шутить.

Панепаэль оцепенела, видя, как на нее надвигается Темный эльф с мечом, направленным в ее живот. И тут она ощутила легкую пульсацию из сумки, в которой лежала колода карт.

И в тот же миг вспомнила о том случае с пауком. «Он не настоящий! — пронеслось у нее в голове, — и меч тоже не настоящий».

Глава 2Карта 2. Верховная Жрица

Альберих обнаружил тело своей матери, предательски убитой Доккалфаром.

Тайна, сереет, неизвестность.

Еще неизвестно, как сложится ситуация. Молодая женщина, чистота и невинность. Проникновение в тайну, интуиция, преобладание ощущений над фактами и утверждениями.

Смертоносный клинок уже почти достиг ее живота, когда она обхватила его руками. Казалось, что сейчас хлынет кровь и сознание окутается болью. Но ничего не произошло. Мир как будто замер на мгновение.

— Ты смелая девочка, — сказал эльф, убирая меч.

Он улыбался так же, как в тот момент, когда они встретились. Искренне и чисто.

— Ты хочешь попасть в город?

Панепаэль, потеряв дар речи от такой метаморфозы, только кивнула в ответ.

Волшебник произнес несколько слов на незнакомом ей языке, раскинул руки в стороны и выкрикнул в небо те же слова.

Панепаэль почувствовала, как воздух вокруг нее стал гораздо теплее и плотнее, как будто кто-то завернул ее в незримое одеяло. Миг, и она потеряла связь с реальностью …

* * *

Пронзительный крик, который, казалось, раздавался отовсюду, вернул Панепаэль в реальность. Она знала, как кричат дети, когда что-то требуют, или когда играют, но этот крик был не похож ни на один из ранее известных ей. Это был крик боли, агонии, страдания человека.

Она облокотилась о каменную стену, что находилась неподалеку от места ее появления и попыталась сориентироваться. Где она?

Она оглянулась вокруг. Высоко над ее головой простирался огромный купол крыши, в центре его виднелось круглое отверстие, через которое было видно небо.

Вокруг было темно, но постепенно глаза привыкли, и она начала различать очертания предметов и вещей, окружающих ее. Теперь она могла сказать самой себе, что находится в большой круглой комнате, по краям которой возвышаются колонны, поддерживающие свод потолка.

У Панепаэль перехватило дыхание от той мысли, которая пришла к ней после осмотра комнаты.

Древний Оракул! Она была здесь, когда они с классом были на экскурсии в Старом городе.

Девочка вспомнила, как учитель, не скрывая своего отвращения к этому месту, рассказывал о Древнем Оракуле. Он говорил, что это место должно напоминать нам о том, как мы были темны, неразвиты. Оно напоминало, что мы верили в магию и волшебство, предпочитая предсказания и интуитивные домыслы рационализму и технологическому развитию. «Это было варварское время», — вспомнила Панепаэль сказанное с таким отвращением, как будто ему, учителю, было нанесено личное оскорбление всеми, кто хоть как-то был связан с Оракулом.

Панепаэль вспомнила и продолжение этого разговора.

— Что здесь делали люди? — спросила она тогда.

Учитель нахмурился. Ему явно не нравился вопрос, а может, он просто не хотел вдаваться в подробности. Но чувство учительского долга возобладало над неприязнью, и он сказал:

— Древние верили, что Жрица Древнего Оракула могла видеть будущее, — он показал на трон, располагавшийся между черными и белым столбами, и добавил: — Она сидела там, а люди задавали ей вопросы и получали на них ответы.

— А что она говорила?

— То, что они должны были знать, или, — он поправил формулировку, чтобы она не расходилась с его отношением к Оракулу, — то, что они хотели услышать.

Крик повторился, заставив девочку прервать воспоминания. Она огляделась по сторонам и осторожно направилась в сторону, откуда донесся крик. Девочка старалась не выходить из тени, чтобы в случае опасности спрятаться за колонны.

Там, где, по ее воспоминаниям, располагался вход в Оракул, теперь стояли две огромные деревянные двери двадцати метров в высоту, сделанные из полированного дуба. Они были украшены позолотой, драгоценностями, исписаны древними рунами, выполнявшими роль защиты и украшения одновременно.

Поскольку одна из створок двери была полуоткрыта, девочка увидела, что с обратной стороны дверь защищена крупными острыми шипами, что делало ее схожей с огромным ежом, ощетинившимся к внешнему миру.

Она вспомнила рассказ учителя о том, что эти двери были сломаны более двух тысяч лет назад, когда произошла смена правителя и смена религии. А двери так и не восстановили в знак того, что все, что принадлежит народу, не должно скрываться от него.

Девочка в испуге закричала, и крик, усиленный акустикой Древнего Оракула, разнесся под сводами.

— Таймерл, бабушка, я хочу домой!

Ничего не произошло. Лишь вдалеке раздался шум шагов и звяканье оружия.

* * *

Несмотря на все протесты и сопротивление Панепаэль, охранники вытащили ее из-за колонны, где она спряталась, на средину Оракула. Со своего места она увидела очень худого молодого человека, который сидел на коленях между двумя колоннами и тихо всхлипывал.

Панепаэль сразу узнала в нем принца Альбериха.

У его ног в большой луже крови лежала женщина. Кровь сочилась из раны на животе, которую она сжимала одной рукой. В другой руке виднелся свиток, пропитанный кровью.

— Ты это сделала? — произнес принц, обращаясь к Панепаэль.

— Как вы могли так подумать? Конечно нет. Нет! — она закричала, поняв весь ужас того, в чем ее обвиняли.

Принц поднял глаза, но казалось, что он не видел ничего, что происходило вокруг.

— Ты — тень Темного эльфа! Ты убила мою мать!

— Довольно! — раздался голос из темноты. Сила и мощь этого голоса не оставляли сомнения в том, что его хозяин все расставит на свои места и наведет порядок.

Голос принадлежал высокому эльфу, прекрасной женщине, с длинными золотыми волосами, чистой белой коже, одетой в белые одежды. Ее губы были плотно сомкнуты, как бы подчеркивая то, что она более не намерена обсуждать сложившуюся ситуацию.

Она была беременна — об этом говорил ее округлый живот. Но даже беременность не смогла скрыть силу и грацию, заключенную в этом теле.

Панепаэль вспомнила, как зовут эту женщину-эльфа — Эллин, жена Альбериха.

Она подошла к мужу и положила руку на его плечо, переведя свой взгляд на девочку.

— Приношу свои извинения, — промолвила она. — Мой муж обезумел от горя и не ведает, что творит.

Она подошла к Панепаэль и взяла ее за руку.

— Для нас Жрица — это не только гадалка или оракул, это проводник воли богов, который дает людям возможность познать Истину в том виде, в котором они достойны ее знать. Убийство Верховной Жрицы, убийство королевы, которая была Верховной Жрицей, — это попытка заглушить голос истины и противление воле богов. — Голос Эллин был спокоен, но каждое слово, каждая буква, сказанные ею, передавали тревогу и боль, которые она тщательно скрывала.

— Я никого не убивала, — сказала девочка, глядя в глаза принцессе, — я потерялась и очень хочу домой.

— Меня зовут Эллин, — спокойно продолжала принцесса, словно не слышала слов девочки. — Мой муж — сын Жрицы. Теперь ее обязанности стали моими, и я могу видеть все, что было, есть и будет, — она немного помолчала и добавила: — если ты лжешь, я об этом узнаю.

— Вы можете видеть истину?

— Да.

— Тогда вы можете увидеть, что я не убийца.

Эллин всмотрелась в лицо девочки.

— Ты Темный эльф?

— Нет, я человек. А, как говорит моя бабушка, люди — не светлые и не темные, они где-то между.

Эллин понравился ответ девочки, но она решила продолжить беседу.

— Как ты оказалась здесь?

Панепаэль решила не врать и рассказала все, как было. И о том, что она оказалась на бесконечной дороге, и о том, что встретила эльфа, и о том, как внезапно очутилась в этом месте. Она искренне сказала и о том, что эльф принял ее за посыльного из Волундура.

— Волундур не место — это имя демона, — сказала Эллин.

Девочка пожала плечами, стараясь показать, что не сильна в этих тонкостях.

— Он сказал, что работает на Волундура и я подумала, что это место, где он трудится. А потом он отправил меня сюда, в город, — добавила она, смотря в глаза Эллин. И добавила: — А еще я видела это место на карте из колоды, которую мне дала бабушка.

— Покажи!

Эллин принялась рассматривать карты.

— Вот это карта «Глупец», — комментировала Панепаэль, — на ней изображен ваш супруг.

Эллин улыбнулась.

— А это — «Верховная Жрица» — карта, о которой я говорила.

Эллин не смогла смотреть на то, что было изображено на карте, и отдала их девочке.

— Ты довольна тем, что королева-жрица Альва мертва?

— Что вы, — в ужасе воскликнула девочка, — как я могу быть довольна чьей-то смертью?

— Ты сказала правду, — подытожила Эллин, и девочка вздохнула с облегчением.

Эллин еще раз окинула взглядом карты, которые продолжала держать в руках Панепаэль, и сказала:

— От этих карт пахнет кедром и розами. Это знак древней и мощной магии, защищающей карты и человека, который ими владеет, — она немного понюхала воздух и добавила, — но с другой стороны, они источают запах камфары и серы, что говорит о том, что к ним прикасалась магия Темного эльфа.

Она повернулась к страже и сказала.

— Возможно, эльф и есть тот, кто убил нашу жрицу. Он сейчас на пути к озеру, где живет волшебник. Но вы не можете выйти за пределы города, — Эллин повернулась к Панепаэль и спросила: — Ты поможешь мне?

— Да, — сказала девочка, даже не понимая, что от нее хотят. Но она твердо знала, что если кто-то нуждается в ее помощи, то она обязана помочь.

— Тебе понадобится помощь, и, как я вижу, у тебя есть такой человек, который способен помочь и тебе, и мне.

Жрица вышла в самый центр Оракула, под купол, и два раза хлопнула в ладоши.

В тот же миг рядом со жрицей возникла фигура… бабушки Таймерл.

Глава 3Карта 3. Императрица

Коварный замысел Доккалфара. Эллин в объятиях Альбериха.

Плодородие, плодовитость, природа.

Внимание к своей физической природе, эмоциональный или сексуальный интерес. Зрелость, внутренняя готовность, личностный рост. Женская природа и женская власть.

Да, это была она — бабушка! Высокая, стройная, с гордой осанкой и все той же копной снежно-белых волос, аккуратно уложенных на голове. Она стояла и осматривала помещение, в котором оказалась волей Судьбы и Высшей Силы.

— Бабушка? — позвала девочка.

Та ничего не ответила — ее занимала группа стражников, стоящих рядом с принцем и принцессой. Казалось, Таймерл знала, что сейчас происходит или будет происходить, и не отвлекалась ни на что, что может подождать своего часа.

Охрана, окружив принца и жрицу, стояла в ожидании.

Таймерл резко развернулась и направилась к девочке. Первым делом она вырвала колоду карт у нее из рук, а другой рукой дала не сильную, но обидную пощечину.

— Это тебе за то, что без спроса взяла чужое!

— Я не хотела, — слезы обиды выступили на глазах Панепаэль, — я не специально!

Вторую часть фразы она сказала более твердым голосом, совладав со своими эмоциями. Действительно, она не сделала ничего, за что ее стоило бы наказывать.

Бабушка хотела повторить урок и уже занесла руку, но увидев глаза девочки, в которых она разглядела силу и уверенность, решила этого не делать.

— Молчи!

Таймерл схватила внучку за руку и буквально потащила к выходу, прочь из этого места, которое уже принесло неприятности и, вполне возможно, могло принести их в еще большем количестве.

* * *

Панепаэль хотела о многом расспросить бабушку Таймерл, но та, не замедляя хода и не отпуская руку девочки, почти бежала по улицам Старого города.

По мере того как они приближались к намеченной бабушкой цели, Панепаэль знакомилась с реальностью прошлого Старого города, о котором лишь слышала и читала. Теперь она могла это видеть и даже пробовать на ощупь, проверяя реальность происходящего.

Вот ее нос уловил приятный коричный аромат, издаваемый свежими лепешками.

Вот из лавки выходят две дамы, держа в руках кусок сукна и обсуждая новое платье.

Лавочник раскладывает на прилавке овощи и фрукты, брызгая на них водой, чтобы они дольше сохранили свою свежесть.

И запах! Запах магии, который, казалось, исходил и от песчинок под ногами, и устремлялся ввысь, к шпилям замка правителя.

Прямо перед ними прошла женщина, неся в руках ведра с водой. Она спешила в свою таверну, где пора было готовить обед для многочисленных посетителей. В Старом городе очень консервативно относились ко времени приема пищи, почитая это скорее за ритуал, чем за простую жизненную необходимость.

Панепаэль, влекомая бабушкой, свернула в переулок, который она бы узнала из тысячи, наверное даже с закрытыми глазами. Но в то же самое время улица была знакома скорее по ощущениям — внешний вид домов и даже камней, по которым они шли, разительно переменился. Вместо разбитой булыжной мостовой они шли по хорошо уложенным камням, образующим ровный каменный панцирь на дороге к дому, ослеплявшему своей белизной. Он словно светился чистотой, делая мир вокруг себя чище и светлее.

Это был дом бабушки Таймерл в те времена, когда еще не стал «старым», «серым» и мрачным.

Они вошли в сад, и бабушка указала ей на один из стульев, расставленных под акациями. Панепаэль присела, озираясь вокруг и восхищаясь красотой этого места.

Ей очень повезло увидеть сад в цвету, во всем его великолепии, когда буйство красок перемешивается и усиливается запахами, издаваемыми травами и цветами. Ей даже показалось, что она на какое-то время перестала дышать, чтобы своим дыханием не изменить эту тонкую чувственную атмосферу.

Бабушка пошла в дом, а Панепаэль так и осталась сидеть в этом райском уголке, чувствуя себя в полной безопасности. Но любопытство возобладало над спокойствием, и девочка вошла в дом.

Она увидела бабушку, сидевшую у окна и рассматривающую колоду карт, которая не так давно принадлежала Панепаэль.

— Откуда они у тебя? — она внимательно посмотрела на девочку, указывая на карты.

— Вы мне их дали, — и, немного подумав, добавила: — Но не сейчас, а тогда, в будущем.

Таймерл смотрела на девочку в недоумении, а она, не в силах сдерживать слезы обиды и волнения, просто расплакалась, как делает большинство детей в схожих ситуациях.

— Странно, очень странно, — задумчиво сказала бабушка и продолжила: — Это колода, которая принадлежала моей матери. Она подарила ее мне на восемнадцатилетие. Как раз в этот год был построен новый дом, там, за озером.

