Пока Амрэль заботился об Эймере, прибегнув не только к отварам и согревающей мази, которые принёс с собой, но и к целебным песням своего народа, Ветта не уставала удивляться искусной работе мастеров. Они так же не взяли с неё денег, заверив, что помогут всем необходимым и будут рады, если лира однажды поделится с ними вареньем из шишек и парой легенд её загадочного народа. Лира Норе обещала, и мастера ушли довольные, скрепив соглашение крепким рукопожатием.
В ожидании пока мастер животных освободится, Ветта решила разобрать два увесистых тюка, что эльфы принесли с собой, но так к ним и не прикоснулись в своей работе. Обнаружив две подушки с набивкой из птичьего пуха и такие же два одеяла, лира не знала радоваться или плакать: долг и признательность эльфийскому народу снова возросли. Она никогда с ними не расплатится! А денег они не берут.
Так и нашёл её Амрэль: сидящую прямо на полу, зарёванную, в растрёпанных чувствах и в обнимку с подушкой.
— Что-то случилось? — эльф обеспокоенно сел напротив, пытаясь поймать взгляд аммилисы, неожиданно такой грустной сейчас.
— Я не ожидала, что твой народ такой добрый! — в голос заревела Ветта, крепче прижав к груди подушку. — Я не смогу вернуть вам всю эту доброту в ответ!
— Думаю, если у тебя получится возродить таверну к жизни — это будет лучшим видом оплаты, — тепло улыбнулся Амрэль, потрепав всхлипывающую лиру между ушей, как нашкодившего кота, и заговорщицки прошептал: — Но ты всегда можешь пообещать каждому бочонок варенья, о нём уже шумит весь лес. Думаю, через пару дней тут всё будет уставлено корзинами с шишками.
— Но у меня всего один очаг! — в ужасе от услышанного ответила Ветта. — Я и за месяц столько не сварю!
— Значит, нам нужно ещё пару очагов и ученика, который будет тебе помогать? — придав своему лицу задумчивый вид, потёр подбородок эльф. — Стая Аки может чем-нибудь помочь? Или ты согласна на мою помощь?
— Амрэль, но ты и так мне столько помогаешь, что почти не появляешься в лесу! Я даже не уверена, что ты спишь! Ты поздно вечером здесь и рано утром тоже, и днём.
— Да, иногда я сплю, — широко улыбнулся мастер животных. — Не хотел оставлять тебя тут одну: заброшенный съезд, разрушенная таверна… Здесь, конечно, есть охранная магия, но, Ветта, ты из знатного рода, и даже если ты хочешь это скрыть, твой мех тебя выдает: такого оттенка нет у обычных аммилис. К тому же, недалеко человеческие земли.
— Я знаю, — вздохнула в ответ лира. — Но я так хочу начать всё сначала и не зависеть от всех этих условностей. Я не понимаю почему роду Норе и роду Сел нужен этот союз, он совершенно нелогичен при любом рассмотрении. Просто хочу быть счастливой и чувствовать себя дома.
— Тогда, думаю, что ты нашла самое правильное место из всех. Как насчёт того, чтобы просто довериться моему народу и не думать о долгах? Мы хотим, чтобы это место было живым, тут наши интересы совпадают, так почему бы не идти бок о бок по этому пути?
— Согласна, — Ветта улыбнулась, утирая мокрые от слёз щёки.
— Так что? Научишь варить варенье из шишек?
— Да, и можем сделать пирожные с васильками и сладкие шарики с календулой.
— Все аммилисы так странно питаются? — озадаченно протянул Амрэль. — Сладости из цветов?
— Пойдём, первая стадия подготовки шишек недолгая, можем успеть перед сном! — рассмеялась лира Норе и поднялась, откладывая постельные принадлежности в сторону. — И букет свой захвати!
Недоверчиво покачав головой, эльф последовал за аммилисой.
Глава 10. Аммилисы такие странные…
Когда-то давно, Амрэль тогда был ещё совсем ребёнком, он мечтал о том, чтобы у него была младшая сестра. Тогда он ещё не знал, что эльфы так малочисленны, потому что их дети рождаются раз в несколько столетий. Иногда в деревне воспитываются сразу несколько юнцов, как сейчас, а иногда бывает, что за тысячу лет нет ни одного младенца. Эльфы знают и видят все расцветы и закаты эпох, старейшие из них видели рождение этого мира, проснувшись в Источнике Создателей на заре творения. Тогда они были проводниками для остальных народов, а позже стали просто жить, как и их подопечные, просто знали и видели больше краткоживущих. Вот только аммилисы принявшиеся яро создавать и охранять свои традиции, так и остались для лесного народа непостижимой тайной.
Глядя на уснувшую за столом с зажатым в руке половничком Ветту, мастер животных улыбался: наверное, такой и была бы его сестра. Озорная, отзывчивая, хрупкая, готовая приютить даже огра. Скальные жители однажды принесли много бед, но Ветта, видимо, частенько прогуливала занятия по истории, если они у неё были, с такой лёгкостью пустив в свою жизнь целое семейство огров, не зная о них ничего.
Хуже огров были только крылатые жители небес, высокомерный и заносчивый народ, чьё название запретили упоминать, и оно оказалось погребённым на самом дне памяти поколений. Как и сам народ, развязавший Последнюю войну, и полностью истреблённый в ней. Небесные дворцы по-прежнему парили где-то в облаках, оставаясь заброшенными и безлюдными, миражами уцелевшего хрусталя заставляя замирать, всматриваясь в небо, сохраняя то, что осталось от проклятых. Лучшее место, куда никто не доберётся, чтобы вернулась память о них.
