Александр Сергеевич Неверов
Ташкент - город хлебный
ПОВЕСТЬ О ВЕРЕ В ЛЮДЕЙ
Книга, которую ты, юный читатель, взял в руки, написана одним из старейших наших художников слова, из тех, что стояли у истоков советской литературы.
Александр Неверов - это литературное имя писателя, его псевдоним. Так он подписывал свои книги. Настоящая его фамилия - Скобелев.
Александр Сергеевич Скобелев родился в крестьянской семье еще в конце прошлого века, в 1886 году. Нелегким было его детство. И совсем не просто было ему получить образование.
Двадцати лет начал он учительствовать в сельских, деревенских школах. Этот учитель отличался демократическими взглядами, пропагандировал среди крестьян революционные идеи своего времени. Царские слуги занесли учителя Скобелева в списки «возмутителей крестьянских общин», «государственных преступников», он зачастую подвергался обыскам, за ним был установлен тайный полицейский надзор.
Постепенно, один за другим, появляются рассказы нового писателя. Он получает советы, которые можно назвать уроками, от таких мастеров литературы, как Максим Горький, как Владимир Галактионович Короленко.
Впоследствии Александр Неверов посвящает себя литературной, общественной деятельности. В годы гражданской войны, в начале двадцатых годов он пишет и стихи, и агитационные произведения для сцены, статьи, листовки. Ведет редакторскую работу в журналах, работает в литературных объединениях. Живет он в Самаре (так назывался прежде город Куйбышев), потом в Москве.
В книгах Неверова перед нами предстает жизнь дореволюционной деревни и деревни первых послеоктябрьских лет. Он писал рассказы и очерки, создал также немалое число пьес.
Наиболее известные его произведения - повести «Андрон непутевый», «Ташкент - город хлебный», незавершенный (писатель умер в 1923 году) роман «Гуси-лебеди».
«Ташкент - город хлебный» - самое сильное из всего, что создано писателем.
Эта повесть уже вскоре после своего появления, в двадцатые годы, получила высокую оценку из уст таких выдающихся знатоков литературы, как А. В. Луначарский, А. К. Воронский. Тогда же приветствовал ее появление писатель Федор Гладков.
Примечательна история создания повести. В основу ее легло многое, увиденное автором и пережитое непосредственно, почерпнутое в самой гуще жизни.
Суровые годы переживала наша страна, только что завоевавшая Советскую власть и отстоявшая ее в жестоких битвах гражданской войны, разгромившая полчища белых армий и войска интервентов. К тяготам хозяйственной разрухи - последствию первой мировой войны и войны гражданской - прибавилось свирепое стихийное бедствие: страшная засуха в Поволжье, принесшая с собою голод. Голод косил людей.
Из опустошаемых голодом - в буквальном смысле слова опустошаемых - приволжских степей хлынули потоки людей, еще не окончательно потерявших силы, способных передвигаться, хлынули к востоку, в надежде на спасение. Там лежали земли, куда не простерся голод, где природа щедро отдавала людям свои дары. Это и манило, влекло измученных людей, исстрадавшихся, уже видевших смерть совсем рядом в своих домах. И главной была надежда на хлеб, на обильные урожаи пшеницы на плодородных полях Средней Азии.
Отправился добыть в Ташкенте хлеба для своей семьи и Александр Сергеевич Неверов. Он собственными глазами видел все то, что так поразило его юного героя - двенадцатилетнего путешественника Мишку Додонова.
Ужасающие картины людского горя, человеческого ожесточения наблюдает Мишка на всем пути своей поездки из родной деревни в Ташкент. Порою кажется и ему самому и читателю, что вот-вот, сейчас Мишка упадет, окончательно обессилев, и погибнет, что иного выхода нет и быть не может, что нет сил у человека - да еще такого маленького человека, ребенка,- противостоять неумолимой беде. Спутник Мишкин - Сережка, который моложе его всего на год, именно так и умирает. Он становится жертвой еще одного грозного врага - тифа. Мишке удается спастись, более того - осуществить свою наивную, страстную мечту: привезти домой матери хоть немного хлеба, которого все заждались.
Не пристрастие писателя к изображению мрачных картин водило его пером, когда он описывал самые бесчеловечные сцены, борьбу одиночек за собственную жизнь против ожесточившейся толпы или борьбу одиночек против одиночек…
Находит Мишка в пути нового надежного друга, тоже скитальца, беспризорника, которого зовут Трофимом. В уже отчаявшемся, изверившемся было парнишке, герое повести, вновь рождается спасительная вора в то, что есть на земле хорошие люди. Эта вера набирает силу, когда Мишка встречает на своем пути таких людей, как чекист Дунаев, как железнодорожный машинист Кондратьев. Их помощь и поддержка спасают Мишкину жизнь, спасают Мишкину душу от губительного безверия.
Воспроизведение жестокого в жизни во всей его отвратительной наготе сочетается в повести с не менее ярким, не менее убедительным изображением героической романтики свершаемого человеком, чистоты и благородства во взаимоотношениях между людьми.