Мать и отец переехали туда, а я осталась здесь. Мать наказала мне, чтобы эти карты всегда были при мне, давая совет и поддержку в трудную минуту.

— Подождите, — перебила ее девочка, но ведь то, о чем вы рассказали, произошло две тысячи лет назад от того времени, когда я встретилась с вами и получила эту колоду.

— И что?

— Получается, что вам больше двух тысяч лет?

— И как я выгляжу там, в будущем? — с интересом спросила Таймерл.

— Так же, как выглядите сейчас, — не зная, как правильно ответить, сказала девочка.

— Ну, значит, я хорошо сохранилась, — с улыбкой ответила бабушка и протянула колоду, — возьми, ведь это твое.

* * *

Панепаэль спустилась вместе с бабушкой на кухню, чтобы немного перекусить. Сендвич, вода — вот все, что удалось им обнаружить на кухне. Явно бабушка была не специалистом по готовке, а кухарки почему-то не было видно.

«Что ж, — подумала девочка, — и через две тысячи лет бабушка так же не любила готовить».

Сверху раздался шум и голоса, и они, не закончив трапезу, вынуждены были подняться наверх.

Там, у окна гостиной, они увидели две знакомые фигуры — принцессы Эллин и принца Альбериха. Тело Альбериха вздрагивало, и Панепаэль поняла, что он плачет. Эллин, как могла, успокаивала своего расстроенного супруга.

— Сначала мать, теперь отец? — донесся голос принца.

— Тише, успокойся, — это Эллин успокаивала Альбериха, гладя его по голове.

Таймерл вздохнула и сказала на ухо девочке:

— Иногда он больше ребенок, чем мужчина.

— И слишком эмоционален для принца и будущего правителя, — высказала свое мнение Панепаэль.

Эллин повернулась к вошедшим и сказала, обращаясь только к Таймерл:

— Совершено покушение на короля Оберона. Вызовите стражу и прикажите ей окружить дом и все прилегающие окрестности, — и, как будто посоветовавшись с кем-то в своей голове, добавила, — и прикажите выставить лучников на крышах.

Но прежде чем принцесса успела закончить, страшный удар потряс здание. Дрожь побежала по стенам, из окон выскочили стекла. Альберих закричал, хватаясь одной рукой за стену, а другой удерживая супругу.

Девочка побежала к окну, чтобы посмотреть, что вызвало все это. Она посмотрела на горизонт, туда, откуда, как ей показалось, исходило это, и ее сердце сжалось от боли.

— Таймерл, вам надо это увидеть, — сказала она, поворачиваясь к бабушке.

Глава 4Карта 4. Император

Король Оберон, околдованный Доккалфаром, превращен в статую.

Власть, твердость, точность. Отцовская или мужская власть. Строгость, категоричность. Управление, распоряжение, приказ.

Эллин, Таймерл и Альберих присоединились к Панепаэль, стоящей у окна.

Высоко над городом, над самой высокой башней королевского дворца, висела огромная кроваво-красная воронка, закрывающая собой полнеба.

Альберих в ужасе отпрянул назад.

— Атака на дворец? Или нападающие уже проникли внутрь, и теперь они что-то пытаются сделать против остального города? Мы бессильны против такой мощи!

«И это слова принца, и, возможно, правителя», — подумала девочка, глядя на этого слабого и неуверенного в себе мужчину. Вслух она сказала:

— Вы же принц! Возьмите себя в руки и отдайте приказ своей страже!

Альберих обхватил голову руками, не в силах сделать то, что должен был сделать в сложившейся ситуации.

— Это Темный эльф, — кричал он в панике, — он сдерет с нас кожу и сделает из нее куртки и пальто!

— Так сделайте так, чтобы помешать ему в этом, — сказала Панепаэль, глядя в его глаза и стараясь передать хотя бы частичку свой воли и уверенности. — Тем более, что здесь вы вдалеке от угрозы и можете контролировать ситуацию.

Пока Эллин, не дожидаясь, пока ее супруг обретет рассудок, давала указание страже, Таймерл сходила за своей колодой карт — она знала, что в такой ситуации им не помешают совет и помощь.

Единственное, что советовали карты, — это то, что им всем необходимо было пойти во дворец и увидеть то, что там происходит. Как ни странно, но сложившаяся ситуация для них не представляла опасности.

* * *

На вершине Королевского холма, где располагался замок, царил хаос. Все вокруг замка и внутри него больше походило на свалку мусора и лес, в котором веселились с десяток троллей. Весь двор был завален вырванными с корнем деревьями, землей и травой с цветами, которые ураган буквально вывернул из клумб. Осколки стекла, куски дворцовой мебели, все то, что было в замке и на его территории, было раздроблено, смешано и рассыпано по замку и его окрестностям.

Но сам замок остался цел, и они поспешили наверх, туда, где располагался Тронный зал.

Панепаэль придерживала Эллин и Альбериха. Первой помощь требовалась из-за ее положения, второму она была нужна всегда. Так, ведя под руки двух сановных персон, она вошла в Тронный зал.

Стража, понемногу начавшая приходить в себя после удара волшебной стихии, начинала занимать свои привычные места. Старшина дворцовой стражи, увидев входящих, поспешил к ним с докладом.

— Что с моим отцом? Он ранен? Он умирает? — взволнованно спросил принц старшину.

— Вы должны все сами увидеть, — ответил старшина, указывая рукой в глубь зала, туда, где располагался трон.

* * *

Первое, что они увидели, войдя в Тронный зал, — это полное отсутствие крыши. Ее как будто срезали — или для того, чтобы показать уязвимость тех, кто находился в зале, или для того, чтобы как следует осветить то, что там происходило.

Но, видимо, постановщик хотел добавить драматизма, и кроваво-красная туча, которая до сих пор висела над замком, передавала вниз лишь красный цвет, создавая еще более ужасающую обстановку королевских покоев.

Они подошли к трону, и сначала девочке показалось, что на нем сидит глазированная статуя: человек с волосами до плеч, красивой бородой, словно был вырезан из куска блестящего кроваво-красного камня. Его глаза были закрыты, и вся фигура излучала спокойствие, как будто он был запечатлен в период глубокой внутренней концентрации.

— отец? — в этой кровавой тишине голос принца прозвучал как резкий хлопок, который вывел всех присутствующих из оцепенения. Всех, кроме короля Оберона.

— Он мертв? — спросила Панепаэль.

— Нет, — покачала головой Эллин, — он превращен в живой камень.

Альберих осторожно коснулся статуи отца.

— Он нас слышит, видит? — спросил он у жены.

— Возможно.

— Королева мертва, король как будто мертв, — медленно произнес Принц, — значит, я должен стать Правителем?

Эллин кивнула — все очевидно.

Альберих отшатнулся от трона и почти закричал:

— Я не хочу быть королем!

— Ты знал, что это время рано или поздно наступит, — сказала Эллин спокойным голосом. — И теперь, — продолжила она тоном, еще более властным и уверенным, чем она говорила до этого, — вы должны взять на себя не только всю полноту власти, но и принять меры против Темного эльфа. Иначе, — добавила она, подливая масла в огонь, — вас ожидает участь ваших родителей.

Альберих ходил из стороны в сторону, пытаясь справиться с волнением.

— Мне необходимо знать, что происходит, — сказал он, обращаясь к жене.

— Если я сейчас прибегну к пророчеству или гаданию, то могу потерять ребенка.

— Тогда это сделает она, — сказал Альберих, указывая на Панепаэль.

Глава 5Карта 5. Первосвященник

Альберих получает благословление и наставление.

Религия, вера, верование, духовное управление.

Движение, основанное на традициях и общественных предпочтениях, духовный лидер. Совет и мудрое наставление. Ритуалы, обряды и иные элементы веры.

Панепаэль перемешала карты Таро.

— Достаточно? — спросила она у жрицы, внимательно наблюдавшей за девочкой.

— Перетасуй карты семь раз и произнеси вот это заклинание. — Жрица шепнула на ухо Панепаэль несколько необычных слов.

Эллин улыбалась, видя, насколько девочка сосредоточена и сконцентрирована на происходящем. Она старалась не упустить ни одного движения, касаемого техники работы с Таро.

«Что ж, — подумала Эллин, — прилежание — тоже хорошее качество в предсказании. Не такое, как интуиция, но все же лучше, чем небрежность».

Панепаэль чувствовала, как карты тяжелеют в ее руках раз от раза, как она произносила слова заклинания.

— Что может освободить короля Оберона? — спросила жрица и жестом указала на карту, расположенную сверху. Девочка взглянула на ее и увидела новую, незнакомую картинку.

На ней были изображены две фигуры, стоящие в воде. Одной из них был принц Альберих, а другим был священник Велорл, девочка помнила о нем из рассказов по истории.

Судя по изображению на карте, Велорл проводил какой-то неизвестный Панепаэль обряд. Что-то вроде наречения или благословления нового короля.

— Положи карту сверху, — сказала жрица Панепаэль, — и скажи, что ты чувствуешь, видя карту? — И, поймав удивленный взгляд девочки, добавила: — Гадание — это не только возможность увидеть совет, но и возможность ощутить его.

Панепаэль ничего не чувствовала, то ли от волнения, то ли от того, что не знала, как это нужно делать.

— Собери карты и пойдем, у нас много дел, — сказала жрица, направляясь к выходу.

Девочка была готова расплакаться от постигшей ее неудачи, но, собрав волю в кулак, последовала за своей наставницей.

* * *

Эллин, Панепаэль и Альберих спустились в конюшни, где их уже ожидали оседланные лошади. Панепаэль никогда еще не ездила верхом, но видя, как уверенно себя чувствует в седле беременная Эллин, предположила, что ей ничего не угрожает.

Они должны были лично посетить Священника, поняла девочка из обрывков фраз, которые донеслись до нее со стороны принца и принцессы. Или короля и королевы?

К полудню они достигли намеченного места. Это был небольшой деревянный дом, расположенный на самой окраине Старого города.

— Мы на месте? — как всегда взволнованно спросил Альберих.

— Да, это его дом, — спокойно, как всегда, ответила Эллин.

— Но мы не принесли никаких подарков! Возможно, он нас не примет.

— Не волнуйся, в сложившейся ситуации нам точно не до подарков.

Неожиданно дверь в дом отворилась, и перед посетителями предстал человек, похожий на того, что был изображен на картине, за исключением того, что его одежды были забрызганы кровью. На правой руке виднелась свежая рана, лицо было ободрано, волосы всклокочены.

— Что случилось? — взволнованно спросила Эллин, останавливая рукой старшину стражи, который попытался встать между ними и священником.

— Это был Темный эльф, — сказал Велорл, поклонившись Эллин. — Он приходил за Скрижалями.

— И? — с тревогой в голосе спросила Эллин.

— Он забрал их, ударив меня Кубком.

— Значит, Оберон и Альва не единственные, кто входил в его план, — задумчиво сказала жрица, стараясь понять, что делать дальше.

Священник посмотрел на Эллин. Он явно не понимал, о чем она говорит.

— Альва убита, Оберон превратился в живой камень, — коротко ввела в курс дела Эллин. — Мы думали, что серебряный Меч сознания поможет нам восстановить Оберона, разрушить чары. А Чаша удовольствий, возможно, смогла бы воскресить Альву.

— Я видела его на дороге сегодня утром, — вмешалась в разговор Панепаэль. — Он нес в сумке четыре вещи, две из которых походят на те, о которых вы только что говорили.

— Где именно ты видела его? — обратился к ней священник.

— На дороге, у озера. Он сказал, что направляется к Волундуру.

Священник побледнел и сел на ступеньки дома.

— Если так, то они потеряны для нас. И, — добавил он, обращаясь к принцу и принцессе, — это только начало его замысла. Как и тысячу лет назад, Волундур мечтает уничтожить Старый город.

— Он что-то говорил про Руку бога? — спросил Священник, обращаясь к Панепаэль.

Та кивнула в ответ.

— Тогда это был не Темный эльф, — произнес он и упал на колени.

* * *

Велорл проводил гостей в дом, где царила разруха — видно, что схватка с Темным эльфом, или кем-то иным, была не на жизнь, а на смерть.

Священник пояснил то, что никто из присутствующих не знал до настоящего времени. По его словам, Волундур, используя Скрижали, подчинит себе некое Спящее божество, которое использует для захвата власти и получения полного контроля над Вселенной.

Велорл указал на рисунок, на котором были запечатлены 12 планет, которые каждую тысячу лет выстраиваются в одну линию, образуя так называемый парад планет. Это время, когда Спящий бог наиболее уязвим, и именно в это время его можно подчинить себе.

Но Скрижали могут не только подчинить бога, но и убить его.

Сегодняшняя атака, по мнению священника, была направлена на то, чтобы обезвредить две Руки бога — короля и королеву, Хранителей Скрижалей. И хотя Скрижали хранились у священника, слабость или смерть короля и королевы позволили Волундуру беспрепятственно захватить их, поскольку никто не смог ему противостоять.

— А из меня, как видите, боец никудышный, — произнес священник, разводя руками. — Да, — добавил он как что-то малозначительное, но на самом деле имеющее не меньшее значение, чем то, что он поведал до этого, — по преданию, Рука бога, которой стал Волундур, может быть остановлена королем-Хранителем и королевой-Жрицей.

— Я слышала, — вмешалась в разговор Панепаэль, — что посвятить в короли или жрицы можно только при помощи украденных Скрижалей.

Священник рассмеялся и погладил девочку по голове.

— Это не совсем так. Либо ты король, либо нет. Либо ты жрица, либо нет. И тогда неважно, что у тебя в руках — священный кубок или простая чаша.

— А у вас осталась чаша? — поинтересовалась Панепаэль, указывая на царящий хаос.

— Да, она всегда где-то рядом, — сказал священник, доставая из-под стола медную чашу. — Вот.

* * *

Все было точь-в-точь как на карте. священник и принц стояли в воде озера, и священник лил принцу на голову воду из чаши.

— Как священник священных Скрижалей и нарекаю тебя новым правителем. Теперь Альберих, сын Оберона, ты король Старого города и хранитель священных Скрижалей.

После сказанного священник склонил голову перед Альберихом и произнес:

— Приветствую вас, мой король!

Панепаэль переполняли эмоции — она видела в реальности то, что было когда-то и кем-то нарисовано на карте. И, скорее всего, художник, который, вероятно, уже умер, никогда не видел ни Альебриха, ни Эллин, ни священника. Он не мог знать, как и почему будет коронован принц, но в то же самое время он безошибочно запечатлел все это.

Когда эмоции начали понемногу утихать, Панепаэль посетила еще одна мысль, которую она попыталась прогнать, но которая назойливо возвращалась, как муха, почуявшая сладкое.

В колоде карт девочка видела карту Смерть. Она не помнила, кто был изображен на этой карте, но твердо знала, что художник не ошибся, как не ошибся он в этот раз. Она посмотрела на своих спутников и подумала: «Кого из них может жать пророчество этой страшной карты?»

