Постучавшись, я вошла в кабинет. И увидела чудо-стоматолога. Зуб у меня сразу перестал болеть. Это они называют «немного устрашающе»?
— Добрый день, я Гермиона...
— А, деточка, заходи. Амалия приходила насчет тебя. Садись, на что жалуешься? — великан мило улыбнулся и взял в руки инструменты, пугающие меня до чертиков с самого детства.
— Ни на что, — пискнула я, пятясь к двери.
— Так, садись. Не бойся — я ничего делать не буду пока. Просто посмотрю. Давай-давай. Не задерживай людей, которые в коридоре сидят. Они и так на весь мир злые.
Обреченно вздохнув, я потопала к креслу. Хагрид и правда ничего страшного не сделал. Осмотрел зуб, назначил профилактические антибиотики и отправил делать рентген.
Выйдя из кабинета, я сразу же выбросила бумажку с направлением. Жуть какая. Чтобы я еще раз пошла туда? Да ни за что!
Раз мне делать здесь больше нечего, последую совету доктора Снейпа. Пойду-ка я домой, квартиру в жилой вид приводить.
Глава 4
Северус
Я сидел в кабинете у Малфоя и ждал хозяина, который обучал чему-то своего ординатора. Мой, кстати, сегодня так и не появился.
Разглядывать портрет Малфоя мне быстро наскучило, а лицезрение банок с различными органами, замаринованными в формалине, мне никогда удовольствия не приносило.
Открыв шкаф, я запустил руку между банками. Где-то здесь, я точно знаю, стояла бутылка коньяка. За этим делом меня и застал Люциус.
— Всегда замечал у тебя тягу к клептомании, — устало опустился в свое кресло Малфой.
— Я не ворую, а беру взаймы, — проговорил я, разливая коньяк по бокалам.
— Только отдаешь редко.
— Ну, не без этого, — не стал оспаривать я очевидные вещи. — Ты что такой уставший?
— Не поверишь...
— Почему не поверю? Вот то, что у меня сегодня произошло — это из разряда юмористического фэнтези.
Я обещал никому не рассказывать. Но Малфой это не все.
— Ты почему всегда перебиваешь? — отмахнулся от меня Люциус, забирая свой бокал из моих рук.
— Детство тяжелое и воспитание плохое. Что у тебя случилось?
— Да неважно. Ты все равно не вникнешь во все тонкости патологической анатомии.
— Естественно. Это же вы у нас самые умные врачи. Только ваши знания никому уже не помогают, — хмыкнул я, делая глоток.
— Ну вот не начинай. Зато мозг никто на кусочки не разрывает. И Амбридж с Локхартом над нами власти не имеют, — Малфой усмехнулся.
— Почему ты такой, а? Я вот тебе веселую сказку хотел рассказать, а ты... — как-то быстро закончился коньяк в бокале.
— Это ты про девятнадцатилетнего парня с фимозом? Нашел, чем удивить. Об этом уже вся клиника перешептывается, — скучающим голосом поведал Малфой.
— И что по всем углам шепчутся про то, что это осложнение пролеченной гонореи? — я усмехнулся.
— Да ладно, — Люциус округлил глаза, сделал глоток и выпрямился в кресле. Его вид стал более заинтересованным. — Я, конечно, не венеролог, но такого не бывает.
Я молчал, медленно вращая бокал. Нужно же выдержать театральную паузу. Обдумать все. Поиздеваться над Малфоем. Куда ж без этого?
— Сев! Если ты не начнешь говорить...
— Да ладно тебе, — рассмеялся я. — Мне просто нравится, когда ты делаешь такое лицо. А вот когда делаешь такое — не нравится. — Добавил я, заметив, как опасно сузились глаза патанатома. — Значит, привезли паренька. Вроде бы ничего экстренного. Фимоз лечится планово, чего уж тут скрывать, а здесь бригаду на уши поставили. Я в операционную не спешу, бригада тоже. Ждем, что скажут Долохов с Петтигрю. Выходит наш венеролог и говорит, что, мол, болячка не по его части. И смеется. Мы с Регом переглянулись, но сделали вид, что нас это совершенно не интересует.
— И у тебя получилось? — скептически протянул Малфой.
— А что, по мне не видно, что я абсолютно не в курсе всех деталей? Значит, мое любопытство пересиливает, и я подхожу к фельдшеру скорой, чтобы расспросить все детали.
— К новенькой?
— К старенькой. Сегодня Джудит дежурит.
— А, ну тогда понятно. Эта женщина видела в своей жизни всё. Она там тебя не проклинает ещё? А то, когда ваши смены пересекаются, вечно что-то случается.
— Не передергивай. В общем, рассказала она мне веселую историю. Был у этого паренька друг—медбрат, который прекрасно знает, чем лечить французский насморк. Поставил он укольчик и отправил дружка на все четыре стороны. Но зуд-то остался. Пришел еще раз: чешется, мол. А у медбрата того друзья в гостях были. Те решили пошутить, потому что никому в своем уме не пришло бы в голову последовать их совету. Никому, кроме нашего больного. Эти самые друзья с уверенностью в голосе заявили, что лучшего лекарства, чем спиртовые примочки с добавлением любого одеколона, на свете еще не придумали...
— Ох ты ж... — сделал страдальческое лицо Малфой, резко допивая остатки конька.
— Я вот тоже представил. Веселые друзья. Итог предсказуем. Воспаление и сужение. Ни о каких плановых операциях тут, разумеется, разговор не идет.
