Захотел вернуться?
Не уверен, что из этого волновало меня больше. Всякий раз, когда я замечал светлячка, то думал, что есть очень большая вероятность, что за мной наблюдает Госпожа. Однако, с другой стороны Сверкунчик, который едва начал бриться, спотыкаясь шёл туда, где его же собственная глупость привела к текущему состоянию.
А я выбрал его потому, что считал смышлёнее остальных придурков из Трубы.
Либо я ошибся, либо очень сглупил.
Вероятности — один из шестерых, и полдюжины из всех остальных.
Я служу в Отряде с тех пор, как был чуть старше Сверкунчика. За это время у меня сменилось несколько подмастерий. И, похоже, они надолго не задерживаются.
Наверное, дело во мне.
Но надеюсь, что это не так.
Лелея эту мысль, я двинул за Сверкунчиком.
Малолетний идиот направился обратно к столбу, который его покусал.
Он не мог двигаться быстро, в отличие от меня. Я перехватил его прежде, чем он туда добрался и схватил за левое плечо.
Он извернулся и озадаченно посмотрел на меня, затем с мучительной внутренней борьбой снова озадаченно спросил:
— Каркун, это ты? — голосом ребёнка.
— Всё верно, а ты Сверкунчик. Не забывай об этом. Вбей это в башку и покрепче. Ты — Сверкунчик с Почтовой улицы в Трубе, тебе пятнадцать, почти шестнадцать лет, и ты мой старший ученик.
И, насколько я знал, теперь — единственный. О Булке ничего не слышно уже некоторое время. А также о его благополучии — хорошем или плохом.
У меня возникла идея.
— Пойдём-ка со мной! — одной силой, без уговоров и, не разбирая дороги, прямо мимо белых камней, я потащил Сверкунчика за левую руку прямо в здание с залом. По пути я уловил далёкие, смутные дуновения бесчисленных жизней, ни одна из которых не закончилась счастливо.
Мы прошли, наверное, сотню метров, когда я заметил в волосах парнишки пульсацию света.
— Эй, вот дерьмо!
Отпустив локоть парня, я щёлкнул указательным пальцем по светляку. Тот отлетел, пару раз слабо мигнув, а затем приземлился на оконечность белого столба.
Сверкнула искра!
Хрясь!
Я почувствовал лёгкое землетрясение и резкий порыв яростного ветра…
Светлячок сгорел.
Вот дерьмо! Ужасное дерьмо! Наверное, я только что навлёк на себя гром и молнию. Если это она, то вскоре небо заполонят все Взятые, способные двигаться.
— Давай-ка, сынок. Нам срочно нужно двигать жопой.
Дерьмо не унималось и множилось! Пацану захотелось вернуться в другую сторону.
Сознание Сверкунчика больше не прояснялось, он не был на связи.
Зато ученик уступал в силе своему учителю. Я ухватил его и заставил идти в нужном мне направлении.
Что бы там не творилось в голове Сверкунчика, всё опять изменилось, когда мы приблизились к зданию. Он снова выплыл и стал послушным. И сильно раскаивался в своём проступке. Он знал, что происходит с его телом, а пока он снова был у руля, то поспешил рассказать, что когда он коснулся белого столба, в него вселился дух того, кто погиб много веков назад в беспощадной войне с Властелином. Этот павший в прошлом герой принадлежал к народу, которому грозило полное истребление, но он был полон решимости сражаться до последнего.
В столбах были запечатаны тени павших, и основной целью мемориала было увековечить память о них. Нападение на живых при контакте не было намеренным, но таков оказался результат на практике. Неравнодушный человек мог подойти к столбу, прикоснуться и провести время с павшим героем или ушедшим возлюбленным.
Внешне всё оставалось безупречным, а вот мемориалы — не очень. Неизвестная сила на протяжении столетий медленно их извращала.
Мы со Сверкунчиком добрались до комплекса, в лунном свете поднялись по ступеням и вошли внутрь.
Зал, который слышал арию Гоблина, по-прежнему служил убежищем эха. И он, не знаю уж как, был ярко освещён. Свет был почти болезненным, и эхо, казалось, звучало резче, чем раньше.
Сверкунчик несколько мгновений пытался вырваться, но его усилия были тщетны. Затем, сила этого места победила одержимость, и парень снова стал обычным салагой Сверкунчиком из Трубы, возмущённым избыточным контролем и самоуправством со стороны летописца и костоправа Чёрного Отряда.
Кстати, у меня нет учеников в ремесле летописца. Мы решили, когда такой кандидат появится, его следует готовить к роли офицера.
Сейчас мне бы пригодился заместитель летописца. С каждым месяцем я становлюсь мрачнее, и увереннее в том, что дни мои сочтены. Но перспективы когда-нибудь увидеть заместителя довольно призрачны. Из всех членов Отряда, которые, насколько мне известно, умели читать и писать, были Одноглазый с Гоблином, и никто из них не потянет, а также будет скверным хронистом.
Остальные держали в тайне свою грамотность. Мало кто хотел подобную работу.
Зал прекрасно изгнал одержимость Сверкунчика.
Мы вернулись к моей повозке ещё до рассвета, я был на серьёзном нервяке, но ожидаемая туча Взятых так и не появилась.
Я наблюдал только одинокий ковёр-самолёт медленно пролетавший мимо заходящей луны.
Второй пациент пропал, понятия не имею, что с ним стало. Как и Булка, он просто исчез.
Наверное, они где-то на этом кладбище, либо умерли либо одержимы. Лейтенант не позволил искать, не собираясь терять ещё людей.
Все пропавшие были новобранцами из Трубы. Наш начальник серьёзно жалел, что разрешил большей части из них вступить в Отряд.
Как только стало достаточно светло, мы со Сверкунчиком запрягли кобылу и двинулись в путь, ожидая в любой момент, что за шиворот посыпется дерьмо.
Я шёл, ведя кобылу под уздцы, Сверкунчик ехал в повозке и спал. Его очередь идти будет позже, а я, вероятно, не усну, потому что жду, когда Госпожа жахнет молотом.
Мы миновали это печальное и странное место, не привлекая внимания наших врагов. Может быть, их внимание было отвлечено чем-то другим. Возможно, Шёпот не достаточно выздоровела для продолжения.
Я размечтался, что Госпожа немного остынет, отлично зная, что предъявленный счёт сохранился, и по долгам придётся платить.
Мы догнали Отряд на марше два дня спустя. Меня сразу же потащили лечить накопившиеся мелкие травмы, которыми, в моё отсутствие должен был заняться Одноглазый.
Команда Ильмо нашла конец дороги.
Теперь нам придётся снова прокладывать свою.
А затем пришла тяжёлая новость.
Один из тех парней, которые ходил на охоту, пока мы пересекали мемориал, странный человечек по имени Резчик, с трудом вышел к нам, чтобы предупредить, что за спиной у нас на дороге находится полк имперской пехоты, который быстро приближается, потому что мы расчистили для них путь.
Так значит. У этой злой женщины есть ещё стрелы в колчане.
Этим войскам ещё придётся пройти мимо тех, кто ушёл раньше. Может, им не так повезёт, как нам. Может, они сделают что-нибудь глупое, например, попытаются дать отпор.
Надейся, стоя на краю могилы, Каркун.
Надежда умирает последней.