Глава 6Карта 6. Влюбленные

Альберих и Эллин проводят первую ночь вместе как король и королева.

Сочувствие, сексуальность, страсть. Союз на основании симпатии, объединение общих усилий, эмоционально сплоченный коллектив.

Когда все вернулись в замок, то не узнали его из-за произошедших перемен. Белоснежный и величественный до отъезда, он почернел и постарел в одночасье. Конечно, черные флаги, черная драпировка дверей и окон сыграли свою роль. Но было еще что-то, что витало в воздухе, и буквально давило на всех. Наверное, так ощущается смерть…

Пошел снег, и давящее ощущение начало пропадать, а вместе с ним, а возможно, и вместе с королем и королевой, вошедшими в замок, возникло ощущение чего-то нового, чистого.

Панепаэль почувствовала, что замерзает. В суете и волнении прошедшего дня некогда было оценить свое состояние. Но сейчас казалось, что все позади, поэтому и усталость, и голод, и холод, — все человеческие слабости напомнили о себе. Девочка чуть не расплакалась от нахлынувших на нее чувств.

— Ну, ну, только не надо сырости, — строго и одновременно по-доброму сказала бабушка. — Ты сегодня оказала неоценимую услугу королю и королеве, и, вполне возможно, твое имя будет вписано в историю Старого города.

— А что теперь? — спросила Панепаэль, не понимая, что еще можно ожидать от этого суматошного дня.

— А теперь мы отдохнем и позволим Судьбе навести порядок. Тем более, от нас отдохнувших проку больше, чем от уставших.

С этим словами бабушка взяла внучку под руку, и они направились в дом Таймерл, где их ждали ужин и теплая постель.

* * *

Панепаэль, умытая и завернутая в теплый плед, сидела в гостиной у камина и пила крепкий чай, пока бабушка продолжала заниматься делами.

Девочка никак не могла понять, какую роль при дворе играет Таймерл, но судя по тому, какие распоряжения она отдавала, и главное кому, роль ее была весьма значительной.

За то время, пока Панепаэль пила чай, Таймерл отдала с дюжину распоряжений, обсудила план ремонта замка и отправила с десяток вестников и посыльных по делам Короны. И все это после такого трудного дня.

Помимо этого, Панепаэль видела, как бабушка продиктовала под запись краткий рассказ о прошедшем дне.

— Память недолговечна, — сказала она внучке, — а то, что произошло сегодня, важно сохранить в мельчайших деталях.

— Я и не думала, что за один день можно столько сделать, — сказала Панепаэль, когда бабушка закончила диктовать хроники прошедшего дня.

— Да, выдался денек, — с улыбкой сказала Таймерл, — но бывало и похлеще. Впрочем, — она задумалась и посмотрела куда-то вверх, словно оттуда ей сообщили какую-то новость, — я думаю, что это только начало, и королю с королевой, и нам с тобой предстоит многое испытать. А вот и суп готов!

Девочка посмотрела в окно. Крупные хлопья белого снега падали на город. Казалось, природа не согласна с трауром, объявленным в замке, или с его цветом, и как могла, исправляла ошибку людей.

Панепаэль находилась в бабушкином доме, и вдруг частью сознания очутилась в Королевском саду. В свете заходящего солнца и взошедшей луны, укутанные снегом, деревья казались какими-то сказочными, неземными. Они, невесомые и воздушные, придавали всему окружению нежный и чувственный образ.

Девочка обратила внимание, что среди деревьев виднеются две обнаженные фигуры. Женщина, прекрасная своей грациозностью и еще более прекрасная своей беременностью, обнимала мужчину. Это были Альберих и Эллин. Панепаэль смутилась увиденному, и тотчас образ пропал.

— Мужчина и женщина в объятиях друг друга? — переспросила бабушка после рассказа внучки, — в этом нет ничего предосудительного, даже если это король и королева.

— Но что они делали голые в саду, в столь позднее время?

— Девочка моя, — сказала бабушка, гладя внучку по голове, — человеческая интуиция — странная штука и никогда не знаешь — то, что ты видела, реально или всего лишь игра воображения.

Панепаэль опять поймала образ влюбленных. На этот раз они, взявшись за руки, входили в двери, ведущие в королевские покои.

— Да, странно и удивительно, — согласилась Панепаэль со словами бабушки.

Но та уже сидела за столом и рассматривала колоду карт. Не ту, что принадлежала Панепаэль, а ту, что была у нее. Хотя, если вдуматься, это была одна и та же колода.

Она выложила в ряд карты, сюжеты которых уже сыграли роль в их судьбах. Шут, Маг, Жрица, Императрица, Первосвященник, Влюбленные.

С этими картами Панепаэль была знакома, так сказать, в реальности. Остальные карты представляли для нее загадку, как по внешнему виду, так и по тому, что они предрекали в реальности.

Но у Таймерл был некий замысел. Она хотела ввести девочку в курс событий и, указав на кресло рядом с собой, она достала еще карты, которые пока не попадали в поле зрения Панепаэль.

— Это Скрижали, или, как их еще называют, Младший Аркан, — сказала бабушка, раскладывая перед внучкой карты с изображением Кубков, Жезлов, Мечей и Пентаклей.

— Это те самые Скрижали, которые были украдены?

— Не совсем, это образы тех Скрижалей, которые были украдены.

— Я слышала, — продолжила Панепаэль, — что у них есть имена.

— Верно, — кивнула в ответ бабушка. — У скрижалей есть имена: Жезл Победы, Чаша Удовольствия, Меч Разума и Диск Желания.

— Тогда почему здесь не четыре карты, а десять по четыре? Зачем такая путаница?

— Давно, когда король Оберон только стал Хранителем Скрижалей, он начал изучать их. И каждая Скрижаль показывала ему то, на что она способна. Или на что способен человек, который владеет Скрижалью. У каждой из Скрижалей по десять возможностей. Вот так и возникли сорок карт.

Таймерл достала несколько карт и положила их перед девочкой.

— Вот здесь Селоми, Темный эльф, использовал Жезл Победы для того, чтобы подчинить себе других людей. А тут ты можешь видеть Халлавей, которая использовала Чашу Удовольствия для того, чтобы создать союз.

— А вот здесь что? — девочка показала на одну из карт.

— А это священник Калливан, который использовал запретное знание для того, чтобы воскресить своего погибшего сына. Здесь и поступок, и его последствия.

Панепаэль взяла карты, которые бабушка отложила в сторону. Их было шестнадцать, и на них были изображены разные люди, мужчины и женщины. Карты чем-то напоминали портреты.

— А это что за карты?

— Это карты людей, или человеческие роли, которые присутствуют в той или иной ситуации.

Таймерл задумалась, словно вспоминая что-то из своего прошлого, а потом продолжила свой рассказ.

— Карты, как описание жизни, помогают понять настоящее, разобраться с прошлым и получить подсказки для будущего. В них есть все: победа, любовь, мудрость, удовлетворение. Видя расклад, ты видишь частичку мира так, как его видят карты.

— А эти карты, — Панепаэль указала на 22 карты, из которых шесть она уже знала. — Каков их смысл?

— Это частички Вселенной в человеческих судьбах. Когда они появляются, то показывают нам, что Вселенная от нас что-то хочет, что-то демонстрирует, вмешивается в ход событий. Шут, Смерть, Мир и снова Шут — Рождение… Смерть… Объединение с Богом… И снова рождение.

— Я не верю в перевоплощение, — заметила Панепаэль на слова бабушки.

Таймерл пожала плечами и сказала:

— События происходят не потому, что в них верят или нет, а потому, что они происходят.

— Бабушка, а почему после того, как я обрела эту колоду, со мной стали случаться самые разные вещи, странные вещи, точь-в-точь как те, что нарисованы на картах Старшего Аркана?

— Когда я получила эту колоду, — сказала бабушка, показывая на разложенные на столе карты, — со мной происходило что-то подобное, и тогда я тоже задала этот вопрос.

— И?

— Мне сказали, что так карты учат меня. Нужно не только много знать, но многое пережить, чтобы понимать то, что говорят карты. В них мир, глубина, в них человеческая Жизнь и Судьба.

Таймерл достала одну из карт, на которой был изображен человек, лежащий на воде вниз лицом.

— Кто это? Это Альберих? — взволнованно спросила девочка. — Он умер? Тогда все напрасно?

— Карта Смерти говорит нам о том, что что-то закончилось, но что-то будет продолжено, а что-то родится вновь. Так что каждый следует по своему пути, и как само следование, так и его итог не бывают напрасными. — Тем более, — продолжила бабушка, — пока Жрица и Королева беременна, она не может быть провидицей. И эта обязанность и великая честь возлагается на тебя.

Глава 7Карта 7. Колесница

Альберих отправляется на поиски.

Прогресс, обязательство, достижение, рывок, ускорение и движение процесса. Реальный успех. Выявление личностного потенциала и его оценка окружающими.

Утро выдалось холодным и морозным. Даже удивительно, как вчерашняя весна превратилась в холодную зиму. За сутки, прошедшие со смерти короля и наступления зимы, весь мир преобразился. Воду сковало льдом, на снегу, покрывшем деревья, образовалась корка. Мир замерз, как замерз его правитель.

Сильный северный ветер растрепал, а в некоторых местах и сорвал, черные траурные знамена. Со стороны могло показаться, что ветер против траура.

Панепаэль прекрасно выспалась и теперь, обретя новые силы и некоторую уверенность в себе, она направлялась в замок, где ее уже ждала Эллин.

Откровенно говоря, Панепаэль не очень хотела встречаться с этой сильной и властной женщиной. Но, как сказала бабушка, Эллин была законом, который следует чтить.

Панепаэль запахнула полу мехового пальто и поглубже спрятала нос в воротник. Еще немного, и они дойдут до восточных ворот замка, а там горит камин, там тепло и комфортно.

В воротах Панепаэль встретил старшина дворцовой стражи, чтобы сообщить ей весьма любопытную информацию.

— Госпожа, — обратился старшина к девочке, — вчера мы получили послание от человека, который подходит под ваше описание Волшебника, Темного эльфа. Он сказал, что будет ждать вас у Западных холмов.

— День только начался, — подумала девочка, — и, кажется, он будет не менее насыщенным, чем предыдущий.

— Мы непременно схватим его. — Старшина немного помолчал и добавил с усмешкой: — Но, наверное, ваши карты уже рассказали вам о том, что произойдет.

Панепаэль посмотрела на него, но не нашла, что ответить на его глупую шутку.

* * *

Эллин и Альберих заканчивали последние приготовления к путешествию. Вернее, в него должны были отправиться Панепаэль и Альберих, а Эллин, как заботливая жена, помогала мужу собраться в дорогу.

Она достала удивительной красоты кулон и одела его на шею Королю. Это был простой, но, в то же время, огромный рубин, подвешенный на крепкой серебряной цепи.

Эллин обняла мужа за шею и сказала:

— Он защитит тебя. Он поможет тебе. Он — часть моего сердца, которое всегда будет с тобой.

После этих слов кулон вспыхнул ярким светом, затем его сияние утихло, но не погасло полностью, оставив небольшое свечение внутри камня.

— Я благодарна тебе за твою помощь, — сказала Эллин, обращаясь к Панепаэль, — это важно не только для меня. Это важно для всех нас.

После этих слов сердце девочки словно начало разрываться на части. Она хотела закричать, сказать, что Эллин больше никогда не увидит Альбериха. Что он погибнет, и она останется одна с его новорожденным ребенком. Она станет вдовой!

Но что-то внутри нее не позволило этого сделать. Может быть надежда на то, что все будет хорошо. А может быть страх того, что она ошибается.

Панепаэль отошла в сторону, чтобы занять себя чудом, которое вряд ли удастся увидеть вновь. Речь идет о волшебной Колеснице, сделанной искусными мастерами, из металла и магии. Колесница была запряжена двумя конями, черным и белым, готовыми рвануть изо всех сил и домчать своего седока туда, куда пожелает его душа.

Девочка всмотрелась в эту конструкцию. В ней была сила, мощь, в ней был заключен огромный потенциал человеческих возможностей и нечеловеческого волшебства. Казалось, что эта вещь вообще не может принадлежать этому миру, и тем более не может управляться существом этого мира.

Альберих поднялся на подножку и обратился ко всем, кто был в это время на Дворцовой площади. В его голосе слышались страх, волнение и неуверенность и в себе, и в исходе дела. Но он — Король, и выбора у него просто нет.

— Я покидаю вас, чтобы уйти на поиски Скрижалей. Без них наше королевство обречено. Это мой долг как короля, и как сына отца, за которого я должен отомстить. Я не беру с собой оружия. Но я беру с собой мудрого и прозорливого помощника, который поможет мне в моем деле. Мы вернемся, и мир воцарится в нашем доме!

Панепаэль закрыла глаза, чтобы никто не увидел ее слез. Но это были не слезы маленькой девочки, не слезы страха перед неизведанным, а слезы боли и страдания за человека, который стоял на колеснице. Она отчетливо помнила свое видение: на фоне вулканов и бушующей магмы механическое чудовище уничтожит принца Альбериха.

Не поднимая глаз, она шагнула в колесницу.

* * *

Колесница без усилий двигалась к намеченной цели. По широкой дороге, проходящей через большие и малые деревеньки, они двигались к Западному холму — небольшой горе или большому холму, что возвышался на горизонте.

Панепаэль поразило то, что они не встретили ни одного местного жителя. Местность как будто вымерла, люди попрятались в своих домах и подвалах, не в силах противостоять странным явлениям, происходящим в их королевстве.

— Ты чувствуешь это? — обратился король к девочке.

— Что именно?

— Запах, запах серы.

Панепаэль втянула носом воздух, но ничего не учуяла.

— Определенно пахнет, — сказал Альберих, чуть придерживая коней, — наверное, это проснулся Мудрейший.

— Кто это?

— Не кто, а что, — улыбнулся король, хотя в его улыбке было больше страдания, чем в иной страдающей физиономии, — это древний вулкан, который находится неподалеку от Западного Холма.

Король все сильнее и сильнее сдерживал коней и, наконец, полностью остановил колесницу.

— Там может быть очень опасно, — заметил он, глядя на девочку в надежде, что та скажет ему, что это не так.

Но вместо этого Панепаэль сказала иное.

— Ты — король! И никто, кроме тебя, не сможет сделать то, что мы собираемся сделать. Ты — сможешь, несмотря на твой страх и слабость! Вперед, на тебя смотрит все твое королевство!

Альберих робко дернул поводья, и колесница направилась вперед.

Еще немного времени в пути, и они достигли границ королевства и места, где начинался Западный холм. На этом месте виднелись развалины старой стены, которая защищала королевство от разбойников с запада. Но прошло время, разбойники повывелись, и теперь никто не считал нужным восстанавливать этот рубеж защиты.