Тогда из-за проклятых аммилисы оказались народом на грани исчезновения. Загнанные в угол, разбросанные по всему миру до самых его краёв. Почти утратившие своё наследие и традиции, забывшие о церемониях на грани выживания, теперь они по крупицам восстанавливали всё то, что знали их предки, рьяно охраняя свои знания. Если бы не их плодовитость, когда в одной семье за раз могло родиться сразу трое щенят, так они называли своих детей, сейчас аммилис встретить было бы невозможно. Слишком добрые и доверчивые тогда, такими же они остались и сейчас.
Амрэль видел душу старика-огра по его мудрым глазам и с лёгкостью оставил их наедине, но держался неподалёку на случай, если ошибся. А заслышав их разговор, не удержался от того, чтобы подойти поближе. Сбежать из-под венца в чужие земли! Если то, что он знал об этом народе правда, побег ей не простят и она навсегда останется безродной.
Глядя на спящую Ветту, Амрэль словно впервые видел её. Такую обычную и по-домашнему уютную представительницу таинственного народа. Может, и нет в них никакого секрета? Просто хотят, чтобы их не тревожили…
Сняв закипевшие второй раз в сладкой патоке шишки с очага, мастер животных поставил их на стол, сверился со звёздами о времени и осторожно отнёс так и не проснувшуюся аммилису в её постель. Подушки и одеяла он разнёс по комнатам пока стая Аки деловито сновала из кухни к воде, чтобы вымыть шишки: им неожиданно понравилось это действие, играючи, ночные странники носились туда-сюда то наперегонки, то вынуждая Ветту быть судьёй, выбирая, кто пролетел красивее всех, то разбрызгивая водяные капли на дальность. Даже суровые летучие мыши неожиданно прониклись юной лирой, будто знали её всю жизнь, хотя у Амрэля ушёл не один месяц, чтобы заручиться их дружбой.
— Наверное, таверна «Перекрёсток» ждала именно тебя с момента её закладки, только такая душа может удержать мир и преувеличить его, — поправив одеяло на спящей, эльф вернулся к варенью: инструкции были простыми и очень полными, лира не стремилась единолично владеть удивительным рецептом.
Спасённой на тракте человеческой девушке утром стало лучше. Она уже не кашляла так надрывно, разметавшись в забытьи. Укутанная в плед и тёплое одеяло, Эймера лежала на кровати с трудом силясь открыть глаза, в них словно насыпали песка, а голова раскалывалась от боли до тех пор, пока снова не зазвучало странное пение, которое она слышала сквозь лихорадку. Словно она очутилась дома, а тёплые материнские руки баюкают её больную и дарят исцеление. С каждым пропетым словом становилось легче дышать, хотелось жить, устремившись к радости и счастью, но у сироты Эймеры давно не было этих желаний. Поэтому она всё трепетнее вслушивалась в напев, уже различая, что звонкий, будто хрустальный голос, с низкими нотками, принадлежит мужчине.
Постепенно воспоминания возвращались к ней: болото, в которое она провалилась, пытаясь добыть осот; огр, спасший её и доставивший в тепло и уют; удивительная аммилиса, такая светлая и серебристая, словно заблудившийся в тёмной воде солнечный луч; и эльфы… Мечта её детства — взглянуть хоть одним глазком. Гибкие, темноволосые, с мудрыми, но смеющимися глазами, особенно красив был тот, что помоложе.
С трудом открыв глаза, Эймера снова увидела его: тёмный, как штормовое море, синий взгляд, светлая, словно фарфоровая, кожа и лёгкая улыбка, затерявшаяся в уголках губ.
— Теперь ты пойдёшь на поправку, — прошептал лесной эльф, убирая с лица Эймеры непослушную прядку.
Глава 11. До края мира и обратно
Лира Ветта Норе будто растворилась в воздухе, исчезнув в неизвестном направлении и не оставив ни следа, ни намёка, где её искать. Кейден искал ту, что была его наречённой, бросив все свои дела и заботы, оставив одну цель. Иногда он казался себе одержимым. В моменты, когда мерещилось, что вот рядом мелькнул серебристый мех её хвоста или такого же цвета волосы, он замирал: на портрете в медальоне пряди спускались до самой талии, прикрывая грудь, она мило улыбалась, широко распахнув глаза. Но то были лишь солнечные лучи, заблудившиеся в листве, или отблеск речных вод на прибрежных камнях. А Ветты не было.
Чем дальше он удалялся от норных жилищ, тем гостеприимней становились встречные. Слишком редко в дальних землях видели аммилис, все спешили хоть глазком взглянуть на лира Кейдена Села, ему давали лучшие комнаты на постоялых дворах, готовили отменные продукты для трапезы, развлекали занятнейшими историями пока он вкушал свои блюда. Но никто и не слышал о серебристой аммилисе по имени Ветта Норе.
Он петлял по тропинкам и трактам, спускался с холмов и поднимался в горы, переезжал реки по мостам и штурмовал туманные переправы, сменив не одного коня на постоялых дворах, своего решив оставить на ближайших к дому пастбищах — слишком непривычен был тот к пересечённой местности, в какую забросили его поиски.