— Сидеть! Лежать! На пол, суки! — бесновалась миссис Юргенс, тыча стволом в лица посетителей. — Вас плохо видно. А ну живо перешли все вон туда! — велела она посетителям, находившимся в малом зале, откуда вышла сама некоторое время назад.
Съёжившиеся от ужаса зрители отметили, поневоле, что непочтенное бодрячество очень даже к лицу даме, приближающейся к каноническому возрасту. Официантка, которой было поручено вязать скотчем байкеров, при виде окровавленных тел с торчащими стрелами повалилась на пол без чувств. Вязать байкеров пришлось Мородеру. Миссис Юргенс осталась контролировать зал, а Клэй с быстротой пистолетного выстрела побежал на кухню, чтобы выгнать оттуда оставшихся работников заведения.
— А ну нах** все отсюда, все в зал, лечь на пол, руки за голову! — заорал он, подкрепляя слова ударами приклада и пинками.
Итак, хляби разверзлись и Юргенсы овладели таверной. Облик Клэя был отмечен печатью невиданного доселе злодейства, он вязал посетителей скотчем и бросал их на пол, а его мать, изъясняясь криками, жестами, вращая глазами, наводила на всех такую оторопь, как если бы вместо неё тут оказался Усама Бин Ладен.
— Вы поглумились надо мной! — остановившись напротив Майкла, сказала миссис Юргенс.
Майкл стоял неподвижно и слышал, как стучат его зубы от бессильного волнения, бешенства и внутреннего нестерпимого холода.
— Это не то, что вы подумали, всё было совсем по-другому.
— Хватит мне тут выкручиваться, я всё слышала, всё — от начала до конца! — кричала она, и её голос, казалось, заполнял всё помещение.
Шмудо нервно сцепил пальцы, подбородок его мелко подрагивал.
— А ты хули тут расселся, мудила, а ну на пол! Шевелись, блядина, быстрее! — раздавая пинки и зуботычины, Клэй нагнетал страх на посетителей. Отнятые им мобильные телефоны он разбивал о пол.
Как-то само собой получилось, что из девятнадцати пленников только Майкл, Артур, Шмудо и Ванвингарден сидели в обычной позе за своим столом, остальные либо распластались на столах, либо лежали на полу.
— Вы позволите нам объясниться? — обратился Майкл к миссис Юргенс.
— А что ты мне можешь объяснить, урод?
— Вы слышали то, и вместе с тем не то, мы имеем дело с мощнейшим галлюцинаторным потоком. Который мы, как специалисты, безусловно знаем и относимся к нему с глубочайшим уважением!
Клэй подошёл к самому крупному мужчине из собравшихся, здоровяку в клетчатой рубашке, и, держа на мушке, приказал лечь на пол:
— Ты не слышал, говнюк, лечь на пол!
Клэй свирепо посмотрел на Мородера, и тот без лишних напоминаний послушно связал скотчем жертву. Клэй покосился в сторону дрожащих от страха женщин:
— Скажи им, чтоб не дёргались, и всё будет ништяк! Говори, усатое чмо!
Мородер послушно поднял обе руки и обратился к посетителям: «Будьте спокойны, делайте, что вам говорят, и всё это быстро закончится».
Он со страхом в ожидании очередного удара наклонил голову. И удар прикладом в затылок не заставил себя долго ждать.
— А ну лежать, бл***! Молодец!
Точно по условному знаку, врачи заговорили сразу наперебой:
— Мы сейчас вам всё подробно объясним!
— Ситуация поправима, мы сделаем ещё одну операцию!
— Остановитесь, насилие ни к чему хорошему не приведёт!
Ванвингарден почтительно поклонился и вдохновенно заговорил:
— В целом вся звукосфера представляет собой некий божественный саунд, включая попсу, Мадонну с Рианной и прочую херню, которая, конечно, никакая не херня, а ценнейшая составляющая общего ворсистого звука, пронизывающего и структурирующего материю. Информация об обмане, которую вы подслушали… то есть я хотел сказать «услышали», это эссенция, некая часть общей звукосферы — набор звуков, представляющих собой трофеи, вынесенные после определенных экспедиций в запредельное. Это продукты языкового свойства, которые в принципе сами по себе не лишены никаких свойств, которыми обладают подобные продукты. Там есть и связанность, и смысл, и звучание. Тем не менее они произнесены с другой стороны языка, условно говоря, как с другой стороны Луны, с его некоей совершенно невидимой стороны. Это такой незаконно добытый материал. Здесь можно сказать, что вся эта красочная история представляет собой прикрытие нелегального ввоза каких-то малоисследованных проб звукового грунта.
— Мне они показались неким коаном, — вставил Майкл.
Артур прикрыл лицо ладонью и отвернулся — его разбирал смех.
— Позволите… — он налил себе виски и опрокинул залпом бокал.
— Да, они могут выглядеть как коан, — подхватил Ванвингарден. — Но коан — это древняя традиция, здесь же мы можем наблюдать воздействие дзен-мастера на пациента. В вашем случае, миссис Юргенс, сфера ещё не изучена, поэтому требует особой тактичности в обращении, и соответственно с этим клиническим случаем связано всё остальное — наша застольная беседа и неожиданное появление вашего сына с арбалетом.
Пронизывающий взгляд миссис Юргенс сканировал Ванвингардена:
— Я вызвала его по телефону, он быстро приехал сюда на такси, слава богу.