«А зря», — подумала Панепаэль, рассматривая развалины высокой и когда-то крепкой стены.

Они проехали чуть в сторону от дороги, которая вела в тупик, к тому месту, где возвышалась высокая арка старых ворот. Ворот не было, арка, казалось, вот-вот разрушится. Но это было единственным местом, через которое могла проехать колесница, чтобы продолжить свой путь к холму.

Запах серы и дыма усилился, по земле прошла легка дрожь, как будто кто-то почувствовал, что они ЗДЕСЬ, и был недоволен этим.

Проехав через ворота, они остановились.

— Куда дальше? — поинтересовался Альберих.

— А мне почем знать, — парировала девочка.

— Кто из нас советник короля?

Панепаэль посмотрела кругом и заметила невдалеке проход, который начинался в основании холма. Это была не просто дыра в земле, а рукотворный арочный проход, выложенный камнями. На самом верху проема виднелся барельеф. Панепаэль присмотрелась и различила фигурку геральдического дракона, который держал в своих лапах небольшие серебряные весы.

Вспоминая свое видение у вулкана, Панепаэль подумала о том, что, может быть, стоит предупредить короля. Но сразу отбросила эту мысль — паники не избежать. Он просто уедет и не сделает того, зачем он приехал сюда.

«А сюда ли? — засомневалась девочка. — Что здесь может быть важного?»

И вдруг глаза дракона, который был всего лишь рельефной статуей, сверкнули, озарив все вокруг. От яркой вспышки король и Панепаэль зажмурились, а животные, испуганные столь странным явлением, поднялись на дыбы.

Колесница вмиг перевернулась, опрокинув седоков в траву.

Глава 8Карта 8. Сила

Альберих борется с Технодраконом.

Сила, обладание возможностью, усилие. Сила воли и победа над искушениями. Грубое и жесткое физическое действие или подготовка к нему. Способность изменить ход событий.

Панепаэль, ошеломленная происходящим, попробовала встать на ноги. Колесница валялась на боку. Альберих лежал чуть поодаль, уткнувшись лицом в траву и не подавая признаков жизни.

Черный конь бегал вокруг с безумными глазами, и казалось вот-вот должен был свалиться без сил от этой неистовой скачки. Белый конь пропал без следа.

— Альберих!

Вместо ответа Панепаэль услышала странный шум вдалеке. Он одновременно напоминал свист и шипение и доносился откуда-то сверху, словно тот, кто издавал шум, находился над землей.

Шум приближался, и девочка, повинуясь природному инстинкту, бросилась в траву. Над головой что-то пронеслось, затем она услышала страшный животный крик.

Она осмотрелась, чтобы понять, что это было, но из-за травы ничего невозможно было разглядеть. А еще она перестала слышать звук копыт черного коня, что мгновение назад носился по поляне.

Девочка перебралась ближе к королю — единственной защите, которую она усмотрела для себя в этом странном месте.

Альберих уже начал приходить в себя. Он посмотрел на девочку, пытаясь понять, где он и что происходит.

— Мы должны бежать! — почти закричала Панепаэль в ухо королю, — здесь происходит что-то странное!

— Куда?

Но в этот момент в небе опять раздался свистящий звук, громче и сильнее первого.

— Поздно!

Они увидели, как невдалеке возникла фигура огромного металлического чудовища, дракона, который, сверкая глазами и издавая ужасающий скрежет, направился в их сторону. В его намерениях сомневаться не приходилось, и единственное, что нужно было, — это БЕЖАТЬ!

Панепаэль потянула обессиленного Короля за руку, под защиту колесницы. Девочка рассудила, что магия этой волшебной повозки как минимум защитит их, а, вполне возможно, и поможет убежать. Возможно (и как в это хотелось верить!), она способна перемещаться без коней, одной лишь силой магии.

Земля содрогнулась под беглецами — это Технодракон в один прыжок оказался рядом с колесницей. Земля под ним горела, воздух плавился, создавая непреодолимую ауру защиты, смертельной для всего живого, что просто окажется рядом с этим чудовищем.

Чудовище раскрыло свою пасть, то ли стараясь устрашить свои жертвы, то ли для того, чтобы взреветь, выбросив в небо переполняющую его мощь, но в этот самый момент Панепаэль заметила главное, то, что, возможно, спасет им жизнь.

Язык чудовища что-то напоминал. В этом хаосе было очень трудно сосредоточиться, но инстинкты, почуяв, что знание может помочь в выживании, услужливо подсказали: Меч Разума!

Точно, в пасти чудовища виднелся Меч Разума. Он был вместо языка, был самим языком.

Получается, Доккалфар использовал меч для того, чтобы оживить этого монстра, дать ему силу и волшебную мощь.

— Это творения Темного эльфа, — прокричал Альберих в ухо девочке, — но до сих пор они не могли действовать, так и стояли то тут, то там в виде причудливых скульптур.

— У него Меч Разума, — девочка показала на пасть чудовища, — он сделал его живым. Если вырвать его язык, он умрет!

— Легко сказать!

В этот момент голова Дракона оказалась рядом с ними, а челюсти сомкнулись, откусив кусок колесницы. Магия колесницы бессильна против магии Скрижали.

Но, укусив за борт колесницы, дракон перевернул ее, накрыв беглецов как домиком.

— Мы в ловушке! — прокричала Панепаэль. — Что делать?

Ее мозг судорожно работал. Ни они, ни король не могли победить Дракона. Но что-то должно быть, что-то, что может им помочь.

В этот момент раздался еще один удар по колеснице — Дракон пытался ее перевернуть, лишив беглецов защиты и спасения. Но она удержалась, и девочка поняла, что у них еще есть шанс.

Что-то коснулось сознания Панепаэль, и она, следуя этому зову, достала колоду карт.

— Верно, они помогут убежать отсюда!

Она перетасовала карты с единственной просьбой, которая сейчас могла звучать: Помощь! В ее руках оказалась карта Колесница.

Последовал еще один удар, и колесница слегка наклонилась. Времени оставалось мало, крайне мало!

Она не понимала, как колесница поможет им и, перетасовав вновь, достала карту — Колесница! И вновь и вновь.

— Я не понимаю, что происходит, — сказала она Альбериху. — Я ищу помощь, но карты каждый раз показывают на то, что она у нас уже есть.

— Тогда подумай, как еще можно воспользоваться помощью, которую предлагают карты.

Удар по колеснице подействовал как ушат холодной воды, вылитой за шиворот — думать надо быстро, иначе думать будет некому.

Девочка вспомнила, что для того, чтобы воспользоваться картой, надо представить место, в котором хочется оказаться. А что, если магия колесницы работает так же?

Она попробовала представить замок, но колесница не сдвинулась с места.

— Может быть я что-то не так делаю? — подумала девочка, и вдруг в ее сознании возник образ Меча Разума, который, несомненно, нужно было забрать у этого монстра. И, в подтверждение ее слов, колесница завибрировала.

Панепаэль быстро пояснила королю, что и как будет происходить.

— Я подниму колесницу в воздух, вы вырвете у него меч, и мы улетим в безопасное место!

И, не давая Альбериху опомниться, она осуществила свой план. Он был безумен, он был невозможен, но они смогли!

Колесница взмыла вверх, застыв над драконьей пастью, и Король, проявив чудеса отваги и ловкости, наклонился через ее борт и вырвал меч.

Миг, и они воспарили в облака, оставив за собой огненный вихрь, в который превратился их противник. Свобода!

Но Альберх не смог удержать меч в руках, и он упал вниз, в это огненное месиво.

— Придется возвращаться! — сказала Панепаэль, направляя колесницу вниз, туда, где уже стихало пламя темной магии.

Глава 9Карта 9. Отшельник

Альберих находит Диск.

Изоляция, одиночество, отступление. Необходимость пересмотреть планы и посоветоваться. Необходимость остановки для перегруппировки сил. Поиск внутренней мудрости. Решение о правильности или неправильности, основанное лишь на собственном мнении.

В глазах еще мелькали огоньки от вспышки огня, а в ушах еще стоял шум от грохота взрыва Технодракона, когда Панепаэль повела колесницу к земле, туда, где так недавно перед ними предстала смерть в облике металлического монстра.

Вокруг были разбросаны обломки Технодракона — шестерни, куски обшивки туловища, когти и все то, что не так давно представляло собой чудовищного монстра. Панепаэль выбрала место и совершила мягкую посадку — оказалось, что летать на Волшебной колеснице не сложнее, чем предаваться мечтаниям.

Альберих сошел с колесницы и не верящим взглядом обвел поле боя.

— Кто это сделал?

— Вы, — Панепаэль показала на него пальчиком.

— Как?

— Просто без Волшебного Меча, без Меча Разума, это всего лишь груда железа, — девочка ткнула кончиком носка какую-то железку, которая отскочила в строну.

Эмоции переполняли Альбериха — он был рад, он был счастлив, он совершил то, во что вчера даже не поверил бы. И он расплакался… От радости и надежды на то, что вполне возможно, то, что требуется от Короля, будет им выполнено.

Слеза упала на меч и он откликнулся, словно живой.

* * *

Панепаэль и Альберих забрались в колесницу, но та не захотела лететь, или, что скорее всего, просто не смогла. Поединок с драконом для нее закончился не так удачно, как для них. Часть бока выдрана, с другого бока видны шрамы, оставленные огромными технокогтями, колеса погнуты и не могут вращаться. Похоже, подарок далеких предков сыграл свою роль и теперь останется здесь, как памятник удивительной победы духа над силой.

Но это была не единственная неприятная новость, которая ждала путников. Обратной дороги не было. Вернее, не было той, по которой они приехали в это место. Что случилось с ней, сказать было невозможно, но вместо нее возникла тропа, которая вела в горы.

Как будто кто-то хотел, чтобы они продолжили свой путь по заранее намеченному маршруту.

— Мне рассказывали, — сказала девочка королю, указав на раздвоенную снежную вершину, — что там находится Гора предков и самая первая гора, созданная богами.

Через несколько часов они достигли подножия горы и разбили лагерь. Днем пройти через эти горы было чрезвычайно трудно. Ночью же они превращались в неприступные вершины.

Альберих развел огонь, а Панепаэль собрала ужин из тех припасов, что передала им королева.

«Все-таки предусмотрительность женщины, важная черта», — подумал девочка, когда согрелась и насытилась ужином. Ее настроение улучшилось, и даже захотелось спеть какую-нибудь веселую песенку.

Альберих тоже был в приподнятом настроении. Он, как король, выступил на защиту своего королевства и одержал победу в неравной борьбе.

Панепаэль решила закрепить эту уверенность.

— Вы прекрасно справились со своей задачей. Это подвиг героя.

— Без тебя я не смог бы его одолеть. Ведь ты управляла колесницей, да и про меч подсказала мне ты.

— Хорошо, мы вместе молодцы, — засмеялась Панепаэль.

— Верно, — Альберих улыбнулся, но в его улыбке была не только радость, но и тревога. — Что-то будет завтра?

Панепаэль знала, что будет завтра. Вначале она не хотела говорить, но видя, что знание может быть полезнее незнания, решилась.

— Завтра вы найдете Диск Желания.

* * *

Панепаэль решила больше не таить правду от короля. И хотя ее предыдущие ощущения его гибели не оправдались, слава богам, она должна была говорить то, что видела и то, что предсказывала ей колода.

«Вполне возможно, что это я решила, что исходи битвы Технодракона и короля только один. А Судьба распорядилась иначе. Так пусть он знает правду, все-таки он король, хотя и не стал им».

Наутро они тронулись в путь, вверх по тропе, ведущей к вершине горы. На середине пути Король заметил что-то блестящее на вершине.

— Это Диск! — воскликнул он и ускорил шаг.

Панепаэль, напротив, замедлила его, вспоминая значения карты: Осторожность, Осмотрительность, Одиночество. А что дальше?

Она достала колоду и посмотрела на следующую карту — Колесо Фортуны. Таймерл говорила ей, что эта карта означает или успех, или неудачу, или радость, или печаль — все зависит от того, как распорядится Судьба.

Девочка что есть силы побежала за Альберихом, который почти достиг вершины.

— Стойте, там может быть опасно!

— Отойди с дороги! Кроме нас и Диска здесь больше нет никого, и ничто не может помешать нам!

— Но карты говорят, что исход неочевиден! Давайте все обдумаем!

— Не время! Мы у цели!

Панепаэль нехотя отошла с дороги, понимая или, скорее, ощущая, что что-то здесь не так. Ощущая! Точно! Она почувствовала запах серы и камфары!

— Король! — воскликнула она прежде, чем потерять сознание.

Глава 10Карта 10. Колесо Фортуны

Танец Судьбы Альбериха.

Жизненные циклы, судьба, обязательства. Влияние Судьбы на ситуацию. Повторения и напоминания из прошлого. Изменение сезонов, цикл отливов и приливов (в т. ч. жизненных). Удача, момент жизни, от которого зависит многое.

Панепаэль открыла глаза. Она почти привыкла к тому, что переход из карты в карту проходит через пустоту и мрак, от которого потом некоторое время кружится голова.

Она вспомнила последние мгновения предыдущего сюжета — Король Альберих дотрагивается до Диска Желаний и затем исчезает с криками в снежном вихре.

Краем глаза Панепаэль замечает, что там, на горизонте, виднеется высокая каменная башня, по которой что есть силы бьют огненные молнии.

И вновь смена сюжета — она видит новый образ, новое видение. Альберих лежит, раскинув руки, посреди зеленого луга. Его глаза закрыты, его тело кажется безжизненным.

И вновь что-то или кто-то вернул ее внимание к башне. На этот раз на вершине башни она различила человека, одетого в одежды волшебника. Он немного постоял в основании башни, а затем отдал кому-то незримому приказ. И в тот же миг у основания башни возникли четыре фигуры, четыре женских образа, которые все были на одно лицо. И это лицо принадлежало Эллин. Они были одеты в тонкие платья, как будто сотканные из паутины. Волосы их были убраны, а головы украшали венки. Каждая из них несла в башню одну из Священных Скрижалей.

Несмотря на то, что между Панепаэль и Волшебником было значительное расстояние, его голос, возникший у нее в ушах, заставил девочку вздрогнуть.

— Судьба привела вас ко мне. Судьбе угодно, чтобы все происходило так, как происходит. Судьба не ошибается. Ты веришь в Судьбу?

И в этот момент Панепаэль поняла, что это не два разных образа, что возникли у нее в голове, а одно большое видение. Башня стояла неподалеку от луга, на котором лежал Альберих, а она все видела с высоты той скалы, что теперь, лишенная снежной шапки, выглядела непривычно. Все были здесь, все, и беспомощный Альберих тоже.

Альберих простонал, словно разговор в голове девочки пробудил его ото сна. Он открыл глаза и осмотрелся.