— Бедняга.
— Но, это еще не все! — весело проговорил я, про себя полностью соглашаясь с Малфоем. Тяжело жить, когда у тебя друзья — идиоты.
— Вы по ошибке отрезали ему что-то не то?
— Вроде все нужное оставили, — я пожал плечами.
— Так что там еще с бедным парнем?
— Да вроде ничего, — я подождал, когда Люциус сделает глоток. — Когда я начал готовить его к эпидуралке, он схватил меня за руку и спросил: «Доктор, у меня с эрекцией все хорошо будет?», — я слегка удивился, и говорю, что не меня спрашивать нужно, а хирургов. Он помотал головой и прошептал: «Вы ведь в позвоночник лезть будете?», — я кивнул, всё еще не понимая, что он от меня хочет.
— А причем здесь эрекция и позвоночник?
— Я тоже так спросил. Ответ убил всех, кто находился в операционной.
— Ну, не томи...
— «Член — это же часть копчика. Значит, в нем есть кость, которая телескопически выдвигается при эрекции».
А я знал, что так получится. Я не зря дождался, когда Люциус сделает глоток, прежде чем сказать последнюю фразу. Весь великолепный французский коньяк, что находился во рту у Люциуса, оказался на столе. Малфой, после того, как прокашлялся, выдавил из себя:
— Быть такого не может.
— А вот теперь представь, какого пришлось нам. Панси уже приготовленный эпидуральный катетер уронила, а Регу вообще перемываться пришлось. Потому что пол, даже если это пол операционной, далек от стерильности.
— А почему Рег за столом был? — отдышавшись, спросил Люциус.
— Может, потому, что эта свинья Долохов зажрался совсем? Сегодня у него нет дежурства, поэтому поставили бригаду экстренников. Нормально? Абдоминального хирурга, привыкшего ковыряться в брюхе, назначили член резать. — Я от злости чуть не раздавил бедный бокал. Почему-то в последнее время сложилась тенденция: чем меньше делаешь работы, тем меньше с тебя спрос.
— Ну, всякое бывает, — задумчиво пробормотал Люциус, вытирая стол.
— Видимо, подумал, что пареньку мало досталось.
— Не кипятись. Все же хорошо закончилось, — вновь плюхнулся в свое кресло Малфой.
— Ну, Регулус сказал, что кость не задета.
Мою речь прервал звонок телефона.
— Снейп.
— Доктор Снейп, доктор Поттер не может вас найти, вы не могли бы зайти в отделение?
— Который из двоих? Если старший, то пусть идет подальше, например, на хрен, или в кабинет нового главного, что, впрочем, одно и то же. Если младший, то пусть направляет свои стопы в кабинет Малфоя.
— Какого Малфоя? Старшего или младшего?
— Джудит, я тебя тоже люблю, но сарказм не твой конек. Так кто там меня ищет?
— Гарри Поттер, сэр.
— Пусть шурует в морг. Будем изучать реанимацию, и передай ему, что пока он выбранное мною тело не оживит, домой он не пойдет.
— Ты сейчас пошутил, да? — подозрительно сощурил глаза Малфой. — Допустить Поттера к трупу — это надругаться над трупом, а за такое, вообще-то срок светит и ему и тебе, как подстрекателю.
— А ты хочешь, чтобы я его сразу к людям допустил? Я, конечно, понимаю, что у тебя ставка складывается из количества вскрытий, но мне план перевыполнить тоже как-то не улыбается.
— На манекенах тренируйтесь.
— Да ладно тебе. Я Поттера в ближайшее время даже к манекену не допущу.
Пока Поттер шел в кабинет заведующего патанатомического отделения, я успел прикончить коньяк, налитый в бокал и сунуть этот самый бокал на ту же полку, откуда я его достал. Зашел мой ординатор в кабинет без стука. Да он просто ввалился туда. От такой наглости Люциус дар речи потерял. Я же несколько минут разглядывал это стоящее на пороге лохматое чучело.
Чучело было одето в кроссовки, какие-то драные джинсы, а еще оно было... в халате? Я даже глаза протер. Нет, мне не привиделось. Действительно, халат, когда-то, (наверное, в прошлом веке), бывший белым.
— Поттер, а вы зачем пришли? Я же вам сказал, приходить завтрак восьми утра.
— Ну, я подумал...
— Вы еще и думать умеете? Знаешь, Люциус, оказывается богата Великобритания на чудеса. Где-то здесь, в Шотландии, говорят, Лохнесское чудовище водится. А еще умеющий думать Поттер. Вот уж чудо из чудес. — Поттер злобно глянул на меня из-под челки, сверкнув зелеными глазами, так похожими на глаза матери. Меня еле заметно передернуло. Но потом мальчишка снова опустил взгляд куда-то в район своих кроссовок. Я же тем временем продолжал. — Скажите мне, Поттер, ваши родители на вас всю жизнь экономили? Вы во что вырядились? Вы забыли, что пришли в эту клинику работать в отделение интенсивной терапии и реанимации? Чтобы завтра... Нет, раз уж вы изволили явиться, то сегодня, вы пойдете к кастеляну и получите пару комплектов хирургической формы, маркированной цветом нашего отделения. С этим все понятно? — я вопросительно посмотрел на парня.
— Понятно, — огрызнулся Поттер.
— Ну раз с этим понятно, переходим к следующей части нашего такого спонтанного урока. Что вы знаете о неотложных состояниях, при которых возникает потреб