Читателю может показаться непонятной некоторая вычурность слога, его манерность. Это выражается в изменении обычной расстановки слов, в несколько искусственной ритмизации речи и в других особенностях манеры автора вести рассказ.
Они объясняются главным образом своего рода литературной модой тех лет, поисками формы, пригодной для воплощения новаторского содержания. Для изображения народной жизни - так считали многие писатели - художнику нужны особые краски, особые изобразительные средства. Их искали в слоге, присущем народной легенде, былине, сказке - созданиям фольклора.
(Следует предупредить юного читателя о природе одной детали в повествовании. Узбеков называют в повести остро оскорбительным для этого народа словом «сарт». Бранное, рожденное шовинистическим высокомерием, слово это было в царской России официальным наименованием.)
Повесть «Ташкент - город хлебный» вошла в золотой фонд советской литературы. Она издавалась и издается огромными тиражами, переведена на множество языков у нас в стране и за рубежом.
Написанная незадолго до внезапной смерти писателя, она живет и ныне.
Ю. Лукин
Федору Фасильевичу Гладкову
1
Дед умер, бабка умерла, потом - отец. Остался Мишка только с матерью да с двоими братишками. Младшему четыре года, среднему - восемь. Самому Мишке - двенадцать. Маленький народ, никудышный. Один каши просит, другой мельницу-ветрянку ножом вырезает - на конек, вместо игрушки. Мать с голодухи прихварывает. Пойдет за водой на реку, насилу вернется. Нынче плачет, завтра плачет, а голод нисколько не жалеет. То мужика на кладбище несут, то сразу двоих. Умер дядя Михайла, умерла тетка Марина. В каждом дому к покойнику готовятся. Были лошади с коровами, и их поели, начали собак с кошками ловить.
Крепко задумался Мишка.
Семья большая, работники маленькие. Он самый надежный. Отец так и сказал перед смертью:
- Ты, Мишка, за хозяина будешь.
Вышел на улицу Мишка, мужики Ташкент поминают. Хлеб очень дешевый там, только добраться трудно. Туда две тысячи верст, оттуда две тысячи верст. Без денег нельзя: за билет надо дать и за пропуск надо дать.
Долго слушал Мишка, спросил:
- А маленьким можно туда?
- Или ехать хочешь?
- А что будет? Залезу в трещину - меня не увидят.
Смеются мужики.
- Нет, Мишка, тебе придется дома сидеть. Не такие головы назад вертаются. Порасти еще годков пяток тогда поедешь.
А Мишка не верит мужикам. Видит, Ташкент - город хлебный, ничего не боится. Станет пугаться немножко, тут же успокаивает себя:
- Попробуй, чай, ты не девчонка. Подавать не станут, на работу наймешься. Целое лето плугом пахал заместо отца, лошадей умеешь запречь. Это только годов тебе немного, на делах тебя большой не догонит.
Крепко задумался Мишка.
Не выходит из головы Ташкент - город хлебный. Станет на-глаз прикидывать: две тысячи верст - совсем недалеко. Пешком если - далеко. Сесть на чугунку - в три дня долетишь. А пропуск совсем не нужен. Увидят - мальчишка маленький едет, скажут: «не троньте, товарищи, это Мишка голодающий. Какая в нем тяга? Полпуда не будет со всеми потрохами». Выгонят из вагона, на крыше два дня продержаться можно. Лазал он на деревья за грачиными гнездами, это похуже, чем крыша, все-таки не падал…
Увидал дружка своего Сережку Карпухина, годом помоложе, обрадовался.
- Айда двое с тобой!
- Куда?
- За хлебом в Ташкент. Двоим веселее. С тобой что случится - я помогу. Со мной случится - ты поможешь. Все равно, не прокормимся мы здесь.
Сережка не сразу поверил.
- А если дожжик пойдет?
- Дожжик летом теплый.
- А если солдаты прогонят?
- Мы тихонько от них.
Сережка нерешительный. Ковырнул в носу два раза, говорит:
- Нет, Мишка, не доедем.
Мишка побожился:
- Ей-богу, доедем, только не бойся. Теперь красноармейцы везде, они не прогонят. Узнают, что мы голодающие, хлебца дадут.
- Маленькие мы, забоимся.
Мишка начал доказывать: совсем и не маленькие. Это не беда, что Сережка моложе, хлопотать будет сам Мишка: место разыскивать на чугунке, людей упрашивать. Чай, не девчонки они! Плохо придется - потерпят. С чугунки прогонят - все равно - двоим не страшно. Переночуют до утра, маленько пешком пойдут. Потом опять залезут, как только начальники заглядятся.
- А назад когда вернемся? - спросил Сережка.
- Назад мы живо вернемся. Туда, самое многое, четыре дня, оттуда, самое многое, четыре дня. Соберем по двадцать фунтов и ладно, чтобы тяжело не было.
У Сережки глаза загорелись от радости.
- Я пуд донесу!
- Пуд не надо. Отнимают, у кого много. Лучше еще съездим два раза, когда дорогу узнаем.
- Давай, Мишка, никому не сказывать.
- Давай!
- Ты знаешь, да я, больше никто. Пристанут Коська с Ванькой, а сами шишиги боятся. Куда с ними доедешь?