— Кто это? — воскликнул он, указывая на Волшебника.

— Я тот, кто помог моему Хозяину стать королем Старого города! — сказал Волшебник громовым голосом. — Скрижали у меня и никто не остановит замысла моего Хозяина.

— Так это ты виновен в смерти моих родителей, короля Оберона и королевы Альвы?

Волшебник рассмеялся в ответ. И только потом, насладившись гневом Альбериха, произнес:

— Ты еще не понял, что ты слаб! Сколько еще падений нужно, чтобы ты понял, что тебе суждено жить упавшим? Ничто не менялось до этого момента! Что заставляет тебя надеяться, что что-то изменится в будущем?

Со своего места Панепаэль видела, как Волшебник установил Скрижали на алтаре, стоящем на вершине башни. Казалось, что все, это конец. Но тут вновь раздался его голос.

— Одна из этих Скрижалей истинная, а три — ложные. Только король, обладающий истинным знанием, сможет отличить реальность от подделки. Ты готов пройти это испытание?

— Но помни, — добавил он, не скрывая смеха, — если ты ошибешься, то твоя голова станет наградой моему хозяину!

— Не делай этого! — закричала Панепаэль.

— Мне нужен не только Меч, чтобы помочь отцу, но и Чаша, чтобы возродить мою мать. Я должен сделать все, что в моих силах!

Альберих поднялся на вершину башни и встал напротив алтаря.

— Помни, принц, — произнес в очередной раз Волшебник, — твой выбор будет иметь последствия.

— Верно, — согласился Альберих, глядя в глаза Волшебнику, — будет. Как будет иметь последствия для тебя то, что ты сделал.

— И еще, — добавил Альберих, доставая Меч Разума, который он прятал в одеждах, — я точно знаю, что эта Скрижаль — настоящая!

В глазах Волшебника возник ужас, он поднял руки вверх, как бы защищаясь от карающего Меча Судьбы, который теперь был в руках его врага.

— Привет хозяину! — сказал Альберих, опуская Меч на голову виновного.

Глава 11Карта 11. Закон

Альберих проходит испытание битвой.

Правила, нормы, испытания, тесты, проверки. Баланс, логика, объективность. Равновесие или достижение равновесия, законные полномочия, наказание за злоупотребление. Хитрость и изворотливость.

Меч достиг головы Волшебника, но вместо того, чтобы разрубить его пополам, он просто прошел сквозь него, словно это был не человек, а туман, напоминающий человека.

По инерции Альберих последовал за своим мечом, сам прошел сквозь Волшебника, не встретив никакого сопротивления, и чуть было не свалился за край башни.

— Вы обманули меня, принц, — засмеялся Волшебник, глядя на недоумевающего Альбериха. — Вы нарушили условия нашего соглашения, и теперь ваша голова принадлежит мне.

Он раскинул руки в стороны и начал медленно подниматься в воздух.

— Альберих умрет, Волундур освободит Спящего бога, и я стану королем эльфов! — произнес он, вися в небе, как посланник небес.

Панепаэль понимала, что никакой он не посланник, но также понимала, что ничего не может предпринять, чтобы остановить его. По крайней мере, сейчас. Возможно, если потянуть время, идея появится, и Панепаэль ввязалась в разговор с Волшебником.

— А как же закон? Как же право крови быть королем? Или тебе наплевать на законы? — прокричала она вверх.

— Что такое закон? Всего лишь следование правилам, которые кто-то когда-то установил, — засмеялся он. — Право крови существует, но, как и в каждом законе, есть исключения. Если Альберих умрет, а его жена, по воле Рока, не родит мальчика или не родит вообще, то род правителя-Оберона прервется. И тогда вступает в силу новый закон!

Да, об этом Панепаэль не подумала. Она не могла предположить, что цель можно достигать не только законным, но и незаконным путем. И тогда, в конце этой беспредельной вакханалии, достигнутая цель вполне может выглядеть вполне законно. Но так ли это?

Четыре женщины-призрака окружили Панепаэль и Альбериха, кружась в медленном танце. Их движения все убыстрялись и убыстрялись, и, казалось, что теперь их не четыре, а восемь, двенадцать….

Их тела, невесомые и воздушные, теперь слились в один полупрозрачный круг, в котором находились девочка и король.

Но трансформации не закончились, напротив, все только начиналось. Панепаэль заметила, что скорость движения круга начала замедляться, а вместо женщин перед ними предстали хищные и злобные существа — Элсирин, эльфы-сирены. Девочка читала о них и знала, что своим танцем и пением они завлекают одиноких путников, а затем, усыпляя их, высасывают жизненные силы.

Это существа Темного мира, с огромными когтями и ненасытными ртами, наполненными множеством мелких и острых зубов, они способны в минуты поглотить все, что представляет собой человек.

Панепаэль поняла, что времени нет и надо что-то делать. Вот коготь одной из сущностей коснулся плаща Альбериха, и девочка заметила, как часть силы покинула ее спутника — он покачнулся, потеряв равновесие.

Она схватила Альбериха за руку, и, разрывая круг, бросилась вниз с Башни. Падая, она услышала сверху злобный смех Волшебника. Она поняла, что падает в одиночестве.

* * *

Удар о землю был силен, но не настолько, чтобы она потеряла сознание или что-то сломала. Так, пара синяков и шишек, это максимум, что с ней произошло.

— А ведь могло быть хуже, — подумала Панепаэль, превозмогая боль в ушибленной спине и садясь на землю. — Что теперь делать? Как быть? Волшебник не шутил, говоря о своих намерениях! Теперь надо спасать не только королевство, но в первую очередь Альбериха, Эллин, ее ребенка.

Панепаэль достала колоду карт, чтобы получить подсказку. Это единственное, что пришло ей в голову.

Перетасовав карты, она достала первую — Волшебник!

— Я сама знаю, что Волшебник — мой враг и моя проблема! Что делать?

Она перетасовала карты вновь, но они дали все тот же совет — Волшебник.

— Да что с вами происходит! Вместо того, чтобы дать совет на будущее, вы мне рассказываете о прошлом.

Волна тепла коснулась головы Панепаэль, и она поняла, что не карты лгут, а она, видя карты, не видит того, что они ей предлагают сделать.

Волшебник, фокусник, манипулятор… Нет, все не то. Волшебник, маг, магия! Значит, вы советуете мне воспользоваться магией!

Она снова перетасовала колоду, и вновь на нее смотрела карта Волшебника. Но на этот раз она восприняла происходящее с радостью, ведь теперь карта подтверждала догадку Панепаэль.

Магия!

Она вспомнила, как когда-то давно, в доме бабушки, она обнаружила эти карты. Они лежали на столе, разложенные каким-то особенным способом. Часть карт образовывала рисунок, а остальная часть, сложенная в стопку, лежала на столе. Как будто бабушка собрала какую-то причудливую картину из карт и размышляла над ней, оставив ненужные карты в стороне.

Панепаэль подошла ближе и вгляделась в расклад. Чем пристальнее она смотрела, тем меньше ей удавалось вглядеться в сами карты. Голова закружилась, картинки поплыли у нее в голове и чтобы не упасть, она схватилась за стол, чуть сдвинув карты.

Тут же головокружение прошло, и девочка вновь обрела способность контролировать реальность.

— Кому-то понадобилась магия? — послышался голос за спиной. Панепаэль не услышала, как к ней подошла бабушка.

— Я просто посмотрела на них, — оправдывалась девочка, — я не использовала магию!

— Карты эльфов — волшебные, и для того чтобы их волшебство стало реальным, надо всего лишь подумать. ПРАВИЛЬНО подумать.

Панепаэль судорожно перелистала колоду и достала карту Закон. С нее все началось и, скорее всего, на этой карте должно все закончиться. По крайней мере, так хотелось девочке, и это желание вызывало у нее в душе ответный отклик.

Она сконцентрировалась на карте, на фигуре Альбериха, Волшебника и тотчас мир вокруг нее исчез…

* * *

Через мгновение мир появился снова. Вернее, она появилась в мире, там, здесь, на вершине башни.

Все получилось! Ее сердце радостно забилось от ощущения собственного могущества и того, что многое можно исправить!

Она стояла на краю арены, что представляла собой вершина башни. Двадцать каменных зубцов окружали ее по периметру. Посредине, на алтаре, лежали три Скрижали — Чаша, Меч и Диск. Жезл она рассмотрела в руках Волшебника, который стоял на противоположном конце этой арены.

Альберих стоял с другой стороны, опершись на одно колено. Видимо, он пытался собраться с силами после неудачной атаки.

— Ты проиграл! — прокричал Волшебник принцу, — ты никто!

Альберих встал на ноги. Его глаза были полны решимости, он был собран и готов к бою.

Он сделал шаг в сторону Меча, который выпал из его рук в борьбе с этим туманным чудовищем.

— Я — король Старого города! — сказал Альберих, делая шаг вперед. — Я — сын короля Оберона! Я — сын Верховной Жрицы! Я — законный Король!

— Альберих, король, Старый город! — засмеялся Волшебник, поднимая Жезл над головой, — приготовься к встрече с моим богом!

Глава 12Карта 12. Повешенный

Падение Альбериха и четыре Скрижали, падающие вместе с ним.

Изменения, замедление процесса, нежелательное событие. Трансформация через испытания, наказание или тяжелый труд. Трудности как элемент обучения. Предательство.

— Нет! — закричала Панепаэль, понимая, что будет происходить дальше.

Кровь стучала у нее в ушах, в голове помутнело. Растерянность и страх уступили место злости — перед ней стоит безжалостный убийца, которого не может остановить никто, кроме нее!

Она выставила руку вперед и направила в нее всю силу, гнев, все свои стремления. Через миг из ее руки вырвался золотистый луч, который достиг Волшебника. Магия! Высшая магия!

Удар был настолько силен, что Волшебник откинулся назад. Чтобы не потерять равновесия, он замахал руками в воздухе и выронил Жезл на пол арены.

Но это не помогло ему задержаться на вершине, и он перевалился через ограждение. Еще мгновение он висел, цепляясь за один из зубцов, но затем силы оставили его и он устремился вниз.

Панепаэль подпрыгнула от радости: она смогла, у нее получилось! Но радоваться было рано. Магический удар, произведенный Панепаэль, был такой силы, что повредил саму башню. Он буквально расколол ее на две части, готовые вот-вот рассыпаться.

Девочка собрала Скрижали в охапку и подхватила за руки Альбериха. Она понимала, что только магия может спасти их, и она решилась, сделав шаг за границы башни.

* * *

Чутье и небольшие, но достаточные магические навыки сделали свое дело. Они зависли за пределами башни. Они висели в воздухе!

Сколько это могло продолжаться и что делать дальше?

* * *

Панепаэль падала.

Магия, которая удерживала их какое-то время, иссякла, и сила притяжения взяла верх.

«Да, есть закон, на который всегда найдется другой закон», — подумала девочка.

Падение началось с медленного погружения, но затем скорость все усиливалась и усиливалась. Скрижали летели рядом, издавая странные, волшебные звуки звона, тихого воя, шуршания, цоканья. Это не пугало, наоборот, отвлекало от неизбежности.

Альберих падал рядом. Он посмотрел виноватым взглядом на девочку, как будто говорил: «Мы пытались и это все, что у нас получилось».

Но, как ни странно, Панепаэль не испытывала ни капли страха перед наступлением неизбежного финала. Внутри было спокойно и ей начало казаться, что все это не по-настоящему.

До того момента, пока не испытала острую боль…

Глава 13Карта 13. Смерть

Эрлкониг, эльфйский бог смерти, празднует смерть Альбериха.

Вывод, переход, трансформация, преобразование. Завершение одной фазы существования и переход к другой. Раскрытие личностных способностей — переход на новый уровень.

Панепаэль очнулась. Вернее, она увидела то, что посчитала реальностью, и это дало ей возможность предполагать, что она очнулась.

Это было незнакомое место — серая безжизненная равнина, над которой висело такое же серое небо. На нем не было туч, просто оно было серого цвета, как будто это был его естественный, природный оттенок.

Оглядевшись вокруг, она заметила Альбериха. Он стоял невдалеке и смотрел куда-то вдаль.

Девочка окликнула его, давая знать, что она здесь, рядом.

Альберих обнял ее:

— Теперь все в порядке, мы живы.

— Где мы? — поинтересовалась Панепаэль, думая, что ее спутник в курсе происходящего.

— Не знаю. Моим последним воспоминанием было то, что Волшебник направляет на меня Жезл, ему в грудь ударяем молния, а затем мы летим с башни вниз. Это ты сделала?

Панепаэль кивнула.

И в тот же миг реальность (или то, что они посчитали реальностью) начала пропадать. На ее место пришел образ женщины с длинными золотыми волосами, заплетенными в косы. Это была Верховная Жрица Альва.

* * *

Еще миг, и реальность вновь обрела прежние серые очертания, но в этой реальности теперь была она, Светящаяся, Величественная, Прекрасная и такая реальная Верховная Жрица.

Альберих бросился в объятия матери.

— Ты жива! Как такое возможно?

— А разве в мире есть только живые? — ответила Жрица, гладя сына по голове.

— Я тебя не понимаю.

— В мире есть и мертвые. Просто мы их не видим, пока не приходит наше время.

— Мы в мире мертвых?

— Можно сказать и так, но правильнее сказать, что мы просто умерли.

— Тогда что это за мир? — Панепаэль решила вмешаться в разговор, чтобы узнать побольше о том, что ее может ожидать.

— Это наш мир, но мир глазами мертвых, — ответила Альва.

— Значит, мы умерли, — грустно сказала Панепаэль.

— Вы отважно сражались, вы почти победили Волшебника, но всему приходит конец, как пришел конец вашей удаче.

— Постойте, — сказала девочка, оглядываясь по сторонам, — Волшебник упал с башни. Он должен быть мертв, он должен быть здесь.

— Не все, что ты не видишь, развивается так, как ты предполагаешь, — сказала Альва и чем-то неуловимо стала напоминать бабушку. — Он падал, но не упал.

— Да, да, я помню, вероятности будущего, — сказала девочка, копаясь в своей сумке, — надо понять, какое будущее нас ожидает.

— Будущее? — удивилась Королева. — Здесь нет будущего.

— Надеюсь, что вы ошибаетесь, — и Панепаэль достала из сумки колоду карт.

— Вещи? В этом мире не может быть вещей! — воскликнула Альва, увидев колоду карт.

— Может быть все, так мне говорила моя бабушка.

Панепаэль перетасовала колоду и задала вопрос. В ее руках оказался Козырь Смерти. На нем был изображен Альберих, лежащий лицом в воде. Над ним возвышалась фигура мужчины, держащего в руках Меч и Жел, две из четырех Скрижалей.

— Постой, — Альва схватила девочку за руку. — Еще раз посмотри на карты.