— Но вы-то сами как тут оказались? Это заведение совсем не ваш формат.
— Увидела отзывы в соцсетях.
Наигранно-приветливое, немного лихое и дурашливое выражение лица Ванвингардена диссонировало с его глазами — умными, ленивыми, усталыми.
— Ох уж эти соцсети… Но вернёмся к нашим артефактам — в каком-то смысле ваш клинический случай является первой попыткой изучить тип излучения этих самых артефактов. В данном случае они что-то излучают, формируя этот клинический эпизод, который их обволакивает. Это уже более сложное толкование данного эпизода, которое совершенно необязательно выносить на логический уровень. Необязательно абсолютно. Вам как пациентке вообще необязательно знать об этом.
— Не заставляй меня нервничать! Бегом, лежать, говно, руки за спину! — пинками и ударами сгоняя посетителей по одному к барной стойке, Клэй связывал им руки и ноги скотчем. — Падай на пол, е**лом вниз, вот так, руки за спину!
Майкл мысленно отметил, что в данной сцене аккумулировались все неврозы семейства Юргенсов. Они завладели таверной. Но что дальше? У миссис Юргенс решение этого вопроса протекало очень мучительно. Собравшиеся были убеждены, что она разрабатывает тему очень сурового возмездия.
Едва Ванвингарден умолк, Майкл продолжил попытки образумить и как-то успокоить миссис Юргенс. Его медлительный голос звучал задушевно, как бы подчёркивая нелицеприятность встречи:
— Я сразу заметил вас за колонной и умышленно своими речами ввёл в заблуждение, чтобы спровоцировать вашего паука… точнее потенциальных паучат, которых он, возможно вывел, пока находился в вашем ухе…
— За какой ещё нахрен колонной, я сидела вон там, — она указала в сторону малого зала. — А вы трындели на весь ресторан, как обманули меня!
Стремясь сладостью речи прикрыть страх и лукавство, Майкл добавил:
— Надо провести ревизию ушной полости, чтобы проконтролировать наличие присутствия…
— Да, сделаем это прямо здесь и сейчас, — оборвала его миссис Юргенс.
— Было бы лучше, если бы мы отдохнули как следует и встретились бы завтра утром в нашей больнице.
За непродолжительное время такого общения чокнутые Юргенсы выжали из собравшихся все соки. Душевное волнение и страх жертв подпитывали энергией мучителей, делали их сильнее и свирепее. Трагедия миссис Юргенс находила облегчение в страданиях жертв. С дьявольским удовлетворением созерцала она потрясённые лица.
— У меня нет инструментов, нет анестезии, — возразил Майкл на её требование вытащить из её уха паука прямо здесь, в таверне.
И мысленно добавил: «И паука тоже нет», незаметно подмигнув Артуру.
— Вызывай своего помощника! — потребовала миссис Юргенс.
Майкл притворно задумался:
— Посмотрим, что можно сделать…
Словно найдя выход, он предложил устроить импровизированную операционную на каком-нибудь диване, тут, в заведении, а помощник пускай привезёт сюда необходимые инструменты и анестезию.
— Не вздумай сказать что-то лишнее, сразу башку прострелю, ублюдок! — пригрозила миссис Юргенс.
Майкл позвонил Джамалу Хамиди, назвал адрес таверны, и попросил срочно подъехать и привезти всё необходимое для операции.
— И доставь сюда Latradectus Lugubris… — добавил он слегка притихшим голосом. — Да, ты не ослышался, захвати Latradectus Lugubris.
— Достань где хочешь, это крайне необходимо, без этого не приезжай! — нервно произнёс Майкл, когда Джамал сказал, что не сможет так запросто раздобыть нового паука; а предыдущего уже куда-то выбросили.
— Не могли бы вы убрать оружие, или по крайней мере не наставлять его на нас, — обратился Ванвингарден к миссис Юргенс.
— А мы что, похожи на убийц? — ответила она. — Я занимаюсь бизнесом, например, а Клэй мне помогает, и, между прочим, он пишет стихи.
— Да, это заметно… Но когда я вижу, как он выпускает стрелы по людям, мне кажется, что его поэтическая структура оказывается полностью намертво привязана к его убийственной деятельности, то есть поэтическая кнопка соединена с курком его арбалета.
Не выражая страха внешне, а как бы печалясь о самочувствии пациентки, Майкл спросил за её здоровье, и участливо добавил:
— Спасибо, что понимаете меня и причисляете всё услышанное здесь к тревожному сну, в своём милосердии вы позволили мне провести новую операцию.
Он говорил мягко, точно стелил не слова, а лебяжий пух: «Отважусь произнести такие слова: мы здесь не для того, чтобы вас наколоть… совсем нет, мы здесь для того, чтобы помочь вам».
Он посмотрел в сторону раненых, которые кровоточили отнюдь не клюквенным соком:
— И неплохо было бы оказать помощь пострадавшим.
Говорил он недолго, но достойно. Артур более решительным тоном заметил, что пострадавшим уже не нужна помощь, и что дело попахивает серьёзным уголовным сроком. Юргенсы никак не отреагировали. Майкл вспомнил свою семью, и мысленно запричитал: ну что, казалось, кроме слепой и неумолимой механики случая, могло связать его судьбу, его клинический стаж, с шизофреничко