Девочка перелистала колоду, но не заметила ничего необычного.

— Все в порядке.

— Ты сравни карту Смерть и другие карты, — посоветовала Альва.

Панепаэль всмотрелась в карты и поняла, о чем говорила Жрица.

— Она какая-то не такая!

— Она — подделка.

— Значит, смерти нет?

— Не совсем, — улыбнулась Альва. — Это значит, что смерти может не быть ни для тебя, ни для Альбериха. Смерть подделать нельзя, но вот другое, в том числе и персонажей на карте, — вполне реально.

Подойдя к сыну и посмотрев в его глаза, Альва продолжила:

— Смерть — всего лишь переход из одного состояния в другое. Чем быстрее вы поймете, что вы «не там», а «тут», чем быстрее вы поймете, что трансформация неизбежна, тем быстрее начнется новый этап.

— У нас есть будущее? — с надеждой спросил Альберих.

— Будущее есть у всех и у всего. И ваше будущее еще не определено вами. Вы еще можете найти Волшебника, можете найти скрижали, можете спасти Королевство. Можете…

— Все в наших силах?! — сказала Панепаэль.

— Все в вашей воле! — поправила Альва.

Глава 14Карта 14. Умеренность

Медальва, эльфийская богиня-целительница, излечивает раны Альбериха.

Заживление, медитация, омоложение. Восстановление потерянного баланса. Исправление ошибок прошлого и раскаяние. Принятие последствий событий с достоинством и пониманием.

Альва, Альберих и Панепаэль шли через серую долину. По мере того, как они продвигались вперед, на их пути стали встречаться кустики серой и безжизненной травы, которые потом сменялись все большими и большими травяными островками. Затем появился серый и такой же безжизненный кустарник, а затем они увидели деревья.

В обычном мире вид скрюченного и почерневшего древесного ствола без листьев не вызывал бы у Панепаэль такой радости, как здесь — это была надежда на то, что ни движутся к Жизни.

И точно, еще немного, и мир вокруг них начал обретать цвет.

— Мы собираемся встретиться с Медальвой, — пояснила Альва. — Она посредник между мирами, призванная сохранить баланс между светом и тьмой. Души умерших находятся здесь, в этом мире, недолго, а затем их участь определяется законом. Возможно, Медальва сможет помочь нам, или навсегда лишит надежды на спасение.

Они вошли в прекрасный сад, в котором росли разные фруктовые деревья. Плоды свисали со всех веток, как бы подчеркивая, что это не просто деревья, но деревья, способные принести пользу этому миру.

Альва последовала к калитке, что виднелась в глубине сада.

— Прежде чем мы войдем, вы должны запомнить, — обратилась она к Альбериху и Панепаэль, — Медальва — богиня, и то, что она скажет, и даже то, как она думает, может быть за пределами человеческого понимания. Не удивляйтесь ничему и сохраняйте спокойствие.

Альва хотела сделать шаг, но, вспомнив о важном, добавила:

— Боги никогда не делают что-то «просто так». Обычно просьба к богу — это сделка, которую необходимо выполнить. И наша просьба, скорее всего, станет частью такой сделки.

— Какой бы ни была цена, думаю, она не будет что-то значить по сравнению с будущим королевства, жизнью моей жены и ребенка, — сказал Альберих, полный решимости выполнить все, что потребует от него богиня.

— Тогда вперед, — сказала Альва, толкнув двери.

— Вы не пойдете с нами? — спросила ее Панепаэль.

— Я не могу, — с грустью ответила ей Альва, — туда могут попасть только те, кто готов принять свою участь. Я — пока нет.

— До свиданья, мама!

— До свидания, Ваше Величество!

* * *

Они прошли в сад, туда, где, по ощущению Панепаэль, должна была располагаться Медальва. Там, в глубине сада, посреди большой поляны они увидели женщину, одетую в белые одежды. Она сидела на земле, подогнув ноги и закрыв глаза. Она размышляла, отгородившись от окружающего мира.

Панепаэль тихонько кашлянула, но женщина никак не отреагировала на посторонние звуки.

— Что, так и будем стоять и ждать? — в нетерпении спросил Альберих у девочки.

Она подняла руку, призывая сохранять терпение и немного подождать. Но терпение никогда не было одной из добродетелей Альбериха. Он сделал несколько шагов к Медальве и протянул руку.

Он почти коснулся ее плеча, когда ослепительный свет заставил его отступить. Альберих схватился за руку, словно по ней ударили или обожгли чем-то — боль ощущалась, но была какой-то странной.

— Альберих, сын короля Оберона и королевы Альвы! Трус и храбрец, муж и отец, мальчик и король! — проговорила Медальва, открывая глаза.

Затем перевела взгляд на Панепаэль и протянула ей руку. Девочка не хотела брать руку богини, но что-то помимо ее воли сделало это за нее. У богини была железная хватка!

— Панепаэль, дочь Филхардила и Джанилр! Эгоистична и самоотверженна, дочь и внучка и… жрица.

Панепаэль высвободила руку и отошла в чуть назад:

— Я не жрица.

— Не так!

Медальва раскинула руки, и перед ними возникло облако, чем-то напоминающее экран. В этом облаке, как в окне, присутствующие увидели все, что происходило с ними в недавнем прошлом.

Вот Панепаэль в сопровождении отца прибывает в Старый город, вот борется с пауком, вот начинается путешествие, которое приводит ее в это место. В этом облаке-окне было все, до мельчайших деталей, в нем были поступки, слова. В нем была истина, без оглядок и отступлений.

Панепаэль и Альберих были слегка шокированы, но не волшебными способностями богини, а картиной воспоминаний, которые нахлынули на них. Реальность определяла их поступки, но им напомнили, что реальность была чем-то бóльшим, чем то, что они видели перед собой.

Образ исчез, и Медальва обратилась к путникам.

— По правилам моего мира, я должна предоставить вам выбор — остаться здесь или вернуться в мир.

— Мы должны вернуться! — сказал Альберих. — Мы должны остановить Доккалфара и Волундура!

Медальва перевела взгляд на Панепаэль, и та кивком головы подтвердила выбор Альбериха.

— Ваше возвращение нарушит баланс между мирами, я не могу допустить этого. Чтобы сохранить гармонию миров, я должна взять с вас плату, жертву, которую вы принесете за данную мной возможность.

— Мы готовы! — на этот раз сказала девочка, считая, что молчаливого кивка недостаточно для того, чтобы подтвердить столь серьезное решение.

— Вы лишитесь одного, чего-то важного и дорогого! Ценного лично для вас! — огласила цену сделки Медальва.

— Что это? — попытался уточнить Альберих.

— Незнание — часть сделки, — ответила богиня, — вы принимаете условия?

— Да! — не раздумывая, ответили Альберих и Панепаэль.

Медальва встала и направилась к берегу озера, что находилось неподалеку. Она жестом пригласила Альбериха и Панепаэль следовать за ней.

— Возьмитесь за руки и идите в воду. Там, на том конце вашего пути, вас ожидает жизнь.

Альберих взял за руку девочку и сделал шаг в воду.

— Больно! — почти закричал Альберих.

— Боль — часть жизни. Если ты чувствуешь боль, значит, ты живой, — сказала богиня.

— Вперед, Альберих, вы же король! — подбодрила Панепаэль, которая еще не вошла в воду — до нее оставался всего один шаг, который она опасалась сделать, зная, что ей тоже будет больно.

Альберих сделал шаг, и девочке пришлось следовать за ним. Холод сковал ноги, было больно, мучительно больно, но она знала, что надо идти вперед.

В голове стоял туман, руки и ноги двигались автоматически, боль была везде, в каждой частичке тела.

Вода дошла до щиколотки, до колен, до живота… Остался всего один шаг, и вода закроет рот, не давая возможности дышать. Но они знали, что, только умерев здесь, они возродятся там!

Еще один шаг, и они исчезли под водой…

Глава 15Карта 15. Дьявол

Волундур искушает Альбериха ложными образами.

Ошибка, ложность, запрет. Иллюзия и заблуждения. Эмоциональная и духовная слепота из-за одержимости материальными или эмоциональными удовольствиями. Пагубные привычки и слабости.

Панепаэль почувствовала, что может дышать. Через мгновение она поняла, что больше не идет в воде, а парит в воздухе именно в тот момент, когда она и Альберих падали с рушащейся башни.

Но теперь они были в компании Элсирин, которая, ухватившись когтями за их одежды, пыталась сдержать падение.

Вряд ли намерения существа находились в области благородных стремлений — оно просто пыталось поймать две жертвы и распорядиться ими по своему усмотрению.

Боль от когтей Элсирин доказывала, что они в реальном мире, и то, что они пока находятся в плену у подручных врага.

Альберих тоже пришел в себя, но вместо размышлений он начал действовать — девочка поняла это по крикам, которые издала Элсирин. Король лупил ее руками и ногами, заставляя ослабить хватку.

Панепаэль начала помогать Альбериху, размахивая руками и ударяя по телу существа. В этот момент она заметила, что колода вот-вот выпадет из сумки. Девочка попыталась схватить карты, но ветер первым добрался до них, превратив колоду в облако бумажных картинок. Лишь одна карта осталась в руках девочки.

Впрочем, несмотря на неудачу с картами, они добились своего: птица, поняв, что вот-вот лишится добычи, решила спрятать ее и, влетев в ближайшее окно башни, бросила их на пол.

* * *

Уже лежа на каменном полу башни, девочка вспомнила слова богини: «Вы потеряете то, что является для вас самым дорогим!»

Такова была плата за жизнь. И что теперь? Что она могла сделать без колоды карт?

Панепаэль была готова расплакаться, но знала, что борьба еще не окончена и нет времени для эмоций, как бы ни было тяжело.

Панепаэль осмотрелась по сторонам. Это был большой зал, потолок которого уходил высоко вверх и, видимо, заканчивался вершиной башни, которая теперь зияла пустотой. «Это Панепаэль постаралась!» — подумала девочка с некоторой гордостью.

На стенах зала девочка разглядела древние картины, на которых были запечатлены Скрижали. Посредине комнаты стоял большой черный трон, поблескивающий в свете факелов, развешанных по краям зала.

Альберих был рядом и не подавал признаков жизни. Но по тому, что его грудь то поднималась, то опускалась, девочка сделала вывод, что он жив, но находится без сознания.

Панепаэль услышала звуки, доносящиеся из-за трона. Взглянув в ту сторону, она увидела фигуру, которая вышла из дальней двери и направилась к трону. По мере того, как фигура приближалась к тому месту, где располагался трон, ощущения девочки о том, кто перед ней, становились все более и более ясными — это Доккалфар!

Доккалфар остановился за троном, раскинув руки в стороны и начал петь на каком-то незнакомом языке. Он пел тихо, но в то же время каждое слово и каждый звук достигали слуха девочки.

Альберих застонал и заворочался. Панепаэль немедленно закрыла ему рот ладошкой и сказала в ухо:

— Ни звука!

Альберих кивнул, понимая, что от него требуется.

Они смотрели в сторону трона, где происходили волшебные метаморфозы.

По мере того, как пение Доккалфара усиливалось, становясь все громче и громче, воздух на троне стал обретать черты. Вначале это было туманное облако с человеческими очертаниями. Затем оно стало приобретать четкость, форму, весомость, как бы материализуясь из другого мира.

Это было странное обнаженное существо с темной, почти черной кожей. Его глаза пылали адским огнем, они были полны злости, ненависти, смерти!

— Ты больше не становишься на колени, молясь мне, Доккалфар?! — произнесло существо страшным скрипучим голосом, как будто крышка гроба заговорила человеческим языком.

Доккалфар ничего не ответил на замечания своего собеседника.

— У меня есть Четыре Скрижали, которые вы просили достать. Я сдержал свое слово, теперь дело за вами, — произнес Доккалфар, оставаясь стоять позади трона. — Вы сказали, что сделаете меня королем!

Существо, сидящее на троне, ничего не ответило. Вместо этого оно всматривалось куда-то вдаль. Вначале девочка подумала, что она почувствовала его присутствие, но заметила, что это не так. Она ощутила, что его внимание простирается далеко за пределы этой комнаты и, ведомая любопытством, решила подсмотреть за тем, что же делает этот неприятный на вид тип.

Она закрыла глаза и попыталась ощутить энергию, которая исходила от Темного человека. Это был луч, наподобие веера, который, уходя за пределы комнаты, как бы осматривал все, что происходило вокруг. Он сканировал, искал, знакомился, узнавал то, что происходило в мире.

Контакт с этим лучом давался девочке непросто — тошнота, головокружение, ее бросало то в жар, то в холод. Ощущения от энергии этого луча были самые неприятные, но она понимала, что надо терпеть: он их враг, и она должна знать замыслы врага.

Темный человек закончил осмотр и слегка повернул голову к Доккалфару.

— Ты слушал так, как хотел, и слышал то, что хотел, — произнес он. — Четыре Скрижали мне должен был передать сам король. Только тогда это имело бы смысл, а последствия, которые наступили бы потом, устроили бы меня. Вместо этого ты убил Оберона и убил Альву, которая, к слову, могла бы сделать Альбериха новым королем. Но ты второпях упустил и этот момент. Ты почти уничтожил мой план, и теперь требуешь награды!

Темный человек щелкнул пальцами, и Доккалфар исчез, как будто его и не было вовсе.

— А теперь пришло время пообщаться с вами, друзья мои, — сказал Темный человек, обращаясь к Панепаэль и Альбериху. — Я вижу вас, я знаю, что вы здесь, подойдите.

Панепаэль и Альберих подошли ближе к трону и остановились, не зная, что предпринять.

— Я, Волундур, истинный правитель Старого города! — произнес Темный человек. — Я не буду рассказывать о своих правах на этот трон. Вместо этого я расскажу о том, что ждет вас.

Он протянул вперед черную костлявую руку, словно мертвец, который тянется из могилы за светом и жизнью, и направил ее в сторону Альбериха.

Тот упал на колени и стал корчиться от боли. Но боль была не физической. Боль была в голове, в эмоциях, в чувствах Альбериха, терзая его душу, разрывая на куски его разум.

— Это первое, что я сделаю, — сказал Волундур, переводя свой взгляд на Панепаэль.

— Зачем тебе это нужно?

— Ты слышала зачем. Чтобы прекратить мучения и обрести свободу ему достаточно отдать мне Скрижали. Взамен я верну жизнь королю и королеве. Более того, я верну их в Новый город, позволив править там дальше. Меня интересует только Старый город — то, что принадлежит мне по праву.

— А если он не согласится? — спросила девочка.

— Тогда его мучения будут длиться вечно. Но это полдела — у его отца и матери почти не осталось времени. Если в ближайшее время не помочь им, то надежды на спасение не будет. Так что я могу подождать, — Волундур рассмеялся и откинулся на спинку трона.

Панепаэль не знала, что делать. Она видела, что в глазах Альбериха царит хаос — там бушевал смерч из боли, страданий, скорби, тоски. Казалось, все беды мира бушевали сейчас в нем.

Но, как это было раньше, Панепаэль ощутила знакомое прикосновение к сознанию. Колода! Но ее нет. Впрочем, осталась карта.

Девочка достала карту и всмотрелась в изображение. И в этот же миг между Волундуром и Альберихом возникла фигура Эллин, защищая мужа от темного волшебства.

Глава 16Карта 16. Башня

Альберих, одержав победу, стоит на развалинах Башни Волундура.

Уничтожение, поломка, физический или эмоциональный удар. Разрушение, начавшееся с малого. Очищение старого, подготовка площадки для нового роста.

Эллин стояла между ними и Волундуром. Панепаэль не верила своим глазам — как человек может в один миг оказаться в другом месте? Но что-то ей подсказывало, что перед ней был не призрак, не образ, а реальная Эллин, которая волей волшебства пришла к ним на помощь.

Альберих, увидев родной и любимый образ, воспрянул. Но он, как и Панепаэль, не совсем поверил в то, что этот образ реален. Он посчитал, что все это проделки Волундура, манипуляции, призванные сломить его волю.

— Ты не одурачишь меня, показав мне образ моей жены! — прокричал Альберих в лицо Волундуру, — тебе меня не сломить!

Эллин подошла ближе и положила руки на плечи супруга.

— Альберих, это я, я реальна, — сказала она, обнимая своего мужа, — Я здесь не по своей воле, но, тем не менее, я должна сказать тебе, что мы все ошиблись. Похищение Скрижалей, поиски — все это часть плана, который придумал Доккалфар. Он выманил вас из города и полностью разрушил его. Все разбежались, все, кто уцелел, прячутся в безопасных местах. Я, Таймерл и несколько стражников перешли в специальное укрытие, защищенное магией — Волундур никогда нас не найдет.

Вихрь чувств отразился на лице Альбериха — очень страшную новость принесла его жена. Но он помнил, что он король!

— Значит ваша жизнь и жизнь тех, кто остался в живых, зависят от меня, я должен бороться! А вы должны оставаться в безопасности, ради себя и ради меня!

Эллин заплакала.

— Ты должен бежать и присоединиться к нам. Тогда мы сможем вместе пережить смутные времена, — она умоляюще смотрела на мужа, — потом, после, мы сможем найти силы и восстановить справедливость. Но мы, ты, сможешь сделать это только в том случае, если будешь жив. Если ты умрешь, то все напрасно.

Вдруг Эллин вскрикнула и упала на пол. На ее платье, там, где созревала новая жизнь, появилось кровавое пятно.

— Альберих! Ребенок!

Панепаэль посмотрела в сторону трона и поняла, что произошедшее — дело рук Волундура. Он держал в руках Жезл и направлял его в сторону Эллин.

— Что ты хочешь? — в бессильной злобе прокричал Альберих, держа жену в объятиях.

— Ты знаешь, что я хочу!

Панепаэль решила подавить волю Волундура своей решимостью, но заметив это, он взмахнул палочкой, и девочка отлетела в другой конец зала.

— И не стоит становиться у меня на пути!

Но падение пошло ей на пользу — она увидела перед собой ту единственную карту, что осталась ей от всей колоды. Это был Дьявол.

Карта была скомкана, измочалена, но сюжет и персонажи были видны достаточно четко.

Вглядевшись в карту, она поняла, что единственным важным, что было изображено на карте, были Эллин и древний Талисман, который, как путеводная звезда, озарял светом жизнь, подчеркивая, что в сумраке Волундура ее быть не может.

«Амулет, — мелькнуло у нее в голове, — он может спасти Эллин и ребенка».

Панепаэль решилась на хитрость. Она поднялась и прокричала, обращаясь к Альбериху:

— Отдай ему Скрижали! Ты же видишь, что мы проиграли.

Произнося эти слова, она все ближе подходила к Альбериху и Эллин.

— Послушай ее совета — дай мне то, что принадлежит мне, и все будут счастливы, — сказал Волундур и опустил жезл.

Девочка подошла сзади вплотную к Альбериху так, чтобы Волундур не видел ее лица.

— Отдай ему Скрижали, — сказала она так громко, как только могла, и шепотом добавила, — достань амулет и приложи его к животу Эллин. Быстро!

Несмотря на свои чувства, Альберих понял игру девочки и пока копался в одеждах в поисках амулета, обратился к Волундуру.

— Ты гарантируешь жизнь мне и моей семье?

Вот он, древний спасительный камень.

— Да, ты можешь в этом не со….

Волундур не успел закончить фразу, поскольку происходящее пошло вразрез с тем, что только что обсуждалось. Альберих поднес камень к животу Эллин, положив его на кровь, и место, в котором они стояли, залило ослепительным светом. Эллин исчезла, она была спасена.

Волундур взревел от злости.

— Ты обманула меня! Ты поплатишься за это! Я живьем сдеру с вас кожу, выпотрошу внутренности и скормлю ваши глаза воронам! Вы будете живы все это время! Вы будете мучиться до тех пор, пока мой повар не сварит то, что от вас осталось, в кипящем масле!

Альберих стоял и смотрел, не произнося ни слова — его жена и ребенок были в безопасности, а его будущее его не волновало.

— Но прежде вы сделаете то, что предначертано судьбой!

Панепаэль сделала несколько шагов в сторону стола, который стоял рядом с троном. На нем лежали Скрижали. Все, кроме Жезла, который был в руках Волундура. Но и его Волундур положил рядом с остальными Скрижалями.

— Это, — она показала на Скрижали, — принадлежит эльфам! Боги дали этот дар тем, кто был достоин его принять!

— Ты многого не понимаешь, и я не намерен ничего объяснять!

Но Панепаэль не надо было ничего объяснять. У нее был свой план, и она начала его выполнять. Она закрыла глаза и представила колоду Таро. Карты — золотистые прямоугольные пластинки — кружились в небе. Она не потеряла колоду, она была у нее внутри, она была частью Панепаэль.

Силой воли девочка выделила из череды картинок ту, что интересовала ее в данный момент — карту Дьявол. Та, словно по мановению волшебной палочки, зависла в центре вращающегося вихря и стала приближаться к ней, становясь все четче.

Вглядевшись в карту, она поняла, что ее план единственно верный, и он сработает.

Волундур, как будто поняв, что затеяла девочка, рассмеялся.

— Если ты возьмешь в руки одну из Скрижалей, ты мертва. Только тот, в ком течет королевская кровь, может взять в руки Скрижаль. Остальных ждет смерть!

— Ничего, я попробую! — Панепаэль взяла в руки Жезл и увидела, как испуг промелькнул в глазах Волундура.

— Не может быть, — прошептал он.

— Может! Прощай, Волундур! — Панепаэль направила жезл на Волундура и отдала приказ.

Она вложила всю волю и все силы в свое стремление стереть с земли Башню вместе с ее хозяином. И… Башня взорвалась. Она разлетелась на мелкие и крупные части под влиянием той силы, что выпустила Панепаэль.

Волундур стоял, охваченный пламенем. Его воля и сила еще боролись с неизбежным, но скоро все это переросло в агонию. Он упал с трона, и через несколько мгновений это была уже горстка пепла, а не могущественный Волшебник.

Лишь круг, который только сейчас заметила Панепаэль и на котором стояла она и Альберих, остался нетронутым в этой магической вакханалии. «Это место связано со Спящим богом», — подсказал девочке внутренний голос.

Когда шум стих и стало слышно, как ветер шуршит листьями в ближайшей роще, девочка выдохнула:

— Это конец борьбы?

«Еще нет», — возник в ее голове голос, и в следующий момент на них обрушилась волна воды. Природа вносила свою лепту в очищение этого мира, подарив ему грозу.

Глава 17Карта 17. Звезда

Одна из Скрижалей показывает Альбериху путь домой.

Надежда, оптимизм, открытость. Свет в конце тоннеля. Помощь свыше, анализ и размышления. Устранение препятствий и исчезновение страхов.

Панепаэль и Альберих кружили в небе. Вернее сказать, они медленно опускались с того уровня, на котором находился пол зала в башне, которая теперь представляла собой лишь груду дымящихся обломков.

Дождь почти прекратился, и небо очистилось от туч. Над головами путников раскинулось бескрайнее звездное небо, как будто миллионы глаз выглянули посмотреть, что это за грохот и чем все закончилось.

Панепаэль посмотрела вниз и заметила свечение в развалинах. Это светился Круг Силы, который, по ее ощущениям, был связан со Спящим богом.

— Башня разрушена? — как бы не веря в то, что она видит, спросила Панепаэль.

Альберих кивнул, не понимая, зачем задавать такой очевидный вопрос.

— А как же Скрижали, что с ними?

— Там, — Альберих указал вниз, и среди обломков девочка заметила волшебный блеск Скрижалей.

Невредимые, нетронутые, они ждали своего законного хозяина. Боги сделали их на века.

— Теперь нам надо решить, как попасть домой, — сказала Панепаэль, когда они спустились к обломкам и Альберих собрал все артефакты.

— Я думаю, что это нам поможет, — Альберих пристально вгляделся в Диск, который держал перед собой.

— Как? Диск укажет направление движения?

— Не совсем, Диск — не компас, — сказал Альберих, сосредотачиваясь на процессе, — он даст мне информацию о том, как я могу воссоединиться со своей семьей. Нам необходимо как можно быстрее попасть в Старый город, для того чтобы Священник смог помочь моей матери и моему отцу. Именно это желание является ключевым, и я намерен произнести его Диску.

Диск начал тускло светиться, но с каждой секундой его свечение становилось все сильнее. Диск, как маленькая луна, освещал все вокруг серебристым светом. Затем он начал вращаться, все быстрее и быстрее, но не выскочил из рук Альбериха. Секунда, и луч серебристого света вырвался из диска и указал на одну из звезд на небосклоне.

Со стороны было непонятно, то ли Диск отсвечивает на солнце, то ли звезда осветила диск своим лучом. А возможно, две силы соединились для того, чтобы указать путь.

Луч пропал так же неожиданно, как и появился. Лишь негромкий щелчок указал на то, что происходящее имеет и человеческое объяснение.

Панепаэль запомнила направление луча и расположение звезд: можно собираться в путь.

— Как мне думается, в том направлении, что указала нам диск, находятся Западные холмы — место, почитаемое нашими предками. Но там ли наш дом? — задумчиво сказал принц, убирая диск в сумку.

— В любом случае у нас есть цель, и совет Диска дан на основании этой цели. Что еще нам надо?

— Нет, — Альберих протянул девочке руки и они уже собрались переместиться в указанном направлении, как услышали какой-то шум среди развалин.

Они поняли, что шум доносится из-под камней — кто-то или что-то уцелело в этом хаосе разрушения.

Альберих направил на место шума Жезл, и он удалил несколько камней, открыв перед ними источник шума.

Они увидели лицо Доккалфара, который чудом уцелел и был заживо погребен под обломками башни.

Он не сказал ни слова, но его глаза говорили: «Помоги!»

— Я не могу бросить его в таком положении, — сказала Панепаэль Альбериху, — это было бы равносильно убийству.

Альберих молчал. Он был согласен с доводами девочки, но, с другой стороны, это был его враг, один из тех, кто виновен во всем происходящем.

— Делай, как знаешь, — сказал Альберих, полностью высвобождая Доккалфара.

Панепаэль взяла за руки мужчин и закрыла глаза. Они двинулись в путь, туда, в пустоту…

Глава 18Карта 18. Луна

Эллин стоит в городских воротах в ожидании мужа.

Мечты, бессознательные стремления. События, повторяющиеся с определенной цикличностью. Интрига, преобладание инстинктов над разумом. Мистический или фантастический аспект происходящего. Неуправляемые изменения.

Эллин лежала и смотрела в потолок. Она никак не могла уснуть — ночь не приносила ей забвенья, а лишь усиливала тревоги.

Хотя причин для волнения было не так много. Город восстанавливался. Вернее, все, кто в состоянии были работать, принимали участие в расчистке города, в восстановлении того, что можно было восстановить и строительстве того, что было безвозвратно утрачено.

Даже черные траурные знамена, до сих по украшавшие город, не могли повлиять на настроение горожан. Все были возбуждены, взволнованы, вдохновлены тем, что судьба дала им шанс начать новую жизнь.

Соседи не остались в стороне. Темный эльф Фардами прислал бригаду строителей, а пожилой король Рестилаар прибыл со своей свитой, весьма искушенной в искусстве росписи и украшения домов. Это было вдвойне удивительно, ведь Оберон враждовал с Рестилааром много столетий.

Жизнь возрождалась, но Эллин не могла принять эту новую жизнь без тех людей, которые были ей близки — мужа, короля и королевы.

* * *

Мрачные мысли усиливали слухи, которые то тут, то там возникали среди горожан. Говорили, что в долине странным образом была разрушена башня, в которой скрывался Доккалфар, и что ни он, ни кто бы то ни было не остались в живых.

Рассказывали о странном свете в холмах, который, как луч, соединил землю и небо. Считали, что это знак рождения кого-то или чего-то ужасного — что доброго можно ждать в такие времена?

Но беда не приходит одна, и король Рестилаар, помогавший Эллин всем, чем только возможно, принес недобрую весть. Ресурсы подходят к концу. Скоро в городе не будет ни еды, ни питья. Нужно снять магический барьер, который защищает город, чтобы люди пошли в окрестные земли искать помощи и поддержки.

Тем более, продолжал Рестилаар, у нас есть уникальные технологии в обработке камня и производстве изделий из металла. Все это может заинтересовать наших соседей.

— Заключаем союз? Перестаем враждовать? Открываем границы? — удивленно спросила Эллин. — Сотни лет во вражде со всеми миром. Сотни лет изоляции, и теперь столь резкие перемены?

— Приходит пора новому, когда старое себя изжило, — Рестилаар положил свою корону перед Эллин, — пора позаботиться о будущем.

Он понимал, что Эллин не в том положении, чтобы сейчас принять такое важное решение.

— Посмотрите на Луну. Она никогда не остается одной и той же, она меняется, движется, меняет форму и расположение. Нам стоит поучиться у нее гибкости, — сказал Рестилаар, беря корону в руки, — я тоже не сразу пришел к этой мысли.

— Хорошо, — ответила Эллин, — после родов мы вернемся к нашему разговору.

* * *

Эллин лежала на кровати — рядом с ней лежала ее новорожденная дочь. В свете полной Луны ее золотистые волосики придавали девочке волшебный образ. Казалось, что это не ребенок, а богиня, которая спустилась с небес на землю.

Впрочем, Эллин не знала: вполне возможно, такие чувства испытывает каждая мать по отношению к своему ребенку. Но она была не только матерью, но и королевой, Верховной Жрицей, и этот факт уже сейчас требовал безотлагательных решений.

Велорл ждал за дверью. Он настаивал на том, чтобы девочка была посвящена немедленно. Возможно, он был в чем-то прав, но в то же самое время Эллин немного пугал тот, кого выбрал Велорл в защитники девочки.

По эльфийским законам, у каждого эльфа есть свой тотем, проводник, помощник, хранитель, существующий в виде определенного животного. Для дочери Эллин таким стал волк.

Велорл рассудил, что и у Оберона, и у Альбериха были волки. И образ девочки, такой милый и чудесный, нес в себе черточки волчьего облика.

«Где он это увидел?» — подумала Эллин, но спорить со Священником у нее не было ни сил, ни желания.

Волк был огромен, возможно, чуть меньше небольшой лошади. Эллин, держа девочку на руках, села к нему на спину, и в тот же миг волк совершил головокружительные прыжок в небо.

Они летели над городом, в свете полной Луны, и Эллин испытывала и страх, и восторг одновременно. Их путешествие длилось долго, так долго, чтобы силы ребенка соединились с силами волка, создав единое целое.

Эллин видела Королевство, видела Старый город с высоты птичьего полета — все было удивительно прекрасно в этот незабываемый миг.

И тут в ее голову пришла странная мысль. Она была как прозрение, как вспышка. Вспышка! Та, о которой говорили люди. Это он, Альберих! Он жив, и он направляется домой!

— Скоро ты познакомишься со своим отцом, — сказала она дочери, и волк продолжил свой бег по небосводу.

Глава 19Карта 19. Солнце

Полнота чувств. Альберих и Эллин снова вместе.

Слава, энергия, ясность. Ослепительный успех, блеск славы. Победа и восхищение. Открытость, радость, тепло и комфорт.

С первыми лучами солнца с улиц Старого города исчезли все траурные знамена. Наверное, солнце было несколько удивлено тем, каким оно увидело город — чистым, светлым, обновленным, радующимся новому дню и новой жизни.

Мастера в спешке устанавливали новые знамена — создавали новую праздничную окраску города: золотую, красную, оранжевую.

Со всех сторон доносились смех, крики детей, радостные возгласы — город готовился к великому празднику.

В самом замке приготовления шли полным ходом — ведь именно там состоится самое главное событие. Главное за многие сотни лет эльфийской истории.

Велорл потребовал, чтобы двор был украшен не только флагами и знаменами, но и цветами подсолнухов, которые эльфы в спешке доставляли с окраин королевства. Яркость должна быть не только в цвете, но и в форме — утверждал священник.

— Темные времена закончились, время праздника! Время новой жизни! — произнес Велорл, — Приветствуйте короля и королеву!

После этих слов толпа, окружавшая замок и стоящая вдоль главной аллеи, ведущей из самого замка, возликовала.

Велорл, слегка прихрамывая, отошел в сторону и склонил голову в поклоне, приветствуя Альбериха и Эллин.

Они появились на ступеньках, в белых нарядных одеждах, полные счастья и радости. Они были вместе, они были рядом, все закончилось так, как им бы того хотелось!

Голова Эллин была увенчана серебристой короной в форме серпа Луны. Голову Альбериха венчала корона принца — он не захотел надевать корону отца, считая, что это было бы неуважением к его власти.

— Отец жив и будет править королевством, — твердо сказал Альберих, надевая свою корону. — Мне достаточно власти и без нее.

Он говорил о том удивительном камне, что висел у него на груди. Камне, который спас ему жизнь, сыграв ключевую роль в его судьбе.

Альберих поднял руку, и толпа замолчала, готовая слушать своего спасителя.

— Мой народ! Я благодарю вас за то мужество, силу, отвагу, терпение, которые вы проявили в эти тяжелые времена! Вы сделали все для победы! Ваш подвиг — часть нашей общей победы!

После того как стихли крики радости, Альберих продолжил.

— Вы знаете, что Четыре Священные Скрижали возвращены. Каждая из них сыграла свою роль в нашей победе! Диск Желаний вернул меня домой, и я дарю его моим родным. Жезл Победы я дарю своему компаньону и своей помощнице, без которой я не смог бы сделать того, что сделал. Он твой, Панепаэль.

— Вы знаете, что король Оберон, Хранитель Скрижалей, никогда не использовал ни одну их них для себя и для собственной выгоды. Но пришло время, когда это необходимо. Меч Разума будет использован для того, чтобы избавить короля Оберона от проклятья! Приветствуйте своего короля!

Двери замка открылись, и на ступени шагнул король Оберон, живой и невредимый.

Панепаэль показалось, что она вот-вот оглохнет от криков и аплодисментов, которыми разразилась толпа.

Король поднял руку, и наступила тишина.

— Я сожалею, что не был с вами в столь трудные времена. Я рад, что Альберих, показав чудеса отваги и мужества, смог занять мое место и предотвратить катастрофу. Я горд своим сыном, я горд вами, мой народ, я благодарен богам за ту участь, которую они мне уготовили.

Оберон подошел и крепко обнял Альбериха, а затем продолжил.

— Я благодарен тому, что много столетий назад был выбран Хранителем Скрижалей. Я никогда не использовал их для себя, но сегодня, признаюсь, я отступил от своего правила.

Толпа одобрительно зашумела.

— Когда Альберих рассказал мне, что использовал Жезл и Диск для того, чтобы выиграть эту битву, Меч для того, чтобы вернуть меня к жизни, я принял эгоистичное решение. Я использовал Чашу Удовольствия для того, чтобы возродить Душу нашего королевства.

С этими словами из дворцовых дверей, откуда вышел Оберон, появилась королева Альва.

Глава 20Карта 20. Суд богов

Верховная Жрица Альва изгоняет Доккалфара.

Раскрытие, анализ, исследование. Реальность под влиянием прошлых событий. Принятие персональных решений. Вывод о правоте или неправоте.

Альберих стоял в объятиях Оберона, Эллин обнимала Альву. Люди пели, танцевали, веселились. Впервые за многие дни Панепаэль могла стать самой собой — маленькой девочкой, и расплакаться от счастья и радости, переполняющих ее сердце.

* * *

Во дворце их ожидало последнее, что они должны были сделать, чтобы навсегда забыть о прошлом.

Оберон, Альва, Альберих, Эллин, Панепаэль и Таймерл собрались в тронном зале. Туда же под конвоем стражи был введен Доккалфар.

Его вид был плачевен. Руки и ноги его были скованы цепями, волосы всклокочены и потеряли прежний блеск, одежды изорваны и испачканы: пред ними предстала лишь тень того величия, которое каждый из собравшихся все еще помнил.

В лице Альвы, стоящей на судном месте, Панепаэль заметила сочувствие и сострадание к этому несчастному существу — эльфом его уже трудно было назвать.

— Что они с ним сделают? — спросила шепотом Панепаэль у бабушки.

— Убийца Верховной Жрицы, убийца короля, какой участи он заслуживает?

— Милосердие? Законность?

— Подожди решения Высшего Суда и не гадай попусту, — сказал бабушка, давая понять, что разговор окончен.

Доккалфар встал на колени перед Альвой. Панепаэль заметила кровавые шрамы, которые виднелись через дыры на спине — ему пришлось несладко. А еще она заметила, что свет, проникающий в зал, сфокусировался на фигуре Доккалфара, как будто не они, не Альва, а Высший Суд сейчас смотрит на него, чтобы принять решение.

Альва закрыла глаза и раскинула руки в стороны. Яркий свет залил все вокруг, не позволяя рассмотреть происходящее.

Панепаэль прикрыла глаза рукой и постаралась подсмотреть происходящее через щелки между пальцами.

Доккалфар был на том же самом месте. Но теперь это был просто уставший и изможденный эльф. Его одежды были чисты, на его лице не было ни грязи, ни ссадин и крови. Его волосы стали гладкими и чистыми.

— Я говорю как жрица, — сказала Альва, не открывая глаз, — я говорю от имени Закона.

Она указала на Доккалфара и продолжила:

— Причина всех твоих бед — ты сам. Пустые надежды, заблуждения, пороки — все это ты, Доккалфар.

Панепаэль внимательно наблюдала за Волшебником и немало удивилась тем переменам, которые произошли в его облике, в его глазах. Он усмехался, глядя на Альву. Он выпрямил плечи, поднял голову и произнес:

— Что ты со мной можешь сделать, жрица? Может быть, бросишь кости? Или посмотришь мою участь по внутренностям голубя? Или погадаем на Таро? Вы знаете, что народ не успокоится, пока не увидит виновного, пока не получит кровь того, кто будет назначен жертвой! К чему весь этот спектакль? Вы выбрали меня на роль козла отпущения, так скажите об этом прямо! Вы же сами эгоистичные создания! В чем я виноват? В том, что использовал Скрижали по своему усмотрению? Но каждый из вас воспользовался ими таким же образом. Благие намерения? Спасение? Желания помочь? Все это отговорки. А факт остается фактом — вы нарушили волю Богов и воспользовались Скрижалями. Вы не менее виновны, чем я!

Панепаэль была в бешенстве. Что он говорит? Как он смеет?

Таймерл взяла девочку за руку, как бы почувствовав, что та готова броситься с кулаками на этого негодяя.

— Вы говорите истину, — сказала Альва, улыбнувшись Волшебнику.

— Что? — воскликнул Доккалфар.

— Что?! — вскрикнула Панепаэль.

— Я не могу принимать решение относительно вашей судьбы, поскольку я жертва ваших беззаконий, равно как и каждый из членов моей семьи.

— Это что, хитрость? — Доккалфар не понимал, к чему клонит Альва.

— Вы совершили свои преступление до того, как королевство было объединено. Теперь, когда мы судим по законам Нового королевства, в нем нет ваших преступлений. Мы не можем вас наказать, казнить, преследовать.

— Что же тогда со мною будет? Я буду всю жизнь гнить в тюрьме? Я буду работать с утра до ночи? Как я буду наказан?

— Я освобождаю вас и отдаю в руки короля Рестилаара, вашего отца, который и решит вашу участь.

Удар грома потряс тронный зал. В его центре появилась фигура Рестилаара, исполненного гнева и злобы. Его лицо было красным от той злости, что кипела в нем. И — на нем не было короны!

— Я расплатился за твои беззакония! Я лишился короны и королевства — такова воля богов! Ты глупец, невежество, преступник во всех мыслимых мирах. Но я все еще твой отец, и я научу тебя уму-разуму.

Рестилаар дал сыну оглушительную оплеуху, такой силы, что тот отлетел в другой конец зала.

Глава 21Карта 21. Мир

Возрожденный к жизни Оберон принимает Четыре Скрижали от Альбериха.

Завершение, целостность, полнота. Окончание продолжительного цикла или фазы жизни. В наличии все, что необходимо для развития. Полная удовлетворенность.

Доккалфар отлетел в другой конец зала и так и остался лежать на полу, опасаясь гнева отца — «Лежачего не бьют» — это правило верно и для эльфийского мира.

Рестилаар подошел к сыну и взял его за воротник, приподнимая с пола.

— С вашего разрешения мы покинем вас? — обратился он к Альве.

Кивком головы Жрица дала понять, что разговор окончен, и они могут идти.

Черный дым окутал фигуры эльфов, внутри были видны искорки огня, которые, как кокон, начали окутывать фигуры. И через мгновение от эльфов не осталось и следа, лишь запах камфары и серы остался висеть в воздухе.

* * *

На следующий день все направились из города в место, называемое Святыней Священных Скрижалей.

Пережитые события положительно отразились на Альберихе. Он шел как король, выпрямив спину и гордо держа голову. И это было не тщеславное поведение юнца, а достоинство мужа, с которым он нес бремя заслуженной славы.

Король Оберон занял свое место на Священном троне, и Альберих вручил ему Священные Скрижали. Он стоял перед отцом на одном колене и передавал Скрижали одну за одной: Меч, Жезл, Диск и Чашу.

Оберон, в свою очередь, передавал Скрижали Велорлу, который, завернув каждую из них в алый шелк, укладывал в специальные ларцы.

Как только все Скрижали были уложены в ларцы и перенесены в алтарь Святыни, толпа возликовала.

Тут до носа Панепаэль донесся знакомый запах камфары и серы, а мгновение спустя перед собравшимися появилась знакомая фигура Рестилаара.

Собравшиеся удивленно ахнули от удивления такому неожиданному визиту, но никто не сделал ни шага в сторону бывшего короля. Все напряженно молчали, ожидая, что скажет этот Темный эльф.

— Могу ли я просить об одном одолжении? — обратился он к Оберону, склонив голову.

Толпа возмущенно возроптала. Мало того, что он явился сюда без приглашения, так еще что-то просит!

— Я прошу вашего разрешения присутствовать на этой церемонии, — продолжил Темный эльф, не обращая внимания на недовольство толпы.

Оберон указал ему на место рядом с собой, а потом с некоторым усилием поднялся с Трона. Она поднял руку, призывая к тишине.

— Я правил страной более тысячи лет. Когда я взошел на трон, я был молод и полон сил. Но время одинаково беспощадно и к простым людям, и к королям. И теперь, спустя столетия, я чувствую вес времени на своих плечах, и чувствую старость в своем теле. Когда я взошел на трон, я взял обязательство перед богами и вами оставаться на троне так долго, как это будет необходимо моей стране. Я действительно хорошо управлял моим королевством и моим народом, но наступил предел. Последние события — лишнее доказательство тому, что мое время подошло к концу. Стране нужен новый Король, сильный, смелый, целеустремленный.

Оберон жестом подозвал к себе Альбериха и обнял его за плечи.

— Сегодня, в день, когда Священные Скрижали возвращены на свое законное место. В день, когда наши королевства воссоединились, я передаю свою власть наследному королю Альбериху, правителю воссоединенных земель.

Толпа разразилась криками радости. В воздух полетели цветы, шляпы.

Панепаэль расплакалась от переполнявших ее чувств.

— Дети мои, подойдите! — сказал Оберон, беря Альву за руку.

Эллин и Альберих встали перед ними на колени, и король и королева, сняв с себя короны, возложили их на головы своих детей.

«Теперь это действительно Мир! Полный, целостный, без изъянов и искажений!» — пронеслось в голове Панепаэль. Видимо, интуиция тоже должна была сказать свое слово.

После этого девочка поняла, что мир вокруг нее начал исчезать. Картина потеряла реальность, как будто начала погружаться в туман. Она уже смутно видела Оберона, Альву, Альбериха и Эллин.

— Таймерл, — испуганно воскликнула девочка, стараясь ухватить бабушкину руку. Но та прошла через ее фигуру словно через пустоту.

— Не бойся! — услышала она ее слова и увидела перед собой ее улыбающееся лицо.

Мир окончательно потерял очертания, и Панепаэль погрузилась в темноту.

Эпилог